22:00 01.10.2007 | Все новости раздела "Яблоко"
Критический экстремизм
25 сентября 2007 года в Басманном суде состоялось заседание по «делу Пионтковского». Следует напомнить предысторию этого дела. Началось все в 2006 году, когда партия «Яблоко» за свой счет издала две книги члена своего федерального бюро профессора и публициста Андрея Пионтковского – «Нелюбимая страна» и «За Родину! За Абрамовича! Огонь!» Обе книги представляют собой сборники статей Пионтковского, которые он публиковал ранее в газетах и журналах.
Те, кто читал упомянутые книги, знают, что представляет собой стиль профессора-публициста. Резкие, прямые, порой, даже прямолинейные суждения. Обвинения – без оглядки на статус тех, кому эти обвинения бросаются. Широкий диапазон средств лингвистических атак против политических противников: ирония, едкий сарказм, памфлет, снижающие параллели, многочисленные риторические фигуры. Словом, своих политических противников Пионтковский не щадит. А поскольку он пишет, в основном, о современной политической ситуации, то, как нетрудно догадаться, основным объектом его обличающего пера стал президент Путин.
Путину достается в книгах за всё: за цензуру в прессе, за уничтожение независимости судов и появление «избирательного правосудия», поведение в кризисах с «Норд-Остом» и Бесланом, за политику на Кавказе, за деление террористов на «хороших» и «плохих», за «нефтяную экономику». Не менее резок он и по отношению к ближайшему путинскому окружению. Термин «бригада» (намекающий на уголовный характер деятельности) применяется к разным кремлевским группировкам – и это еще не самое резкое сравнение.
Нет смысла обсуждать, в чем прав, а в чем неправ А.А. Пионтковский. Политическая публицистика всегда остра и небеспристрастна – жанр обязывает. Да и вообще – мнения и оценки Пионтковского, данные в его книгах, – это его личное, частное мнение, право на высказывание которого гарантировано как российской Конституцией, так и многочисленными международными договорами, подписанными Российской Федерацией. Очевидно, так полагали в издательстве «Полюс», напечатавшем книги, в партии «Яблоко», которая это издание финансировала, а затем занималась безвозмездным распространением тиража, так, судя по всему, полагал и сам автор. Однако совсем не так полагали российские прокуроры.
Они оказались в трудной ситуации. На подведомственных им территориях распространялась книга, в которой излагались такие суждения о президенте России, которых россияне не слышали со времен бешеной атаки на Ельцина, которую вели пламенные зюгановцы в 1990-е годы. Но время-то уже не то. Прошли дни, когда бросать президенту обвинения можно было в программе «Время» в прямом эфире. На телевидении (и в значительной части остальной прессы) любое негативное высказывание о Путина старательно цензурируется, да и само понятие «прямой эфир» на наших глазах становится этаким анахронизмом. С другой стороны, последняя попытка начать преследование по мотивам оскорбления высшего должностного лица государства относится еще к временам Горбачева.
Но в России нет закона, который позволял бы отправить Пионтковского в кутузку за резкую, порой переходящую в уничтожающую критику президента. Что было делать прокурорам? Неужели признать свое бессилие и позволить распространять такую книгу?!
Говорят, что степень уважения к законам обратно пропорциональна удалению от Москвы. Не уверен, что это так: некоторые решения московских прокуроров и судов заставляют в этом усомниться. Но в нашем случае примета сработала: первыми дело против Пионковского начали в прокуратуре Краснодара.
Было решено опробовать на книгах А.А. Пионтковского относительно «свежий» закон «О противодействии экстремистской деятельности» (далее – будем его сокращенно называть ЗПЭ). Юристы и правозащитники неоднократно указывали на расплывчатость формулировок этого закона, который, по их мнению, позволял подвести под понятие «экстремизм» любую критику власти. До сих пор их опасения не оправдывались: серьезных попыток сделать «экстремистами» политических противников нынешней власти еще не предпринималось. Первой стала прокуратура в Краснодаре.
Возможно, найдутся сторонники конспирологических концепций, которые нарисуют зловещую картину – как из администрации президента звонят в краснодарскую прокуратуру: «Да как вы позволили?! Да как вы смеете сидеть сложа руки?! Вы знаете, какие книги распространяют у вас под носом?» И прокуроры тотчас берут под козырек перед телефонным аппаратом и начинают действовать.
