13:01 26.06.2009 | Все новости раздела "РКРП-РПК"
Плановая политическая учёба коммунистов Московской организации РКРП-РПК
23 июня 2009 г. в Московской партийной организации РКРП-РПК состоялся очередной плановый теоретический семинар. Тема семинара: "ЭКОНОМИЧЕСКАЯ БОРЬБА И МАРКСИЗМ:
ИСТОРИЯ, ТЕОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ". Семинар прошёл с активным участием партийной молодёжи и комсомольцев РКСМ(б) и вызвал оживлённую дискуссию. Доклад сделал руководитель идеологтческой комиссии МК РКРП-РПК тов. С.А. Новиков.
Ниже публикуются тезисы к теоретическому семинару.
1. В первой половине XIX века экономическая борьба рабочего класса и марксизм как научная идеология рабочего класса возникли и развивались совершенно независимо друг от друга.
Экономическая борьба рабочего класса возникла стихийно как спонтанная форма сопротивления капиталистической эксплуатации и угнетению. Исторически первыми её проявлениями были Чартистское движение в Великобритании и выступления силезских ткачей. Однако до возникновения мощных профсоюзных организаций общенационального масштаба эта борьба не приносила сколько-нибудь заметных успехов. Тем не менее, она в значительной мере способствовала росту организованности рабочего класса.
На первом этапе развития марксизма (1843 — 1848) Карл Маркс и Фридрих Энгельс должны были уделять первостепенное внимание философии и научному социализму. В результате в области политической экономии они некоторое время следовали за буржуазными и мелкобуржуазными идеологами, от которых они заимствовали положение о том, что при обмене стоимостей в ходе товарообмена одна стоимость обменивается на равную ей стоимость. На первом этапе развития марксизма это положение распространялось и на такой товар, как рабочая сила. Из буржуазной политической экономии следовало, что если в процессе продажи своей рабочей силы пролетарий отдаёт капиталисту столько же, сколько от него получает, то тогда рост прибылей капиталистов возможен только через постоянное обесценение труда рабочих, т.е. через абсолютное обнищание рабочего класса. Именно эта точка зрения нашла выражение в итоговых работах первого этапа развития марксизма: в «Манифесте Коммунистической Партии» Маркса и Энгельса и в «Принципах коммунизма» Энгельса.
2. Поражение европейской революции 1848 года побудило Карла Маркса и Фридриха Энгельса обратиться к политической экономии, что нашло выражение в многолетней работе Маркса над «Капиталом», а также в ряде произведений Энгельса. Результатом этого обращения стало, в частности, открытие особой природы товара «рабочая сила», который, в отличие от других товаров, способен создавать больше стоимостей, чем нужно для воспроизводства рабочего, а также открытие прибавочного труда рабочего как источника прибавочной стоимости капиталиста. Результатом этих открытий стало диалектическое отрицание бесперспективности экономической борьбы, а также понимание того факта, что обнищание рабочего класса, или рост его социальной необеспеченности может проходить как абсолютно, так и относительно . Если в первом случае положение рабочего, его уровень жизни неизменно ухудшается, то в последнем эти показатели могут и улучшаться, однако в своём улучшении они неизменно отстают как от роста национального дохода, так и от роста прибылей капиталиста. Таким образом, даже если пролетарий становится сегодня немного богаче, чем вчера, то по сравнению с правящими классами он всё равно будет беднее, так как эти классы богатеют быстрее, чем он. Из этого следует, что экономическая борьба рабочего класса не только способствует его организации, но и может значительно улучшить положение пролетариата в буржуазном обществе путём сокращения рабочего дня, улучшения условий труда и роста заработной платы. Поскольку все эти условия необходимы не только для организации рабочего класса, но и для его образования и развития, основоположники марксизма закономерно стали рассматривать экономическую борьбу пролетариата в качестве важнейшего условия его политического воспитания и предпосылки политической и теоретической борьбы. Этот новый подход нашёл выражение в лекции «Заработная плата, цена и прибыль», с которой Карл Маркс выступал перед членами Генерального Совета Международного товарищества рабочих в Лондоне. В 1867 году была разработана программа-минимум, которая с тех пор с небольшими изменениями использовалась всеми социал-демократическими партиями вплоть до эпохи империализма.
