15:45 27.07.2016 | Все новости раздела "Прогрессивная Социалистическая Партия Украины"
Турецкая армия гораздо слабее, чем хочет казаться
Попытка военного переворота, война в Сирии, обострение в Карабахе и трагедия российского Су-24 обострили интерес к турецкой армии. Армия эта выглядит крайне внушительно, но только лишь на первый взгляд: проблем и провалов у нее гораздо больше, чем реальных достижений.
Ссылки на статистические данные, которыми сейчас заполнены СМИ, свидетельствуют о том, что армия у Турции все-таки есть, и это большая армия – вторая в НАТО и шестая в мире. На постоянной основе в ней служат до полумиллиона человек, из них до 370 тысяч – в сухопутных войсках. При этом после принятия в 2006 году «Концепции национальной безопасности» и на фоне последовательного обострения ситуации вокруг Турции правительство Эрдогана затеяло масштабную военную реформу, включающую в себя техническое перевооружение и оптимизацию штата. На деле это вылилось в незначительное пока что уменьшение численности (до 280–300 тысяч человек в сухопутных войсках) и принятие на вооружение единичных образцов новой техники. В общем, если по цифрам, то грозная сила. Но все решают крайне огорчительные для турок подробности.
Лямка вместо Корана
Турецкая армия исторически формировалась хаотично и рвано, исходя из текущей обстановки и экономических возможностей, но фактор регионального противостояния всегда играл определяющую роль. До сих пор главным противником считается Греция – такой же член НАТО, что наложило серьезный отпечаток на всю турецкую военную машину. Основа армии остается в западной части Анатолии.
Вопреки распространенному мнению, что чуть ли не все боеспособные части Турции стянуты на сирийскую и армянскую границы, турецкая армия не ослабляла группировку, угрожающую Греции, даже в более спокойные времена, а для усиления частей, воюющих, к примеру, против курдов, предпочитала не снимать с запада регулярные части, а по мере необходимости перебрасывать резервы. Наиболее боеспособные и крупные воинские части по-прежнему сконцентрированы на западе страны – 1-я полевая армия со штабом в Стамбуле и базами в Галлиполи и Восточной Фракии насчитывает более 120 тысяч человек. Эгейская (4-я) полевая армия со штабом в Измире расположена вдоль побережья Эгейского моря, 2-я полевая со штабом в Малатье – вдоль границ Сирии и Ирака, а 3-я армия со штабом в Эрзинджане – вдоль границ Грузии и Армении. К 3-й армии приписан и 3-й армейский корпус, выполняющий функции столичного гарнизона. Есть еще отдельные бригады и батальоны специального назначения, подчиненные непосредственно Главному командованию, но сути это не меняет – основные силы сконцентрированы именно на западе, и какие бы события ни происходили в Курдистане или на сирийской границе, это остается незыблемым. В главном штабе турецкой армии привыкли считать, что подобное соотношение сил соответствует современным угрозам, так что исправлять ничего не надо, разве что передвинуть пару бригад, но недалеко и ненадолго.
Зацикленность на Греции осталась еще с 20-х годов и приобрела характер глубокой ментальной травмы. До такой степени, что, когда потребовалось что-то менять в военном механизме в связи с новыми угрозами, толком изменить ничего не получилось. Это притом что «новые» угрозы тоже не родились на пустом месте: курдская проблема была всегда, как и турецко-армянские противоречия, которые после распада СССР обострились еще и на фоне войны в Карабахе. Сирия тоже была проблемой со времен Ататюрка – Турция то стремилась занять часть бывших «подмандатных территорий», долго торгуясь с США и Францией, то прямо вмешивалась во внутренние дела Дамаска. Наконец, как бы ни стремились в Анкаре продемонстрировать свое миролюбие Ирану, персидско-турецких исторических противоречий тоже никто не отменял, как и борьбы за доминирование в регионе, не говоря уже о религиозной подоплеке.
