12:31 13.08.2008 | Все новости раздела "Правое дело / Союз Правых Сил"
Егор Гайдар: "Ключевым моментом, спровоцировавшим кризис, было даже не решение о дефолте, а отставка правительства Кириенко"
, 11.08.08
Егор Тимурович, так чем был дефолт - спасительным "кровопусканием" либо роковым ударом?
- Это была финансовая катастрофа, но она имела объективные предпосылки: кризис, связанный с крахом СССР, банкротством советской экономики и тяжелым периодом адаптации к новым условиям. Кризис имел место на всем постсоветском пространстве. Другое дело, что разным странам потребовалось разное время, чтобы стабилизировать финансы, создать новые институты, предпосылки динамичного роста, который наблюдается в последние 10 лет.
- Но многие страны обошлись при этом без дефолта...
- В конце 1994 года была развилка: пытаться или нет остановить инфляцию до того, как по политическим причинам мы сможем навести порядок в бюджете. И я, и Анатолий Чубайс, и руководство ЦБ много отдали бы за возможность сократить бюджетный дефицит и свести риски инфляции к минимуму. Помню карикатуры на меня в разных изданиях или в "Куклах", где я, как заведенный, повторяю: нам нужен бездефицитный бюджет. Но трудно было этого добиться из-за позиции парламентского большинства, лобби. Мы все же прекратили эмиссионное финансирование бюджета. Это был один из самых серьезных шагов по остановке экстремально высокой инфляции и, соответственно, запуску восстановительного экономического роста. Эксперимент был опасным, но вынужденным.
- Понимали ли в правительстве масштабы финансовой катастрофы в случае неуспеха?
- Понимали риски, хотели подкрепить жесткую денежную политику жесткой бюджетной. Но этому помешали сразу два роковых обстоятельства. Прежде всего президентские выборы 1996 года, которые, как обычно бывает, привели к ослаблению бюджетной политики, а значит - оценке страновых рисков как повышенных. Последовал отток капитала и рост ставки по ГКО. Когда мы вышли из выборов, рынки сочли, что политическая стабильность обеспечена и можно приходить в страну. К лету 1997 года казалось, что все сработало и пик нестабильности пройден. Но грянул кризис в Юго-Восточной Азии, и в ноябре мы столкнулись с массовым оттоком капитала. Было ясно, что Россия в опасном поле: любая неточность, ошибка может обойтись дорого.
- А ошибки были?
- Конечно, были. Но в подобной ситуации полностью избежать их непросто. Андрей Илларионов рассказывал о том, как он предсказал дефолт. Это чистая правда. Но не стоит думать, что, скажем, тогдашнее руководство ЦБ хуже него видело риски. Другое дело, что когда финансовая система находится на грани катастрофы, надо быть очень осторожным со словами. Илларионов был одним из тех, кто был хорошо осведомлен об опасности ситуации. Таких людей было, наверное, человек двадцать. Но подавляющее большинство из них полагало, что риски нельзя публично обсуждать в условиях острого финансового кризиса. Когда авторитетные, причастные к выработке экономической политики специалисты начинают об этом говорить, финансовая катастрофа становится неизбежной. Инвесторы в таких ситуациях дают указания выводить деньги с рынка.
- Был ли иной выход? Скажем, Бразилия дефолта избежала, хотя оказалась примерно в том же положении.
- Да, у нас с Бразилией были сходные проблемы. Но ее финансовые власти чуть быстрее и точнее реагировали на ситуацию - там был политический консенсус. В России же у правительства не было парламентского большинства. Помнится, за месяц до событий 17 августа мой старый друг Стенли Фишер, тогда первый заместитель директора - распорядителя МВФ, спросил меня: "Неужели ваши элиты не могут договориться, с тем чтобы предот-вратить столь серьезную угрозу?" Я ответил: "У нас парламентское большинство составляют коммунисты, которые получают голоса бедных. Поэтому забудьте о том, что они придут к нам на помощь, чтобы предотвратить кризис, который приведет к тому, что бедных станет больше".
