18:45 29.12.2008 | Все новости раздела "Правое дело / Союз Правых Сил"
Обсуждение экономического кризиса в рамках "Клуба 4 ноября"
Борис Титов, председатель «Деловой России», сопредседатель Федерального Политсовета партии «Правое дело»: Для того чтобы реально принимались меры экономической политики нашего государства необходимо объединение бизнеса и политических сил. Оценки предпринимателей по ситуации в стране сегодня очень негативные, такими они были только в 96-м году. Это, прежде всего, связано с сокращением спроса, с кризисом в реальном секторе экономики. И поэтому мы сегодня хотели бы видеть реальные, быстрые меры правительства, которые бы способствовали тому, чтобы эти кризисные явления постепенно уходили. Те меры, которые сегодня реализует правительство, конечно, имели большое значение для стабилизации финансовой системы в стране, позволили санировать наши основные системообразующие банки. Кроме этого, оказали содействие крупным российским, прежде всего сырьевым компаниям, спасли их от марджинколов. Проблема заключалась в том, что предприятия брали кредиты под залог своих активов и, в том числе, акций. И сегодня в связи с падением цен на свои акции банки начинают реализовывать эти залоги. Право собственности переходит к банкам. Правительство эффективно эту задачу решило. Но другая задача, которую оно перед собой ставило – это, прежде всего, обеспечение ликвидностью реального сектора экономики. Возникли проблемы с кредитами, которые сегодня уже доходят до 30 и выше процентов для предприятий. Требуется обеспечение уже и 150, и 200 процентов от стоимости кредита. Это, к сожалению, реализуется слабо. Мы можем констатировать, что помощь, выделенная государством, до предприятий реального сектора, обрабатывающего сектора нашей экономики не дошла. Сегодня предпринимаются попытки каким-то другим образом решить эту проблему, но, к сожалению, пока реальных, действенных, эффективных мер, мы не увидели. Может быть, кроме одной меры, которая начала реализовываться, – это то, что мы предлагали как «Деловая Россия». Это мера согарантий со стороны государства, не выделения денежных средств, а гарантирования части кредитов, которые предприятия берут у коммерческих банков. Ведь проблема даже не столько в ликвидности, сколько в кризисе доверия в экономике. Банки не кредитуют реальный сектор, потому что боятся дефолтов и того, что кризис может привести к банкротству многих предприятий. Согарантии же со стороны государства во многом могут решить эту проблему. Эти предложения уже в работе правительства, Алексей Леонидович Кудрин уже озвучил то, что это может уже в ближайшее время работать. Хотя все концентрируется, к сожалению, прежде всего на крупных системообразующих предприятиях, а мы говорили обо всех предприятиях, и крупных, и средних, и здесь надо вести еще дополнительную работу. Есть и другое предложение, которое мы считаем одним из самых важных из пакета предложений «Деловой России». В период кризиса основная стоимость создается, прежде всего, в реальном секторе экономики, который, по существу, станет локомотивом нового роста в нашей экономике. Другого способа зарабатывать у России уже не будет. Потому что цены на нефть продолжают падать, и, конечно, сырьевая модель экономики, которая у нас развивалась в последние годы, уже осталась в прошлом. Мы не сможем дальше выживать на экспорте сырьевых товаров и делать это главным направлением нашей экономической модели. Сегодня все зависит от того, как будет развиваться реальный сектор нашей экономики. И поэтому мы предлагаем решение, которое должно способствовать решению двух главных проблем у нас в стране в условиях кризиса. Во-первых, это проблемы производства в реальном секторе экономики. Во-вторых, это возникновение в условиях кризиса больших социальных рисков, сокращение рабочих мест заработной платы. Мы предлагаем решать их комплексно. При этом мы не говорим о том, что нужны какие-то такие директивные указания со стороны государства. Это предложения, с которыми бизнес может соглашаться, может не соглашаться, если ему выгодно. Но мы предлагаем следующее: предоставить бизнесу возможность брать налоговый кредит с расплатой через определенное время. То есть, по существу, мы говорим: дайте нам сегодня, в условиях кризиса, возможность не платить налоги, мы расплатимся после кризиса, при этом готовы платить проценты по этому кредиту по ставке рефинансирования. При