18:30 23.10.2007 | Все новости раздела "Партия Социальной Справедливости"
Борис Кагарлицкий: Одиночество чиновников
Выборы 2007 года всё чаще вызывают у меня ощущение deja vu. Хотя на этот раз - как во сне. Какие-то детали сходятся, а какие-то нет. Похоже, я это уже где-то видел... Но нет, не то, совершенно не то!
В сентябре "Справедливая Россия" начала до странности походить на "Блок Ивана Рыбкина" из выборов 1995 года, причем за прошедшее время сходство это только усилилось. А с октября "Единая Россия" начала напоминать партию "Наш Дом - Россия" из того же сюжета 12-летней давности. Зато КПРФ нынешняя на КПРФ образца 1995 года не похожа совершенно, если только не считать название партии и фамилию лидера.
С партией Зюганова всё более или менее просто. В 1995 году она была на подъеме, выглядела единственной "настоящей" партией в стране (причем не только в рядах оппозиции). Сегодня перед нами деморализованная и умирающая организация, которой не поможет никакой электоральный успех. Декабрь 2007 года может оказаться для нее своего рода "лебединой песней".
Свой процент она, скорее всего, увеличит, а уж количество мандатов - по новой пропорциональной системе - тем более. Но это больше похоже на очередной этап агонии, когда больному становится лучше - перед смертью.
"Для населения России за прошедшие 8 лет Путин стал символом перемен к лучшему"
"Единая Россия" в данной ситуации заслуживает куда большего внимания. На протяжении постсоветского периода это уже третья партия власти, но первый случай, когда проект удался. Ни "Наш дом - Россия" образца 1995 года, ни "Единство" 1999 года полноценными партиями так и не стали.
Они представляли собой наспех сколоченные организации, нацеленные на решение одноразовой задачи в ходе выборов. Причем "Наш дом - Россия" был построен даже несколько основательнее, нежели "Единство".
Напротив, "Единая Россия" создавалась как долгосрочный проект, постепенно превращаясь в настоящую политическую партию с собственной внутренней структурой и жизнью. Она явно должна была превратиться в центральный элемент формирующейся политической системы, перейдя в наследство от Путина к его преемнику в качестве удобного политического инструмента, с помощью которого можно реализовывать свои планы в Государственной думе и даже на местном уровне.
Позаимствовав целый ряд идеологических формул из арсенала "старой оппозиции" 1990-х годов "Единая Россия" стала органически привлекательна для консервативного электората, воплотив в себе одновременно и лояльность к новой российской власти, и ностальгию о власти советской.
Однако для того, чтобы проект окончательно состоялся, "Единая Россия" должна была выдержать решающий экзамен: испытание выборами 2007 года. Выдержать самостоятельно, доказав и себе и окружающим, что способна не опираться на президента и его администрацию, а оказывать им поддержку. Причем - вне зависимости от того, как зовут президента и главу его администрации.
Все шло к тому, что единороссы с этим экзаменом справятся. Но в последний момент всё изменилось, уверенности в себе не хватило, и решили в очередной раз прибегнуть к помощи Путина. Пригласив его возглавить свой список, "Единая Россия" не только нарушила чистоту эксперимента, но и поставила под сомнение собственные политические перспективы, в очередной раз признав, что нуждается в поддержке сверху.
Когда в 1995 году партия "Наш дом - Россия" получила в качестве лидера премьер-министра Виктора Черномырдина, это был сигнал чиновникам всех рангов, означающий, что данной партии надо всячески помогать, вступать в ее ряды и пропагандировать ее лозунги. В 2007 году "Единая Россия" прибегла к помощи президента, для того чтобы свести на нет конкуренцию "Справедливой России", доказав всем и каждому, что она одна является "единственной настоящей партией власти". Однако между 1995 и 2007 годами есть и существенное различие.
Виктор Черномырдин был ключевой фигурой только для чиновников. У населения, напротив, он вызывал в лучшем случае иронию, в худшем - активную неприязнь. Что и сказалось на результатах выборов. Граждане, несмотря на весь административный ресурс, отодвинули НДР на второе место, отдав предпочтение КПРФ.
В 2007 году всё совершенно иначе. Появление Путина во главе списка является сигналом не только для чиновников, но и для избирателей. Итоги выборов не вызывают ни малейшего сомнения. А вот их последствия...
Главная проблема чиновников состоит в патологическом, хотя порой и бессознательном страхе перед собственными гражданами. Для населения России за прошедшие 8 лет Путин стал символом перемен к лучшему.
Секрет его популярности - в объективной экономической ситуации, которая сейчас разительно отличается от ситуации 1990-х годов, и в этом смысле любая критика лидера оказывается неэффективной, даже если попадает в цель. Людям не важно, насколько Путин прав или не прав в том или ином вопросе.
Даже если они уверены, что президент не прав, это не меняет ровным счетом ничего, ибо оценивается не конкретная ситуация, даже не личность правителя, а общее положение в стране. Но на этом фоне Путин превратился не просто в самого популярного политика, а вообще - в единственного. Он один в России политик, остальные - чиновники или клоуны. А судьба "Справедливой России" показывает, что когда чиновники пытаются выступать в роли публичных политиков, они всего лишь превращаются в клоунов.
Осознавая это, чиновники боятся политической ответственности, не решаются взять на себя публичные роли, прячутся за спиной президента, который всё больше воспринимается ими как действительный, а не только номинальный гарант - нет, не Конституции, а существующего порядка. Остаться один на один с народом бюрократия боится смертельно, хотя надо признать, что масса граждан в сегодняшней России настроена совершенно не агрессивно. На вилы поднимать никого не будут.