- Тем не менее летом 1998-го МВФ все же выделил России еще один кредит.
- Анатолий Чубайс совершил чудо: в фантастически короткие сроки согласовал с МВФ выделение нового кредита в 22 миллиарда долларов. Кстати, он совершенно не хотел заниматься кризисом, уже работал в РАО "ЕЭС". Но крупные российские предприниматели, употребившие все силы, чтобы снять его с должности в правитель-стве, пришли к нему же с просьбой: спасай.
- Но МВФ дал лишь 4,8 миллиарда.
- Такие транши предполагают договоренности о мерах по стабилизации финансового положения страны-получателя. Наше правительство пришло с этим в Думу и ушло ни с чем. В общем, рынок к началу августа получил двойственный сигнал. С одной стороны, мы договорились с МВФ, с другой - стало ясно, что российские власти не могут выполнить условия этого контракта. С 5 августа начался панический отток капитала, и, соответственно, катастрофическое падение объема золотовалютных резервов. Стало ясно, что если ничего не делать, то через несколько дней мы так или иначе будем вынуждены объявить дефолт, как Советский Союз в 1991 году, просто потому, что у нас не останется ни копейки. Альтернатива - попытаться выйти из этого положения, пусть через катастрофу, но не сопоставимую по масштабам с той, что случилась в 1991-м. Что, собственно, и было сделано.
- Когда и кому пришла в голову идея заморозить внутренний долг?
- Ключевые дискуссии начались в пятницу, 14 августа вечером, уже после закрытия бирж во избежание утечки информации. Они разворачивались в очень узком кругу, включая руководство правительства, Минфина и ЦБ. Обсуждение было продолжено в субботу утром на даче у главы правительства Сергея Кириенко. Утечка пошла где-то с двух часов в субботу, после того как было проведено совещание в чуть более широком кругу - ведь нужно было готовить соответствующие документы. Довольно тяжелый переговорный процесс, в том числе на международном уровне, завершился решением правительства и ЦБ, обнародованным 17 августа.
Кстати, само по себе оно никаких катастрофических последствий не несло: в первые пять дней не было ни обвального падения рубля, ни резкого ускорения инфляции, ни паники. Но потом Борис Ельцин, которого я глубоко уважаю, под влиянием некоторых людей принял решение отправить правительство Кириенко в отставку. Это была катастрофа. Дело не в том, хорошо было то правительство или нет, но на переправе коней не меняют. Именно с ним МВФ согласовывал пакет помощи России. Отставка по сути обесценила эти договоренности, и это прекрасно понимали все игроки рынка. А тут еще заявление потенциального кандидата в премьеры о контролируемой эмиссии. Вот после этого мы действительно получили четырехкратное падение курса рубля, дополнительный отток капитала и резкое ускорение инфляции. Так что ключевым моментом, спровоцировавшим кризис, было даже не решение о дефолте, а отставка правительства.
Егор Гайдар признает, что дефолт августа 1998 года был финансовой катастрофой, но ее последствия оказались краткосрочными. Экономический рост восстановился через несколько месяцев и продолжается вот уже 10 лет
(Фото: Дмитрий Пленкин)
- Оправданны ли слухи о том, что правительство Кириенко было специально назначено "под дефолт"?
- Это не так. Да, Сергей Кириенко был назначен, когда риск кризисного развития событий был очевиден. Так же было и с правительством, в которое в свое время пришел работать я. Иначе трудно представить, почему 60-летние "крепкие хозяйственники", которые управляли прежними правительствами накануне кризисов, паковали чемоданы и уходили, передав бремя правления молодым людям.
- Почему власти в феврале 1998 года проигнорировали предложение Госдумы о реструктуризации внутреннего долга?
- Дело в том, что вся эта болтовня больше всего помогала кризису. Представьте себе, что вы - инвестор, и в парламенте страны, в которую вы вложили деньги, начинает обсуждаться вопрос о том, не стоит ли на 10 лет реструктурировать долговые обязательства. Каким через пять минут будет ваше решение?
