14:15 01.11.2010 | Все новости раздела "Справедливая Россия"
Марина Смирнова: Ювенальная юстиция - защита детей или диверсия против семьи?
Председатель Совета регионального отделения партии СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ в Вологодской области Марина Смирнова размышляет об опасности бездумного перенесения на российскую почву западной модели ювенальной юстиции:
- 8 октября Государственная Дума на пленарном заседании решила снять с рассмотрения во втором чтении законопроект о создании в России ювенальных судов. Это решение депутатов Госдумы можно только приветствовать. Несмотря на благие намерения, которые декларируются сторонниками введения ювенальных судов, очевидно, что данная либеральная затея не находит поддержки в нашем обществе. И это не случайно. Судите сами - та модель, которая предлагается сегодня, по сути своей является калькой, снятой с европейского законодательства. То есть нам в очередной раз предлагают бездумно, механически принять чужой опыт без учета российских особенностей и российского менталитета.
Ювенальная юстиция в том виде, в котором нам ее предлагают, несет в себе серьезную угрозу. Она способна не просто привнести в общество раскол и неразбериху, но и разрушить его глубинные основы. Та модель так называемой «ювенальной юстиции», которую нам навязывают сегодня, ярко продемонстрировала свои негативные стороны в развитых странах Запада. Если вкратце проанализировать европейский опыт, нетрудно заметить, что речь идет о полном разрушении традиционных семейных устоев. Еще в 2000 году под давлением экспертов правительство Франции поручило провести расследование, результаты которого повергли общество в шок. В итоговом докладе, в частности, говорилось: «Социальные работники и судьи имеют полную, безграничную власть над судьбой ребенка. Сотрудники социальных служб часто отнимали детей по анонимным телефонным звонкам… что та или иная семья в опасности». В 2007-м французы озвучили данные, согласно которым сотни тысяч детей были разлучены с родителями незаконно. Многие хорошо знают историю актрисы Натальи Захаровой, лишенной дочери по обвинению в «удушающей материнской любви». Как объясняли женщине в органах опеки, психологи долго работали над тем, чтобы стереть из сознания ее дочери образ матери.
Практика показывает, что с введением ювенальных судов неизбежно растет уровень коррупции: родители готовы отдать последнее ради того, чтобы их не разлучили с детьми. В свою очередь, агенты социальных служб и приемные семьи материально заинтересованы в том, чтобы росли количественные показатели по изъятию детей. Это ведет к тому, что родительских прав лишают по пустякам - за ребенка, оставленного дома одного на полчаса, например. В школах появляются омбудсмены, усилиями которых авторитет преподавателей полностью уничтожается. Ради надуманной «свободы выбора» для подростков из воспитательного процесса полностью изымаются ограничительные меры - внушения и наказания. В итоге растет уровень криминализации, неуправляемости и психопатии среди подростков.
Поводом для вмешательства в дела семьи также может стать так называемая «трудная жизненная ситуация» - болезнь или потеря работы хотя бы одним из родителей. В наших условиях под это определение можно подвести абсолютное большинство семей. К чему может привести «кампанейщина» в этой области, страшно даже представить. В Перми, например, запущен проект по отслеживанию «неблагополучных» семей с последующим вмешательством органов опеки. На одном из сайтов студентам предлагается подработать соглядатаями. За ребенка до 7 лет предлагается 450 рублей, старше - 350. Впрочем, стоит ли удивляться, что для авторов скандального законопроекта о введении ювенальной юстиции в России ребенок, находящийся в утробе матери, является всего-навсего «продуктом зачатия»?
К каким последствиям может привести внедрение в России принципов ювенальной юстиции? Кто заинтересован в их продвижении в нашей стране? Существует ли подходящая для российского семейного уклада нелиберальная модель защиты прав ребенка? На эти вопросы только предстоит найти адекватный ответ.
Источник: Справедливая Россия
Обсудить новость на Форуме