09:18 28.05.2010 | Все новости раздела "Правое дело / Союз Правых Сил"
Андрей Нечаев в программе "Кредит доверия" на "Эхе Москвы"
Радио «», 25.05.2010
А. САМСОНОВА: Вы не поверите, но снова вторник, и снова 23 часа, и это значит, что программа «Кредит доверия» и Андрей Нечаев, президент банка «Российские Финансовые Корпорации». Так вся жизнь пройдет, от вторника до вторника. Здравствуйте. Очень рады вас видеть и слышать.
А. НЕЧАЕВ: Добрый вечер, Тоня. Я тоже рад вас видеть, несмотря на какое-то сомнительное вступление.
А. САМСОНОВА: Нет, ничего сомнительного. Но просто я подумала, как же быстро летит время, как быстро вообще мы так, собственно…
А. НЕЧАЕВ: Все-таки, конечно, мне было бы гораздо приятнее сказать: как медленно тянется эта неделя, как я жду этого вторника.
А. САМСОНОВА: Просто единственное, что я помню в своей жизни – это вторник, 23 часа. И мне кажется, что вся моя жизнь состоит только из этого, и это чудесно.
А. НЕЧАЕВ: И это правда.
А. САМСОНОВА: Вы не поверите, это программа об экономических новостях. И сейчас я буду задавать экономические вопросы Андрею Нечаеву с большим удовольствием. Знаете, сегодня автопроизводители пожаловались Путину на металлургов. Российские автопроизводители и Сергей Чемезов, глава госкорпорации «Ростехнологии», они отправили Путину письмо про то, что вот наши металлурги как-то завышают цену – вместо 17 процентов, которые все ждали, они сделали 25 – 30 процентов. Но у меня вопрос, честно говоря, даже не про проценты, а про то, что как классно, можно взять, прийти к Путину и сказать: «У нас тут проблема». Вообще так работают, да, в этом мире?
А. НЕЧАЕВ: Так, безусловно, работают в стране, где выстроены вертикали власти, и где как антикризисная, правда, мера используется так называемое ручное управление. Конечно, наверное, Барак Обама, или Ангела Меркель, или Гордон Браун, а также его нынешний преемник, они бы немножко вздрогнули, если бы к ним, например, пришли автопроизводители не за деньгами (за деньгами к ним тоже ходят, в этом смысле все очень похоже), а пришли с темой, что металлический лист стал стоить слишком дорого. Для этого есть огромное количество ведомств, которые призваны пресекать монополии, призваны пресекать нарушения конкуренции, призваны пресекать ценовой сговор и так далее. То есть в нормально развитой рыночной экономике, как это ни странно, как раз в этой части государство ведет себя довольно активно. А особенно активно оно себя ведет, конечно, по отношению к иностранным товаропроизводителям, что наши металлурги, если уж речь о них, неоднократно ощущали на себе в Соединенных Штатах Америки, когда их обвиняли в демпинге и против них устраивались антидемпинговые расследования. Иногда говорят несправедливо, что как раз таким образом пресекали конкуренцию, но тем не менее. Ну не царское это дело, конечно.
А. САМСОНОВА: Ну подождите, ну лоббисты, они же есть везде. Всегда вот во всяких… и это даже как-то легально они существуют в Америке, эти лоббисты. Чем отличается от лоббизма эта ситуация?
А. НЕЧАЕВ: Нет, в Америке, безусловно, существуют легальные лоббисты. Правда, они существуют при парламенте, а все-таки не при администрации президента, преимущественно. Нет, я просто о другом. Я о том, что не царское это дело. Не дело премьер-министра великой страны, ну или, по крайней мере, страны, претендующей на то, что она является великой, вот заниматься ценами на металлопродукцию. Для этого есть Федеральная антимонопольная служба, для этого есть Министерство экономики, для этого есть Федеральная служба по тарифам. Но тот ее это боком затрагивает, но тем не менее. Ну то есть это означает, что либо какие-то ведомства у нас просто недорабатывают, либо высшее руководство страны как-то им не доверяет и хочет само разобраться в проблеме и ее решить. Желание похвальное, но проблем так много, а высших руководителей так мало, и как бы они ни были спортивные, интеллектуальные, говорю это без всякой иронии, но они просто не могут с этим скопом проблем справиться. И, наверное, лучше этого не делать. Мне кажется, что это не очень эффективная система, где премьер-министр занимается ценами на металлопродукцию.