- Согласны ли вы с выводами Временной комиссии по расследованию обстоятельств дефолта о том, что это решение было принято без соответствующих процедур и согласований?
- Такие решения нельзя принимать по процедуре. В противном случае его авторам придется отвечать за то, кто и сколько своровал на разных этапах согласования.
- А как быть с выводами той же комиссии о нарушении режима секретности, в частности - информационной утечке в направлении международных финорганизаций?
- Нам позарез нужны были согласования с ними: мы остро нуждались в кредитах. Миссия МВФ прибыла в Москву 15 августа - вечером в субботу, когда биржи были закрыты, и мы добились согласования решения о дефолте с МВФ в ночь на воскресенье, до открытия торгов. Конечно, какой-то утечки информации, условно говоря, на азиатские биржи, полностью исключить было нельзя. Также возникли внутренние проблемы в МВФ. Один из его руководителей в это время, к несчастью, оказался в самолете и был вне связи. Мы решили эту проблему к 5 утра понедельника, 17 августа. То, что какая-то информация могла утечь, в полном объеме исключить нельзя.
- Каков "сухой остаток" дефолта?
- Последствия кризиса оказались краткосрочными. Рыночная экономика России в отличие от 1991 года среагировала на девальвацию рубля не остановкой производства, а его увеличением и вытеснением импорта. Рост восстановился через несколько месяцев после дефолта на фоне очень низких нефтяных цен и продолжается уже 10 лет. Если бы меня сегодня спросили: было бы лучше, если бы мы вытащили экономику без дефолта, как бразильцы, то я бы не ответил. Возможно, я, как и тогда, продолжал бы настаивать на попытке избежать дефолта. Но надо учесть, что бразильцы в результате получили гораздо большие проблемы и более низкие темпы экономического роста, чем у нас.
- Каковы уроки дефолта? Учитывались ли они в последующей финансовой политике?
- Главный урок простой: нельзя долго сочетать жесткую денежную политику для снижения инфляции и мягкую бюджетную. Нынешние финансовые власти этот урок извлекли. Иначе откуда у нас стабфонд и третьи в мире золотовалютные резервы?
- Стоит ли сегодня верить во всемогущество стабфонда и золотовалютных запасов?
- Во всемогущество – нет. Но в то, что мы создали себе резервы, которые делают наше положение неизмеримо более устойчивым, - безусловно. В какой степени эффективно мы используем накопления, будет зависеть от проводимой экономической и денежной политики.
- Затронет ли Россию мировой кризис?
- Уже затронул. Если в прошлом году мы получили приток капитала в 82 миллиарда долларов, то в этом году точно не будет таких объемов. В некотором смысле это не так уж и плохо, потому что дает надежду на снижение инфляции. Но, с другой стороны, создает проблемы с ликвидностью. Однако пока у ЦБ достаточно резервов, чтобы справиться с любыми вызовами.
- Ожидаются ли корпоративные дефолты? Стоит ли их гасить за счет государственных резервов?
- Я бы предпочел, чтобы наши госкорпорации сами озаботились погашением долгов. Но это важнейшая, на мой взгляд, забота правительства. Оно наконец начало обсуждать эту тему. На протяжении последующих полутора лет мы сможем регулировать эту проблему за счет накопленных резервов. Другое дело, если речь пойдет о длительном падении цен на наши основные экспортные товары. Сами по себе резервы для компенсации таких потерь, конечно, недостаточны. Но при разумной политике они позволяют адаптироваться к происходящему без катастроф. Мы в нашем институте делали соответствующие разработки по просьбе финансово-денежных властей и пришли к выводу: даже при самом худшем развитии событий в перспективе двух лет повторения чего-то подобного августу 1998 года не произойдет. Может последовать замедление роста зар-плат, темпов экономического роста, трудности в банковской системе. Возможно и номинальное ослабление рубля к корзине валют. Но все это - без катастроф.
Обсудить новость на Форуме