13:45 24.04.2009 | Все новости раздела "Правое дело / Союз Правых Сил"
Андрей Нечаев в эфире радиостанции "Эхо Москвы"
Радио «», 23.04.2009
О.БЫЧКОВА: 23:05 в Москве, у микрофона Ольга Бычкова. Добрый вечер. Это программа «Кредит доверия», и с нами Андрей Нечаев, президент банка «Российская финансовая корпорация». Андрей, добрый вечер.
А.НЕЧАЕВ: Добрый вечер.
О.БЫЧКОВА: Ну, сегодня Андрей Нечаев уже рассказывал очень кратко про главную финансовую новость дня – о снижении Банком России ставок, прежде всего ставки рефинансирования. Но это было очень коротко и информационно. А сейчас, если можно, подробнее. И прежде чем ты начнешь это делать, я напомню, у нас есть телефон прямого эфира – 363-36-59. Можно уже начинать звонить, да? Будем принимать звонки через некоторое время. Итак, пишут комментаторы уже об этом, что, мол, вот, давно ждали, что «это произойдет, и все это имеет чрезвычайно важное психологическое значение, поскольку лишний раз подтверждает, что денежные власти достаточно оптимистично настроены и увидели, наконец, свет в конце тоннеля. Главное, чтобы этот свет не оказался фарой приближающегося поезда», - это я цитирую экономического обозревателя newsru.com, например.
А.НЕЧАЕВ: Ну, раз мы уж ударились в разного рода аналогии, то перефразируя известную фразу, я бы сказал «снижение ставки рефинансирования, о которой так долго говорили, свершилось». К сожалению, это не означает, что прямо с завтрашнего дня в нашей экономике что-то кардинально изменится, потому что у нас ставка рефинансирования – ну, мы это уже обсуждали как-то – это, конечно, не аналог учетной ставки Федеральной резервной системы США или банка Великобритании, или Европейского центрального банка, где учетная ставка или ставка рефинансирования – это реальная цена денег, по которой коммерческие банки первого уровня получают деньги у Центрального банка.
О.БЫЧКОВА: А у нас чего?
А.НЕЧАЕВ: У нас это некий такой общий индикативный показатель, который, ну, я бы сказал, свидетельствует о настроении Центрального банка по отношению к ситуации в финансовой системе вообще и инфляции в частности. Потому что реально деньги Центральный банк дает коммерческим банкам, ну, пример – я тут считал – по 5-6 ставкам. Потому что есть разные системы рефинансирования – там, ломбардное кредитование, так называемое, сделки РЕПО, под залог ценных бумаг, под залог валюты, на беззалоговых аукционах и везде ставки разные. И все они, ну, так, косвенно имеют отношение к ставке рефинансирования, поэтому, вот, в той новости, которую мы сегодня получили, на самом деле важно не то, что он понизил ставку рефинансирования, а то, что Центральный банк обещал пересмотреть как раз те реальные ставки, по которым он дает кредиты коммерческим банкам, что, вообще говоря – вот я, к сожалению, делаю ударение на этом слове «вообще говоря» - в принципе дает основание надеяться, что несколько снизятся ставки для конечных заемщиков. Но мы прекрасно знаем, к сожалению, что сейчас эти ставки запредельно высоки не только потому, что в стране высокая инфляция, не только потому, что Центральный банк дорого давал деньги коммерческим банкам, хотя это одна из главных причин. Но и потому, что резко ухудшилось финансовое состояние заемщиков, то есть промышленных предприятий, предприятий других секторов экономики, населения в том числе, и резко нарастают невозвраты – это создает сейчас для банковской системы колоссальные проблемы. И вот когда говорят, что грядет вторая волна банковского кризиса, там, третья волна и так далее – вот, в основном апеллируют к тому, что резко, просто в разы увеличились невозвраты. То есть просроченные кредиты, которые создают банкам колоссальные проблемы, уменьшают их капитал – ну, в общем, там целая цепочка негативных последствий. И коммерческие банки вынуждены просто вот эти риски невозврата автоматически закладывать в цену. И во многом вот те высокие ставки, которые, действительно, почти непосильны для конечных заемщиков – они связаны вот с этим, что банки перестраховываются. Им а) им самим дорого достаются деньги – в этом смысле, вот, спасибо Центральному банку, сейчас должны произойти положительные изменения, но ставка ведь понижении на 0,5% - просто чтобы тоже у людей не было каких-то иллюзий, что сейчас произошла революция в банковской сфере. То есть это такое, ну, косметическое снижение при том, что у нас, значит, ставка – 13%, но стало 12,5%. Ну, тем не менее, лиха беда начало. Как говорят в Одессе, «важен не факт, а тенденция». То есть вот здесь сдвиг есть. Но с точки зрения положения реального сектора, рисков невозврата и, соответственно, то, что банки закладывают в процентные ставки по кредитам вот эти риски – это, к сожалению, никуда не делось. И поэтому, опять-таки, к сожалению, вот ожидать, что прямо завтра, если сегодня давался кредит под 25-30%, то завтра его станут давать под 5-10% - вот, к сожалению, я эти иллюзии должен развеять.
