17:01 04.10.2011 | Все новости раздела "Правое дело / Союз Правых Сил"

Свердловская область: Александр Рявкин: "Я обязательно поговорю с Ройзманом"

"А то, что кто-то с кем-то договорился, что были различные сферы влияния – так это есть в любой партии"

, 03.10.2011

Часть либерально настроенных избирателей, похоже, похоронила проект «Правое дело» после ухода в отставку Михаила Прохорова и передачи партии Андрею Богданову. Член федерального избирательного штаба партии, руководитель свердловского отделения Александр Рявкин был одним из тех, кто поддался аргументам Кремля и, по сути, выступил против Прохорова на съезде в середине сентября. В интервью редактору «URA.Ru» Аксане Пановой он рассказал, почему не считает свой поступок предательством либеральных интересов, что ждет партию после ухода Прохорова, сможет ли она набрать 7% на выборах и окажется ли среди ее новых руководителей Алексей Кудрин. Мы заранее договорились, что будем говорить откровенно, без обиняков – сделаем «человеческое» интервью. Александр Рявкин: Давайте я с самого начала скажу. Мы договорились, что это будет такое «человеческое» интервью. Поэтому мне хочется объясниться: по-человечески мне очень жалко, что все так получилось. Я уверен, что с Прохоровым у партии были хорошие перспективы, и не только потому что он миллиардер и потому что он в списке Forbes (хотя это важно – ведь люди стремятся к успешным). А в основном потому, что в российской большой политике впервые за много лет появился самодостаточный, независимый и серьезный лидер. Согласитесь, была элементарная человеческая надежда, что что-нибудь получится. И хотя все это проходило не без модерирования «большой» администрации, как ее называют, партия дала огромные полномочия Прохорову… Аксана Панова: Саш, давай по-честному, не партия дала. Рявкин: Ну почему? Был же съезд? Был. Были делегаты. Они голосовали. А то, что кто-то с кем-то договорился, что были различные сферы влияния – так это есть в любой партии. Но ведь на съезде никто не стоял за спиной и не говорил, как голосовать. Ты бывала на съездах? Ты ведь понимаешь, что это такая трудно управляемая вещь… Хотя определенная работа перед съездом, конечно, проводилась. Панова: Скажи, а вы что, все Суркову - жизнью обязаны? Почему не сработал инстинкт сохранения партии? С Прохоровым у вас было будущее, а теперь? Ты же сам говоришь, что голосовать на съезде можно было как угодно. Так почему же вы не голосовали как угодно? Рявкин: Важную роль сыграла неопытность Прохорова, его политическая «упертость». Политика – это набор компромиссов, договоренностей. Когда мы шли на съезд, у нас была информация, что он там «наверху» встречается и решает вопрос. И мы действительно надеялись, что у него это получится. Помощники Прохорова говорили, что он встречается с руководством страны. До последнего момента была надежда, что он договорится. Панова: А ты реально не знал, что происходит? Рявкин: Я догадывался, конечно, слухи ходили. Но я не принимал в этом участия. И я думаю, что роль Суркова во всем этом преувеличена. Панова: Саша, ну перестань! Рявкин: Конечно, администрация приложила к этому руку. Но это было бы невозможно, если бы ситуация в партии, в штабе, не была такой, какая сложилась. Когда Шайхудтинов (советник Прохорова – ред.) подделывает подпись Прохорова, как это объяснить? Целое региональное отделение - Приморское – расформировали таким образом. Он отдает распоряжение назначить сына Наздратенко главой регионального отделения, подделывает подпись Прохорова, отправляет факсом письмо в Приморье. Все. И таких примеров – штук пятнадцать. Блин, ну всех просто послали на хер. И не задумывались, что эти люди потом придут на съезд и будут голосовать. Понятно, что делегаты попали под влияние, в том числе, местных администраций. Я вот общался с лидером белгородского отделения. Он говорит – «Мне сам губернатор позвонил!» А он такой дядька, вообще от политики далекий, для него это очень большое событие – сам губернатор позвонил. Это на него повлияло. И Прохоров не смог заручиться поддержкой этих людей. Это – политическая неопытность. Сначала обидел всех регионалов, а потом ждал, что за него будут голосовать. Панова: Как Кремль сказал, так бы и проголосовали! Ты же сам говоришь – вот, губернатор позвонил. Каждому из них кто-нибудь позвонил… Дмитрий Колезев: Вопрос в том, зачем совершалось это самоубийство партии. Понятно же, что без Прохорова партия не пройдет в думу. Панова: Вы что, не могли там взбунтоваться? Рявкин: Давайте расскажу по хронологии. 