14:01 01.11.2010 | Все новости раздела "Правое дело / Союз Правых Сил"
Челябинская область: Андрей Некипелов: Контуры нашего процветания
, 30.10.2010
Политик Андрей Некипелов и его единомышленники создали свой проект развития Южного Урала
Сближение России и США во имя нашей модернизации может отозваться даже в глубинке. Недавно группа экспертов из регионов России побывала в Калифорнии. Россияне встречались с руководителями ведущих корпораций, американскими экономистами и политиками. Смысл встреч – в попытке переноса на отечественную почву западных инновационных наработок. О том, насколько это возможно в посткризисный период, говорим с участником российской делегации, председателем исполкома регионального отделения партии “Правое дело” Андреем Некипеловым.
Бренд – это творческая среда
— Андрей Валентинович, как вы попали в этот тур?
— В конце сентября мне позвонили из Москвы, пригласили поучаствовать. Пояснили, что цель поездки – наработка региональных связей в контексте действий комиссии по модернизации, которую совместно создали президенты Дмитрий Медведев и Барак Обама. Звонок был результатом того, что в зоне внимания федеральных структур оказалась “Дорожная карта стратегии процветания Южного Урала”. В ее составлении я участвовал вместе со своими единомышленниками.
— Вам кто-то поручил ее составить?
— Нет. Просто в 2008 году грянул кризис. Когда все посыпалось, федеральное правительство придумало антикризисный план. Наше областное минэкономразвития составило точно такой же документ. Потом появились посткризисный, модернизационный планы. Когда мы их изучили, поняли: все это имитация, цель которой – успешно отрапортовать Кремлю. А между тем планирование имеет огромное значение.
— И как, по-вашему, нужно планировать?
— Общеизвестно, структура экономики области перекошена. ММК, по разным оценкам, наполняет региональный бюджет от 40 до 60 процентов. Следовательно, регион имеет колоссальные риски. Людям либеральных убеждений было понятно: монополия должна быть разбита. И мы создали мозговой центр, или, как говорят американцы, think tank из неравнодушных. Общаясь и анализируя, создали собственный план развития региона. Назвали его “дорожной картой” и разместили в Интернете. Мы прописали очевидные вещи: главное – инфраструктура. За инфраструктурой пойдут инвестиции, за ними инновации. Это тот модуль, который использует весь мир. План хотели вынести на общественное обсуждение с приглашением представителей прежней администрации поучаствовать в дебатах. Но случилось так, что руководство области поменялось. Действия, которые совершает новая команда, близки нашему видению. Инвестор идет в тот регион, среда которого ему понятна. Отсюда важность работы над брендом, выделение фишек, показывающих наше конкурентное преимущество. Бренд – это не просто количество денег, вложенных в имидж, а создание среды, которая помогает человеку творить. Например, речь идет о художественных выставках, формирующих нестандартное мышление, гастролях ведущих музыкантов. Когда, допустим, приезжает музыкант мирового уровня, слава его имени ложится и на город, который он посетил. Говоря об инвестициях, важно понимать: проблема не в том, где взять деньги (в мире их очень много), а в том, в какую идею их вложить. Инвесторам нужны именно идеи.
— Как их производить в промышленных количествах?
— Помимо прочего необходима целая инфраструктура законов, раскрепощающих малый бизнес. Нужны простые процедуры: во-первых, открытия и банкротства предприятий, во-вторых, привлечения денег. Необходимо упрощать формы различной отчетности, в первую очередь бухгалтерской. Предприятия вынуждены тратить огромное количество денег на содержание штата бухгалтеров и отвлекают ресурсы. Понимаю, это вопрос не регионального уровня. Но у нас есть право законодательной инициативы.
Опять приватизация
— Итак, вы оказались в США:
— Визит состоял из двух частей. Первая – посещение предприятий, знакомство, установление прямых деловых связей. Мы посетили PLUG&PLAY. Компания инвестирует в небольшие стартапы – фирмы, выдвинувшие новую идею. Также побывали в штаб-квартирах всемирно известных корпораций Google, INTEL, в Стэнфордском университете: Вторая часть визита – участие в ежегодном российско-американском деловом саммите. Он прошел буквально семь дней назад в Сан-Франциско. Уровень делегаций очень высокий. В режиме он-лайн выступал помощник президента Аркадий Дворкович. Лично присутствовали Анатолий Чубайс, Виктор Вексельберг, посол России в США Сергей Кисляк, первые лица крупнейших американских корпораций. Был губернатор Шварценеггер. Выступал четко, убедительно, профессионально – и как публичный оратор, и как руководитель крупнейшего штата.