О.БЫЧКОВА: Ну, а сколько хотелось бы, чтобы она была, эта ставка? Я понимаю, что Центробанк тоже там чего-то себе думает и ну, понижает или не понижает настолько или настолько по каким-то соображениям. Но есть же пожелания, да, какие-то у людей, которые занимаются деньгами?
А.НЕЧАЕВ: Нет. Ну, пожелание любого предпринимателя так же, как любого гражданина – вообще, ставка была близка к нулю. Вот когда-то в Японии, например, ставка была 0,1%, потому что там была сильная дефляция, то есть цены резко снижались. Конечно, любой макроэкономист и председатель Центрального банка или любой сотрудник Центрального банка, который принимает такого рода решения, скажет вам и даже, по-моему, недавно премьер-министр наш на эту тему рассуждал, что, конечно, ставка не может быть ниже инфляции, строго говоря. Ну, это что означает? Что вы просто автоматически теряете деньги. Мы же прекрасно понимаем, что когда у нас деньги лежат в банке и нам начисляется там 8 годовых или 10% годовых, а цены растут там на 15% -ну, значит, вот, мы получим по своему депозиту 10%, а фактически деньги обесценятся на 15 – то есть 5% мы потеряли.
О.БЫЧКОВА: Растаяло просто.
А.НЕЧАЕВ: Потеряли. Просто элементарно потеряли в смысле покупательной способности денег. Ну, ровно то же самое происходит, естественно, и с банками, и с Центральным банком в том числе. То есть если он, например, будет давать деньги под 3%, а инфляция у нас 13%, то, значит, те деньги, которые ему вернутся, они просто на 10% обесценятся. Но другое дело, что я, вот, не раз уже за это ратовал, что, конечно, если бы ЦБ несколько изменил систему рефинансирования коммерческих банков и больше их ориентировал, если хотите, даже принуждал, ну, сугубо экономическими мерами, безусловно, к увеличению кредитования реального сектора. То, конечно, он мог бы понизить процентные ставки для конечных заемщиков, то есть для предпринимателей или для населения, если мы заинтересованы, скажем, в расширении ипотечного или потребительского кредитования, которое сейчас сжалось. Конечно, он мог бы давать деньги: а) просто давать, именно на это целевым образом и б) давая деньги дешево не под 18%, как он давал на беззалоговых аукционах, а вот сейчас он сделал ставку 12,5% - ну вот, пусть под 12,5 и дает. Но при этом оговаривает, что маржа банка, там, не более 4 или 5%. Тогда вот конечная ставка была бы уже 17-18%. Все равно много, но более посильно, если так можно выразиться – спасибо, что Марины Королевой нет в студии – более доступно, чем нынешние 25-30%.
О.БЫЧКОВА: Она все слышит и ничего не пропускает. То есть чтобы не было накруток, по-простому говоря? На деньги.
А.НЕЧАЕВ: Ну, да. Но, понимаете, нельзя требовать, чтобы не было накруток, если ты сам ничего не даешь. Если банк финансирует за счет собственных средств, тогда, уж, извините.
О.БЫЧКОВА: А у людей как? Вот у других?
А.НЕЧАЕВ: «У других людей» – это в смысле? Барак Обама? Гордон Браун? Вот эти мужчины?
О.БЫЧКОВА: Вот эти, да.
А.НЕЧАЕВ: Нет. У них, конечно, этих проблем, в принципе, нет. Потому что у них, собственно, ставка рефинансирования, если мы говорим об этом – это и есть реальная цена денег. Вот если Федеральная резервная система США объявляет снижение ставки рефинансирования с 2 до 1,5%, то это означает ровно то, что коммерческие банки первого уровня, ну, то есть первоклассные коммерческие банки с высоким рейтингом, вот ровно по этой цене и получают деньги. Поэтому там не надо никаких, так сказать, специальных ухищрений предпринимать по этому поводу.