А. САМСОНОВА: Сегодня еще Алексей Кудрин, наш министр финансов, высказался о судьбе евро. Мы вслед, наверное, за господином Рубини, который сказал, что евро вскоре перестанет вообще существовать, несколько обеспокоились за судьбу этой валюты. Но Алексей Кудрин нас успокоил…
А. НЕЧАЕВ: И я вас тоже успокаивал. Помните?
А. САМСОНОВА: Да, помню, помню. Ровно неделю назад.
А. НЕЧАЕВ: Мы с Кудриным этого Рубини в лагерную пыль…
А. САМСОНОВА: Алексей Кудрин сказал: «Я уверен в будущем евро и не думаю, что изменение курса, которое можно назвать небольшим валютным кризисом, уменьшит будущее евро». Он напомнил, что в конце 80-х годов курс доллара снизился в два раза ко всем валютам, но это не уменьшило роль доллара. Хотя существуют экономисты, которые считают, что доллара тоже не будет скоро, и в результате кризиса еврозона выработает новые инструменты.
А. НЕЧАЕВ: А они не говорили, что когда не будет доллара и евро, вот что останется?
А. САМСОНОВА: Рубль, конечно…
А. НЕЧАЕВ: Рубль, монгольские тугрики… Там, в общем, сегодня претендентов немало.
А. САМСОНОВА: Но, тем не менее, что происходит с евро и действительно насколько долго это будет колебание происходить?
А. НЕЧАЕВ: Ну вот я солидарен абсолютно с Алексеем Леонидовичем против гражданина Рубини в том, что рано хороните. Рано вы наше евро хороните. И вообще напомню, что мы держим там, если мне память не изменяет, 45 процентов наших валютных резервов, так что поосторожней с евро.
А. САМСОНОВА: Мы не дадим ему упасть.
А. НЕЧАЕВ: Да, мы не дадим ему упасть. Ну и главное, для этого нет никаких объективных оснований. Нет, падать евро может. И, наверное, еще какое-то время будет на фоне тех известных проблем в еврозоне. Но это не значит, что еврозона исчезнет, евро исчезнет и так далее. Вот эти слухи, на мой взгляд, сильно преувеличены. Другое дело, что в еврозоне есть очень серьезная объективная проблема, собственно, исходя из того, как она создавалась. Вот условно в обычной стране есть Министерство финансов, которое деньги сначала собирает, как налоги, а потом тратит. И есть Центральный банк, который отвечает за устойчивость национальной валюты, за финансовую политику, за валютную политику и так далее. Что произошло во время нынешнего кризиса? Все страны мира – и мы, и Америка, и европейские страны, ну там с разной мерой – начали активно тратить деньги на поддержку собственных финансовых институтов, на поддержку собственных товаропроизводителей, резко увеличили дефициты бюджетов, резко возросли государственные заимствования и, соответственно, государственные долги. В тех странах, которые имеют возможность за счет Центрального банка, скажем, эти долги скупать и де-факто их тем самым рефинансировать, что делала Федеральная резервная система США, скажем, с американскими государственными бандами. Они это прекрасно делали. Ну, значит, грубо говоря, они печатали деньги и тем самым покрывали дополнительные потребности своего правительства. А в Европе в этом смысле ситуация уникальная – там есть один Центральный банк, который к тому же до недавнего времени не имел права покупать долги европейских стран, и там, в еврозоне, есть полтора десятка правительств, каждое из которых активно тратит деньги и активно наращивает свои государственные долги.
А. САМСОНОВА: А как они до сих пор живы?
