13:47 14.04.2010 | Все новости раздела "Правое дело / Союз Правых Сил"
Андрей Нечаев в эфире радиостанции "Эхо Москвы"
Радио «», 13.04.2010
А.САМСОНОВА: 23 часа и 7 минут в российской столице. Тоня Самсонова, «Кредит доверия» и наш гость – Андрей Нечаев, президент банка «Российская Финансовая Корпорация». Доброй ночи.
А.НЕЧАЕВ: Добрый вечер, все-таки.
А.САМСОНОВА: Все-таки, вечер. Много, в общем-то, хороших новостей. Вот, Путин, например, поручил Федеральной антимонопольной службе в короткий срок представить предложения по совершенствованию законодательства об иностранных инвестициях, в частности, по снятию излишних ограничений и запретов, а также бюрократических барьеров. Смотрите-ка...
А.НЕЧАЕВ: Замечательная новость. Если бы он еще поручил той же или какой-нибудь другой службе снять избыточное ограничение для отечественного бизнеса, я бы вдвойне порадовался.
А.САМСОНОВА: Ну, смотрите. Как-то, все-таки, мне кажется, поменялся вектор и отношения Путина к иностранным компаниям. Как-то, мне кажется, он к ним прохладнее относился, чем вот это вот «Я поручаю службе в максимально сжатые сроки представить предложения по совершенствованию». Раньше такого, вроде бы, не было как-то, у нас не в фаворе были иностранные инвесторы.
А.НЕЧАЕВ: Тонь, вот, вы знаете, что будет знаковым событием на этом поприще, когда, наконец, правительство окончательно определится с тем, что является стратегическими отраслями, предприятиями и так далее, и куда, соответственно, нельзя или крайне ограниченно можно пускать иностранных инвесторов. А куда им путь свободно открыт. Вот это будет, действительно, программное решение. А вот это все... Безусловно, важно. Я не знаю, что конкретно там предложит ФАС. Дело в том, что – ну, правда, это было года 3 назад – как раз в рамках известной комиссии по иностранным инвестициям при правительстве, даже при председателе правительства, там порядка 200 крупнейших компаний-инвесторов в России, и вот среди них проводился опрос, что является препятствием для их бизнеса. Ну, вот, к сожалению для нас...
А.САМСОНОВА: Правовой нигилизм. (смеется)
А.НЕЧАЕВ: К сожалению для нас, на первое место они поставили коррупцию. Вот, боюсь, что с этой точки зрения ФАС едва ли может предложить что-то радикальное.
А.САМСОНОВА: Но компании Даймлер это не сильно мешало. Ну, в общем, можно найти какие-то способы.
А.НЕЧАЕВ: Ну, видимо, компания Даймлер в душе, все-таки, как-то негодовала и, может быть, даже содрогалась. Я уж не знаю, в какой форме – они там в конвертах носили или в чемоданах, или в виде ценных бумаг, или куда-нибудь в оффшоры переводили, да, или щенками. Но думаю, что, все-таки, их этот способ решения проблем не очень радует. Другое дело, что они – люди такие, мобильные, подвижные. И, ну, раз так принято, они решили «Ну что ж? Значит, будем носить».
А.САМСОНОВА: Вы говорите об ограничении иностранных инвесторов в стратегически важных отраслях экономики. Ну, можно ли во всех отраслях и во все отрасли российской экономики впустить иностранцев? Можно ли разрешить иностранцам?.. И, вот, как с точки зрения безопасности просто нашей? Там, оборонный комплекс, добыча нефти и так далее, разработка чего-то суперважного?
А.НЕЧАЕВ: Тонь, а, вот, помните, еще с десяток лет назад было просто абсолютное табу: как это пустить частника во все то, что вы сейчас перечислили. Вот, как, например, частник будет добывать нефть, наш стратегический ресурс?
А.САМСОНОВА: Да.
А.НЕЧАЕВ: Ну, вот, сейчас... Правда, сейчас все меньше уже частников добывает – сейчас опять пошла волна, что это переходит под контроль государства.