этом те предприятия, которые готовы взять этот кредит, возьмут на себя дополнительные обязательства. Они готовы на весь период кредита, то есть до того момента, пока они не расплатятся по этому кредиту, не изменять условия занятости у себя на предприятиях, не сокращать фонд оплаты труда. Мне кажется, что это очень важно и для бизнеса, важно для страны, это некие формы взаимоотношений внутри страны, это, по существу, общественный договор между различными социальными слоями общества, которые бы решали одну общую для всей страны задачу стабилизации в условиях кризиса. Это предложение мы предложили Алексею Леонидовичу Кудрину, который взял его в работу. Затем мы его озвучили на Совете по конкурентоспособности предпринимательства. Председатель правительства, возглавляющий Совет, поручил проработать это и до 15 января дать конкретные предложения. Но мы считаем, что его необходимо поддержать и со стороны важнейших политических сил в нашем обществе. Поэтому мы на съезде «Деловой России» обратились к политическим партиям, прежде всего, партиям правого направления, в частности, Клубу «4 ноября» «Единой России» и к партии «Правое дело», поддержать это предложение, потому что мы считаем, что только консолидация наших усилий приведет к желаемому результату. И предлагаем обсудить это предложение, чтобы выйти с консолидированной позицией. Будущее экономики, как я уже говорил, прежде всего, будет базироваться на реальном секторе экономики, на том, насколько эффективно у нас будет развиваться свободный рынок, частная инициатива, конкуренция. Потому что другого пути выхода из кризиса у России нет, новая модель будет либеральной моделью развития экономики России. Вот сегодня многие говорят о том, что вся мировая экономика начинает свое движение налево, потому что сегодня усиливается государственное влияние во многих странах рыночной экономики. Многие страны прошли очень большой период свободной и либеральной экономики, который на самом деле был очень успешный, если бы не завершился так печально. В России был период «левого» регулирования, период сырьевой модели, который был на самом деле очень эффективным после кризиса 98-го года и позволил нам добиться впечатляющих результатов за последние годы, но эта модель не будет работать больше. Поэтому, конечно, мы за только либеральную модель и только поворот направо. Я хотел бы призвать уже партии не только поддержать наше конкретное предложение, но и консолидировать наши усилия с целью повлиять на правительство, государство, с точки зрения формирования будущей экономической модели развития нашей страны. Георгий Бовт, сопредседатель партии «Правое дело»: Мне кажется принципиально важным то, что написала «Деловая Россия», в свете того, что внутри той же партии, с которой ассоциируется «Клуб 4 ноября», существуют гораздо более левые взгляды, чьи сторонники довольно активны, и которые призывают к фактически раздаче, я не знаю, денег или сертификатов, и так далее. Эта ситуация отражает, в общем, некоторый сумбур в головах у всей правящей элиты, потому что за спешностью пожарных дел очевидно, что сейчас пока не выстраивается некоей целостной стратегии, которая бы отвечала на вопросы – а какой страна выйдет из кризиса через год, два, три или сколько на это понадобится? И можно ли нам пойти по пути «General Motors» и Конгресса и потребовать снижения издержек на рабочую силу? Мне кажется, что в российских условиях это как раз не совсем та штука, которая окажет наиболее эффективные действия, потому что зарплата на «АвтовАЗе» для рабочих составляет от 10 до 15 тысяч рублей в месяц, а «Форд» во Всеволжске платит порядка 18-26 тысяч рублей в месяц, а это совсем не 70 долларов в час как в США. И когда наши власти пытаются вырабатывать какие-то советы, то, конечно, все в голове держат то, что в других странах является, наверное, 2-м, 3-м, а может быть – и 4-м фактором, - это социальный фактор. Именно поэтому мне кажется, что в наших условиях могла бы быть правильной увязка предложений насчёт кредитной, налогово-кредитной помощи, вместе с сохранением Фонда оплаты труда. Но тогда встаёт вопрос следующего шага. А следующий шаг должен быть, очевидно, в сторону, которая называется «Модернизация и повышение эффективности производства», притом, что мы отдаём себе отчёт в важности поддержания социальной стабильности. Но каковы должны быть действия контролёров за расходованием денег, предоставляемых