3. В результате вторая половина XIX века характеризовалась бурным ростом профсоюзного и забастовочного движения, в результате которого рабочие Британии, Германии, Франции, Австро-Венгрии и Италии добились в экономической борьбе значительных успехов. В среднем на несколько часов сократился рабочий день, возросла зарплата, были приняты первые законы, регламентирующие создание профсоюзов и охрану труда. В результате пролетариату Западной Европы в целом удалось превратить абсолютное обнищание в относительное, что в немалой степени способствовало росту популярности и авторитета социал-демократии и марксизма как идеологии рабочего класса. Благодаря этому во второй половине XIX века фактически был завершён процесс соединения научного социализма с рабочим движением, начатый ещё в Союзе коммунистов во второй половине сороковых годов XIX века.
Вместе с тем как в самой социал-демократии, так и особенно в профсоюзном движении появилось оппортунистическое направление, выступающее за самоограничение пролетариата одной только экономической борьбой, т.е. за отказ от политической и теоретической борьбы. После смерти Маркса в 1883 году и Энгельса в 1895 году наиболее характерными представителями этого направления стали в Германии — Бернштейн с его лозунгом «Движение — всё, социализм — ничто», в Австро-Венгрии — Давид и Герц, а в профсоюзном движении Германии — Легин.
4. В царской России до середины девяностых годов XIX века стихийные проявления экономической борьбы рабочего класса и социал-демократическая пропаганда марксизма в рабочих кружках существовали отдельно и независимо друг от друга. Только с переходом от пропаганды к агитации, который произошёл по инициативе В.И. Ленина в середине девяностых годов XIX века, с переходом к сознательной организации этой борьбы стало возможным объединение трёх форм классовой борьбы пролетариата: экономической, политической и теоретической. Первым проявлением этой борьбы стала так называемая «экономическая война» 1896 года, одним из результатов которой стали первые «рабочие законы» по охране труда, а также сокращение рабочего дня. Именно это соединение трёх форм борьбы в решающей мере способствовало превращению нескольких разрозненных групп проповедующих марксизм социал-демократов в Российскую социал-демократическую рабочую партию, — способствовало соединению социализма с рабочим движением.
Вместе с тем и в России - как под воздействием первых успехов экономической борьбы, так и под влиянием западноевропейского оппортунизма - возник свой «экономизм», многочисленные представители которого выступали либо за самоограничение рабочего класса только экономической борьбой, либо за откладывание таких политических задач как свержение самодержавия и социалистическая революция на далёкое будущее.
В то же время В.И. Ленину приходилось выступать и против отдельных проявлений левацкого пренебрежения экономической борьбой, которое наблюдалось у некоторых большевиков и отзовистов, пытавшихся противопоставлять этой борьбе подготовку вооружённого восстания. В борьбе с этим недомыслием Ленин неизменно подчёркивал, что любая политическая борьба, в том числе и декабрьское вооружённое восстание в Москве, могут иметь силу лишь в том случае, если будут тесно связаны с экономической, прежде всего стачечной борьбой рабочего класса. Выступали против экономической борьбы и некоторые меньшевики, пытавшиеся убедить рабочих Санкт-Петербурга отказаться от их экономических требований и бастовать в поддержку конституционных демократов в Государственной Думе. Ленин неизменно выступал за тесную связь экономических и политических требований рабочего класса, за то, чтобы эти две формы его классовой борьбы взаимно усиливали друг друга.