О.БЫЧКОВА: То есть там нету дополнительных вот этих всех?
А.НЕЧАЕВ: Другое дело, что там тоже есть проблемы кризиса доверия и так далее, и поэтому... Ну, они идут разными путями, скажем, европейцы и американцы. Американцы активно заливают кризис деньгами, то есть просто предоставляя деньги банковской системе, что называется, вот, сколько попросят почти. Ну, оговаривают, естественно, достаточно жесткими условиями – там реструктуризация бизнеса, отказ от бонусов топ-менеджеров и так далее. Но второе, что они при этом пытаются делать, еще не сделали, но вот сейчас уже об этом объявили – они собираются выкупать так называемые плохие долги, или как их иногда называют, токсичные активы, в том смысле. что вот они заражают весь банковский баланс, потому что вот эти самые невозвраты, о которых я говорил, которые у нас тоже сильно нарастают. Они, конечно, лежат на банке просто мертвым грузом, уменьшают его капитал, снижают возможности кредитования других заемщиков. Поэтому вот американцы сейчас начинают вот эту кампанию по выкупу у банков этих плохих долгов, но собираются делать это очень интересно, сочетая, как бы, частную государственную инициативу или, как у нас теперь говорят, частное государственное партнерство. То есть государство будет это финансировать, но не полностью, а софинансировать частный сектор. То есть какие-то, скажем, компании... Ну, там есть кредит совсем безнадежный, а есть же, все-таки, который можно вернуть или хотя бы в какой-то части вернуть. Поэтому здесь же очень важно получить реальную оценку, почему наши власти на это боятся идти. Потому что никто реально не знает, а сколько эти кредиты стоят? Это должно быть достаточно глубокое исследование, и все равно не будет исчерпывающим. Поэтому, это колоссальный потенциал для коррупции, а в нашей стране... Недавно Улюкаев, первый заместитель председателя Центрального банка выступал на форуме РСПП. Он честно сказал, что «Я под таким документом никогда не подпишусь», потому что а) здесь, действительно, колоссальные возможности для коррупции, а б) всегда есть риск, что даже если ты на самом деле ни копейки не взял за это, что тебя обвинят в том, что ты эти активы выкупил дороже, чем они стоят. Поэтому очень важно, чтобы у них была рыночная оценка, у этих плохих долгов тоже. И вот американцы пытаются это обеспечить за счет частного государственного партнерства, когда частично государство дает деньги, но выкупают частники по той цене, по которой они готовы это выкупить. То есть рынок оценивает.
О.БЫЧКОВА: То есть, подытоживая все, что было сказано. Практическое влияние на нашу жизнь, на простых людей, на бизнес.
А.НЕЧАЕВ: Подытоживая – значит, я бы подытожил так. Что хорошо, что это произошло.
О.БЫЧКОВА: Психологически.
А.НЕЧАЕВ: То есть та критика, которая просто иногда безудержная и которой подвергался в последнее время Центральный банк за то, что он держит высоки ставки, она, все-таки подействовала. Но поскольку у нас там люди работают достаточно принципиальные, то, я думаю, что это связано было не только с критикой, в том числе там высочайших особ, но и с тем, что Центральный банк как-то более оптимистично, может быть, оценил ситуацию в финансовой сфере. ситуацию с инфляцией. То есть хорошо, что мы начали движение в этом направлении, но чтобы была все-таки, к сожалению, ложка дегтя, это не означает, что что-то завтра в нашей жизни переменится.
О.БЫЧКОВА: Понятно. 363-36-59 – это телефон прямого эфира «Эха Москвы». Это программа «Кредит доверия». Андрей Нечаев у нас в прямом эфире, мы обсуждаем разные экономические и финансовые новости, связанные, собственно, с нынешним положением дел. Послушаем вот этот вот звонок. Алло, добрый вечер. Алло?
СЛУШАТЕЛЬ: Это Юрий из Москвы. Вот, если помните.
О.БЫЧКОВА: Да, Юрий, добрый вечер. Мы вас слушаем.