тем или иным предприятиям, чтобы эти предприятия проводили эту модернизацию, и повышали эффективность производства, и снижали издержки по другим параметрам? Это то же самое Приморье, где возникла некоторая социальная напряжённость в связи с известными решениями по повышению пошлин. Но встаёт сразу же другой вопрос – а надо ли класть жизнь на то, чтобы сохранять и защищать сложившуюся структуру экономики Приморья, построенную на ввозе подержанных японских машин 5-летней давности, за которые в Японии нужно платить налоги на прохождение техосмотра. Всё это старьё идёт к нам. Поздно сейчас уже, конечно, об этом говорить, надо было говорить ещё 10 лет назад, когда первый раз пошли на уступки о сохранении праворульных машин, и тогда отменили и запретительные пошлины, и так далее, и не создали сборочного производства в Приморье, сейчас его, конечно, дешевле создать в каком-нибудь Харбине. То есть, не все меры, наверное, после первых пожарных шагов, по разрешению кризисной ситуации вообще лежат в сфере экономики. Совершенно очевидно, что всё большее число мер лежит в сфере, которую можно назвать институциональной и даже политической. То есть, говоря «а» о налоговом стимулировании, нужно сразу же говорить «б» – а что, собственно, с государственным налоговзимающим аппаратом? Можно говорить и о снижении НДС. Бизнес призывает хотя бы к 18% НДС, но для всех. Пусть будет понятна процедура его взимания, а её нельзя менять задним числом, и никому не возвращать НДС. То есть платить 18 % НДС для всех одинаково. И тогда никто не возит сигареты без пошлины. А то начинаются совершенно удивительные игры, когда любую процедуру, которая предусматривает исключение, можно извратить таким образом, что за неё надо будет платить. Например, ввозить медицинское оборудование можно возить с НДСом, а можно – с возвращаемым НДСом, тогда начинается переписка между таможней и Минздравом. И доходит иногда до таких курьёзных случаев, когда таможня получает соответствующее письмо и говорит – вы знаете, подпись нам кажется поддельной. А товар уже в контейнере, он уже приплыл. Начинается переписка с Минздравом, но товар в этом случае ввозится всерую, вот и вся история. Не изменив этого, можно долго дискутировать о том, какие должны быть налоги, чуть меньше, чем больше, но институциональная реформа и административная реформа не отлажены, ситуация просто критична. Никакие антикризисные меры не будут в должной мере эффективными без того, чтобы навести хотя бы какой-то элементарный порядок в этом деле. Не говоря уже о моей любимой теме социальной солидарности разных представителей общества, и высших и низших, без которой тоже выход из кризиса не представляется возможным и быстрым. Один пример. Амурский губернатор, поддавшись, естественно, настроениям снизу и воздействию пламенных призывов В.В.Путина, сказал, что он пересядет на «Волгу», а в Совете Федераций сказали – мы не пересядем. Вот это раздражает. Такие вещи в период кризиса абсолютно не допустимы, это шаги политических профанов. Не хочешь пересаживаться – хотя бы помолчи. Григорий Томчин, член Федерального Политсовета партии «Правое дело»: Кризиса, наверное, нет. Но спрос упал в 5 раз. Наверное, ничего не будет, но упал он пока без падения денег. Только от испуга. А за этим – он в 5 раз – он может упасть и в 10, от этого в семейном бюджете ничего противного не случится. А вот если он упадёт в 10 раз, то производство, упавшее только в 2 раза, умрёт. Невозможно более чем в 2-3 раза уменьшить производство, оно просто умирает с заводом. А потом уже упадут деньги, количество этих денег у людей. Не капитала, а денег. И люди уже не пойдут в магазины не потому, что их напугали, а потому что не с чем идти. Есть у нас решения, которые озвучили президент страны и председатель правительства. Что произошло с этими предложениями? Например, решение ввести в банках уполномоченных комиссаров. А после политическая элита послала далеко и надолго и президента и премьера. Так, закон, который предлагает этим уполномоченным собирать раз в месяц отчёты и передавать в Центробанк, что предприятия и так обязаны по инструкции делать, сами, не выполнен. Я проанализировал «План 55» – там примерно 40 предложений, которые предлагают что-то делать. А потом проанализировал, что вышло – и из этих 55-ти? 70 % нивелировано тут же, на стадии кому и как расписывать, как выполнять? Ещё 30 % будет нивелировано в инструкциях