17:00 13.12.2010 | Все новости раздела "Единый Центр"

Вадим Карасев: «Янукович сделал то, что и должен был сделать: отладил президентский инструмент управления»

Идея нации в период экономического кризиса отошла на второй план. Теперь, по мнению политолога Вадима Карасева, надо о государстве думать. Олигархи должны перестать жадничать, а населению придется подумать о подписании нового "контракта" с властью.

         Вадим, каково сегодня позиционирование партии "Единый центр" в связи с назначением Виктора Балоги "чрезвычайным" министром? Она уже интегрирована во власть или находится в конструктивной оппозиции?

      — Политический словарь, который мы используем при классификации тех или иных политических субъектов, делении их на власть и оппозицию, несколько устарел после того как Украина вернулась к конституционной системе образца 1996 года. Сегодня легальный политический процесс выходит за рамки категорий "коалиция" и "оппозиция". К примеру, Кабинет министров формируется уже не на политической, а на профессиональной, если хотите, менеджерской основе.

         На мой взгляд, эксперимент с политико-партийной конфигурацией правительства себя не оправдал. И не только потому, что Украина не дозрела до европейско-континентальных коалиционных и партийных практик. Из-за финансово-экономического кризиса (глобального и внутреннего) необходимо усиление роли государства и государственного регулирования, поскольку рынок не справляется с новыми вызовами. Именно поэтому необходима трансформация Кабмина в оперативный орган по менеджированию структурных реформ. В его состав должны войти лучшие профессионалы Украины.

          Когда стоит вопрос о выживании страны или, к примеру, о национальной безопасности, должны действовать не разделяющие, а объединяющие практики, в том числе и партийные. В качестве примера можно взять США. Если появляются какие-либо вызовы национальной безопасности страны, то вся политическая элита объединяется и объединяет нацию. И это единство является ответом на новые вызовы. Из-за сложной экономической ситуации в Украине необходимо, чтобы все политические расколы отошли на второй план, а на авансцену вышли объединяющие моменты. Ведь, повторю, речь идет о выживании страны. Речь ведь не идет о том, вступать в НАТО или не вступать, дружить с Россией или не дружить. Вопрос заключается в следующем: сохранится это государство или нет? Решив его, нарастив потенциал государствообразования, можно уже думать о том, как "пристегивать" к политическому процессу партийную политику с ее разделительными практиками. Виктор Балога вошел во власть не столько как лидер партии "Единый центр", сколько как человек, который зарекомендовал себя эффективным менеджером государственного уровня. И он востребован не как партийный лидер, а как представитель хорошей административной школы, имеющий крепкую деловую хватку.

          А какую политическую нишу занимает парламентская часть "Единого центра", состоящая из 7 депутатов?

             — Принято считать, что если ты поддерживаешь власть, то являешься оппортунистом, если выступаешь против — то оппозиционером. Это не совсем точно. К примеру, если в США у власти находятся демократы, то республиканцы голосуют так, как им велит партийная совесть. Однако по вопросам внешней политики существует двухпартийный консенсус. Так должно быть и у нас. Вопросы, касающиеся укрепления экономического фундамента страны, выхода из глубокого кризиса государственных финансов, должны поддерживаться всеми здравомыслящими и ответственными политическими силами. Эти проблемы должны не разделять, а объединять. Уверен, что неразрешимых вопросов нет. Нужно уйти от специфически манихейского восприятия политики: есть абсолютное добро и абсолютное зло. Для кого-то абсолютное добро — это оппозиция, а власть — абсолютное зло. Или же наоборот. Но так не бывает! Необходим более гибкий, диалектический подход.

             В каком направлении, по мнению Виктора Балоги и партии "Единый центр", необходимо развивать конституционную реформу?