А.САМСОНОВА: Но, в целом, населению-то нравится, скорее.
А.НЕЧАЕВ: Но было лет 15, когда частники прекрасно добывали, платили налоги. Некоторые, правда, не доплачивали, говорят, но за это их суровый российский суд заслуженно покарал, конечно... И еще будет, видимо, карать. Значит, вот такого рода мифов было в нашем советском сознании очень много.
А.САМСОНОВА: Они есть. Почему «было»? Это все есть.
А.НЕЧАЕВ: Ну да. Но, все-таки, жизнь распорядилась немножко иначе, слава тебе, господи, и мы убедились на многих... Я взял нефтянку просто в качестве иллюстрации. У нас акционированы, страшно сказать, многие предприятия ВПК уже. Там появились частные собственники и они продолжают ковать то же самое оружие. То есть, вот, жизнь, все-таки, некоторые эти мифы, как мне кажется, развеяла. Может быть, кому-то это не нравится, кому-то страшно. Поэтому, конечно, есть в каждой стране, есть некоторые государственные секреты. Есть понятие государственной тайны, есть специальное законодательство, которое все это регулирует. Наверное, там, где куется ядерный щит страны, ну, наверное, иностранцы, может быть, не очень уместны, ну, где-нибудь в святая святых. Хотя, насколько я знаю, в рамках разных наших международных соглашений американские военные и американские инженеры-атомщики посещали раньше не то, что секретные, а мы вообще с вами и не знали, что у нас такие есть объекты. А американцы там уже были физически. И не знаю, вроде бы ядерный щит не треснул.
А.САМСОНОВА: То есть не существует такой концепции как стратегически важная промышленность, куда нельзя пускать иностранцев? Это все, в общем, пережитки?
А.НЕЧАЕВ: Ну, ее каждая страна так или иначе решает, все-таки, индивидуально. Я, ведь, не за то, чтобы их пустить всюду.
А.САМСОНОВА: Куда нельзя?
А.НЕЧАЕВ: Безусловно, я сейчас немножко ерничаю сознательно, чтобы вас провоцировать. Конечно, есть военная атомная энергетика, я не знаю, заводы по производству оружейного плутония. Наверное, какие-то особо секретные части производства истребителей 5-го поколения, ну и так далее, и так далее, да? Я хоть когда-то отвечал за оборонный заказ, но это было очень давно. Поэтому всех военных секретов я сейчас уже и не помню. Но, тем не менее, такие сферы есть – там, какая-нибудь модернизация «Тополь-М» и так далее.
Но я-то, ведь, говорю о другом. Что давайте мы определимся. Вот, это закрыто навсегда или, по крайней мере, очень надолго. А, вот, все остальное – будьте любезны. В данном случае определенность, даже дурная определенность гораздо лучше, эффективнее, привлекательнее для тех же иностранных инвесторов, как, впрочем, и для наших, чем туман, который царит у нас уже, ну, лет 7 вокруг этой темы. Она все время дискутируется, к ней с той или иной степенью активности возвращаются, решение так и не принимается или какие-то там частные, такие, паллиативные решения. Поэтому я только за определенность в данном случае, а совсем не за распродажу секретов родины.
А.САМСОНОВА: У нас сегодня вечер хороших новостей. Еще одна хорошая новость: ответственность президента банка Германа Грефа и членов правления будет теперь по решению застрахована на 100 миллионов долларов, или 2,8 миллиарда рублей. Страхование ответственности топ-менеджеров имеет место во всем мире. Для Сбербанка это впервые будет сделано, и уже выбрана страховая компания – это Ингосстрах. Ну, страхуют ответственность топ-менеджеров, такой, в общем-то, важной структуры для России.
А.НЕЧАЕВ: Тонь, а у меня встречный вопрос можно?
А.САМСОНОВА: Да.
А.НЕЧАЕВ: А эту страховку будет оплачивать Герман Оскарович Греф и его ближайшие сподвижники? Или тот же Сбербанк?