А. НЕЧАЕВ: Как известно, в этом… вот плохо они живы, а сейчас они с этим столкнулись. Пока все было хорошо, все было хорошо. Вот сейчас они с этим столкнулись, что Греция этих долгов наделала, в том числе пользуясь тем, что у нее появилась крепкая устойчивая валюта вместо драхмы под названием «евро», заимствования стали доступнее, заимствования стали дешевле. По этому же порочному пути шли и Португалия, и Испания, и Исландия. В меньшей степени, но Италия. Почему все боятся вот этого «эффекта домино»? Почему надо было спасать Грецию? Потому что вслед за ней недоверие могло породить аналогичные проблемы в целом ряде других стран. Валюту они девальвировать не могут сами, что они могли бы сделать, скажем, если бы у них была собственная национальная валюта. Европейский центральный банк, в отличие, скажем, от Федеральной резервной системы, деньги дать не может. И вот здесь, конечно, возникла серьезная проблема. И сейчас они стали ее решать, и решили ее таким довольно замысловатым путем – не наделяя Европейский центральный банк такого рода функциями, они создают гигантский, даже по мировым меркам, почти под триллион долларов, некий специальный фонд, который будет помогать вот этим самым слабым экономикам в рамках еврозоны.
А. САМСОНОВА: А фонд они создают за счет Германии?
А. НЕЧАЕВ: Ну, не только за счет Германии, даже бедная Словения… ну, бедная – в смысле небольшая Словения, она благородно тоже решила ввести деньги в этот фонд. Поскольку у них денег не было, то они заняли денег и внесли их в этот фонд. Так что все-таки европейская солидарность пока жива.
А. САМСОНОВА: И не очень понятно… Вот сейчас мы обсуждаем, как устроена финансовая система Евросоюза. И кажется, что она как-то ну совсем несовершенна и очевидно несовершенна. Неужели на момент проектирования эти системные ошибки не были видны?
А. НЕЧАЕВ: Были видны системные риски. И Евросоюз, как теперь становится ясно, немножко наивно думал, что он от них избавится, наложив достаточно жесткие ограничения на финансовое поведение своих членов. И главное из этих ограничений состояло в том, что они не имеют права иметь дефицит бюджета более 3 процентов ВВП.
А. САМСОНОВА: А они все врали?
А. НЕЧАЕВ: А они все это нарушали. И хотя формально там есть санкции, в том числе финансовые санкции к нарушителям… Ну, вы понимаете, когда нарушитель один, к нему можно применять санкции, его можно заставлять и нагибать, и так далее. Когда нарушителями стали все, ну, значит, просто поменялось правило.
А. САМСОНОВА: А сегодня Дмитрий Медведев сделал одно из заявлений, которое касается финансового регулирования и о котором он хочет поговорить на саммите «Большой двадцатки» в Канаде, которая пройдет в июне. Он сказал: «Я думаю, что причины провала в мировом финансовом регулировании очень важны. Их нужно обсудить. Я думаю, что это очень важная тема для крупнейших мировых держав, и она будет обсуждаться. Мы уже вступаем гораздо дольше, чем китайцы… (он уже стал говорить про ВТО). Мы уже устали ждать на пороге, мы вступаем гораздо дольше, чем китайцы. Хотя наша экономика все-таки меньше, чем китайская. И вообще-то у нас достаточно открытые правила, всем понятные». Вот видите, Медведев все-таки хочет в ВТО, а я думала, что мы будем как-то в тройственном союзе туда вступать. Или нет? Мы хотим вообще в ВТО?
А. НЕЧАЕВ: Мы с вами ровно неделю назад эту тему обсуждали, и я тогда говорил, что у нас такая очень интересная в этом смысле ситуация складывается. У нас явно есть две партии – одна партия про-ВТО, другая контр-ВТО.
А. САМСОНОВА: Медведев «про»?