            — С точки зрения демократической ортодоксии возвращение к конституционным реалиям 1996 года — это шаг назад. Мы последние годы шли по пути партизации политической системы, а теперь как бы осуществляем регресс в прошлое, восстанавливая административную модель управления. Однако необходимо учитывать, что мировой кризис — это кризис не только экономик, но и государственности. Государства потеряли контроль над финансами и дали возможность вырваться экономическим силам за пределы государственной досягаемости. А мирового регулирования пока никто не придумал. Так вот, если подходить к проблеме в контексте кризиса государственности, то возвращение к Конституции 1996 года — это тактический маневр в развитии политической системы. Если хотите — пауза. Мы видим, что парламентско-президентские системы развитых стран, даже американская президентская система, все больше и больше нуждаются в управлении через администрирование. Сегодня невозможно решать сложные оперативные вопросы с помощью затяжных политических дебатов, поиска консенсуса и так далее. На первый план выходят личности. Когда мы говорим о спасении евро, то кого, прежде всего, имеем в виду? Меркель и Саркози. Другими словами, речь идет о лидерах государств, которые вынуждены управлять в условиях мировой политико-экономической турбулентности. Скорее всего, именно таким образом необходимо действовать и в Украине. Возвращение в девяностые годы прошлого века — это предоставление слабому, неокрепшему государству возможности ночь простоять да день продержаться. Затем, перегруппировав политические и партийные силы, можно будет выйти на другую, более конкурентную модель политической системы.

            Если бы у нас была идеально работающая эффективная партийно-политическая конструкция, которая способствовала бы воспроизводству и ротации качественной элиты, то поворот в сторону суперпрезидентской власти выглядел бы сомнительным. Но если все это делается в условиях неэффективной партийной модели, которая не выполняла свою основную функцию — подготовку и смену элит, то подобный шаг назад вполне обоснован.

              Ну, так можно договориться и до необходимости появления украинского Пиночета. Выходит, что авторитаризм — это сегодня доминирующий тренд?

              — Есть определенный тренд персонализции политики. Но она (политика) может быть демократической. В Америке были периоды правления сильных президентов. Рузвельт и Рейган — это, прежде всего, личности, которые в определенной мере перенастраивали под себя и под новые задачи политическую систему. Рузвельт реализовал "новый курс", Рональд Рейган запустил неолиберальную экономическую модель — "рейганомику".

                 Мы зачастую рассматриваем политсистему как некий автомат, параметры работы которого задают сигналы, идущие из социальных и экономических сфер. Это не так. Роль личности в политике никуда не делась. Но в странах, где нет устойчивых демократических традиций, подобный запрос на лидеров может формировать запрос на авторитаризм. Правда, для полноценного авторитарного режима необходимо, в частности, существование организационных структур как государствообразующих групп. Латиноамериканский вариант середины ХХ века — военные. В нынешней РФ — "силовики". В Китае авторитарный режим имеет другую специфику. Он опирается на коммунистическую партию с ее организационными структурами плюс конфуцианство и социалистическую традицию, которая не дает китайцам выходить за пределы умеренного либерализма. И что интересно — подобный авторитаризм выполняет некоторые демократические функции лучше, чем сама демократия. В Китае ротация элит и борьба с коррупцией проводятся гораздо эффективнее, чем в демократической Украине. Извините, но последние пятнадцать лет мы видим одни и те же лица! Это что, ротация элит? Уже почти год прошел после президентских выборов, а мы все говорим — Тимошенко, Янукович и так далее. Происходит ротация одних и тех же политических персон.

                К сожалению, мы обречены на слабый авторитаризм. А это хуже, чем слабая демократия и сильный авторитарный режим. Сильный авторитаризм действительно может запустить экономику, бороться с коррупцией, предотвратить демонтаж социальной государственности, которая худо-бедно, но существовала в Украине последние двадцать лет. Я имею в виду формально бесплатную медицину, образование, относительно дешевые социальные услуги, общественный транспорт и т. д. Слабый авторитаризм — это неуверенная в себе власть, которая, ограничивая демократические права, будет пытаться чем-то откупиться от общества. Поэтому она не решится на реформы, ведь любая реформа — это локальное, а затем, возможно, и общенациональное социальное возмущение. Украинская дилемма: либо строить эффективную демократию, либо болтаться между слабой коррумпированной демократией и таким же слабым авторитаризмом.

