18:16 16.04.2010 | Все новости раздела "Правое дело / Союз Правых Сил"
Анатолий Лейрих: Модернизация. Сколько времени у нас осталось? (II)
Продолжение. Начало – . Был ли в девяностые годы или после дефолта у России шанс сохранить экономический и промышленный потенциал, доставшийся от СССР?
Став частью мирового рынка, Россия лишила свои компании защиты от конкуренции внутри страны. Россия сегодня – это не закрытая страна, не отдельная планета. Россия сегодня – это соединенная множеством связей часть мировой экономической системы.
Плохо в России – бегут из неё капиталы и люди. Хорошо в России – в неё текут инвестиции и возвращаются уехавшие ученые, предприниматели, специалисты, спортсмены.
Сейчас в России плохо. И началось это не вчера и не с наступлением глобального кризиса, как, может быть, хотели представить многие отвечающие за экономику страны люди. Началось это, когда после катастрофы 90-х государство не сумело или не захотело использовать в интересах всей экономики бурный рост добывающих отраслей промышленности, которым дал второе дыхание дефолт 1998 года.
СССР, являясь передовой в фундаментальных и прикладных научных разработках страной, умевшей успешно применять их в области обороны, был совершенно не развит в направлении производства гражданской продукции и потребительских товаров, конкурентных на мировом рынке. И если в советское время это носило скорее отвлеченный характер, то после того, как в 1992 году внутренний рынок России внезапно стал частью мирового, понятие конкурентоспособности на практике смогло почувствовать большинство теперь уже российских предприятий.
Тем не менее, крушение промышленности в 90-х было вызвано не столько ее неконкурентоспособностью, сколько одномоментным исчезновением госзаказа, который в экономике социализма определял для предприятий всё. Больного просто отключили от систем жизнеобеспечения, не оставив ему шансов на выздоровление.
Но даже лишившись госзаказа, предприятия продолжали еще жить по инерции, используя в производстве или просто продавая огромные запасы готовой продукции, оборудования, сырья и материалов, закомплектованных Госснабом СССР. Серьезные проблемы у большинства из них начались только в 1994–1995 гг., когда стали истощаться их собственные ресурсы и находящиеся в их распоряжении и принадлежащие государству мобилизационные резервы.
Интересно, что в этот период проедания «бесплатных» советских резервов на экономике предприятий слабо отражался завышенный курс рубля, который был жизненно необходим импортерам. В то время именно деятельность повсеместно расплодившихся кооперативов и компаний, импортирующих все и вся, рассматривалась правительством страны и представлялась обществу как безусловный успех на пути построения рыночной экономики.
До сих пор еще существуют люди, утверждающие, что заполнение прилавков магазинов, произошедшее в начале 90-х, есть «бесспорная и самая большая победа смелых экономистов-реформаторов, взявших на себя непростую ответственность за счастье народа, а именно, за перевод страны на рыночные рельсы». На самом же деле для «заполнения прилавков» на первом этапе требовались лишь либерализация валютного законодательства и отмена монополии внешней торговли, что и было сделано. И для этого совсем не требовалось разрушение основ существующей промышленности страны, спровоцировавшее общее падение производства до уровня послереволюционной разрухи 20-х годов прошлого века.
Главным отрицательным последствием этого падения стали вызванные им разорения предприятий, массовое обнищание населения, и, как следствие, сокращение в разы емкости внутреннего рынка. А это, в свою очередь, никоим образом не способствовало, чего не могли не понимать «экономисты-младореформаторы», ускоренному переходу нашей экономики к рынку, а, наоборот, на долгие годы задержало ее развитие, лишив внутренний рынок России его естественной питательной среды, а именно: массового платежеспособного спроса со стороны населения и российских предприятий. Задержало настолько, что построить свободную рыночную экономику нам не удалось до сих пор.
Именно из-за падения платежеспособности населения и заполнение прилавков в 90-е было у нас достаточно однобокое – самыми дешевыми товарами: алкоголем (типа спирта «Рояль»), продуктами питания («ножками Буша») и ширпотребом (преимущественно из Китая).
При этом, широко рекламируемые правительством «ростки новой экономики», относящиеся, в основном, к непроизводственной сфере, не давали ощутимого вклада ни бюджету страны, ни занятости населения. К тому же, находились они, в основном, под контролем государственно-криминальных структур, таких, например, как крупнейший импортер алкоголя того времени – «Национальный фонд спорта», которым президент Борис Ельцин щедро предоставлял право беспошлинного ввоза подакцизных товаров, лишая бюджет страны законных поступлений.
В 1995–1996 гг. Россия впервые столкнулась с массовым ростом ввоза в страну импортной продукции более высокого качества и меньшей цены, чем собственная отечественная продукция. «Доевшая» все советские запасы промышленность страны уже не могла при высоком курсе рубля и с высокими производственными затратами, наполовину и более простаивающими предприятиями, конкурировать с иностранцами.
Теперь не только спирт «Рояль», но и машины, и оборудование, и даже западный металлопрокат стали привлекательней российских аналогов по цене, остановив большинство машиностроительных и металлургических заводов страны, шахт и разрезов. Кризис неплатежей, остановка предприятий и череда банкротств пронеслись по всей России.