А. НЕЧАЕВ: Ну, судя по этому высказыванию, по крайней мере, он разделяет идеи этой партии. И они эпизодически, значит, берут верх друг над другом. Если берет верх партия про-ВТО, мы начинаем говорить о том, что надо идентифицировать усилия, предпринимаются на политическом уровне очень серьезные усилия, для того чтобы нас в это ВТО продвинуть. Мы действительно продвигаемся, но потом никак все-таки последний рубеж нам превзойти не удается. Ну, эпизодически как бы берет верх партия «контр», и тогда мы начинаем говорить: «Да, в общем, не очень нам в это ВТО и хотелось. И прекрасно мы без него жили. И чисто материальный выигрыш будет мизерный от вступления в ВТО. И нам гораздо важнее Таможенный союз с двумя братскими республиками». Ну, видимо, сейчас опять оживилась вот это провэтэошная как бы лобби в нашей стране, в которое, в первую очередь, входят, конечно, металлурги, ну целый ряд наших экспортеров. Не нефтяники, кстати. Нефтяникам все равно.
А. САМСОНОВА: Нефтяникам все равно, металлурги – «про». А кто «контр»?
А. НЕЧАЕВ: Нефтяники и газовики, им все равно. У них есть труба, они по ней гонят, и в этом смысле у них даже физический экспорт довольно ограничен. Он ограничен: а) тем, куда доходит труба, и б) ее, собственно говоря, диаметром.
А. САМСОНОВА: Трогательно, да.
А. НЕЧАЕВ: Диаметром, ну и мощностью газо- или нефтеперекатывающих станций. В этом смысле экспортеры, экспортеры-металлурги те же или производители химикалиев, они, конечно, гораздо более уязвимы, и они на гораздо более конкурентном рынке. Хотя и газовый рынок даже сейчас становится постепенно конкурентным, что неприятно для нашего «Газпрома», но все-таки это пока такое черное, но далекое будущее. А металлурги, они с теми же украинскими металлургами и с немецкими на том же американском рынке просто конкурируют каждый день.
А. САМСОНОВА: И зачем им ВТО?
А. НЕЧАЕВ: И для них вот этот защитный зонтик – ВТО, он, конечно, просто принесет вполне конкретные материальные выгоды.
А. САМСОНОВА: А кто не хочет в ВТО?
А. НЕЧАЕВ: А не хочет в ВТО, например, автомобильная промышленность. Ну объективно, я не знаю настроения конкретных директоров наших автомобильных предприятий.
А. САМСОНОВА: Ну понятно. Просто у кого нет стимула – давайте так.
А. НЕЧАЕВ: Но когда, понятно, такие, по сути, запретительные нормы, которые есть у нас на импорт иномарок, которые никак не укладываются в рамки Всемирной торговой организации, и они должны быть снижены… Но, кстати, сейчас речь идет о том, что мы их должны снизить даже в рамках Таможенного союза. Потому что наши партнеры, у которых эти пошлины гораздо ниже, они не готовы их поднимать и не хотят. И вроде бы речь идет о том, что мы установим средневзвешенные такие между тремя странами эти пошлины, что для нас будет означать снижение. Безусловно, категорически против вступления в ВТО все, кто пользуется лазейками в нашем законодательствами и правоприменении, связанной с защитой интеллектуальной собственности. Вот все производители контрафактных, я не знаю, дисков, программ…
А. САМСОНОВА: Ну у них нет лобби, я думаю.
А. НЕЧАЕВ: … и так далее. Они, конечно, категорически против, потому что одно из главных требований ВТО – это кардинально другой уровень защиты интеллектуальной собственности. Ну, наверное, у конкретных торговцев контрафактом, может быть, лобби-то и нет, но как-то все вот люди рано или поздно консолидируются и начинают что-то где-то лоббировать.