            Вот мы и пришли к Майдану-2…

            — Совершенно верно! Майдан-2 — это кризис слабого авторитарного режима. Да и откуда ему взяться? В Украине нет государствообразующих групп. Силовики в России дали возможность Путину, который пришел к власти при помощи олигархов, отделить олигархические группы от государства. Проект умеренно сильного авторитарного режима удалось реализовать благодаря тому, что Владимир Путин, во-первых, смог стать арбитром между бедными и богатыми. Во-вторых, он смог гарантировать олигархам безопасность от народных возмущений, а народным низам гарантировать минимальный социальный пакет, а также защиту от беспредела со стороны олигархов.
Хотя путинский вариант авторитарного режима следует описывать не в терминах перехода от демократических 90-х годов к авторитарным 2000-м. Это, скорее, переход от слабого, раздробленного полуфеодального государства к абсолютному. В свое время вся Европа прошла путь от феодальных раздробленных государств к абсолютным бюрократическим монархиям. Это дало возможность восстановить дееспособность государственности. Что такое дееспособность? Это когда решения, принимаемые наверху, реализуются внизу. Для подобных целей и формируют вертикаль власти. В России это путинская вертикаль.

             Сегодня мы наблюдаем в Украине попытку перейти от раздробленного государства, которое рвут на части современные магнаты, шляхта, старшины и гетманы, к абсолютистскому. Дееспособность государственности мы в определенной мере восстановили. Все-таки если сегодня президент отдает распоряжение, то есть шанс, что его выполнят внизу. Однако нет автономности государства от групп интересов. Не удается удалить олигархов на определенную дистанцию от государственной власти, бюджета, дотаций и субсидий. В России эту проблему решили при помощи государствообразующей группы — силовиков. В Украине же проблема заключается в том, что олигархи и есть государствообразующая группа. Поэтому Виктор Янукович и не может реализовать свою президентскую миссию: защитить народ от беспредела со стороны большого бизнеса. А с другой стороны — защитить бизнес от народных волнений и социальных потрясений. Он пока идет на ощупь в данном направлении. В частности, попытался сыграть роль арбитра на Майдане-2. И, между прочим, у него частично получилось. Но это всего лишь проба пера. Как оно дальше пойдет — неизвестно. Ведь если начнутся пенсионные, бюджетные, трудовые, жилищные и другие майданы, то большие бизнес-боссы спросят: а где же обещанная стабильность? Они станут выражать недовольство тем, как президент выполняет функцию гаранта защиты их собственности от возможных популистских беспределов и переделов низов. А низы будут недовольны президентом, поскольку он не защищает их от олигархов, стремящихся переложить бремя реформ на их плечи.

              И что делать в подобной патовой ситуации?

              — Украинская история — это смуты, войны, бунты, майданы и внешнее давление со стороны Запада и Востока. Сегодня на кону стоит — быть или не быть государству. Если рассматривать происходящее в Украине с этой точки зрения, то приходится признать: некоторые вещи Янукович делает правильно. Надо быть объективными. Президент вернулся к старой редакции Конституции, поскольку это дает ему возможность маневрировать и не быть постоянно зависимым от электоральных, политических и ситуативных настроений как низов, так и верхов. Виктор Янукович сделал то, что он и должен был сделать: в какой-то степени отладил инструмент президентской власти. Да, это старомодная вертикаль управления. Но она дает Президенту возможность хоть как-то инструментизировать свою политику.

               Что ему необходимо делать дальше? Реформировать правительство. Должен быть прогрессивный, компактный, профессиональный Кабмин. Я не говорю о том, что премьер должен уйти в отставку. Как некое административное прикрытие для этого правительства он вполне подходит. Необходим консерватор, который сдерживал бы чересчур буйные реформаторские фантазии. Но Кабмин должен быть другим. Думаю, Президент будет менять дизайн правительства на реформаторский в контексте административной реформы. Далее — борьба с коррупцией и принятие антикоррупционного законодательства. Ну как мы можем говорить о какой-то свободе для бизнеса, если будет коррупция? Свобода коррупции — это не свобода бизнеса.

             А как быть с олигархами?

             — Олигархам, прежде всего, необходимо перестать быть жадными. Они должны начать инвестировать в страну. Инвестировать не только в свои производства или заграничную недвижимость, но и в экономику в целом. Сейчас скажу "крамолу": возможно, им следует перестать столько вкладывать в свои футбольные клубы. Ведь можно потерять государство, и неизвестно, в каком чемпионате эти клубы будут принимать участие. Когда-то Клинтон сказал хорошую фразу: необходимо инвестировать в народ. Надо делиться, а не пытаться переложить социальные издержки реформ на низы. Иначе низы взбунтуются. Они и так сегодня находятся в предреволюционной стойке. И достаточно небольшого фитилька, чтобы сдетонировало так, что олигархам мало не покажется.