А.САМСОНОВА: Ингосстрах.
А.НЕЧАЕВ: Нет, Ингосстрах – это страховая компания. Вот там застрахуют ошибку топ-менеджеров. А, вот, эту страховку они будут платить? Или сам Сбербанк?
А.САМСОНОВА: О-о, это хороший вопрос.
А.НЕЧАЕВ: Вот, если они – это будет, действительно, очень интересная новация и, наверное, она будет создавать некоторые мотивации для того, чтобы не принимать опрометчиво решения. Если эти ошибки застрахуют за счет Сбербанка, то я, в общем, не очень понимаю эту меру.
А.САМСОНОВА: Собственно, мы сами будем страховать своего же топ-менеджера. Вы знаете, этот важный вопрос как-то не освещен в тех новостях, которые у меня есть.
А.НЕЧАЕВ: Ну, честно говоря, с вероятностью 99% я думаю, что вопрос абсолютно риторический я вам задал. Конечно, это будет сделано за счет средств Сбербанка самого. Ну, то есть, все, что...
А.САМСОНОВА: Но это хорошая инвестиция?
А.НЕЧАЕВ: Не, это совсем не инвестиция – это просто выкинутые деньги.
А.САМСОНОВА: Почему же?
А.НЕЧАЕВ: Ну, с точки зрения Сбербанка, по крайней мере. Ну, я скажу так. Все, что идет хотя бы косвенно во благо вкладчику и клиенту банка, все замечательно и все нужно приветствовать. Просто вопрос, ведь, в том, что это такая тонкая сфера... Вот, была эта ошибка или это не была ошибка, или это была, там, рыночная необходимость, или это была вынужденная мера. Вот, мне кажется, если подобное страхование вообще войдет в практику, это будет предмет горячих дискуссий между страховой компанией и страхователем, является ли это страховым случаем или нет.
А.САМСОНОВА: А как это вообще в практике работает? Потому что, вот, говорят, что во всех странах это уже развитых и во многих банковских структурах это есть. Как это может работать, должно работать?
А.НЕЧАЕВ: Ну, вот, что касается каких-то ошибок топ-менеджмента, я, честно говоря, даже не знаю, как это работает. Честно в этом признаюсь. Почему? Потому что... Ну, едва ли топ-менеджер может просто по должности совершить ошибку, там, неправильно заполнив какие-нибудь реквизиты платежного поручения, в результате чего деньги клиента «А» ушли не его партнеру «Б», а совсем даже в другую сторону. Но за это банк и так несет ответственность без всякого страхования. Просто так он несет своими деньгами, а так – за это будет отвечать так называемое страхование финансовых рисков, будет отвечать своими деньгами страховая компания. Вот, если топ-менеджер совершает серьезную ошибку, то это ставит под угрозу вплоть до самого существования банка. Но вот тут, я боюсь, что уже никакая страховая компания его не спасет, речь идет не о каком-то маленьком банчике, а, действительно, о сбербанке, когда в результате этой ошибки возникнет угроза значительному числу вкладчиков, например. Поэтому я как-то, вот, ваш восторг не разделяю по поводу этой меры. Мне эта мера кажется содержащей гораздо больше вопросов, чем ответов.
А.САМСОНОВА: Как насчет меры МВФ, который расширил антикризисную кредитную линию в 10 раз? Это совет управляющих Международного валютного фонда, он одобрил расширение этой кредитной линии, направленной на предотвращение финансовых кризисов в 10 раз. Потом говорится в сообщении «New Arrangement to Borrow», это соглашение о предоставлении кредитных средств между МВФ и группой стран, и организаций. Средства в рамках программы используются МВФ для борьбы с ухудшением состояния мировой финансовой системы, а также в особых ситуациях для предотвращения краха этой системы. Отчего такое увеличение кредитной линии нас, действительно, может застраховать или спасти?