А. САМСОНОВА: Вы знаете, сегодня еще одна любопытная история произошла – посчитали зарплаты столичных клерков. И выяснилось, что они в кризис выросли. За прошедший год заработные платы московских офисных сотрудников выросли в среднем от 8 до 22 процентов. Это посчитало кадровое агентство «Контакт»: больший рост зарплат за год зафиксирован у директоров по персоналу. Если до кризиса минимальная зарплата, предлагаемая директору персонала, составляла 80 тысяч рублей, а максимальная 290, после кризиса разброс от 100 тысяч до 350. Дальше: выросли зарплаты финансово-административного директора…
А. НЕЧАЕВ: Наверное, все-таки речь идет не о чиновниках, а о бизнесе.
А. САМСОНОВА: Нет, клерки, клерки. В бизнесе, да.
А. НЕЧАЕВ: Вы сказали, что у чиновников.
А. САМСОНОВА: Да? Я оговорилась, значит. Средняя зарплата по России, соответственно, пока растет медленнее, но за 2010 год реально вырастет на 3 – 4 процента, это так прогнозируется Минэкономразвития. Ну а с чего вдруг зарплаты офисных сотрудников растут? Ну не совсем, конечно, менеджеров среднего звена все-таки, а больших сотрудников…
А. НЕЧАЕВ: Ну если это правда так, и этим цифрам можно доверять…
А. САМСОНОВА: Да, вот если, да.
А. НЕЧАЕВ: Ну это как раз хороший признак того, что кризис у нас заканчивается. Потому что вот этот, так называемый… не люблю этого слова, потому что оно обидно, но вот этот офисный планктон… Ну в данном случае вы говорите о таком верхнем слое, крупный планктон такой, рачки уже. Он, конечно, в рамках кризиса оказался наиболее пострадавшим. Им в наибольшей степени резали зарплату, и их в наибольшей степени сокращали. И надо сказать, для многих это были очень серьезные потери. И вот кризис рынка ипотеки, кризис рынка автокредитования во многом связан именно с тем, что вот его клиентами были как раз вот эти многочисленные офисные менеджеры. Поэтому тут, может быть, еще ситуация просто низкой стартовой базы. Потому что они так много потеряли в конце 2008 года, в начале 2009-го, что когда к концу 2009 года эта ситуация нормализовалась, то…
А. САМСОНОВА: Ну, понятно, да. С нуля расти…
А. НЕЧАЕВ: Да, с нуля расти легче и приятнее.
А. САМСОНОВА: Тут есть такой более или менее профессиональный вопрос о биржах. Пенсионер из Москвы «Гарантитус» (видимо, он играет) говорит: «Не кажется ли вам, что народ на биржах России активно уходит в кэш, и этот кэш отнюдь не рубль? Чем все это кончится в ближайшие две – четыре недели? Готовы ли вы сделать такие прогнозы?»
А. НЕЧАЕВ: Мне это не то что кажется, а поскольку наш банк как раз специализируется как раз на фондовых операциях – на предоставлении брокерских услуг и услуг по доверительному управлению, просто я каждый день вынужден значительную часть своего времени проводить, наблюдая биржевые торги. Сегодня случился, конечно, обвал.
А. САМСОНОВА: Да, обвал, просто обвал.
А. НЕЧАЕВ: Просто настоящий обвал. Ну, будем еще…
А. САМСОНОВА: Рынок индекса ММВБ на минус 5,67 и РТС – на минут 6,49.
А. НЕЧАЕВ: Да, был момент в ходе торгов, когда они снижались более чем на 8 процентов. Ну будем еще как бы разбираться, с чем этот обвал связан. Но, безусловно, это означает, что… это очевидно, что люди уходят в кэш. Судя по тому, что параллельно идет рост курса доллара, коллега абсолютно прав. Видимо, какая-то часть средств, освобождаемых на фондовом рынке, она идет на долларовый рынок. Ну, другое дело, что я бы не переоценивал значимость этих процессов. Все-таки пока объемы нашего фондового рынка не столь значительны, вот это явно происходящее движение, чтобы именно оно, скажем, определяло скачок курса доллара, который мы в последний дни наблюдаем, когда он вырос больше чем на рубль.