Правительство беспомощно реструктуризировало долги предприятиям и судорожно искало пути выхода из кризиса, не совсем понимая его причины. Нужны были хоть какие-нибудь примеры успеха. Самым характерным из них для того времени стал пуск «завода» по сборке внедорожников «Блейзер» в Елабуге. Рассказывали, что предназначенные для сборки автомобили приходили на завод из порта своим ходом. На торжественное «прикручивание бампера» к собранному в Бразилии автомобилю приехал премьер Виктор Черномырдин. С американской стороны официальных лиц не было, несмотря на высокое представительство с российской стороны. Даже президент General Motors не решился приехать на открытие «производства», послав туда своего зама по техническому обслуживанию.
Драматическое сокращение объема внутреннего рынка страны стало главным итогом политики «экономических преобразований» 90-х. До настоящего времени экономика России не смогла достичь и половины выпуска ВВП не только СССР, но даже и РСФСР. Это хорошо видно из показателей статистической отчетности России, если только сравнивать не относительные ценовые показатели (я лично не знаю применением каких универсальных индексов можно сопоставить декретные цены СССР и рыночные цены сегодняшнего дня), а абсолютные физические объемы, например, «грузоперевозок», которые объективно демонстрируют это падение:
в 1992 году 15 737 млн т;
в 2008 году 9451 млн т
При этом вспомним, что 1992 год был провальным годом по отношению к 1991-му, а так же и то, что около 20% в объеме перевозок 2008 года составляют импортные товары, не включаемые в ВВП России. Таким образом, в самой оптимистической оценке, ВВП 2008 года вряд ли дотягивает до 40% последнего года существования РСФСР.
Заканчивался цикл экономического авантюризма, запущенный правительством Гайдара. Наступало печальное обнуление семилетнего периода экономического безволия и политической демагогии ельцинского поры – дефолт России августа 1998г.
ПОСЛЕ ДЕФОЛТА
К весне 1999 года, когда прошел вызванный дефолтом шок от паралича банковской системы, когда компании свыклись с мыслью о невосполнимости потерь, когда более или менее стабилизировался курс рубля, рухнувший почти в пять раз, оказалось, что в каждом положении существуют свои преимущества. Денег стало меньше – это правда, но стали и меньше издержки производства в пересчете на доллары, в которых уже много лет не только считало, но и думало, и даже сейчас продолжает думать все население России.
Первыми стали приходить в себя нефтяники, затем горняки и металлурги. Экспорт их продукции стал приносить баснословные доходы при очень низких расходах на производство. Заработал транспорт, что-то для разбогатевших отраслей стало делать машиностроение, но значительная часть его предприятий, включая оборонку, продолжали «лежать». В ком-то еще могла теплиться жизнь, кто-то по-тихому «отдавал концы».
Обрабатывающие отрасли и, в первую очередь, машиностроение и оборонка не смогли воспользоваться «низким стартом» из-за несопоставимо долгого по сравнению с добывающими отраслями цикла подготовки производства, специалистов и разработки новой конкурентной продукции, требующих времени, подготовленных специалистов и длинных дешевых денег. И не только. Для их развития была необходима ответственная и мудрая государственная экономическая и промышленная политика, отвечавшая на вопрос: «А какой должна быть наша страна: нефтегазовой, сельскохозяйственной или промышленно-развитой?». При этом следовало еще понимать, что не всякая экономическая модель гарантировала России сохранение ее целостности и независимости.
Сегодня мало у кого вызывает сомнение необходимость поддержания обороноспособности страны, обеспечение которой невозможно без существования обрабатывающих отраслей и, прежде всего, машиностроения.
Разумная государственная политика перераспределения сверхдоходов добывающих отраслей в пользу финансирования развития обрабатывающих в период после дефолта могла бы дать достаточный импульс для восстановления их потенциала. Это был наш шанс использовать «низкий старт» для поднятия основных, базовых отраслей экономики страны, от существования которых зависело не только ее позиционирование в мировой экономике, но и перспективы самого существования державы. Это был наш шанс, связанный с определенным временным периодом, когда защищенная низким курсом рубля экономика страны позволяла реализовать необходимые нам проекты, не опасаясь помехи и конкуренции на внутреннем рынке со стороны несравнимо более подготовленных к конкурентной борьбе внешних иностранных игроков. А, значит, шанс осуществить восстановление экономики менее затратным способом.
В тот период государству необходимо было взять на себя расходы, стимулирующие развитие предприятий, приобретение ими современных зарубежных разработок, ноу-хау и технологий. В свою очередь, окрепшие предприятия обрабатывающих отраслей смогли бы профинансировать еще сохранившуюся в конце 90-х отраслевую науку, которая при грамотном финансировании заинтересованными производителями могла бы дать хорошие результаты. Именно в этот период нашей экономике требовалось осмысленное «ручное управление», для того, чтобы точечно запустить процесс восстановления и развития всех ее отраслей.
Этого не произошло. Шанс возрождения российской экономики и промышленности, предоставленный ей дефолтом, был упущен. Её дальнейшее мало регулируемое развитие поплыло по течению, создаваемому потоками нефти и газа, все больше увеличивая её нефтегазовый перекос.
Обсудить новость на Форуме