14 сентября в красивом здании Академии наук, я захожу – сразу вижу Женю Ройзмана, у него еще день рождения был. Я его поздравляю и, понимая, что в воздухе витает, говорю – «Женя, по ходу, ты был прав!». А Женя же сам говорил Прохорову, что его, скорее всего, не пропустят. И вот тут – еще раз – я не могу понять прохоровскую неопытность!.. Колезев: А в чем неопытность-то заключается? Что с Сурковым не согласился? Рявкин: Думаю, что Прохорову, не найдя понимания у президента и премьера, надо было поговорить с Ройзманом и сказать: «Женя, я дал тебе слово, но пойми – на кону стоит партия». Я не так хорошо знаю Женю, но, думаю, он бы понял. А Прохоров до последнего момента говорил, что наверху все схвачено и там ему благоволят. Он и окружению это говорил, и мне, и сам был обманываться рад. В итоге – подвел всех. Не надо было зарубаться. Панова: А в чем проблема Ройзмана-то, чем он так страшен? Рявкин: Не знаю, думаю, это преувеличение. Панова: Вам как-нибудь объясняли в АП, почему Ройзмана быть не должно? Рявкин: Мне никто ничего не объяснял. Панова: Ты с Сурковым встречался? Рявкин: Нет, мы встречались с другим сотрудником. Панова: И как он объяснял? Рявкин: Никто ничего не объяснял. Панова: Черт, как так. Просто сказали – голосуйте так-то – и все, что ли?! Рявкин: Ну, сказали – ребята, будет съезд… Панова: Я не могу понять, что вы от них имеете? Они вам в бизнесе помогают или что? Ради чего вы это сделали? Рявкин: У меня простая позиция – я хочу сохранить партию. По большему счету, с Прохоровым ли, с Ройзманом или без них – партия все равно существует. Вот вы говорите – у нее нет шансов. А я не исключаю, что при наличии политической воли партии начнут помогать. Не пририсовывать голоса, а помогать медийно. Появятся спикеры. Вот сейчас Кудрин открещивается – говорит, смешной проект и все такое. Но все может быть!.. Панова: Ты думаешь, что Кудрин возглавит вашу партию? Рявкин: Да нет, но он может помочь как «говорящая голова». Привлекут Барщевского того же. Дворковича там. Дадут «ящик»… Это я рассуждаю просто, я не говорю, что именно так будет. Колезев: И «натянут» вам 7%? Рявкин: Ну, даже если не 7%, то 5%. Это принципиально – стать парламентской партией. Даже если мы наберем 5% и от нас туда пройдет только один человек. Панова: Вы же карикатурой стали! Один человек в парламенте – вам самим не смешно? Рявкин: Зато это парламентская партия. Кандидатам не надо собирать подписи на выборах. Можно выигрывать муниципальные выборы, ЗАКСы. Панова: Тебе лично не стремно? Вот ты теперь не попадаешь в думу. Зачем ты деньги тратил? Во что ты инвестировал? Ты же бизнесмен, должен ждать отдачи. Рявкин: Мне это интересно. Это не накладно. Поверь, это не те деньги, которые для меня… Мне это важно. Я готов подождать. Я еще молод. Не сейчас – ну, через пять лет мы получим, что хотели. Всего через пять лет мы получим, что хотели. Жалко ли этого времени? Ну, жалко, конечно, времени всегда жалко. Но я буду ждать. Что мне еще делать? В «Единую Россию» не хочу, в «Парнас» не хочу, за границу не хочу уезжать. Я стою на праволиберальных ценностях… Панова: Саша! Какие праволиберальные ценности, о чем ты говоришь? Телефонное право. Решение одного человека, один звонок – и все. Допустим, Хабиров или кто-то там сказал вам: голосуйте так, и вы голосуете так, вам даже не объясняют причин. «Мне позвонил губернатор, я буду голосовать по-другому». Это праволиберальные ценности что ли? Рявкин: А что делать, закроем проект? Панова: Я бы закрыла, чтобы не позориться. Я не понимаю электорат проекта. Кто теперь за вас голосовать будет? За вас должны были голосовать умные люди, которые понимают, что такое политика. Их будет очень трудно переубедить, когда