А.НЕЧАЕВ: Ну, здесь вот, мне кажется, все логично. Если вы помните, еще первое заседание, вот это антикризисное заседание так называемой «большой двадцатки», когда, собственно, вообще этот институт фактически возник, там ставился вопрос о том, что нужно расширить полномочия и функции международных финансовых организаций, и в том числе в первую очередь Международного валютного фонда для того, чтобы он имел больше возможностей влиять на развитие финансового кризиса и каким-то образом, если не предупреждать его, то, по крайней мере, сглаживать его последствия. Я даже напомню, что фонду под это было обещано немного-немало порядка 500 миллиардов долларов. Я не знаю, сколько уже там страны реально скинулись, но я знаю, что американцы точно уже что-то дали. Мы деньгами, что называется, cash ничего не дали, но сказали, что 10 миллиардов, которые мы кладем в аналогичный фонд в рамках СНГ – вот это и есть наш вклад в те будущие усилия МВФ. Сейчас явно у фонда, как это ни странно, кризис вроде бы идет на спад, а у фонда работы явно сейчас прибавится. Ну, во-первых, ситуация с Украиной, которая находится в подвешенном состоянии уже, наверное, месяцев 8. Фонд им кредиты обещал, но почти ничего не дал, и одна из задач новой украинской власти вне всякого сомнения договориться с МВФ. Ну, там деньги по меркам фонда не бог весть какие, для этого, наверное, не надо было никакие лимиты увеличивать. Но! В числе потенциальных клиентов стоящая с протянутой рукой Греция, а там дальше, говорят, может быть, Португалия, а, может быть, Испания, а, может быть, уже, не дай бог для МВФ, и Италия. И тогда фонду, конечно, придется раскошелиться очень серьезно. И вот все эти новации, связанные с тем, чтобы дать ему такое право, а главное, дать ресурс для этого, они, конечно, абсолютно логичны.
А.САМСОНОВА: Ну, на том форуме, о котором вы говорите, помимо решений, связанных с созданием такого большого денежного мешка и такого фонда стабилизационного в рамках уже глобальной экономики, говорилось о том, что нужно вводить какие-то более жесткие и более общие для всех стран меры регуляции и законодательство в области финансов в том числе. Почему, все-таки... Как-то с регуляциями пока поставлена на паузу вся эта ситуация, деньги собрать, видимо, быстрее можно. И почему налогоплательщики из стран, которые меньше пострадали от кризиса, должны оплачивать провалы в том числе и Греции, совершенно непонятно.
А.НЕЧАЕВ: Ну, 2 немножко разноплановых вопроса. Второй просто регулярно задают немецкие бюргеры.
А.САМСОНОВА: Да-да-да. Ну, просто я только что была в Германии и мне совершенно непонятно: люди работают гораздо больше, чем в Греции, у них больше рабочий день, они позже выходят на пенсию.
А.НЕЧАЕВ: На 5 лет, да, выше пенсионный возраст.
А.САМСОНОВА: Да. И почему они, собственно, должны платить за все радости греков? Совершенно непонятно.
А.НЕЧАЕВ: Ну, я-то, особенно любя Германию, считаю, что не должны. Единственное только, когда они рукоплескали своим политическим лидерам и выбирали их под так называемую панъевропейскую идею, и когда Германия – а она была, безусловно, одним из главных двигателей этого процесса европейской интеграции – вот, когда она фактически под свое крыло... Хотя, конечно, никто так никогда не говорил, упаси боже – все страны в Евросоюзе равны и имеют равное право голоса и право вето, то есть все демократические процедуры соблюдены, но понятно, что Германия наряду с Францией играли, конечно, особую роль, особенно на первом этапе, да и на этапе приема новых членов из Восточной Европы. И, вот, когда они собирали такое огромное количество стран под крыло Евросоюза, а в каком-то смысле под свое крыло, ну, все, в общем, как-то внутренне рассчитывали, что и материальные обязательства они на себя берут тоже. И, видимо, тогда немцы как-то очень четко не заявили о том, что, ребята, мы, вот, вас тут всех собираем, но денег не дадим. Если бы они это сказали с самого начала – а Германия, кстати, была основным донором бюджета Евросоюза вообще. Сейчас-то речь идет о помощи конкретным странам, а в рамках бюджета Евросоюза это, в общем, в значительной степени были немецкие деньги.