ведомств. У меня простой вопрос. Если приняли решение сделать только макроэкономические шаги, а в остальном – одну пропаганда и пусть как-нибудь выплывет, то такое решение, может быть, реально. А если решение другое, что надо что-то делать, а при этом законно избранная реальная власть говорит – делаем, а политическая элита, включающая в себя аппараты и парламенты, не исполняет, тогда я не понимаю, что будет весной. Почему так получилось – не знаю. В период, когда нефтяные деньги падали с неба на каждого, может быть, и можно так управлять. А в период, когда, нет кризиса, но о нём говорят – так уже управлять нельзя. А если кризис вдруг есть?.. Поэтому я поддерживаю, и мы это обсуждали и на политсовете партии «Правое дело», предложения «Деловой России». Но у меня остаётся простой вопрос. Допустим, их примут на самом высшем уровне. Делать кто-нибудь чего-нибудь будет? Сейчас главное – за инструментом. Мы с Владимиром Николаевичем (Плигиным) за год провели 6 семинаров с такими личностями, странного порядка специалистами, называемыми «методологи». Очень интересные выводы сделали по поводу инструментов, адекватных политической воле: непонятно, есть они у нас или нет. Андрей Нечаев, член Федерального Политсовета партии «Правое дело»: Мне страшно нравится идея любых общественных договоров, вашингтонских консенсусов, и так далее. Но договор предполагает хотя бы минимальное равенство договаривающихся сторон. А в нашем случае, к сожалению, это далеко не так. Я совершенно солидарен с Георгием Бовтом, когда он говорит о гигантском количестве административного давления, барьеров, и так далее, без устранения которых бизнес в принципе не может развиваться. Но ведь эти административные барьеры порождает та сторона, с которой мы должны заключить общественный договор. Поэтому я думаю, что в этой ситуации такой договор едва ли может иметь место, пока не будет кардинально пересмотрена вся экономическая политика. Это первое. Второе. Мы, безусловно, должны констатировать, что власть совершила огромное количество ошибок – и на ранней стадии кризиса, и сейчас, в рамках его развития, которые этот кризис, безусловно, усугубили. И в частности, если говорить об общем подходе, то он мне кажется крайне опасным. Это точечное регулирование, точечная поддержка и ручное управление, что фактически уже стало почти, так сказать, официально признанной версией того, на что направлены антикризисные меры. В результате это кончается тем, что мы тратим накопленные ранее убийственные резервы на поддержку неэффективных компаний, и я в этом смысле вполне солидарен с заявлением коллег по «Клубу 4 ноября». У меня даже, более того, возникает такой брутальный вопрос: хотя бы одному руководителю государственной компании был в лоб задан вопрос, что, совершенно безответственно занимая деньги на Западе, закладывая там свои активы, почему можно прийти в Госбюджет и попросить денег. В Америке раз если ты как топ-менеджер допустил фактически банкротство своей компании, значит, ты не можешь быть топ-менеджером. Следующий момент. Безусловно – не только как либерал, но и как сторонник прагматичных решений, я считаю, что лучший способ насытить экономику деньгами и решить любую проблему ликвидности – это, собственно говоря, не изымать деньги из экономики. В этом смысле я вполне поддерживаю, предложение «Деловой России», понимая, что это, в общем, некая частность. И мы, конечно, должны ставить вопрос о налоговых новациях гораздо шире. Если мы проанализируем антикризисные планы большинства развитых стран, то обнаружится, что на первом или максимум на втором месте стоит снижение налогов. Почему-то Великобритания решилась на снижение НДС, причём – кардинальное. А нам объясняют, что в условиях кризиса даже говорить об этом неприлично. Я не понимаю, почему неприлично, я хотел бы, чтобы мы не только об этом говорили, но и этого добились. Нам предложено только косметическое снижение налога на прибыль, а многократно больший эффект дало бы изменение правил расчёта налоговой базы. Если говорить о частностях, важных, с точки зрения поддержки фондового рынка – нужна отмена налогообложения доходов от любых операций с ценными бумагами. Чтобы закончить с налоговой темой, я думаю, что, безусловно, мы должны достаточно жёстко требовать того, чтобы все разговоры о повышении налогообложения заработной платы с 2010-го года были прекращены, неважно – как они называются, переходом на