Военной доктрины в чистом виде у Турции нет. Ее заменяет четкое понимание того, что мир вокруг враждебен и несправедлив, а турецкую душу никто не понимает. В результате даже нынешние попытки создать некий реестр реальных угроз для турецкого национального государства приводят к тому, что и генералитет, и политики продолжают настаивать на необходимости поддерживать численность огромной армии на таком уровне, чтобы можно было вести боевые действия одновременно чуть ли не на всех направлениях. А это, в свою очередь, требует высокой мобилизационной активности населения, что достигается не только искусственно созданным высоким престижем армии, но и сложносоставной системой военного образования.
Сейчас военные лицеи и прогимназии (аналоги суворовских училищ) превратились для бедняцкой молодежи в социальный лифт наряду с училищами имам-хатыбов (особенно в Восточной Анатолии). Вместе с тем существует и система откупа для тех граждан Турции, кто более шести месяцев в году проживает за рубежом, но цены, как говорится, кусаются. В результате за последние двадцать лет кадровый состав изменился радикально, и армия превратилась в рабоче-крестьянскую, правда, в турецком варианте – преобладающим стал слой молодежи с начальным религиозным образованием. Они в основном занимают унтер-офицерские позиции и должности командиров взводов, рот и батарей. А аттестат получают выпускники училищ kara harp okulu – что-то вроде «лейтенантских курсов». При этом боевой дух турецких солдат постоянно укрепляется методами лобовой пропаганды в стиле сериала «Великолепный век»: En buyuk Asker bizim Asker (то есть самый великий солдат – это наш солдат).
Музей оружия
Чистка профессионального кадрового состава, которую Эрдоган затеял по итогам провальной попытки военного переворота, грозит лишь ухудшить ситуацию, поскольку уровень профессиональной и даже просто общеобразовательной подготовки не только солдат, но и унтер-офицерского и офицерского состава явно не дотягивает до того, который требуется в современной армии. Особенно с учетом перевооружения, которое Турции остро необходимо.
Дикие цифры – более 6000 единиц танков и бронетехники, из которых более 3700 танков – лукавы и не отображают реального положения дел. Большая часть этого хозяйства – хлам, который можно использовать в партизанской войне против курдов, но в более серьезных столкновениях от него мало толку. Даже широко известные вторжения турецких сил на территорию Ирака, которые так нервировали международную общественность, порой напоминали парады ретроавтомобилей. Нельзя было взглянуть без слез и на кадры местного телевидения, демонстрировавшего колонны «ветеранов вьетнамской войны» – американских танков М48 и М68, расконсервированных со складов.
Особо стоит упомянуть события 1998 года, когда едва не случилась турецко-сирийская война. Тогда Анкара обвинила Дамаск в укрывательстве курдских боевиков, подогнав к границе почти 50-тысячную группировку, но и она была сформирована из «соседних» частей и все тех же экземпляров танковой техники, пригодных только для музея в Кубинке. В 1994 году, когда быстрые победы армян в Карабахе и вокруг него привели к краху азербайджанской армии и дорога на Баку была практически открыта, Турция тоже была на волосок от того, чтобы вмешаться. Но в итоге полевая армия лишь имитировала наступление на границу Армении, которую защищали российские пограничники, и никакого усиления из Западной Анатолии не получала. Если для вялотекущей охоты на курдов устаревшей техники и новобранцев пусть не всегда, но хватало, столкновения с погранвойсками РФ были проблемой и с чисто военной точки зрения, а не только с политической. Политика, кстати, турок еще никогда не останавливала. В том же 1998-м лишь коллективное обещание нескольких арабских государств (включая Ливию и Ливан) поддержать Дамаск удержало Анкару от активных боевых действий.
В 2015 году турки успешно перебазировали из состава 1-й полевой армии в Восточной Фракии (европейские владения Анкары) в расположение 2-й армии на сирийской границе около 1000 единиц бронетехники, что выглядело опасно – сирийская армия меньше турецкой в разы. Но по сути все это было «автохламом», только лишь численностью и способным поразить воображение. Конечно, для региона, где современное оружие есть только у Израиля, это можно посчитать серьезной силой. Но только в том случае, если забыть о быстром перевооружении Сирии и Ирана современными российскими средствами, в том числе противотанковыми.