СЛУШАТЕЛЬ: Поздравляю с возвращением вас в прекрасный тандем. Очень короткий вопрос у меня. Хотел бы узнать мнение гостя вашего Андрея Нечаева о перспективах либерализации экономики Белоруссии в связи с принятием страны в проект «Восточное партнерство».
О.БЫЧКОВА: А, да, Юрий, вы посылали этот вопрос на сайт – я видела.
СЛУШАТЕЛЬ: Да-да-да. Я продублировал его там.
О.БЫЧКОВА: Да, понятно. Все, поняли.
СЛУШАТЕЛЬ: Спасибо большое. Всего доброго.
О.БЫЧКОВА: До свидания.
А.НЕЧАЕВ: Спасибо, Юрий. Я думал, опять будут про кондратьевские цифры. Вот Олечка как-то сжалась, когда вы сказали про прекрасный тандем – по-моему, она как-то это очень лично восприняла.
О.БЫЧКОВА: Нет, я просто думала: «Ладно, меня не было на прошлой неделе, а тебя тоже не было на прошлой неделе?»
А.НЕЧАЕВ: Был-был. Нет, я...
О.БЫЧКОВА: Все тут на месте.
А.НЕЧАЕВ: Да. Ну, про Белоруссию. Ну, вы знаете, может быть, я не прав. Тем более, этот вопрос, скорее, не экономический, а сугубо политический. Мне кажется. что господин Лукашенко пытается, и надо сказать, очень успешно это делает, играть на некоторых противоречиях между Европой и Россией. В общем, это тот теленок, который двух маток сосет и делает это фантастически успешно. Поэтому вот сейчас ему, безусловно, выгодно сближение с Европой, и я думаю, что он едва ли рассчитывает на какие-то серьезные материальные выгодны от этого – это, скорее, лишний козырь в очередной торговле с Россией по поводу цены на газ, по поводу очередной порции очередного транша кредита на поддержку.
О.БЫЧКОВА: От России прямые материальные выгоды идут, конечно?
А.НЕЧАЕВ: Да, от России идут прямые материальные выгоды. Поэтому вот это хорошее отношение с Европой – то, что он уже больше не изгой – это для него, как мне кажется, это прежде всего козырь в отношениях с Россией. Все-таки, на серьезную какую-то... Он – человек, наверное по-своему здравомыслящий, я не думаю, что он как-то всерьез рассчитывает на интеграцию с Европой, там, какой-то далекой перспективе вступление в ЕС и так далее. А это означает, что те меры по либерализации, которые он проводит, - они носят, конечно, такой, сугубо косметический характер. Ведь надо понимать тоже европейских бюрократов, в первую очередь. Там есть, действительно, искренние правозащитники, есть серьезные демократические организации, которые чрезвычайно озабочены нарушением прав человека в Белоруссии, отсутствием нормальных демократических институтов, демократических свобод и так далее. Ну, кстати, половина этих претензий они и нам предъявляют и, к сожалению, вполне обоснованно. Но что касается европейских бюрократов, для них ведь тоже важно как-то галочку поставить, отчитаться, отчитаться перед Европарламентом, перед Европейской общественностью – что вот они оказали некое давление на Белоруссию, показали кнут и одновременно пряник. И вот видите, вот какие-то результаты появились. То, что результаты эти – реальные или имитационные, ну, конечно, для них важно, но им нужно что-то показать. Поэтому господин Лукашенко очень удачно, на мой взгляд, им эту косточку бросает. Там, пару политзаключенных освободить, там, что-нибудь чуть-чуть какое-нибудь послабление сделать в средствах массовой информации. Но вот насколько я знаю от тех коллег из Белоруссии, с которыми я имею контакты по нашей партийной линии, скажем, там по лини партии «Правое дело», раньше по линии СПС – вот каких-то кардинальных изменений, какой-то просто вот обвальной демократизации Белоруссии, либерализации режима там не происходит. Возможно, у меня не полные источники информации.
О.БЫЧКОВА: Ну, да. Но с другой стороны, нет признаков того, что ситуация может радикально почему-то сейчас взять и измениться, несмотря на все кризисы, правильно? Ну, нету их.
