16:15 06.08.2008 | Все новости раздела "Партия Социальной Справедливости"
Алексей Подберезкин: "ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ КАПИТАЛЪ", том 2, "Условие No 1: Необходимость адекватной концепции социально-экономического развития"
Уже говорилось, что темпы развития личности, общества и его институтов стали главными факторами, определяющими не только темпы социально-экономического развития, но и уровень обороноспособности и безопасности государств. Вот почему принципиально важно, чтобы роль этих факторов, их приоритетное значение должны в полной мере отражаться как в документах высшего порядка - политических и идеологических, но и в концепциях более низкого уровня. Тех, которые призваны реализовать политико-идеологические установки. В этой связи особое внимание привлекает концепция долгосрочного социально-экономического развития, первый вариант которой был разработан МЭРТом в марте 2008 года.
Важнейшим условием опережающего развития является последовательное принятие идеологии, стратегии и концепции опережающего развития, в которых приоритеты развития потенциала личности, общества становятся на ведущее место. Именно они идеологически, политически и концептуально должны формировать всю систему действий государства, власти и общества.
Предложенный в марте 2008 года проект Концепции рассматривается формально, прежде всего, как инструмент реализации стратегии развития России до 2020 гг., озвученной Президентом России на заседании Госсовета 8 февраля 2008 года (хотя разработчики и ссылаются на поручение Президента от 21 июля 2006 года). Это противоречие не случайно. На мой взгляд, именно за последние 6-9 месяцев в принципиальных подходах руководства страны относительно приоритетов развития произошли качественные изменения, которые собственно и сделали возможным изменения в стратегии и проекте концепции развития России на долгосрочную перспективу. К сожалению, эти изменения непоследовательны и отражают прежнюю инерционность макроэкономического подхода последних 15 лет. Авторы концепции вынуждены признать смену приоритетов на высшем уровне, что не нашло практического отражения в Концепции и других документах МЭРТ и Минфина.
К сожалению, это далеко не единственное противоречие, содержащееся в документе. Не рассматривая его излишне детально, хотелось бы отметить следующие, на мой взгляд, принципиальные политические аспекты.
1. Принципиально важно, что впервые авторами предпринята попытка создания концептуального документа, а не макроэкономической и инерционной экстраполяции, хотя избавиться от прежних ошибок полностью, и не удалось. Проект в итоге получился хотя и противоречивым, "гибридным", но уже не таким искусственным, инерционным, псевдотехнологичным, как прежние варианты. Главное - предпринята ясная попытка, обосновать способы реализации политических приоритетов, сформулированных высшим политическим руководством.
2. Вместе с тем, сегодня существует еще значительная разница между стратегией развития России до 2020 года, сформулированной политическим руководством страны, и проектом концепции социально-экономического развития, которая разработана в качестве детализации этой стратегии МЭРТом. Это различие политическое, хотя оно и выражается, прежде всего, в терминологической путанице, которая отражена в тексте. Так, если цель Концепции сформулирована вполне корректно, то задачи, конкретизирующие эту цель, - очень сомнительны. Под такими задачами, например, понимается "определение стратегии - способов, направлений и этапов", "определение целей..., приоритетов и основных задач", "определение приоритетов ... внешнеэкономической деятельности" и т.д., т.е. всё то, что относится к стратегии и политике, а не к концепции.
Напомним, что стратегия - политический документ, формулирующий прежде всего приоритеты национальной политики, её цели и конкретные задачи. Стратегия основывается на базовых принципах и приоритетах, имеющих общенациональное значение, т.е. на идеологии. Идеологические и политические аспекты в первой половине 2008 года уже были сформулированы В. Путиным и Д. Медведевым. Но не в ясной форме, не в форме идеологии как совокупности идей и приоритетов.
Таким образом, получилось, что формулировать концепцию развития начали без прочного и ясного фундамента (идеологии) и без основных несущих конструкций (стратегии).
Данная концепция - всего лишь попытка социально-экономической экстраполяции некоторых идей стратегии, имеющая очень субъективное (как часто показывает, к сожалению, практика, неверное) представление экспертов МЭРТ. Смешивать две области - политическую и социально-экономическую - стратегию и тактику, две компетенции - неверно.
