– Переход на годичный призыв с отменой части отсрочек – это хорошо или плохо?

– «Хорошо или плохо» – вопрос из детского стишка. Но если спросить, станет ли армия от этого компактной, мобильной и боеспособной, как нам обещают, то я отвечу, что не станет. И дедовщина никуда не денется. Корни дедовщины не в том, что служат два года, а в том, что людей загоняют в армию помимо их воли. И если сейчас старики мордуют молодых, то при годичном сроке службы угнетать будут по землячествам, уголовным кланам и просто на основе большей физической силы. Вдобавок офицеры, командующие призывниками, будут чувствовать себя людьми второго сорта, потому что все лучшее уйдет в части постоянной готовности, укомплектованные контрактниками. А остальная армия окажется большим стройбатом, источником бесплатной рабочей силы. Серьезно обучать призывников военному делу никто не будет. Все равно за год овладеть современной военной техникой и тактикой полмиллиона призывников не смогут.

– Как же в Германии успевают обучить солдата за девять месяцев, в Финляндии – вообще за шесть?

– Потому что там вся служба от первого до последнего дня посвящена обучению, а не хозработам. Там сложились традиции соответствующего отношения офицеров к рядовым, а молодежи – к армии. К тому же их вооруженные силы крошечные, и задачи у них крошечные. Вот если бы у нас армия была 50 тысяч человек, мы, может быть, тоже смогли бы за полгода обучить солдат азам военного искусства. Это как в кулинарии: приготовить хороший обед на несколько человек нетрудно, а на несколько сотен или тысяч – очень сложно.

– А какая армия нам нужна?

– Расчеты показывают, что при нашем геостратегическом положении минимально необходимая армия – это порядка 500–600 тыс. человек, помимо пограничных и внутренних войск. Стратегические ядерно-космические силы – 150 тыс. человек и силы общего назначения: авиация, флот и сухопутные войска на западе, востоке и юге станы и за рубежом – еще примерно 400 тыс., чтобы разрешить в нашу пользу локальные и региональные конфликты. Что касается крупномасштабной войны, которой оправдывается миллионная армия и большой контингент резервистов, то у нас такая война может возникнуть только с НАТО или с Китаем. В такой войне, если мы будем терпеть поражение, то применим ядерное оружие. Так записано в нашей военной доктрине, и все об этом знают. Ядерное сдерживание – гарантия от крупномасштабной войны, а для ядерной войны мобилизация нам не понадобится. Да и вооружать резервистов нечем, разве что стрелковым оружием, которое в современной большой войне ничего не решает.

– Деньги на элитную армию в 500–600 тыс. у страны есть?

– Наш военный бюджет – без малого триллион рублей. И этой суммы достаточно, чтобы обеспечить 500–600-тысячную армию. Особенно если деньги не будут уходить в закрытый военный бюджет, как в черный ящик, когда оглашаются лишь несколько цифр, которые никому ни о чем не говорят. Нужно широко, с привлечением специалистов и депутатов Госдумы обсуждать численный состав, дислокацию войск, программы вооружения и принимать только всесторонне обоснованные решения. Тогда денег хватит. Вот на миллион сто тысяч не хватит. Недаром наш президент постоянно твердит, что американский военный бюджет в 25 раз больше российского. Поэтому они и имеют миллион четыреста тысяч того качественного уровня, к которому нам надо стремиться.

– Но даже при двукратном сокращении армии, как вы предлагаете, расходы на одного солдата у нас будут в восемь раз меньше, чем у США!

– Зато по сравнению с нашим нынешним уровнем вдвое больше. Кстати, у нас и на инженера меньше расходы, и на врача. И 70% населения России имеют такой же доход, как 10% самых бедных американцев. Важно, чтобы по уровню жизни внутри страны армия была намного выше среднего уровня – от рядового контрактника до генерала. Пока что у нас на военнослужащего удельные расходы меньше, чем у Турции. А Турцию нам нужно обогнать. И ориентироваться в плане обеспечения солдат и офицеров хотя бы на такие военные державы, как, скажем, Греция, Испания. С американцами и англичанами мы пока соревноваться не можем.

– Сколько тогда можно было бы платить контрактнику?

– Примерно 15–20 тыс. рублей по нынешним ценам. В горячих точках – больше. А не 6–7 тыс. рублей, как сейчас начальная зарплата контрактника. Вот и идет туда зачастую не тот контингент, который хотелось бы видеть. Еще опыт западных стран показывает, что только деньгами контрактников не привлечешь. В американскую армию идут за льготным получением высшего образования, что обеспечивает переход человека в средний класс. В нашу армию пошли бы за льготным кредитом на покупку жилья. Ведь жилье – главная проблема молодежи, связанная и с положением в обществе, и с обзаведением семьей, и с демографией, чтобы больше детей рожали.

– В Минобороны есть люди, которые думают так же, как вы?

– Есть. Только они держат язык за зубами, потому что иначе очень быстро окажутся за стенами Министерства обороны. А руководство страны опирается на мнение военной бюрократии, которой нужна большая армия, пусть плохая и призывная. Большая армия для бюрократии всегда лучше, чем маленькая, потому что любая бюрократия стремится к расширению своих штатов, увеличению бюджета. И система принятия решений в военной сфере организована таким образом, что альтернативные точки зрения до руководства не доходят. А если что-то и дойдет, то та же самая военная бюрократия, работая в закрытом режиме, опровергнет эти доводы, тогда как их сторонники попросту не будут иметь возможность сказать что-то в их защиту.

– Военная бюрократия непобедима?

– Почему же непобедима? Сравните широкое обсуждение военной реформы в нашей прессе с тем, что было двадцать лет назад. Вы напечатаете это интервью, и вас за это не посадят. Меня, надеюсь, тоже. А раньше такое вполне могло произойти.

– То есть еще лет двадцать подождем, и призыв отменят?

– Может, двадцать, а может, и десять. Это же зависит не от погоды, а от активности людей. В России перемены и к плохому, и к хорошему происходят очень быстро. И зачастую неожиданно.

Каталог "Государство и общество"