06:45 18.06.2011 | Все новости раздела "Коммунистическая Партия Украины"

ВОТ ТАК И ВЫЖИЛИ

Раиса ЕФИМЕНКО

Я, Ефименко Раиса Григорьевна, 1935 года рождения, пенсионерка, дитя войны, трудовой стаж – 44 года и 7 месяцев.

Моя семья (мать, отец, одиннадцатилетний брат и я) проживала в городе Шпола Киевской области (сейчас Черкасская обл.) Когда началась война, отец быль призван в ряды Красной Армии. Погиб на фронте 10 февраля 1942 года.

Я хорошо помню все, что происходило. Возле нашего дома проходила шоссейная дорога Киева-Черкассы. Когда объявили о начале войны, люди кинулись бежать. Ехали на повозках, шли пешком, тащили мешки с вещами за спиной, гнали скот. Двигались по дороге в сторону Черкасс, так как Киев сильно бомбили. Через некоторое время по этой дороге помчались машины и мотоциклы с немцами, у которых на голове были железные каски, а в руках автоматы. Мы, детвора, все это видели, просто стояли в сторонке у дороги и смотрели. Мы еще не понимали, что такое война.

Спустя некоторое время начали бомбить и нас. Мы спрятались в одном из окопов, которые еще до прихода немцев вырыли женщины. Над нашими головами со свистом пролетали бомбы и разрывались совсем рядом. Это длилось, мне кажется, часа три-четыре. Потом по дворам пошли немецкие солдаты. Они без стеснения лезли в дома, сараи, требовали «яйки, кури, млеко».

Помню, была зима, ночью к нам постучали в окно. Это были два наших солдата. Попросили что-нибудь из еды и одежды. Мама отдала им отцовские вещи, собрала поесть, и они сразу ушли.

Моя тетя (мамина сестра) жила в другом конце города. Я часто ее навещала. Идти надо было через центр. Однажды вижу – на улице собралась толпа людей, все смотрят вверх. Я тоже подняла голову и, о боже, увидела виселицу, а на ней висят трое мужчин в белье. Такое не забывается…

Немцы гоняли женщин на разные работы. Мы дети, оставались без присмотра. Недалеко от нашего дома был кожевенный завод, а рядом с ним – бойня, где забивали скот. В мирное время убивать скотину в домашних условиях не разрешалось, поэтому хозяева забивали свою скотину на бойне, а шкуру сдавали на кожевенный завод. Вот на этом заводе немцы устроили склад с боеприпасами и конюшню, которые не охранялись. Брат все это разведал (вокруг был пустырь и заросли бурьяна), пробрался на территорию завода, вытащил, сколько смог, боеприпасы (гранаты-«лимонки») и выпустил из конюшни лошадей. Боеприпасы зарыл в поле, а когда вернулись наши – отдал гранаты им. Немцы, обнаружив пропажу, стали обыскивать дома. Зашли и к нам. Начали спрашивать маму о партизанах. А когда увидели брата, стали кричать: «Партизан, партизан». Мама упала на колени и заплакала: «Это же ребенок, какой же он партизан?» Не знаю, как удалось спасти брата от расстрела.

Немецких солдат распределяли по квартирам. У нас не было места, куда селить. Мы сами втроем ютились в маленькой кухне, где земляной пол был застлан соломой. Там была лежанка, а в нее встроена плита, которая топилась опилками. Возле окна стояла длинная лавка-скамейка – вот и вся мебель. Однажды зимой к нам зашли три немца. Сели на лавку, автоматы в руках держали. Увидели на стене отцовскую фотографию, где отец был обут в хромовые сапоги. Стали требовать, чтобы мама отдала им эти сапоги. Больше ничего требовать они не могли – бедность у нас была ужасная. Мы с братом сидим на лежанке, холодно, укрылись какими-то рваными одеялами. Мама стала оправдываться, объяснять им, что сапоги эти еще осенью обменяла на соль (это действительно так было). Мама отвлеклась на эти объяснения, забыла о печке, в которой тлели опилки, и произошел взрыв.

Немцев как ветром сдуло. Они мгновенно выскочили на улицу. В хате полно дыма, на полу горит солома, печку разнесло. Мама с братом тушат солому, открыли дверь на улицу, чтобы дышать можно было. Мама говорит: «Вот сейчас зайдут и постреляют нас». А немцы уже заглядывают к нам в хату через открытые двери. Мама стала им объяснять, что к чему, показала ящик, где хранились опилки для отопления. Немцы загоготали и ушли.

Когда освободили Шполу, мама стала помогать в госпитале, часто брала меня с собой. Я ухаживала за ранеными – смачивала им водой губы, укрывала теплее. Бинты стирали, сушили, а я сматывала их в валики.

Вот так и выжили…