А.САМСОНОВА: Ну, наверное, англичане так не поступили как немцы.
А.НЕЧАЕВ: Англичане так не поступили, это правда. Они долгое время получали из бюджета ЕС больше, чем в него перечисляли. Ну, вот, Маргарет Тэтчер была, действительно, стальная дама. Так вот, я боюсь, что если бы немцы так заявили в самом начале или на каких-то более поздних этапах европейской интеграции, возможно, этот процесс резко замедлился бы. Поэтому, вот, какие-то, все-таки, иллюзии они, не сказав вовремя «нет» и не предупредив, они явно породили.
Что касается финансового регулирования... Я, правда, думаю, что для 99 и девяти в периоде процентов наших слушателей непонятно вообще, о чем даже речь идет.
А.САМСОНОВА: О том, что нет общих правил игры. О том, что если какие-то операции можно сделать в одной стране, то нельзя в другой.
А.НЕЧАЕВ: Ну, это ж только такие эрудированные и изощренные, интересующиеся самыми разными материями девушки как вы могут интересоваться финансовым регулированием. Но тогда я вас утешу. Кое-что, все-таки, было сделано. Например, было введено регулирование хедж-фондов. Кое-что было сделано с точки зрения... Вот, хедж-фонды надо объяснять, что такое?
А.САМСОНОВА: Нормально. Давайте дальше. (смеется)
А.НЕЧАЕВ: Годится, да? Все, 99% поняли. Значит, кое-что было сделано с точки зрения повышения финансовой прозрачности в смысле ограничения оффшоров. Слово не надо расшифровывать?
А.САМСОНОВА: Нормально. Кипр-Кипр.
А.НЕЧАЕВ: Да. Ну, Джерси, Британские Вирджинские острова и всякое прочее. Вот, что касается банковского регулирования, то, конечно, в значительной степени это, все-таки, остается пока прерогативой национальных финансовых регуляторов. То есть, есть некие общие принципы, там, называем Базель II, как должна быть устроена банковская система. Но дальше каждая страна для себя, все-таки, решает с какой скоростью она эти принципы начинает реализовывать. Ну, просто слишком они разные.
А.САМСОНОВА: Просто общая проблема заключается в том, что эти международные...
А.НЕЧАЕВ: Тонь, вот, весь капитал российской банковской системы – совершенно не в обиду ей будет сказано – порядка 150 миллиардов долларов. Это, ну, такой, среднеевропейский банк.
А.САМСОНОВА: Это правда?
А.НЕЧАЕВ: Это правда.
А.САМСОНОВА: Ужас.
А.НЕЧАЕВ: Неужели я могу вас обмануть? Ну что вы. И что?
А.САМСОНОВА: Просто проблема заключается в том, что вот эти международные объединения...
А.НЕЧАЕВ: Понимаете, вот, всю российскую банковскую систему можно сравнить с Дойче-банком. Ну, это надо будет сказать, будет большим для нее комплиментом при этом. Ну, вот, согласитесь, все-таки, регулировать Дойче-банк – это одна ситуация, а всю российскую банковскую систему, где маленькие банки, крупные, государственные, полугосударственные, входящие в двери власти, менее входящие... Ну, тут процесс более сложный. И мы в этом смысле не одиноки.
А.САМСОНОВА: Проблема с этими большими объединениями, с этими двадцатками, семерками, двойками, с Евросоюзом, с президентом Евросоюза.
А.НЕЧАЕВ: Двойка – это кто?
А.САМСОНОВА: Ну, Китай, соответственно, с США. Они все работают, пока все скидываются и дают деньги на что-то, договариваются. Как только начинают вырабатываться общие правила игры и какое-то регулирование того, как эти деньги тратятся, как, вообще, они должны тратиться и на что их надо посылать, и какие обязательства берут на себя страны, входящие в эти объединения, все это проваливается. Самое простое, получается, дать денег и все.