страховые выплаты, на систему страхования. Для действующего предпринимателя совершенно всё равно, платит он это под названием «страховые выплаты» или под названием «единый социальный налог». Он платит на 8 % больше, и это, безусловно, не может не ухудшать его финансовое положение, кризис ликвидности, и так далее. Я согласен, что наряду с тем, что надо оставлять деньги в экономике, нам нужно создавать систему рефинансирования. Очень плохо, что мы не создали её в тучные годы, когда можно было легко экспериментировать, значит – надо создавать сейчас. И вот дальше пример так называемого точечного управления, когда вместо создания системы рефинансирования мы вводим комиссаров в банках с рисками просто дезорганизации текущего управления, не говоря о возможной крупной коррупционной составляющей этого процесса. В этом смысле мне странно, что чиновники блокируют это начинание президента и правительства, потому что оно открывает широкие возможности. Безусловно, система рефинансирования, - это, скажем, когда банк на свой страх и риск кредитует своего клиента. Дальше под этот актив, если он признан по категории ниже удовлетворительной, автоматически получается рефинансирование Центрального банка, переуступая права требования на случай собственного банкротства. Схема проста. Почему она не используется, а вместо этого какие-то замысловатые аукционы под международные рейтинги и комиссары в банках? Или так называемые лимитные аукционы с обязательством за счёт этих денег кредитовать реальный сектор? Любой человек вам ещё сейчас назовёт 5 направлений, ни одно из которых, к сожалению, у нас не используется. Поэтому, с одной стороны, мы изымаем и продолжаем изымать деньги из экономики, а с другой стороны – мы не умеем ей их давать, и вот это мне кажется чрезвычайно опасной ситуацией. И последнее. Легко удаются любой власти мероприятия, которые что-то разрешают. Но когда нужно что-то отследить, проконтролировать – это всегда получается плохо, а главное – несёт большую коррупционную нагрузку. В этом смысле для поддержки малого бизнеса есть набор таких решений. Первое – уведомительная регистрация. Думаю, что был бы очень полезен аналог принятого нами в своё время в конце 1991-го года Указа о свободе торговли, который тогда дал колоссальный рост самозанятости населения. Если мы сейчас всерьёз обеспокоены проблемой безработицы и снижения жизненного уровня, то любые формы поддержки самозанятости населения, коими в принципе и является малый бизнес, в том числе – и розничный бизнес, всячески должны быть поддержаны. И автоматически пролонгировать договоры аренды. Эта философия – максимум свободы для малого бизнеса - сейчас в форме конкретных решений должна быть поддержана. Леонид Гозман сопредседатель партии «Правое дело»: На Политсовете «Правого дела» были поддержаны предложения «Деловой России», это было одобрено официально почти единогласно. Я хотел бы сказать о тех вещах, которые не вошли в этот текст и которые мне кажутся тоже значимыми. Во-первых, государство всегда должно объяснять гражданам, что оно делает. В условиях кризиса это более важно, чем обычно. Например, каким образом составляется список этих полутора тысяч предприятий? Без доверия не будет работать ни один, даже самый хороший договор. И совершенно справедливы вопросы к менеджменту, почему они довели предприятия до такого состояния. Речь идёт о том, как будут использованы эти деньги, и почему вообще мы считаем, что эти деньги хоть как-то помогут, а не будут дальше куда-то выброшены, ухнуты или просто разворованы? И даже речь идёт о вопросах совсем уже священных таких, по-видимому, которые, наверное, вообще как-то неприлично задавать – о других, о всяких государственных расходах. Например, о том, сколько стоил поход наших кораблей в Венесуэлу, и зачем это было сделано. И вообще – это правильно в условиях кризиса на это тратить деньги или неправильно? Я не говорю априори, что это неправильно, я просто хотел получить объяснение как гражданин страны – а зачем это делается? Вот какой из этого толк и сколько это тратится? Возвращаясь к этому списку из полутора тысяч предприятий, среди которых есть предприятия, которые и до кризиса вели себя далеко не лучшим образом, и к которым было много претензий, почему их поддерживают опять? Зачем это делается? Возникают всякие нехорошие мысли, что, может быть, это делается по каким-то личным связям. Если государство будет так