Единственное успешное применение Турцией военной силы в новейшее время – Кипрская операция 1974 года – подается сейчас в пропаганде как яркий пример успешной десантной операции и звонкой победы турецкого оружия. В реальности турецкий десант задавил киприотов и немногочисленные греческие части количеством, продемонстрировав при этом феноменальные ошибки. Чего стоит один только «морской бой» у Пафоса, когда турецкая авиация пустила на дно турецкую же морскую эскадру.
Греки, зная о том, что турецкая разведка слушает кипрский эфир, запустили дезинформацию о прибытии к острову подкрепления с Родоса. Анкара подняла почти 50 самолетов, чтобы отогнать мифический греческий флот, но те нашли у Пафоса три своих же эсминца – «Адатепе», «Коджатепе» и «Тиназтепе», атаковав их, несмотря на турецкие флаги и другие опознавательные знаки. У турецких самолетов не было систем радиолокационного опознавания, и эсминцы были с высоты неотличимы от однотипных греческих, а проверять цели в запале никто не стал. Не спас ситуации и сбитый чуть ранее над Кипром турецкий летчик, который пытался с земли по рации отговорить коллег от атаки. Над ним только посмеялись – «хорошо грек по-турецки говорит» – и разнесли тогдашнюю гордость собственного же флота с османским задором. Два эсминца получили тяжелые повреждения и еле добрались до берега, а «Коджатепе», у которого первой же бомбой снесло боевой пост (главную надстройку, с которой корабль и управляется), не мог сопротивляться (остальные отстреливались и даже вроде сбили один F-104 американского производства) и в итоге пошел на дно вместе с капитаном и 78 моряками. Оставшихся в живых подобрал израильский катер. Турецкие газеты пару дней трубили о триумфальном «уничтожении греческого флота», пока израильтяне не привезли выживших с «Коджатепе» в Хайфу. После этого все упоминания о «морской битве у Пафоса» навсегда исчезли со страниц турецкой прессы.
Десант на острове тоже нес тяжелые потери, и лишь численное преимущество позволило тогда туркам удержать плацдарм в 300 метров. В наступление они смогли перейти только после высадки второго эшелона, но потери (особенно в бронетехнике) все равно шли по нарастающей. В какой-то момент турки имели десятикратное преимущество в танках, а киприоты отбивались одним трофейным «Паттоном» М48 (на вооружении турецкой армии такие, повторимся, стоят до сих пор) и тремя еще более древними «тридцатьчетверками». Греческие же артиллерийские батареи были уничтожены турками в лучших традициях османского средневековья – внезапным ударом исподтишка уже после провозглашения перемирия.
Турецкое командование на всю жизнь запомнило этот урок, который, однако, решило трактовать в свою пользу. С этого момента Анкара шла по пути количественного увеличения численности армии, повышая престиж военной службы, но не особенно вкладываясь в вооружения. В некоторых частях всерьез пользовались винтовками времен Первой мировой войны, и такое положение дел не менялось до начала 90-х годов.
Женские руки
Главным реформатором турецкой армии была женщина. Потомок принявших мусульманство грузин-лазов Тансу Пенбе Чиллер заняла пост премьер-министра в 1993 году, в 1996–1997 годах была министром иностранных дел и вице-премьером одновременно, но была смещена ею же возрожденной армией в ходе переворота, не успев занять кресло главы правительства вновь.