На самом деле, всё, конечно, было проще. Отвыкшие за годы правления «батек» даже от намека на журналистскую нелояльность, краснодарские прокуроры, ошарашенные книгами Пионтковского, решили поймать двух зайцев: с одной стороны, добиться запрета ужасных изданий, а с другой – продемонстрировать свое рвение в защите президента. В конце концов, лишняя звездочка на погонах тоже никому никогда не мешала…
Первым движением прокуроров было возбудить против Пионтковского уголовное дело за экстремизм. Но тут даже краснодарская прокуратура была вынуждена пойти на попятный. В самом деле: прежде чем судить человека за экстремизм, следовало бы сперва установить, что экстремистского содержится в его книгах. А сделать это можно было лишь в два этапа, первым из которых должно было быть признание книг Пионтковского экстремистскими. Но гражданский процесс такого рода мог проходить лишь по месту издания литературы – в Москве. Поэтому все, что смог сделать прокурор Краснодара – это вынести предупреждение краснодарскому отделению партии «Яблока» за распространение «экстремистской литературы». Ход был хитрый: теперь уже «яблочники» должны были доказывать, что они не верблюды. Предупреждение – вещь серьезная: после второго региональное отделение можно закрывать, а если еще учитывать приближающиеся выборы в Думу…
Краснодарское «Яблоко» обратилось в районный суд с требованием предупреждение отменить. Указывалось, что в ЗПЭ понятие «экстремизма» связывается с разжиганием национальной розни, призывам к насильственным действиям по отношению той или иной национальности, религиозной или социальной группы, пропагандой неполноценности одних народов или исключительности других и т.п. Ничего этого, разумеется в книгах не было.
В качестве доказательства прокуроры представили в суд исследование эксперта. В качестве такового выступил главный эксперт экспертно-криминалистического центра ГУВД по Краснодарскому краю кандидат филологических наук С.М. Федяев. «Исследование» было представлено на 10 листах и представляло собой удивительное зрелище. 95% его занимал стандартный и переходящий из одного заключения в другое текст, в котором г-н Федяев подробно объяснял, как он трактует закон, как он понимает употребляющиеся в нем термины, описывал методику исследования и перечислял методические и научные издания, которыми он пользовался. Затем должна была начаться собственно исследовательская часть. Но вот ее-то и не было начисто в исследовании г-на Федяева. Вместо того чтобы подробно разоблачить Пионтковского как разжигателя национальной розни, уличая его цитатами из его собственных книг, эксперт ограничился простым выводом, не утруждая себя никакими доказательствами. Назначивший проведение исследования полковник ФСБ спрашивал Федяева: «Имеются ли в представленных материалах высказывания, содержащие призывы к осуществлению каких-либо враждебных или насильственных действий по отношению к лицам какой-либо национальности, либо высказывания, содержащие пропаганду неполноценности граждан какой-либо национальности или социальной группы по сравнению с другой нацией или группой, либо высказывания уничижительного характера по отношению к лицам какой-либо национальности, этнической или социальной группы?»
«Да, все это имеется», – отвечал эксперт. Но поскольку полное отсутствие доказательств смущало даже его, добавлял: «Для более подробного исследования и детального анализа содержания книг требуется назначение судебной лингвистической экспертизы».
Районный суд города Краснодара справедливо отказал этому «исследованию» в статусе доказательства и предупреждение, вынесенное прокурором «Яблоку», отменил. Прокуратура подала кассационную жалобу. Городской суд эту жалобу удовлетворил и отправил дело на повторное слушание в ином составе судей. И этот иной состав оказался значительно более лояльным к прокурорским требованиям, нежели первый. Заключение эксперта Федяева неожиданно приобрело силу полноценной экспертизы, и суд постановил жалобу краснодарского «Яблока» отклонить. Шокированные таким решением местные «яблочниики» немедленно подали кассационную жалобу, которая на сегодняшний день еще не рассмотрена.