же закрыто, как сейчас, то, по-моему ,толку не будет никакого. Ведь на самом деле преодоление, избегание самых неприятных или самых страшных сценариев, возможных сценариев развития – это вопрос не только экономической и финансовой ситуации. Это вопрос определённой общественной атмосферы. Например, при том же уровне финансов и экономики общественное озлобление может дойти до того, что действительно возникнет глубокий политический кризис, а может не дойти. И это будет зависеть во многом от ощущения доверия, от ощущения справедливости, и так далее. Ведь, собственно говоря, левые всегда спекулируют именно на ощущении несправедливости и апеллируют к справедливости. Ни за какое другое понятие не было пролито столько крови, сколько за справедливость. Но тем не менее – в сознании людей это, безусловно, есть. И мне кажется, что и в предложениях, которые пойдут в правительство, и вообще в этом «Общественном договоре», если он как-то состоится, должны быть какие-то нравственные вещи. Например, в этих условиях и государственная власть, и руководство тех компаний, которые получают помощь от государства, должны объявить полный мораторий на закупку новых иностранных автомобилей, на ремонты офисов и строительство новых офисов – вообще на потребление для высшего начальства, на улучшение жизни высшего руководства. Я имею в виду – и государства, и компаний. Вот Наполеон шёл пешком вместе со своими солдатами, отдавая лошадей для раненых и для грузов. Мне кажется, что если руководство компаний и руководство страны будет призывать только других к самоограничениям, к экономии, к разумной позиции, и так далее, а само этого делать не будет, то тогда это открывается дорога левым, различным демагогам, и, боюсь, даже самые разумные экономические меры не приведут к положительному результату. Анатолий Лейрих, член Федерального Политсовета партии «Правое дело»: Я хочу напомнить, что кризис, о котором мы сейчас все говорили, в России начался не летом этого года и не в начале этого года, уже с прошлого года в России очень стало невыгодно производить. Особенно в реальном секторе, в машиностроении, где я работаю. И вот на этот наш кризис, связанный, прежде всего, с недостатком технологий, высокими издержками производства навалился, налетел как грипп-Испанка в начале прошлого века, мировой кризис. Конечно, нужно бороться и с этим гриппом, конечно, нужно бороться и с нашей гангреной. Только методы должны быть разные. Чтобы бороться с последствиями мирового кризиса, не обойтись без мер поддержки. Меры поддержки - это и поддержка государства, и налоговые кредиты, которые предлагает сегодня «Деловая Россия», членом которой я являюсь. Но меня даже сегодня волнуют не сами меры, сколько инструмент, которым эти меры будут реализовываться. Потому что такого инструмента нет. Вы посмотрите, все комиссии – и при Медведеве созданные, по вопросам экономических осложнений, и при Шувалове, поскольку он теперь должен этот кризис как бы локализовать и уничтожить, это всё органы консультативные. Кто там присутствует? ВТБ, Внешэкономбанк, Минэкономразвития, Кудрин – и в одной и в другой комиссии. То есть, это люди, которые в принципе должны на эти комиссии приходить и что-то предлагать, а эти комиссии должны давать им поручения. Вот есть такой пример, который волнует все промышленные предприятия России - это кредиты, потому что мировой кризис для нас вылился в кризис банков. И правительство решило этот вопрос легко – дать по очень низкой ставке деньги ведущим банкам, чтобы они передали реальному сектору. Мы всё уже слышали, что из этого получилось. Потому что нельзя наркоману доверять аптеку, а клептоману доверять деньги. И банки, естественно, используют эти деньги так, как им сегодня выгодно. Может быть создан параллельный орган, рабочий антикризисный орган. Например – Антикризисный Фонд. В этот Фонд могут помещаться средства, которые пойдут на замену кредитования через банки. Допустим, банк не хочет кредитовать мою компанию, но это же уже готовый контракт, подготовленный, с залогами, мы можем перевести этот контракт в Фонд, Фонд меня прокредитует по той ставке, по которой он кредитовал банки. И я вас заверю, что если этот Фонд начнёт переводить вот такие кредиты, текущие кредиты, на которых сидят все предприятия, из различных банков себе, то банки очень скоро скажут – стоп! Потому что им тоже нужны клиенты, и они тоже хотят работать, и это будет