15:45 26.04.2011 | Все новости раздела "Справедливая Россия"
Николай Левичев прокомментировал высказывания Татьяны Голиковой о смерти Максима Головизнина
Глава Минздравсоцразвития РФ Татьяна Голикова призналась, что ей «обидно за докторов», которых сделали «виноватыми» в смерти Секретаря Бюро Свердловского отделения партии СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ Максима Головизнина.
По словам Голиковой, директор Института хирургии имени Вишневского незамедлительно проинформировал министра о случившемся. «В его отчете значится, что автомобиль с Головизниным подъехал к институту в 16:50, и на тот момент врачи констатировали смерть», - сказал она. «Какие у меня могут быть основания не верить директору института?» - задала вопрос Голикова. Она подчеркнула, что обстоятельный разбор случившегося должно провести следствие. «Мне обидно за докторов, которые оказались крайними и пострадали пока ни за что», - сказала она.
По просьбе журналистов слова Татьяны Голиковой прокомментировал Председатель партии СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ, руководитель партийной фракции в Государственной Думе Николай Левичев:
– Когда я вижу информацию о том, что судмедэкспертиза якобы установила, будто бы Максим скончался за 2-4 часа до того, как его доставили к воротам больницы, когда я слышу слова Татьяны Алексеевны Голиковой, я понимаю: заработала система корпоративной солидарности, которая уже на всякий случай выдвигает боевые бастионы на передовую.
Следствие не закончено, и я допускаю, что свидетельские показания друзей Максима, которые пытались его спасти, могут быть излишне эмоциональны. Я допускаю, что клиническая смерть наступила за какое-то время до того, как они обратились к охраннику медицинского учреждения. Но уж во всяком случае, я верю им, что тело было еще теплое. И только врач мог констатировать клиническую смерть. Только врач мог принять решение о том, что реанимационные процедуры бессмысленны и бесполезны.
Но само поведение персонала Института хирургии – от охранника до директора – говорят о том, что в нашем государстве не все в порядке.
Произошедшее с Максимом Головизниным – случай чудовищный. Мне уже позвонили десятки моих знакомых, и каждый из них искренне убежден: окажись он на месте Максима, было бы то же самое.
К сожалению, наше общество полностью готово к тому, что, случись что-то с конкретным гражданином, ему никто не окажет помощь. Плевали врачи на клятву Гиппократа! Для них важнее всего ведомственная инструкция и философия «моя хата с краю». Раньше милиционеры перекладывали труп на другую сторону улицы, чтобы дело расследовало соседнее отделение милиции. Явления одного порядка. Кстати, конкретно в случае со смертью Максима Головизнина полиция проявила себя намного лучшим образом.
Есть заслуживающие доверия свидетельства, что подъехавший полицейский наряд, погнавшийся за машиной, поехавшей по встречной полосе, проявил как раз те качества, которых мы ждем от новых сотрудников новой полиции. Полицейские, может быть, даже превышая свои служебные полномочия, прорываются через охрану, наручниками пристегивают врача и приводят его к телу. Этот человеческий, душевный позыв вызывает у меня гораздо больше уважения, чем полупрофессиональные разговоры о том, что у нас, дескать, есть инструкция и предписания, и что врачей, якобы, хотят выставить крайними. Руководство Института хирургии имени Вишневского руководствовалось логикой: «Не дай Бог, человек умрет на нашей территории! Это нарушит статистику!»
Завтра это может повториться с каждым из нас. Любой врач может переступить через умирающего человека, чтобы не связываться, потому что это себе дороже.
Наверное, в Институте хирургии имени Вишневского, где спасают сотни жизней, где работают врачи высокой квалификации, не предусмотрено, чтобы им на территорию приносили бездомных в непонятном состоянии. Но когда сложилась экстренная ситуация, когда человеку у порога этого учреждения стало плохо, они обязаны были помочь.
Мне кажется, что давно пора публично поставить вопрос о скорой помощи в стране. Не так давно ко мне на прием приходил человек, который принес гениальную идею: пересадить бригады скорой помощи на мотоциклы. Они выходили с этой инициативой в государственные органы. В прошлом году письмо с этой идеей было направлено как раз в Минздравсоцразвития, причем от имени ГИБДД, с которыми эта идея обсуждалась. Но ответа из ведомства Татьяны Алексеевны, которая теперь жалуется на то, что врачи страдают ни за что, на это письмо почему-то не было. Не увенчались успехом и попытки прозвониться через секретарские телефоны в соответствующий департамент. Эта идея почему-то никого не заинтересовала.
Между тем, такие бригады скорой помощи на двух мотоциклах могут мобильно перемещаться по Москве, проводить какие-то реанимационные действия до того, как понадобится транспортировка в лечебные учреждения. Ведь очень часто достаточно оказать помощь на дому и не надо человека никуда перевозить.
Упирается все в то, что в инструкциях Миздравсоцразвития о перечне оснащения выездной бригады скорой помощи черным по белому написано, что туда входит автомобиль с соответствующем оборудованием. Но в мире есть примеры, когда скорая помощь на мотоциклах действует гораздо эффективнее. Я, честно говоря, ждал очередной встречи с мэром Москвы Сергеем Собяниным, чтобы подарить эту идею ему. Я далек от того, чтобы поднимать над ней партийный флаг, брать ее как партийный проект, понимая, что это может сыграть в обратную сторону. Мне хотелось эту идею передать в руки человека, который способен добиться реализации хотя бы пилотного проекта.
То есть надо принять решение Минздравсоцразвития, позволяющее хотя бы в пилотном варианте, на одной из подстанций скорой помощи сформировать такую бригаду. Это потребует подключения органов полиции, ведь встает вопрос о том, какой квалификацией должны обладать члены такой бригады в плане водительских, медицинских возможностей. Тем не менее, это все технические трудности. Приблизительная экспертная оценка показала, что если бы в августовскую жару в Москве были бы такие мобильные бригады скорой помощи, мы бы сохранили, по крайней мере, 800 жизней москвичей.
В Финляндии норматив приезда скорой помощи по вызову составляет 2 минуты. Это тот срок, за который не происходят необратимые процессы в организме человека, и его можно вернуть к жизни. Наверное, добиться этого на всей территории РФ сложно, но можно хотя бы стремиться к этому.
Но мы еще раз подчеркиваем, что человеческая жизнь у нас по цене, общественной ценности, к сожалению, гораздо ниже каких-то материальных благ.
Обсудить новость на Форуме