Страх чиновника глубоко бессознательный, иррациональный, фрейдистский. Это страх перед какой-то темной, непознаваемой бездной, называющейся "российским обществом". Причина страха, однако, не в обществе, а в самом чиновнике. Он внутренне сознает свою бесполезность и даже вредность для общества, но боится в этом признаться даже себе. Отсюда ужас, возникающий при мысли о самостоятельной ответственности, желание за кого-то спрятаться. Благо, есть за кого.
Судьба "Справедливой России" показывает, что когда чиновники пытаются выступать в роли публичных политиков, они всего лишь превращаются в клоунов
Выдвижение Путина кандидатом в Думу - первый раунд этой игры в прятки. На следующем этапе потребуется назначить бывшего президента премьер-министром. И не важно, что сам кандидат не выражает горячего желания занять данный пост, ограничиваясь общими словами о том, что надо подумать. Бюрократический аппарат всё для себя уже решил. Нельзя отпускать Владимира Владимировича.
Однако, господа, как вы себе это представляете? Как будет выглядеть ситуация, при которой Путин станет приходить в Кремль, чтобы дать отчет Зубкову или ещё какому-то уважаемому человеку, имя которого мы еще не знаем? Докладывать о проделанной работе, получать указания... Вы можете это себе представить?
Или речь идет о перераспределении полномочий от президента (превращающегося в декоративную фигуру) к премьеру, определяющему курс страны? Но ведь это же просто так не делается. Для таких целей полагается сперва поменять Конституцию. Причем конституционная реформа - дело не одного дня. Но, положим, мы забыли про Конституцию и смирились с тем, что перераспределение власти происходит по факту. Без юридического оформления. Вариант, конечно, не оптимальный, но в нашем Отечестве вполне допустимый. Беда в том, что и он не пройдет гладко.
Перераспределение полномочий означает перетряску аппарата. И не только люди меняют свои кабинеты, но и функции различных органов меняются. Если же вдобавок подобное перераспределение происходит без юридического оформления, без заранее согласованной и проработанной схемы, без попытки провести официальным порядком политическую реформу, то возникает бюрократический хаос.
Два разных ведомства одновременно занимаются одним и тем же вопросом, тогда как другим вопросом не занимается никто. Возникает двоевластие. И даже если новый президент будет на 200% лоялен старому, это не исправит положения. Президент может подчиниться премьер-министру. Но согласится ли второй помощник президента выполнять указания третьего помощника премьер-министра? И не значит ли это, что два первых лица государства основное свое рабочее время будут тратить на разруливание склок между подчиненными?
Куда девать администрацию президента? Ведь она не может просто игнорировать нового хозяина Кремля, работая на Белый дом. Или у неё будет двойное подчинение? Или нужно будет создавать новый политический аппарат при премьер-министре, перетаскивая туда проверенные кадры, и одновременно организовать новую администрацию в Кремле? Наследник, между прочим, обязан работать. Даже если его функции декоративные, он обязан их выполнять ежедневно.
А сможет ли правительство, нагруженное своими задачами, взять на себя еще и задачи администрации президента? Кто будет главнее: люди из политических структур или вице-премьеры, статус которых при новом раскладе вдруг резко повысится?
Стремясь во что бы то ни стало удержать Путина, бюрократия готова затеять гигантскую перестановку, настоящую аппаратную перестройку, игру без правил. И последствия этой перестановки для стабильности в стране могут оказаться гораздо более тяжелыми, чем в случае, если Путин просто отойдет в сторону.
Опасности, связанные с подобной "перестройкой" настолько очевидны, что любой более или менее грамотный функционер не может не понимать их. Но страх одиночества пересиливает. Чиновники без Путина - как дети без отца в темной комнате. Комната пуста, в ней нет даже черной кошки. Но всё равно страшно. И этот иррациональный страх перевешивает все соображения здравого смысла.
Аппарат не готов смириться с идеей о Путине как неформальном лидере власти. Бюрократия формальна, она требует подтверждения полномочий. Но, запутавшись в собственных комбинациях, чиновники с легкостью готовы смешать формальные процедуры с неформальными процессами. А это худший из возможных вариантов.
Надо полагать, что и для самого Путина подобный расклад далеко не оптимален.
Одно дело быть законным лидером страны, а совсем другое - оказаться в двусмысленной ситуации фактического руководителя без необходимых юридических полномочий. Разбираться с последствиями бюрократического хаоса тоже задача не из приятных. Не удивительно, что Путин не торопится заявлять о своем окончательном согласии на план бюрократии.
Чисто теоретически, есть, впрочем, еще один вариант. Что если Владимир Путин предпочтет пост депутата Государственной думы должности президента? Иными словами, никто не мешает ему уйти в отставку 3 декабря, чтобы быть избранным на пост спикера российского парламента. Это и есть та самая "символическая роль", позволяющая нынешнему руководителю страны остаться в политике, не неся непосредственной ответственности за то, чем будут заниматься его преемники. Если последствия их работы окажутся плачевными (или будут так восприняты обществом), ничто не препятствует триумфальному возвращению в 2012 году.
Подобный расклад, конечно, довольно экзотичен и, скорее всего, остается не более чем одним из многочисленных вариантов, рассматриваемых во время кулуарных бесед в коридорах власти. Но у него есть одно бесспорное преимущество: имя следующего президента мы в таком случае узнаем не в марте, а уже в декабре. Какая экономия нервов и времени!
http://www.vz.ru/2007/10/22/
Обсудить новость на Форуме