конкурентная среда, в которой мы как-то сможем существовать. Теперь по поводу российского кризиса. Это более серьёзная болезнь, связана она с тем, что, в общем-то, все мы сегодня доедаем, а многие уже и съели то наследство Советского Союза, которое было. В 1998-м году не было денег, а сегодня они есть, но в 98-м году у нас ещё были живы предприятия, у нас ещё было живо оборудование, у нас ещё не было дефицита специалистов классных. Сегодня руководство страны в лице президента говорит, что невзирая ни на что, мы должны привозить из-за границы себе специалистов. Каким образом решать вот эту проблему? Как сделать так, чтобы вот промышленные предприятия России с отсталыми технологиями, с изношенным оборудованием, с отсутствием кадров могли бы конкурировать не только на мировом рынке, а даже на своём собственном. То, что мы проигрываем на собственном рынке, понятно по всему машиностроению. За 6 лет с 85 % доли на внутреннем рынке российские производители упали до 20 %. Но американцы в своем парламенте, в своём правительстве попросили деньги на планы развития. Чем мотивировал бывший президент «General Motors»? Он просил денег на продолжение программы производства экологического автомобиля. На что сегодня приходят и просят деньги наши автомобилестроители? Они просят на оборотку, они просят на поддержание дилеров, они просят заткнуть какие-то дыры. То, что эти деньги не вернутся никогда, это совершенно понятно. Это что касается автомобилестроения. Теперь что вообще делать в этой ситуации. Представьте себе: закончится мировой кризис, с чем выйдут Соединенные Штаты Америки, и Европа, и Япония, и с чем выйдем мы, в каком отмобилизованном состоянии предприятий? Мы выйдем без кадров, без технологий, без оборудования, а они выйдут со специалистами, с новыми заделами, с проектами, и так далее, и так далее. Поэтому сегодня нужна государственная программа, которая стимулировала бы развитие новых проектов, новых технологий, новых продуктов, без которых мы после кризиса просто не сможем стартовать и не сможем начинать работать, и именно в это надо направлять деньги. Как это делать, когда наши деньги тают? Когда денег, если прикинуть, сколько нужно на инвестиции, никогда не хватит? Оказывается, в мире существует практика решения подобных задач. Потому что всегда лучше не выдумывать свое, а посмотреть то, что в мире существует. В Европейском Союзе, помимо старых членов, которые из себя представляют довольно богатые страны и которые образовали этот союз, соединив свои экономики с вполне прагматичными целями, есть еще так называемые новые члены, которые уже не с прагматичными целями, а с политическими целями были присоединены к Европейскому Союзу. Пятнадцать лет до присоединения к Союзу эти страны находились сами по себе, они оставили СЭВ, они не входили ни в какие экономические союзы и поэтому являлись объектом нападок таких мировых компаний, которые разгромили их местную промышленность. Все знают, что в Чехии, в Польше, ничего не осталось от очень сильного машиностроения. Но после того, как эти страны вошли в Европейский Союз, Европа не могла позволить существовать таким территориям, где люди от голода могут начать кусаться. Тогда были разработаны специальные фонды развития этих территорий. Эти фонды предоставляют гарантию любому инициатору проекта, я подчеркиваю, нового проекта. То есть любой бизнесмен может принести бизнес-план, и если его бизнес-план эффективен, если он окупаем, если он реализуется не более семи лет, если он не предлагает какую-то запрещенную деятельность, его по формальным признакам фонд одобряет. Это одобрение является гарантией этого фонда, что деньги этому инициатору будут выплачены. Вопрос только, и это самое существенное – когда? Эти деньги выплачиваются только после реализации проекта, но это безотзывная гарантия. Дальше этот инициатор идет в банк, и вот здесь уже банк и инициатор, становясь партнерами, начинают рассматривать этот проект – можно ли его сделать, за сколько лет и сколько инвестиций потребуется. И если банк и инициатор проекта принимают его, то тогда они вдвоем как заинтересованные лица работают над тем, чтобы проект осуществился. Практика реализации таких проектов показывает, что за время реализации проекта, налоги от реализации этих проектов выплачиваются на сумму, сопоставимую или превосходящую субсидии, которые выделяются через эти фонды. Вот в чем смысл.
Обсудить новость на Форуме