А.НЕЧАЕВ: Нет. Кризис, безусловно, он часто подталкивает к каким-то серьезным политическим решениям, иногда к драматическим политическим изменениям. Ну вот, наиболее известный пример – приход Гитлера к власти. Это такая уже была не шуточная политическая метаморфоза, которую пережал Германия, а в общем, в конечном итоге весь мир. Так же, как, кстати, и Франко пришел на волне, и Салазар. То есть часто вполне демократические страны в результате глубокого экономического кризиса кидает, в общем, в откровенную диктатуру. С другой стороны, наоборот, часто тяжелое экономическое положение заставляет авторитарные режимы существенно либерализовать свою политику – это мы тоже не раз в истории наблюдали.
О.БЫЧКОВА: Это мы просто такие вот наблюдали на собственной жизни, можно сказать.
А.НЕЧАЕВ: Ну, в том числе да, в том числе и в Советском Союзе, хотя там не очень понятно, что было первично, что вторично – по-моему, эти процессы развивались относительно параллельно.
О.БЫЧКОВА: 363-36-59. Еще один звонок. Алло, добрый день. Алло?
СЛУШАТЕЛЬ: Алло?
О.БЫЧКОВА: Мы вас слушаем внимательно. Добрый день.
СЛУШАТЕЛЬ: Это «Эхо Москвы», да?
О.БЫЧКОВА: Да, вы в прямом эфире.
СЛУШАТЕЛЬ: Я бы хотел бы Андрею Нечаеву задать вопрос.
О.БЫЧКОВА: Задавайте: вы уже в эфире, он вас слышит. Вас как зовут, скажите?
СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Андрей, я из Москвы. Вот, по вкладам до 1991 года – вот мне непонятно. Вот я, как бы, позавчера получил: у меня было 2 тысячи, заплатили мне, как бы там 6 тысяч. Вот откуда такая сумма?
О.БЫЧКОВА: У вас было 2 тысячи советских рублей, а вам заплатили 6 тысяч сегодняшних, да?
СЛУШАТЕЛЬ: Да-да.
О.БЫЧКОВА: Понятно.
СЛУШАТЕЛЬ: То есть как это вообще считается? Это непонятно.
О.БЫЧКОВА: Ясно. Ясен ваш вопрос. Спасибо большое.
А.НЕЧАЕВ: Ну, как это считается – я думаю, что даже не суть сейчас важно. Было такое решение принято правительством, заложено в бюджет, утверждено Государственной Думой по предложению Министерства финансов. Безусловно, с точки зрения покупательной способности, конечно, нынешние 6 тысяч рублей не сопоставимы с 2 тысячами советских рублей, если, правда, не брать, на самом деле конец 1991 года, когда покупательная способность советских рублей реально была равна нулю. Вот для очень узкой группы лиц, допущенных к существовавшим распределителям, скажем, талонам на покупку автомобилей, талонам на покупку холодильников и так далее – значит, действительно, можно было на 2 тысячи купить массу приличных вещей. Для подавляющей части населения – думаю, что там процентов 98...
О.БЫЧКОВА: Нет, ну ладно, хорошо. Но ты же не хочешь сказать, что вот это соотношение – справедливое, то что получил наш слушатель Андрей? Андрей получил 6 тысяч. Это честно разве?
А.НЕЧАЕВ: Я, безусловно, не хочу сказать, что оно справедливое. И более того, я сам еще в середине 90-х годов предлагал, к сожалению не был услышан, решить эту проблему в рамках приватизации и погасить вот эти вот вклады, задолженность по вкладам в Сбербанке через приватизируемое имущество, там, через те же ваучеры, давая их людям, которые имели счета, при желании, на добровольной основе. Безусловно, в больших объемах. Ну, сейчас это уже дело прошлое. Я абсолютно согласен, что это несправедливо, я просто стал говорить о мере несправедливости.
О.БЫЧКОВА: Ну, понятно, да. Ну тут мера несправедливости...
А.НЕЧАЕВ: Вот мера несправедливости, ну, согласитесь, определяется покупательной способностью тех денег, той суммы денег, которая у Андрея была, и той суммой денег, которую он сейчас получил. Значит, если мы формально начнем сравнивать цены, несправедливость будет колоссальной.
О.БЫЧКОВА: Да если даже не формально, все равно колоссальной.
А.НЕЧАЕВ: Просто колоссальной! Просто потому что там 2 тысячи рублей – это была где-то треть Жигулей. Сейчас 6 тысяч рублей – это, я не знаю, там, наверное, 15% Жигулей.
О.БЫЧКОВА: Но даже если у него было там...