— Он, наверное, сказал, где взять деньги на модернизацию. У нашего государства их нет, а крупный бизнес не заинтересован в переменах: зачем отказываться от собственной монополии, если она и так хорошо срабатывает? Что американских бизнесменов побуждает рисковать и вкладывать в новое?
— При всей своей прагматичности американцы верят в идею.
— То есть идеалисты?
— Да. Они верят в то, что сначала должна появиться идея, которая потом привлекает энергию в виде денег.
— Я правильно понимаю американский подход: к владельцу ММК Виктору Рашникову приходит Кулибин с инновационным проектом, и Виктор Филиппович в духе идеализма дает пачку купюр?
— Нет. Не задача В. Рашникова выкладывать изобретателям пачки денег. На это должны работать институты. Они привлекают деньги от инвесторов к себе и вкладывают, куда диктует им бизнес. Виктор Филиппович как бизнесмен понимает, что отдать деньги Кулибину – значит заведомо их потерять. Изобретатель их не сворует, создаст гениальный продукт, но продукт этот не будет отвечать запросам рынка. И у нас опять получится подкованная блоха: красиво, но бесполезно. Мы до сих пор, к сожалению, делаем вещи не для того, чтобы их выгодно продать и получить прибыль, а чтобы удивить и утереть всем нос. Необходимо менять институциональную среду. Как работает PLUG&PLAY? У них есть бизнес-инкубатор. Они организуют конкурс на получение грантов. Есть идея – требуется бизнес-план. Стандартный и небольшой. Я видел бизнес-план микропроцессора INTEL. Он всего на одной странице! Листочек бумаги без всяких сложных математических расчетов. Идея должна быть понятна всем: что именно создаешь и как этот продукт будет приносить деньги.
— У нас эта схема сработает?
— Уверен. Денег, повторюсь, много: и в России, и в мире.
— Но наш специфический деловой климат пока отпугивает иностранных инвесторов.
— Согласен. Поэтому государство, понимая проблему, аккумулирует в Сколково деньги для прорывных проектов.
— Но даже если в Сколково родится какой-нибудь инновационный огурец, за пределами этой теплицы он просто обречен. Продвижение любого продукта сопряжено со взятками куче чиновников.
— Нет никакого сколковского огурца и не будет. Сколково – аналог американского PLUG&PLAY, площадка, где рассматриваются вопросы по инвестициям в идеи. Причем неважно, где идеи родились: в Москве, Коркино или Копейске. Человек, который заинтересован продвинуть свой замысел, может обратиться к обученному специалисту (пока в Сколково, потом, не исключаю, аналог будет и в Челябинской области) и получить дружественное участие. Сколково – не “бериевская шарашка”, а площадка для инвестиций. Это еще и неминуемая децентрализация управления экономикой. Но главное, людей будут учить превращать идею в бизнес-план.
— Планируемая продажа госпакетов акций – способ привлечения иностранного капитала?
— Да. Современная российская правящая элита во главе с президентом намерена сделать Россию понятной для инвесторов и дружественной им. За три года от продажи государственных акций крупных предприятий планируется выручить до 30 миллиардов долларов. Об этом говорил советник Президента Медведева Аркадий Дворкович. Такая приватизация – уменьшение государственного контроля. Автоматически снижение уровня коррупции: если чиновнику нечего распределять, ему не за что давать взятку. Мы видим понятный и очевидный шаг элиты к вовлечению нашей страны в глобальный рынок.
— То есть позиция россий-ского руководства, обращенная к Западу, формулируется так: вы нас критиковали за чрезмерное участие государства в экономике, теперь мы отыгрываем назад. Но факт участия государства дает вам дополнительные гарантии.
— Мне показалось, А. Дворкович сказал, что мы не отыгрываем назад, а, наоборот, идем вперед. Консолидировали стратегические предприятия, поставили их на ноги, подняли капитализацию. Теперь продаем их не за бесценок, а по нормальной рыночной цене. Продавая, уменьшаем степень вмешательства государства в экономику. По сути, это либерализация.
А не вступить ли нам в НАТО?
— В диалоге России и Америки одна из тем – вступление нашей страны в ВТО. Мы вообще туда еще хотим?
— Дворкович и Чубайс говорили о болевых точках нашего вхождения во Всемирную торговую организацию. Но посыл определен четко: мы стремимся в нее вступить. И сейчас благодаря позиции США стало понятно, что до конца года мы в ВТО вступим.
— А нас в период адаптации будет сильно трясти?