А.НЕЧАЕВ: Ну, не совсем так. Вот, как тратить деньги, еще более-менее легко договариваться. Опять-таки, договариваться тоже неплохо. Вот, на той же первой двадцатке, а потом на второй все договорились не использовать протекционистские меры или не наращивать протекционистские меры в условиях кризиса. Вот, у меня было ощущение, что они даже еще не долетели, особенно те, кому далеко, они уже звонили, так: «Вводи пошлины, вводи повышенные». (все смеются)
А.САМСОНОВА: «Никто протекционизм вводить не будет, давайте введем только мы – мы выиграем».
А.НЕЧАЕВ: «Вводи повышенные пошлины». Там, договорились не использовать девальвацию – это очень мощный инструмент защиты отечественного рынка. Вот, не злоупотреблять девальвационными механизмами. Значит, вот, сейчас идет такое соревнование негласное, кто девальвирует больше. Ну, это нормально, это совершенно нормально, потому что каждый ответственный политик, понимая все прелести и всю важность международной координации, экономической интеграции и глобализации экономики, он еще помнит о том, что его, все-таки, даже в рамках единой Европы, выбирают конкретные бюргеры, мачо. Ну, в Китае там вроде своеобразный выбор, но, тем не менее, там, японские самураи и так далее. И когда у него возникает альтернатива пожертвовать, например, экономическим протекционизмом ради выполнения неких неписанных, причем, договоренностей мировых лидеров, но при этом проиграть потенциально следующие выборы, потому что у него экономическая ситуация в стране может ухудшиться, он всегда делает выбор однозначно. В этом великая сила, но и слабость демократии.
А.САМСОНОВА: Последний вопрос – у нас 30 секунд – это хорошая новость или плохая, что в результате в текущем году добыча нефти в мире составит 52 миллиона баррелей, и Россия нарастит и увеличит добычу нефти на 60 тысяч баррелей? Это суточное увеличение. Да, это Энергетическое агентство такой прогноз сделало, что страны, не входящие в ОПЕК, нарастят добычу нефти. Это хорошо или плохо?
А.НЕЧАЕВ: Тонь, ну, это иезуитство какое-то, сказать «30 секунд».
А.САМСОНОВА: (смеется) А потом 20 секунд задавать вопрос, да.
А.НЕЧАЕВ: Да. Нет, если отвечать всерьез, надо посвятить этому специальную передачу, часто используя в ней термин «нефтяное проклятие». Вот, для нас...
А.САМСОНОВА: Но мы поскорее все добудем, у нас кончится и все.
А.НЕЧАЕВ: Нет, вот для нас цена нефти имеет настолько ключевое значение, сравнимое, может быть, только с Саудами, Кувейтом и еще парой таких стран. Что, вот, все меры, которые могут как-то всерьез повлиять на уровень цены, они для нас просто критичны. Ну, вот, если это нарастание приведет к тому, что цена упадет – я не думаю, что так произойдет, но, вот, если она упадет – то, с одной стороны, это будет плохо для нашего бюджета, это будет плохо для наших экспортеров. Ну, сначала для экспортеров, потом, соответственно, для бюджета. Но с другой стороны, может быть, если она упадет надолго, тогда в стране, действительно, начнутся остро необходимые ей экономические и социальные реформы, когда вот этот золотой дождь превратится в редкие золотые капельки. И, может быть, тогда мы, наконец, получим не экономику, сидящую на двух трубах, а нечто такое, более вменяемое.
А.САМСОНОВА: Дай-то бог. Андрей Нечаев, президент банка «Российская Финансовая Корпорация», программа «Кредит доверия». Свои вопросы Андрею Нечаеву вы можете каждый раз перед вторником, перед вечерним эфиром оставлять на сайте echo.msk.ru. Спасибо.
Обсудить новость на Форуме