А.НЕЧАЕВ: Другое дело, что сейчас на эти 6 тысяч 15% Жигулей не то, можно купить, а за тобой еще бегать будут, скидки предлагать, бонусы, там облизывать и так далее, лишь бы купил. А тогда нужно было там проявить чудеса изворотливости, найти связи, дать взятки, ну, или быть работником ЦК КПСС.
О.БЫЧКОВА: Нет. Тут ведь что непонятно? Вот я помню, что все годы, что обсуждается эта проблема, предлагаются разные способы ее решения. И совсем недавно я помню Гарегин Тосунян, глава Ассоциации российских банков говорил. что есть схема, как это сделать более справедливо. Но почему? Такое впечатление, что совершенно кому-то это не надо вообще, никого не интересует эта история, неохота думать или еще что-то.
А.НЕЧАЕВ: Я не знаю, какую схему мой искренний друг Гарегин Ашотович имел в виду – просто, действительно, честно не знаю, никогда с ним эту тему не обсуждал, хотя часто с ним общаюсь. Значит, вот, единственное что есть. Если мы формально возьмем индекс цен. Ну, когда это было?
О.БЫЧКОВА: То есть проблема в том, как пересчитать, короче?
А.НЕЧАЕВ: Ну, как пересчитать – безусловно. Но потом сейчас мы увидим, что проблема в другом. Вот, как было бы справедливо? Чтобы люди получили ту же сумму денег по покупательной способности, которую они имели тогда. Ну, как напрашивающееся, естественно, решение. Надо взять за эти 18 лет, если мы говорим про нынешний год, индексы цен, перемножить, посчитать во сколько раз деньги обесценились – ну, вспомнить, правда, про деноминацию 1998 года – то, что значит нынешние рубли эквивалентны как бы тысяче тех рублей, и получить искомый результат. Значит, каждый может на досуге этим заняться – сейчас все индексы публикуются. Я могу сказать только одно: что тогда мы получаем сумму, которая существенно превышает государственный бюджет Российской Федерации. Ну вот дальше, собственно говоря, все время наше правительство и наши финансовые власти вот в такой, я бы сказал, раскляченной неловкой позе и пребывают – что, с одной стороны, реально удовлетворить эту потребность они просто не имеют физической возможности, тем более, что проблема затянулась. Если бы ее решали в середине 90-х, это была бы одна ситуация, сейчас она уже совсем другая. А с другой стороны, что-то надо делать, потому что, ну, в общем, это возмущение – оно так или иначе 18 лет в обществе присутствует. Тем более. что вместо того, чтобы трезво объяснить, глядя людям в глаза, и сказать «Ребята, да, советский режим, к чертовой матери ваши деньги протратил». Ну, это все подтверждено документами, можно почитать книжку Егора Тимуровича Гайдара, которого как раз клеймят за вот эти обесценения.
О.БЫЧКОВА: Что это он их потратил.
А.НЕЧАЕВ: Да, что это он. А он просто констатировал факт – что все это реально уже давно существует только в виде записи по счетам, а реально давно попользовано. А есть записки Геращенко, тогдашнего председателя Госбанка и так далее. Значит, что, вот, деньги, ребята, ваши, действительно, к сожалению, протрачены. Второе. Как эти деньги образовались? Когда просто безудержно деньги печатали, дали свободу предприятиям. На рынке товаров нет, зарплата, доходы безумно растут и куда они девались?
О.БЫЧКОВА: Да, Андрей, вывод – мы уже заканчиваем.
А.НЕЧАЕВ: Складывались на Сберегательную книжку. Ну, то есть, вот, нужно было с людьми по-человечески объясниться, наверное, а не принимать популистский закон о том, что все компенсируем и вообще, «да-да, всем должны».
О.БЫЧКОВА: Или молчать в тряпицу, да.
А.НЕЧАЕВ: Нет. Ну, в тряпицу-то молчали. Поэтому здесь ничего уже реально сделать нельзя. Ну вот, значит, либо соглашаться на эти 6 тысяч, либо, там я не знаю, идти в суд и требовать большую сумму, раз уж власти так оконфузились.
О.БЫЧКОВА: Да, понятно. Все на этом. Кредит доверия – это была программа ежедневная в эфире «Эха Москвы». Сегодня с нами Андрей Нечаев, президент банка «Российская финансовая корпорация». Спасибо.
А.НЕЧАЕВ: Спасибо.
Обсудить новость на Форуме