— Более 300 лет назад кардинал Ришелье сказал: “Если вы уклоняетесь от игры, вы ее проигрываете”. Я разговаривал со многими представителями нашей политической и бизнес-элиты. И понял, что по вопросу вступления в ВТО элита едина во мнении: в организацию входить нужно. Потому что если мы не там, то в экономических взаимоотношениях с передовыми странами находимся в позиции недоразвитого младшего брата. Мы должны вступать в ВТО, чтобы не только получать преференции, но и влиять на ее политику для роста нашей конкурентоспособности. Более того, считаю (возможно, приведу в ужас своих оппонентов), что нам нужно вступать в НАТО. Для оказания действенного влияния на работу и этой организации. Почему нет?
— Не получится ли так, что вступление в ВТО не только не поможет зарождению отечественного производства электроники и бытовой техники, но позволит зарубежным конкурентам задушить и продовольственный сектор?
— ВТО подтолкнет нас к производству качественного продукта. Без этого с места ничего не сдвинется. Наши чиновники в основном лодыри. Им, главное, уйти от ответственности, игнорируя в том числе активную часть общества. Сейчас этим можно заниматься безнаказанно. Но в открытой и агрессивной экономической среде жизнь изменится радикально. Государство вынуждено будет вводить прозрачные таможенные правила для выгодного импорта не товаров, но технологий и комплектующих. Это и есть один из стимулов к развитию внутреннего производства и спроса. Важно понять: в мире уже развернулась глобальная борьба за конкурентоспособность. Раньше она окрашивалась в кровавый цвет (вспомните мировые войны). Сейчас более цивилизованные формы. Глобальная конкуренция сплачивает нацию, заставляя ее двигаться вперед. Это сегодня элита может позволить себе попадать под влияние кланов и лоббистских групп, потому что расслаблена. Но когда после вступления в торговую организацию появятся первые потери (потом они компенсируются), это позволит нашей элите и активной части общества консолидироваться перед внешними конкурентными угрозами и вызовами.
— Значит, южноуральскому куриному мясу ВТО не грозит?
— И макаронам тоже.
В Google можно поспать
— Вы упомянули Стэнфорд как ключевое звено инновационной инфраструктуры Калифорнии.
— Альма-матер.
— Да. У нас такая альма-матер есть, особенно в техниче-ской сфере?
— Стэнфорд действительно напоминает кормящую мать. Другой образ – благодатная земля, на которой растут идеи. Но есть еще люди, общественные механизмы, институты, оплодотворяющие эту землю. Назовем их общим словом “папа”. А папа – это деньги, инвесторы.
— С папой мы разобрались, и, насколько я понял, при желании его можно найти:
— Мама у нас тоже есть. Кстати, Стэнфорд похож чем-то на наш ЧелГУ. Он такой академический, классический. Не хочу обижать ЮурГУ, очень хорошо к нему отношусь, но он все-таки напоминает завод с массовым производством. А Стэнфорд – образовательная элита. Я считаю, мы должны объединить научную мысль ЧелГУ и ЮУрГУ. Говорю не об административном слиянии, а о площадке, которая была бы интеллектуально кормящей матерью. Ученых и просто людей, способных генерировать идеи, у нас очень много. Возможно, пока они чувствуют свою сиротливость и ненужность. Наша задача – убедить этих людей в том, что их идеи востребованы. Представляете, как это вдохновит! Творческим личностям зачастую даже деньги не нужны в той мере, как необходимо признание.
— Творческих людей еще убивает бюрократия. Вам не кажется, что наша академическая наука забюрократизирована не меньше любой чиновничьей структуры?
— Можно отвечу примерами из поездки по США? Первый пример: меня поразил Google. Компания – несколько гектаров красивой, дружественной территории, где можно полежать на лужайке, покататься на корпоративном велосипеде. В офисе нет никаких отделов, табличек. Могу прислать фотографию, где сотрудник крупнейшей корпорации спокойно спит на диване. Персонал бесплатно кормят дважды в день. На заседание рабочей группы можешь по согласованию с коллегами приходить, когда тебе угодно. Абсолютно никакой структуры. Просто перед рабочей группой ставится задача, и все, что от нее требуется, – соблюдение сроков выполнения. Если есть результаты, тебя стимулируют зарплатой. Если очень хорошие результаты – становишься акционером. Это первое. Второе. Я очень хорошо понимаю нашего президента, который говорит, что нужна новая площадка по импорту, экспорту и созданию инноваций. Старые структуры создавались людьми, которые далеки от сетевых культур. Вся наша наука служила потребностям оборонки, а это жесткая вертикаль. Одним из создателей атомной бомбы – хай-тек ХХ века – был Берия. И советская наука не исчезла, она лишь стала называться российской. Ее не надо уничтожать, но альтернатива и конкуренция просто необходимы. С инновационной точки зрения академическая наука – это не совокупность юридических лиц, а живые люди с мозгами и идеями.
Обсудить новость на Форуме