5. В эпоху империализма противоборство революционного (ортодоксального) марксизма с оппортунизмом, одним из основных направлений которого выступал экономизм, приобрело массовую социальную базу в виде выделения из рабочего класса рабочей аристократии. Удельный вес этой аристократии был невелик: по подсчётам Ю. Кучинского она не превышала 10%, а по подсчётам Хобсбойма — 15%, но её влияние на рабочий класс значительно превышало её удельный вес в его численности в силу господства буржуазной идеологии. В результате обострения этой борьбы накануне первой мировой войны и особенно в её ходе произошёл раскол Второго Интернационала. После Великой Октябрьской социалистической революции в России был основан Третий, Коммунистический Интернационал, который создавался как единая всемирная партия мировой социалистической революции. С этого момента единое до того времени рабочее движение окончательно раскалывается на два основных направления: революционное и оппортунистическое. Однако при этом важно отметить, что не только реформисты (социал-демократы), но и революционеры (коммунисты) не отказались от руководства экономической борьбой рабочего класса. И руководство Коминтерна в целом, и отдельные его секции не раз выступали организаторами крупных стачечных выступлений, а во второй половине тридцатых годов перешли к тактике единого рабочего фронта и единых профсоюзов.
6. После Второй Мировой войны происходит крайне противоречивый процесс объединения профсоюзов (например, объединение АФТ и КПП в США), который объективно способствует усилению рабочего движения, но в то же время происходит и вымывание из профсоюзов коммунистов и революционных марксистов, в результате всё движение в целом становится слабее в качественном отношении.
Кроме того, проводниками буржуазного влияния в рабочем классе начинают выступать не только рабочая аристократия, но и профсоюзная рабочая бюрократия, превращающая профсоюзы в своего рода монополии по продаже товара «рабочая сила» и потому склонные к классовому миру с буржуазией и к примирению острых классовых противоречий.
И, наконец, на этапе государственно-монополистического капитализма, когда, с одной стороны, в результате прямой колониальной и косвенной (путём неэквивалентного обмена) неоколониальной эксплуатации окраин империалистические монополии и буржуазное государство получают возможность пойти на значительные уступки рабочему классу, а с другой — общее профсоюзное и левое движение набирает достаточную силу, чтобы эти уступки отвоевать, рабочий класс добивается в своей экономической борьбе временных, но значительных успехов.
Общим результатом всех этих факторов стало временное закрепление экономических завоеваний рабочего класса промышленно развитых стран на политическом уровне в виде целого ряда социальных гарантий и системы трудового законодательства. Вместе с тем на этом этапе (пятидесятые-семидесятые годы прошлого века) происходит общее сокращение забастовочной борьбы и ослабление (или разгром) тех боевых профсоюзов, которые продолжали соединять экономическую борьбу с политической. Наиболее яркими примерами этого процесса стали, с одной стороны, Австрия, где на протяжении нескольких десятков лет не было ни одной забастовки, а, с другой — Великобритания, где неоконсерваторам во главе с М. Тэтчер удалось нанести поражение как боевому профсоюзу шахтёров во главе с Артуром Скаргиллом, так и всему британскому профсоюзному движению в целом.
7. Однако это положение дел стало медленно, но неуклонно меняться по мере развития глобализации. Процесс глобализации сильно подорвал обособленность национальных рынков и лишил национальные монополии их господствующего положения на этих рынках, соединил их в один мировой рынок и тем самым разрушил господство многих национальных монополий на своём национальном рынке. Кроме того, процесс монополизации окончательно вышел за национальные рамки, и решающее значение приобрели многонациональные и транснациональные корпорации. Политическим выражением этого процесса стали новые формы региональной буржуазной интеграции, такие как Евросоюз, и создание Мировой торговой организации, стоящей на страже принципа «открытых дверей» в интересах США и других промышленно развитых стран. В результате многие завоевания рабочего класса были ликвидированы: размещение производственных мощностей в развивающихся странах позволило резко сократить рост заработной платы рабочих, а местами и сократить эти зарплаты в абсолютном отношении; с созданием Евросоюза и приходом к власти неоконсервативных сил и «новых социал-демократов» (например, «новых лейбористов» в Великобритании) был запущен процесс дерегуляции трудового законодательства, т.е. его пересмотра в интересах капиталистов-работодателей и буржуазного государства. Всё это привело не только к новому росту профсоюзов, но и к активизации революционных тенденций в профсоюзном движении (например, организация «ПАМЕ» в Греции).
Этот процесс совпадает с выходом на историческую арену рабочего класса Индии и Китая, а также с активизацией левого и рабочего движения в странах Латинской Америки.