они увидели всю вашу кухню, когда все ваше грязное белье постирали прилюдно. Рявкин: А что произошло-то? Что увидели? Партия существует три года. Это одна из семи партий, получивших лицензию на политическую деятельность в России. В нее четыре месяца назад пришел один человек. Два месяца назад – еще один человек. А потом они ушли, и с ними – еще десять человек. Жалко. Правда – жалко! Но партия осталась, люди остались. И к выборам мы еще подраскрутимся. Возьмем пять процентов, даже если четыре, три – это хороший результат. Но партию нужно сохранить, заново сейчас партию практически невозможно создать (посмотрите на «Парнас»). Панова: По моим ощущениям, знаешь, что вам остается делать? Строить «сетку» и тупо скупать голоса. Все. Как «Гербалайф» или как «Дэнас» (Саш, прости). Сколько хватит денег – столько голосов и купите. Еще немножко видимость работы в СМИ показать надо, чтобы на правду было похоже. И вы получите свои «непозорные» проценты. Рявкин: Это может быть неплохим вариантом, но он очень затратный. В Свердловской области мы на такое точно не пойдем. В чем ты права – мы обязательно будем использовать сетку корпорации «Дэнас МС». Эта сетка ориентирована лично на меня. Но в масштабах страны мы такого позволить не можем. Все равно будем вести медийную кампанию, это дешевле. Панова: Сколько ты планируешь потратить на выборы в Свердловской области? Рявкин: Немного, не доллар на избирателя, даже не полдоллара – не такие цифры. Мы пока бюджет не считали: надо сначала зарегистрироваться. Колезев: На выборах в Заксобрание вообще будет активность? Рявкин: Будет, конечно. Панова: Все знают, что тут ты ходил к Лашманкину и договаривался с ним. Получается, вы в Москве договорились с теми, здесь – с этими… Какие праволиберальные ценности, Саша, вы со всеми везде договорились? Рявкин: Кстати, с Лашманкиным и Мишариным я встречался по поручению Прохорова. Панова: Вот это ты технично отъехал, сразу видно – настоящий политик (смеется). Колезев: А то, что «слили» «Правое дело» и «слили» Медведева – это связанные между собой явления? Рявкин: Не секрет, что Медведев рассматривал эту партию как союзника. Ходили слухи, что партия могла выдвинуть его в президенты. Колезев: Он не идет в президенты, и инструмент оказался не нужен. Рявкин: Но Путину тоже нужна правая партия! И в парламенте она нужна. И ее можно туда привести, если будет политическая воля. У меня предложение: давайте сейчас дадим аванс «Правому делу». Уважаемые избиратели! Следующий раз – через пять лет. Дайте нам сейчас аванс, посмотрите, как мы будем себя вести. Ну, нет другой правой партии, какой бы она ни была. У нас сто тысяч членов партии – это очень большая организация… Панова: У тебя вот Киселев еще ушел – кто тебе кампанию будет вести? Ты с ним встречался вообще? Рявкин: Нет, еще не успел. Нам с ним делить нечего, обязательно встретимся и поговорим. Я думаю, у Кости это был эмоциональный такой порыв, ему надо было просто недельку подождать. Как, собственно, и я сделал. Панова: А ты где был, отсиживался где-то неделю? Рявкин: Нет, у меня другая ситуация. Вот некоторые, если что-то случается, - начинают бухать… Панова: А ты не выпил после съезда что ли? Рявкин: Выпил немного, естественно. Но вообще я в таких случаях бизнесом начинаю заниматься. Я провел три большие презентации по бизнесу на три тысячи человек. В субботу вот в «Останкино» у меня был шикарный зал, у меня целый бенефис был – весь день. Я общался с людьми, кайфовал от этого (начиная говорить о работе, Рявкин заметно оживляется – ред.). Как будто и не было этого съезда! Все вообще классно, куча положительных эмоций. Панова: Вот, кстати, ты ведь умеешь продавать свои «Дэнасы» - наверное, и партию так же продать мог бы избирателям… Все эти ваше технологии продаж, «дайте нам аванс» и все такое… Рявкин: Да, дайте нам аванс, дайте нам аванс! Панова: Сколько ты продаешь «Дэнасов» в год? Рявкин: Очень много. Всего продано несколько миллионов. Колезев: Мне кажется, гораздо легче убедить человека проголосовать за партию, чем продать ему «Дэнас». Рявкин: Так я десять лет назад и организовал Российскую сетевую партию, понимая, какой огромный ресурс – эти дистрибьюторы. Панова: А у тебя сейчас какая сетка? Рявкин: Зарегистрировано 320 тысяч дистрибьюторов. Панова: ..