Обрадованные такой победой прокуроры перешли в наступление и в Москве. Ими было подано заявление в Басманный федеральный суд с требованием признать книгу А. Пионтковского «Нелюбимая страна» (почему-то книга «За Родину! За Абрамовича! Огонь!» осталась без внимания, возможно, прокуратура решила зарезервировать в случае чего возможность реванша) экстремистской литературой и запретить ее распространение. Заинтересованными лицами здесь уже оказались не партия «Яблоко», а сам А.А. Пионтковский (которому в случае признания книги экстремистской грозило вполне реальное уголовное преследование) и издательство «Полюс», выпустившее книгу. В качестве доказательств было представлено уже фигурировавшее на суде в Краснодаре заключение эксперта Федяева, к которому было прибавлено заключение профессора кафедры социальной психологии Московского открытого государственного университета Т.И. Шульги, которая, разумеется, тоже обнаружила в книге Пионтковского все признаки экстремизма. Доказательств в ее заключении, увы, было не больше, чем у С. Федяева.
Судья Климова, которой выпало вести дело в Басманнном суде, дважды его переносила: А.А. Пионтковский находился в длительной командировке в США. Но 25 сентября он уже вернулся, и дело впервые начало слушаться по существу. Сначала был решен процессуальный вопрос: дело в том, что следов издательства «Полюс» найти не удалось. Все повестки, посланные по его юридическому адресу, возвращались. Никаких сведений о другом адресе издательства выяснить тоже не представлялось возможным. Опросив мнение присутствующих сторон, судья решила, что издательство было извещено надлежащим образом и слушание можно начинать.
В самом начале число сторон дела могло расшириться. Явившийся в суд депутат Государственной Думы Кондауров заявил ходатайство о включении его в процесс в качестве заинтересованного лица. «В случае запрета на распространение книги, – пояснил он, – будет нарушено мое конституционное право на получение информации». Адвокаты А.А. Пионтковского (их было двое – знаменитый Ю. Шмидт и молодой Роман Карпинский) активно это ходатайство поддержали, цитируя даже решения Европейского суда по правам человека. Однако судья просьбу депутата отклонила, объяснив, что, по ее мнению, в Конституции речь идет о прямом праве, а в данном случае его права будут нарушаться лишь косвенно.
Зато было удовлетворено ходатайство адвокатов Пионтковского о допросе специально приехавшего из Санкт-Петербурга специалиста – доктора филологических наук, профессора РГПУ им. А.И. Герцена А.А. Кобринского. После краткого выступления сторон, в которых прокурор твердо поддержала требование, а А.А. Пионтковский и его адвокаты не менее твердо их отвергли, А.А. Кобринский подробно разобрал представленные прокуратурой заключения. Он начал с того, что сами вопросы, поставленные перед экспертами, были явно некорректными:
– Вот, задается вопрос: «Имеются ли в представленных материалах высказывания, содержащие призывы к осуществлению каких-либо враждебных или насильственных действий по отношению к лицам какой-либо национальности…?» А ведь это абсурдно! Все люди относятся к той или иной национальности, поэтому, если исходить из логики эксперта, под экстремизм можно подвести все, что угодно. Закон, каким бы несовершенным он ни был, все-таки требует, чтобы любые враждебные или иные высказывания и призывы были направлены не против человека как личности, а именно по мотивам его принадлежности к той или иной национальности, либо к самим этим национальностям (расам, религиозным группам). А об этом эксперта даже не спрашивали.
Или – в заключении С. Федяева мало того, что нет никаких доказательств со ссылками на текст книги. Свои выводы он делает в недопустимой форме: имеются «призывы к осуществлению каких-либо враждебных или насильственных действий…», «пропаганда неполноценности граждан какой-либо национальности» и т.п. А ведь эксперт обязан в своем исследовании дать конкретный ответ: какие именно призывы, по отношению к каким национальностям, а главное – в чем выражены эти призывы. Это исследование можно сравнить с тем, как если бы судебно-медицинский эксперт написал в заключении, что «смерть потерпевшего наступила от каких-либо повреждений».
– То есть: о чем спросили эксперта, такой ответ и получили? – спросила специалиста судья.
– Именно так.