Тем самым с возвратом мирового капитализма к классическим образцам, хотя уже на новом диалектическом витке транснациональных корпораций, положения Маркса и Ленина о соединении экономической и политической борьбы приобретают новое значение и начинают вновь играть особую роль.
8. Поскольку в СССР в последние годы Советского периода правящий слой держал советский рабочий класс на положении номинального собственника, многие рабочие не только утратили иммунитет к буржуазной пропаганде, но и дали использовать себя в качестве орудия буржуазной контрреволюции. В результате сначала в ПНР (в начале восьмидесятых годов прошлого века), а потом и в СССР буржуазно-либеральным кругам временно удалось привлечь рабочий класс экономическими и буржуазно-демократическими требованиями, которые выдвигались рабочими по отношению к своему собственному государству и объективно способствовали его разрушению, с одной стороны, а с другой — нагнетанию цехового и группового эгоизма, противопоставлению отдельно взятого коллектива всему остальному обществу, отдельного предприятия — всему остальному народному хозяйству.
После буржуазной контрреволюции 1991 — 1993 годов положение рабочего класса резко ухудшилось. Однако поначалу это не вызывало обострения классовой борьбы рабочего класса, что имело свои особые причины.
Во-первых, рабочий класс России не имел и до сих пор не имеет такого необходимого инструмента классовой борьбы, как профсоюзы. ФНПР не являются таковыми, так как по советской традиции всё ещё объединяют работников с работодателями; они обременены унаследованной от ВЦСПС значительной собственностью, что заставляет их бояться национализации со стороны буржуазного государства и делает их незаинтересованными в росте поступлений от взносов; а главное — по кадровому составу своего руководства на верхнем и нижнем уровнях, а также по своей традиции они никогда не воспринимались и не воспринимаются как органы защиты интересов рабочих. В то же время новые боевые профсоюзы, рассчитанные на функционирование в условиях рыночной экономики и буржуазной демократии, пока относительно слабы и раздроблены.
Во-вторых, российский рабочий класс был ослаблен как количественно, так и качественно, что сделало его уязвимым для буржуазной пропаганды и подверженным тупому мещанству и низколобой обывательщине.
В-третьих, ельцинский обвал в экономике, когда большинство предприятий либо не работали, либо работали неполный рабочий день или/и лишь несколько дней в неделю, делал неэффективной такую форму рабочей борьбы, как забастовка.
В-четвёртых, в Советский период рабочий класс во многом утратил традицию активной борьбы за свои классовые интересы даже в самом общем их понимании.
И, в-пятых, коммунистическое движение как руководитель борьбы рабочего класса было сильно скомпрометировано:
предательством верхушки КПСС, представители которой быстро поменяли руководящие посты в Советской политической системе на тёплые места в новом буржуазном государстве;
политическим дезертирством рядовых членов КПСС, ушедших из политической жизни после запрета своей бывшей партии;
реформистским курсом КПРФ, которая обращается скорее не к классовым интересам, а к национальным, патриотическим и религиозным симпатиям людей;
теми недостатками советского общества, которые тормозили и сдерживали развитие социализма в Советском обществе: реальную демократию, реальное обобществление, план как инструмент сознательного управления экономикой и т.д.
9. Вопрос о том, должны ли коммунисты заниматься экономической борьбой, не имеет и не может иметь универсального шаблонного решения. Поскольку всякая истина конкретна, ответ на этот вопрос зависит от учёта целого ряда обстоятельств.