А. САМСОНОВА: Я правильно понимаю, что российский фондовый рынок – это такая вещь в себе? Важно, что там происходит, для людей, которые там участвуют. Для всех остальных это… ну вот есть оно, и есть оно. Это могли бы быть ставки, я не знаю, каких-нибудь брокерских… не брокерских, а букмекерских компаний. Ну то есть это какая-то отдельно существующая вещь в вакууме.
А. НЕЧАЕВ: Тонь, значит, вы мне сейчас невольно напоминаете… Я долго учился марксизму в Московском университете. И у Карла Маркса есть такая сомнительная, с нынешней точки зрения, фраза, что вот если бы в какой-то момент все ценные бумаги сгорели, то для их владельцев это была бы колоссальная потеря, но в реальной экономике ничего бы не изменилось.
А. САМСОНОВА: Ну я не согласна с Карлом Марксом.
А. НЕЧАЕВ: Да, вот это такое радикальное развитие вашей точки зрения.
А. САМСОНОВА: Нет, в силу того, что он такой маленький по реальному объему…
А. НЕЧАЕВ: Он, конечно, маленький в сравнении с лондонской биржей, с нью-йоркской биржей, но…
А. САМСОНОВА: Потому что если в Америке обвал фондового рынка – это одно…
А. НЕЧАЕВ: Но был момент, когда действительно российский фондовый рынок стал реальным источником инвестиций. Когда компании размещали там облигации, акции и действительно получали финансирование своих инвестиционных проектов. И кстати, мы вот этим тоже занимаемся, помогая людям размещать средства на бирже. Могу сказать, что сейчас интерес к этому опять растет. Вот был абсолютный провал. 2009 год – там IPO можно по пальцам одной руки пересчитать. Сейчас интерес к этому опять возрастает. Ну и наш фондовый рынок – это все-таки уже сотни тысяч людей, это не единицы.
А. САМСОНОВА: А в деньгах?
А. НЕЧАЕВ: Вы имеете в виду обороты?
А. САМСОНОВА: Да, обороты.
А. НЕЧАЕВ: Ну, обороты ММВБ дневные – это десятки миллиардов рублей.
А. САМСОНОВА: А лондонские во сколько раз больше?
А. НЕЧАЕВ: Это десятки миллиардов долларов. Но, тем не менее, мы, конечно, уже из коротких штанишек в этом смысле выросли, и для многих людей, слава тебе, Господи, для меня как для человека, просто зарабатывающего на этом рынке, для меня это радость, что, конечно, на фондовый рынок приходит все больше людей. А ведь… ну вот скажите мне, какие альтернативные?.. Ну у человека появились какие-то сбережения. Всегда стоит проблема их сохранить, хотя бы сохранить от инфляции. Вот вы мне можете назвать какие-то альтернативные источники помещения этих средств, которые бы эту задачу решали? Недвижимость?
А. САМСОНОВА: Вряд ли.
А. НЕЧАЕВ: Рынок стагнирует. Золото? Ну у нас это так устроено, что это только открытие металлических щитов… Ну хорошо, сейчас золото все-таки, по мнению многих экспертов, уже достигло пика. Ну какой-то там будет рост – ну один, ну два, ну три, ну пять процентов. Депозиты в банках? В лучшем случае на уровне инфляции. Поэтому для многих людей…
А. САМСОНОВА: Нет денег – нет проблем, вот что я вам скажу.
А. НЕЧАЕВ: …кто хоть чуть-чуть склонен к минимальному риску, фондовый рынок, безусловно, является притягательным инструментом.
А. САМСОНОВА: Это головная боль. Лучше без денег.
А. НЕЧАЕВ: Без денег тоже хорошо.
А. САМСОНОВА: Андрей Нечаев, президент банка «Российские Финансовые Корпорации». «Кредит доверия». Вторник заканчивается, еще полчаса остается для того, чтобы проводить этот день. Тоня Самсонова. Всего доброго. Пока, пока.
А. НЕЧАЕВ: Всего доброго.
Обсудить новость на Форуме