б твою мать! Колезев: Это в три раза больше, чем в «Правом деле». Панова: Ты же раздавишь этой сеткой любую партию. 320 тысяч! Это только зарегистрированных. А еще нелегалы, наверное, есть (смеется). Рявкин: Не так все просто – трудно людей из бизнеса перенаправить на политику. В бизнес-то они идут с понятной задачей, заработать. А здесь не такая ясная мотивация. Я пробовал, на самом деле, и встречал сопротивление. Панова: А что тебе сейчас твои сотрудники говорят? Рявкин: Поддерживают, конечно, я у них же и вождь, и флаг, и все на свете. Они очень болели, очень переживали, все слали эсэмсэки: «Александр Юрьевич, мы с вами!...» Колезев: 320 тысяч эсэмэсок! Рявкин: Ну, почти столько. Видите, когда дистрибьюторы начинают много заниматься политикой, я начинаю терять в деньгах – они меньше продают. Поэтому тут нужно золотую середину соблюдать. Реально рекрутировать «на политику» я могу тысяч пятьдесят человек. Панова: Это все равно очень много. Рявкин: Так у меня компании уже четырнадцать лет. Я же начал заниматься бизнесом в двадцать лет, на третьем курсе мединститута. Первую компанию назвали громко, «Уральский медицинский альянс». Мы открыли медицинский центр, опирающийся на приборные методы лечения, собрали коллекцию всяких аппаратов со всей страны. Это был 1996 год. Потом я вылечил одного нашего «афганца», Пашу какого-то, что ли, я уже забыл фамилию, и он нам с барского плеча отвалил офис на Добролюбова, 150 метров где-то. Панова: А в администрации президента ты никого не лечил? У Суркова есть «Дэнас»? Рявкин: Я когда-то очень давно передавал, правда, не Суркову, а Ивлеву - он сейчас зампред Центризбиркома. Колезев: Это тоже полезное знакомство. Панова: А Чурову? Саш, подари Чурову «Дэнас». Надо вообще весь избирком на «Дэнасы» подсадить, и вы пройдете в парламент. Рявкин: Ну ладно, посмеялись и хватит, наши «Дэнасы» действительно хорошая вещь, они правда помогают, я сам ими пользуюсь. Ну, подумайте, как это здорово – это мы, ваши земляки, придумали эти приборы, создали международную корпорацию, мы их продаем в семнадцати странах мира, у нас есть завод в Карловых Варах. Мы эксклюзивный поставщик карловарской соли, мы в Европе продаем «Дэнасы». Панова: Нифиг себе, а карловарская соль вам зачем, тоже в «Дэнасы»? Рявкин: Да блин, не в «Дэнасы», это отдельное направление. Люди шестьсот лет ездят туда за этой солью, а тут мы им соль домой привозим. Мы выкупили компанию, у которой был контракт с 1974 года на сто лет на добычу этой соли. И вот сейчас мы до 2074 года будем эту соль делать. Мы там построили совершенно новый завод, с новейшим оборудованием. Чехи там кайфуют просто… Панова: Вот, Саш, смотри, как у тебя глаза загораются, как тебе все это нравится: «Чехи кайфуют! Карловарская соль! Дэнасы!». Это же твое. Нафиг тебе эта партия? Колезев: Сразу видно, от бизнеса своего вам весело и хорошо, а от партии – грустно. Рявкин: От партии конечно сейчас грустно! Я же в самом начале сказал: грустно, жалко, переживаю. С Прохоровым было бы больше перспектив… Колезев: А что нужно было сделать на месте Прохорова? Вот если бы вы были Прохоровым, вы бы как себя повели? Рявкин: Я бы объяснил Ройзману ситуацию и сказал бы: «Смотри, мы придем в парламент и будем там поддерживать всю твою работу по борьбе с наркотиками». Потом – я бы дал ему 20-30 миллионов долларов на развитие фонда «Страна без наркотиков». Панова: То есть ты считаешь, что Ройзман стоит $20-30 миллионов? Получается, это была бы его цена. Рявкин: Да нет, это на развитие классного проекта. Нет, ну а что? От богатых – деньги, а как еще? Панова: А ты с Ройзманом не разговаривал? Рявкин: Нет, после съезда не говорили. Только 14 сентября его видел и сказал ему: «Жень, по ходу ты прав» - и с тех больше не общались. Панова: Собираешься с ним поговорить? Рявкин: Да, и обязательно поговорю. P.S.: Мы спросили у Евгения Ройзмана, готов ли он встречаться с Александром Рявкиным. Он лишь улыбнулся в ответ.