Чиллер вела войну с курдами и Армянской секретной армией освобождения Армении всеми доступными ее пониманию методами, среди которых было место и террору, и войсковым операциям. Сперва она отдавала предпочтение именно террору, открыто поощряя деятельность «Серых волков» и других крайне правых и создавая систему сотрудничества власти с так называемым Глубинным государством – сетью политизированной организованной преступности и законспирированных неофашистских организаций. Развязанный «Глубинным государством» террор сопровождался массовыми убийствами противников правительства, курдов, армян и иранских контрабандистов. Вся эта система вскрылась случайно – в городе Сусурлук в трактор врезался автомобиль, в котором ехали лидер «Серых волков» Абдулла Чатлы, его подруга Гонча Ус (она же «королева красоты» и «хит-женщина турецкой мафии»), замначальника полиции Стамбула Хусейн Коджада и руководитель протурецкой курдской милиции Седжат Буджак. Так начали вскрываться все пласты деятельности «Серых волков», что потянуло за собой массу конспирологических теорий, одна другой страшней и увлекательней. И, что самое интересное, большинство из них оказалось правдой, включая участие Чатлы в торговле наркотиками, покушении на Папу Римского и «бахчелиэвлерской резне» – массовом убийстве студентов-«леваков».
Но госпожа Чиллер в террористах не разочаровалась. Она симпатизировала брутальным бандитам с романтическими биографиями, на похоронах которых произнесла прочувствованную речь. Более того, это не помешало именно ей добиться подписания протокола об интеграции с ЕС (здесь больше вопросов к Европе, поскольку открытое восхваление бандитов и террористов плохо укладывалось даже в прежние представления европейцев о прекрасном, не говоря уже о современных идеях). А параллельно затеять массовое перевооружение отсталой, но очень большой турецкой армии, периодически обкатывая на курдах новую «мобильную» тактику ведения боевых действий в сложной местности.
Именно при Чиллер в турецкой армии появились относительно современные германские танки «Леопард» – плод сотрудничества с Евросоюзом. Но до сих пор «Леопарды» составляют меньшинство, и в штатном расписании есть всего лишь две полноценных механизированных бригады (одна из них, 28-я, в Анкаре), а танковые бригады недостаточно укомплектованы, если забыть о 14-й бригаде на Кипре. В этот же период начались и попытки создать военную программу не только по перевооружению, но и формированию собственного ВПК. До практических результатов дело дошло только при Эрдогане, который, правда, не смог сконцентрироваться на чем-то одном и распылил ресурсы и средства едва ли не по всем видам и родам войск. Как обычно и бывает в таких случаях, ничего путного не вышло. Программа Milli Gem («Народный корабль») выродилась в постройку двух корветов проекта 511 «Хейбелиада» и «Бюйюкада» (2011 и 2013 годов соответственно, хотя «Хейбелдиаду» планировали спустить на воду еще в 2008-м). Вся мощь турецких верфей была брошена на модернизацию старых американских фрегатов типа «Оливер Х. Перри» и подводных лодок до уровня 4+.
Самое слабое звено
Принято считать, что Турция обладает чуть ли не тотальным превосходством на Черном море за счет многочисленности своей группировки и 13 подводных лодок разной степени сохранности. В реальности турецкий флот вообще не предназначен для ведения каких-либо активных действий на Черном море, а полностью заточен под охрану проливов и операции в Эгейском море против Греции. Опыт кипрской войны убедил Анкару в том, что исход противостояния с греками будет зависеть от того, кто быстрее перебросит резервы. В результате Турция десятилетиями наращивала физическую численность судов, чтобы в критический момент уничтожить греческий десант еще в море. Под эту же операцию формировалось и столь внушительное по меркам двух луж – Черного и Эгейского морей – подводное соединение. В самой военной концепции, наконец-то написанной в начале нулевых годов, указано, что вся эта армада должна быть использована для атаки сил морского десанта противника чуть не на стадии его погрузки и выхода в море. Под эту же задачу формировались и силы специального назначения и морской пехоты в Измире.
Греки в ответ пошли другим путем. Они стали наращивать силы не морского вторжения, а воздушного. Вообще гонка вооружений между двумя странами напоминает войну в Зазеркалье. Греческая армия, например, практически копирует турецкую по характеру и формам организации, даже состав бронетанковых сил у них идентичный (все те же «вьетнамские ветераны» в массе и немного «Леопардов»), и хотя в последнее время греки склоняются к частичному переоснащению на основе российской бронетехники, им мешают пресловутые стандарты НАТО. В свою очередь Турция охотно закупает российские БТР, но они используются только в жандармерии – там не нужно следовать натовскому расписанию.