Первым среди них является положение рабочего класса. Если уровень жизни рабочего класса низок, и низок по сравнению с рабочими других стран, а поле (место) организаторов такой борьбы не монополизировано и даже не занято пробуржуазными реформистскими элементами, как это было ещё в царской России, — то тогда коммунисты не только могут, но и должны уделять особое внимание организации экономической борьбы рабочего класса. В современной России положение как раз таково, что ФНПР, превратившись в придаток партии власти, принципиально отказывается от любой забастовочной борьбы в пользу так называемого «социального партнёрства». Многочисленные буржуазные элементы, подвязавшиеся в рабочем движении на волне буржуазной контрреволюции, в основном ушли из рабочего движения, занявшись бизнесом или политиканством. А главное — само положение рабочего класса сегодня таково, что даже при возросшем отставании России от промышленно развитых стран сегодня на один рубль зарплаты российский рабочий создаёт в 4 раза больше доходов своим хозяевам, чем его братья по классу в промышленно развитых странах. Одним из проявлений этого является крайне низкая по сравнению с промышленно развитыми странами доля оплаты труда во внутреннем валовом продукте России. Одним из факторов такой недооценки труда, т.е. товара «рабочая сила», является почти полное отсутствие экономической классовой борьбы, которая позволила бы российскому рабочему отвоевать у своего буржуя хоть половину того, что отвоевали его братья по классу в других странах.
Создаётся парадоксальная ситуация, когда уровень эксплуатации наёмного труда в России больше, а забастовочная активность рабочих и служащих — много меньше, чем в других странах. Рано или поздно этот парадокс будет преодолён стихийно. Но он может быть преодолён и сознательно при активной роли коммунистов как организаторов и пропагандистов профсоюзного движения нового типа.
Фактор недооценки рабочего класса проявился и в том, что сегодня даже Российская буржуазия признаёт острейший дефицит квалифицированной рабочей силы, т.е. представителей основных рабочих профессий. В результате рано или поздно зарплаты в промышленности будут повышены. Но если это произойдёт не под напором классовой борьбы, а в виде добровольного пожертвования буржуазии, то тогда это повышение сыграет против коммунистов, так как оно достанется в основном не тем, кто его завоевал, а тем, кто его выслужил. Если же это повышение будет именно завоёвано под давлением рабочих, то, во-первых, оно будет более весомым, а, во-вторых — оно послужит усилению влияния и авторитета коммунистов в рабочем движении, как это было в России на рубеже XIX и XX веков.
В силу всех этих обстоятельств догматизм в этом вопросе, чреватый недооценкой экономической борьбой рабочего класса за улучшение условий своего существования, особенно опасен в России и в других странах, находящихся в аналогичном положении. Особенно это очевидно в настоящий момент, когда огромные массы людей вообще и значительные слои рабочего класса в особенности просто не верят не то что в новую социалистическую революцию и в диктатуру пролетариата, в которой самим им придётся осуществлять всю полноту политической власти, — они зачастую не верят даже в возможность самых микроскопических изменений в результате своего собственного движения, так как до сих пор мыслят себя разрозненными песчинками, атомами, отдельными частями некоего огромного целого, которое если и может меняться, то только по президентскому велению и чиновничьему хотению. Без малых побед такие люди никогда не поднимутся до борьбы за победы большие, никогда не поверят в свои коллективные силы, в свой класс, свой профсоюз, свою партию.
Вместе с тем, как было показано выше, соединение экономической и политической борьбы таит в себе и определённую опасность хвостизма и оппортунизма, если борьба за копейку на рубль не будет сочетаться с пропагандой революционного марксизма, если реформистский «журавль в руках» не будет трактоваться коммунистами как неизбежная ступень и проба сил для того, чтобы в конце концов поймать и «синицу в небе». И чем больше будет роль коммунистов в новом боевом профсоюзном движении, чем больше будет их авторитет и влияние в этой борьбе, тем проще и легче будет им в нужный момент поднять экономическую борьбу до политической, соединив одну с другой.
И наоборот: там, где уже существуют относительно активные профессиональные союзы, которые активно торгуются с буржуазией о цене продажи ей товара «рабочая сила», там, где им удалось уже выторговать у буржуазии хорошую цену и заслужить доверие и уважение буржуазного класса, там, где рабочий класс или значительная его часть уже соучаствует в разделе империалистических сверхприбылей, там, где эти профсоюзы захвачены и монополизированы буржуазными реформистами и антикоммунистами, — там на первом месте должна быть критика ограниченности одной только экономической борьбы, её полной бесперспективности без революционного переустройства общества. Однако для современной России такой вариант пока не актуален и, наверное, ещё долго не будет актуален.
Обсудить новость на Форуме