                Следует также учитывать то обстоятельство, что олигархи приватизировали собственность в условиях ее первоначального перераспределения. И чем больше они будут инвестировать в свои бизнес-империи, тем больше будет разрыв между олигархами и большинством населения. Это, прямо скажем, нехорошая социальная комбинация. В таком случае социально-классовый конфликт будет нарастать. Сегодня и так понятно, что базовый конфликт идет по поводу социально-экономических, а не национальных проблем. В предыдущие годы рамкой для развития политики была нация, ее культурное, идеологическое и геополитическое позиционирование. А теперь рамка другая. На Майдан-2 люди вышли спорить не по поводу языка, деления на "оранжевых" и "голубых". Спорили по поводу того, кто должен платить.

               Высказывалось предположение, что идея не платить налоги может консолидировать украинское общество. Это так?

              — На самом деле эта идея жила и здравствовала все предыдущие годы, поскольку социальный контракт девяностых годов был достаточно простым. Одни приватизируют и перераспределяют лучшие куски государственной собственности, делят наследие советской империи. Другие, а их абсолютное большинство, не вмешиваются в этот процесс. Как вы поняли, речь идет об олигархах и народе. Олигархи же не вмешиваются в то, как живет народ. Он может пользоваться наследием социалистического государства до тех пор, пока это будет возможным. Этот консенсус невмешательства во внутренние дела двух основных сегментов — верхов и низов, во-первых, уберег от гражданской национальной и социальной войны, от балканского варианта, от этнических чисток и социальных конфликтов.

               Запас прочности постсоветского социального капитализма был достаточно велик для того, чтобы можно было на таком социальном договоре продержаться 20 лет. А когда закрома родины стали таять на глазах, вдруг одна сторона контракта, которая представлена властью, сказала: дальше так продолжаться не может, вы должны платить. Народ вышел и сказал: нельзя разрывать контракт в одностороннем порядке.

             Кстати, я не согласен с тем, что в революционной ситуации народ не может жить по-старому. Как раз народ не хочет жить по-новому. Потому что все уже удобно пристроились. Государству в целом это невыгодно, но всем остальным — выгодно. Олигархам и простому народу. А государству невыгодно с точки зрения длительной перспективы развития. Ведь никто не думает о будущих поколениях. Ну выгодно еще раз взять кредит МВФ, потратить. А дальше что? Сегодня уже нельзя продолжать практику консенсуса невмешательства. Нужно осуществлять реформы. И это не озарение нашего правящего класса. Это кризис и МВФ подсказали.

           Подлость ситуации для Партии регионов заключается в том, что они долго шли к власти, а когда пришли, оказалось, что закрома родины опустели. Их приходится заполнять. А как это сделать? В одностороннем порядке богатые решили разорвать социальный контракт и переложить бремя реформ на низы. А низы сказали: либо мы живем по-старому, либо давайте все жить по-новому. Это когда мы платим, но взамен должны контролировать расходы. Вы должны немножко умерить свой аппетит и ездить на Ситроене или на Пежо, а не на Мерседесах S-класса. И дальше по списку.

             Фишка заключается в том, что в стране нужна такая политическая система, которая зацикливается не на том, сколько у Президента полномочий, а на том, как налоги обменять на права. В стране вызрели условия для формирования полноценного налогового государства, для заключения полноценной либеральной налоговой сделки. Мы платим налоги, но взамен получаем права контроля над властью. До последнего времени наше государство не было налоговым. Страна жила и живет не за счет внутреннего производства и налогоплательщика, а за счет экспортно-импортных операций таможни и внешних займов. И я вижу проблеск надежды в том, что люди все-таки вышли и заявили о своей готовности платить, но в обмен на контроль над расходами государства. Майдан-2 — это запрос на государственность снизу, на государство не элит, а общества. Возможно, в этом залог будущей гражданской государственности, без которой Украина никогда не станет европейской.

Беседовали
Владимир Скачко,
Александр Юрчук

Источник: Единый Центр

  Обсудить новость на Форуме