Указав на то, что в заключении С. Федяева нет ни единой ссылки на текст книги, а значит, вывод эксперта высосан из пальца, А. Кобринский перешел к оценке заключения профессора Т. И. Шульги: «Во-первых, психолог делает чисто филологические выводы – о том, имеются ли в тексте определенные высказывания или нет, – заметил он. – Во-вторых, профессор Шульга утверждает, что книга А. А. Пионтковского формирует «искаженные и предвзятые представления о русской национальности» – означает ли это, что существуют какие-то нормативные представления о русской национальности, которые искажаются в книге? Но самое удивительное – это то, что, пытаясь хоть как-то доказать текстом свои выводы, г-жа Шульга утверждает, будто разжигание национальной розни в книге подтверждается «такими словосочетаниями, как “возбуждение расовой и национальной розни”…». Мало того, что это само по себе абсурдно. Г-жа Шульга, очевидно не дала себе даже труда прочитать книгу, ибо в противном случае она бы увидела, что здесь г-н Пионтковский пишет не от себя лично, он приводит цитату – и не откуда-нибудь, а из выступления Путина! Путин утверждает, что карьера российского политика, разжигающего национальную рознь, должна немедленно заканчиваться, – и с этим кстати полностью солидарен автор книги. Так кого же обвиняет в экстремизме г-жа Шульга?!»
Выслушав специалиста, суд поставил вопрос о назначении экспертизы. Адвокат А.А. Пионтковского Ю. М. Шмидт развел руками:
«Мы, если честно, ожидали, что ходатайство о назначении экспертизы поступит от прокуратуры. Но такого ходатайства не последовало. Получается, что вопрос об экспертизе ставит суд. На каком же основании? Только что мы все услышали, что в заявлении прокуратуры и приложенным к ним заключениям нет ровным счетом ни одного доказательства экстремистского характера книги – лишь одни пустые фразы. На каком же основании теперь человека хотят «подвесить» еще на несколько месяцев под обвинением, которое, будучи доказанным, может грозить ему в дальнейшем и уголовным преследованием? Я считаю, что есть все основания закончить процесс сегодня, отказав прокуратуре в ее заявлении».
Второй адвокат А.А. Пионтковского Роман Карпинский заявил, что он полностью разделяет мнение своего коллеги, но вынужден считаться с возможностью назначения экспертизы. В этом случае, он просит суд назначить такую экспертизу на кафедре литературно-художественной критики и публицистики Журфака МГУ им. М.В. Ломоносова, включив также в состав экспертов известного лингвиста из СПбГУ П.А. Клубкова. Прокурор, со своей стороны, назвала Институт русского языка им. В.В. Виноградова РАН.
После трехчасового перерыва судья огласила определение: дело приостановить, книгу направить на комплексную филологическую экспертизу. Однако тут-то и крылся сюрприз. Судья решила проводить экспертизу не в известных всем и независимых научных центрах, которые называли адвокаты и прокурор, а в Российском федеральном центре судебной экспертизы при Министерстве юстиции России. Это вызвало у стороны А.А. Пионтковского серьезные сомнения в объективности такой экспертизы. В самом деле: в Институте русского языка им. В.В. Виноградова РАН и на Журфаке МГУ работают известнейшие филологи, которым научная честь не позволила бы дать «нужное» заключение ни при каком давлении извне. А вот насколько устойчивы эксперты, работающие в структуре Минюста России – это еще вопрос, тем более, что они никому не известны.
Самый последний сюрприз ожидал сторону А.А. Пионтковского уже после суда. Зайдя на сайт Российского федерального центра судебной экспертизы, каждый может убедиться в том, что в этом центре проводятся «22 вида экспертиз по 52 экспертным специальностям» – среди которых нет филологических. Это означает, что центру придется привлекать сторонних специалистов. Откуда, по каким критериям – Бог весть. В чем же был смысл назначения экспертизы именно там?
«Самое главное, – сказал после суда А.А. Пионтковский, – что теперь ясно, что суд не завершится до выборов в Думу, а значит, миновала опасность, что партию «Яблоко» снимут с выборов за этот мифический экстремизм. Я сейчас снова уезжаю в командировку в США, но обязательно вернусь на следующее заседание, потому что рассчитываю только на победу».
Обсудить новость на Форуме