Когда Афины решили перестроиться на тактику воздушного десанта и воздушного же подавления противника, Анкара вдруг поняла, что у нее практически нет современного ПВО. Сейчас противовоздушная оборона – самое слабое звено турецкой армии, если говорить только о технологической оснащенности. Все, что реально похоже на современное оборудование, принадлежит структурам НАТО и им же подчиняется, включая радиолокационную станцию на горе Чаршак. Турки принялись спешно копировать зарубежные разработки, в первую очередь дешевые китайские, но амбициозные планы по созданию ПВО к весомому результату пока опять же не привели.
То же касается и самой авиации. Все турецкие ВВС – это различные модификации F-16, модернизированные местными умельцами и собранные по лицензии на местных заводах. Они соседствуют с еще более старыми экземплярами, а планы пересесть на новейшие американские F-35 пока остаются планами. Кстати, этот самолет слишком перехвален, к нему много претензий и в самих США, а все рассказы о его тотальном превосходстве над всем остальным миром основаны на чистом пиаре. Против Греции, Сирии и Ирана это, может, и работает, но вот против Армении с ее российским «воздушным зонтиком» уже нет.
Вообще начиная с 2003 года все широко анонсированные планы по перевооружению армии «по Эрдогану» выливались либо в странные траты, либо в чистый пиар. Классический пример – пресловутый танк «Алтай», подозрительно напоминающий южнокорейский аналог и вряд ли способный противостоять российским моделям (даже не «Армате»), как и современным противотанковым средствам.
Одной из основных проблем турецкой армии остается и «несыгранность» родов войск, благо она с 1974 года не участвовала в конфликтах, которые требовали бы координации сухопутных сил и ракетной артиллерии. Только сейчас речь зашла об оснащении неким подобием батарей РЗСО, но никто пока не научил турецких офицеров координировать свою работу с крупными артиллерийскими подразделениями. И никто не научит, поскольку в пресловутых «стандартах НАТО» такая форма огневой поддержки тоже не предусмотрена, так как признана «устаревшей».
А ведь войны вокруг Турции сильно отличаются от увлекательных погонь за летучими курдскими отрядами по горам. Та же сирийская армия уже научилась успешно применять российские ракетные системы и для поддержки сухопутных сил, и в качестве самостоятельной огневой единицы, способной уничтожать за пару минут целые батальоны противника.
Подразделений САУ калибра выше 100 миллиметров в составе турецкой армии нет как явления, их только собираются формировать в ходе реформы, но непонятно, из чего. Имеющаяся ствольная полевая артиллерия и РЗСО – прошлый век. Нет даже современных самоходных минометов, а штатные противотанковые роты бригад (по одну на бригаду) опять же только сейчас планируется снабдить устаревшими американскими ТOW-2 на базе БТР. О таком роде войск, как ракеты средней дальности, остается только мечтать.
Повторимся: вся эта махина, согласно военной доктрине, должна вести боевые действия сразу на нескольких направлениях и мобильно перемещаться в пространстве со сложным рельефом. Последнее особо трогательно, поскольку до сих пор не сформированы технические роты и только планируется наладить собственное производство самоходных паромно-мостовых машин.
Все это, конечно, не повод списывать шестую по численности армию со счетов, тем более что у соседей дела идут не лучше, а по мобилизационному потенциалу и боевому духу с ней может соперничать только Иран. Кроме того, политическое руководство Турции склонно плевать на международные обязательства даже в рамках НАТО и менять правила игры внутри блока по своему усмотрению. По большому счету у Анкары нет никаких координационных планов с альянсом при участии ее военных в каком-либо локальном конфликте по собственной инициативе. А в таком раскладе турецкая армия собирается брать численностью и напором. На локальном уровне такое может сработать.
Текст: Евгений Крутиков
Источник:
Обсудить новость на Форуме