3. Это противоречие в современных российских условиях подготовки и принятия подобных решений, на мой взгляд, пока оказывается непреодолимым. В лучшем случае в ближайшем будущем оно приведет к тому, что политические идеи стратегии останутся декларациями, а в худшем - что такая концепция может стать реальной основой для фактической корректировки политических приоритетов и выбора неверного вектора социально-экономического развития.
Так, в проекте Концепции МЭРТ констатирует, что "в 2007 году объем ВВП составил к уровню 1991 года 110%", что расходится с логикой, прежними официальными заявлениями и здравым смыслом. Действительно, если до 2000 года ВВП снижался, а затем вырос примерно на 80%, то это утверждение равносильно политическому признанию полного восстановления экономического потенциала страны. И действительно, ниже МЭРТ признает, что "Россия восстановила статус мощной экономической державы". Притом, что далее в Концепции пишется, что душевой ВВП в России составляет (по ПСС) "13,7 тысяч долларов или 42% от среднего уровня стран ОЭСР".
Но этот показатель никак не соответствует показателю "мощной экономической державы", как впрочем, и другим показателям! Вряд ли целесообразно в Концепции брать на себя политические оценки. Тем более что они весьма спорные. Думается, что приоритеты, оценки и установки должны остаться за Стратегией и политическим руководством страны.
4. Целесообразно, на мой взгляд, еще раз "развести" политические идеи и стратегические установки, с одной стороны, с социально-экономическим содержанием, которое должно конкретизировать эти установки, а не формулировать их, с другой. Так, в выступлении на расширенном заседании Госсовета 08.02.08 г. (а до этого, в феврале 2007 года в статье Д. Медведева) В. Путин подчеркнул несколько идей, связанных с такой стратегией, но требующих конкретизации именно в Концепции. Идей, безусловно, политических, а не экономических или социально-экономических:
Во-первых, эта стратегия будет означать "качественно иной этап в развитии страны". Сказанное означает, что Россия переходит именно на новый, причем качественно новый, этап своего развития. Причем в Стратегии говорится без конкретизации этих качественных особенностей. Ясно, однако, что выделение качества этого этапа предполагает неизбежный отказ от сложившихся в период кризиса представлений, существующих норм, правил и тенденций.
В этой связи в Концепции было бы необходимо выделить социальные и экономические особенности этого нового этапа развития.
Во-вторых, новая Стратегия (и, как следствие, - концепция) будет фактически означать "выбор дальнейшего пути развития России". Очевидно, что "выбор пути" развития страны это уже не экономический выбор, а выбор политический, даже цивилизационный. Соответственно и концепция долгосрочного развития имеет уже не столько социально-экономическое, сколько политическое и цивилизационное значение. В состоянии ли МЭРТ или даже несколько министерств ответить на этот вызов?
В-третьих, В. Путин признал, что "мы пока что лишь фрагментарно занимаемся модернизацией экономики". Это весьма критическое по отношению к себе признание несет совершенно определенный политический контекст: не только констатацию факта, но и скрытое обязательство перейти от фрагментарности к системной модернизации.
В-четвертых, в ней подчеркивается неизбежность, объективность изменения алгоритма уже не только экономического, но и государственного развития: "следуя нынешнему, инерционному сценарию, мы не сможем ни решить социальных задач, ни задач развития, ни обеспечить безопасность страны".
Сказанное означает, что не только социальные вопросы, но и вопросы безопасности, даже выживания нации поставлены им в зависимость от того, как быстро страна перейдет от инерционного к инновационному сценарию.
В-пятых, темпы инновационного развития должны быть "кардинально выше тех, что мы имеем сегодня". Это признание означает, что даже относительно высокие темпы роста ВВП (включая рост в 8,1% в 2007 г.) уже не устраивают. Политическое руководство видит возможность, более того необходимость, их "кардинального увеличения". Речь видимо идет о темпах, как минимум, выше 8,1%.
С политической точки зрения, сказанное означает как понимание того, что страна подошла к принципиально новому этапу своего развития, так и необходимости ещё более, "радикально" ускорить темпы этого развития и - главное - его качество.
На практике это признание пока не получило своей дальнейшей конкретизации. В частности в концепции социально-экономического развития. Из сказанного в стратегии пока лишь вытекает, что предполагается достижение следующих количественных показателей к 2020 году:
- снижение уровня смертности в 1,5 раза и увеличение продолжительности жизни до 75 лет;
- увеличение доли среднего класса до 60-70%;
- увеличение производительности труда "в основных секторах экономики" как минимум в 4 раза.
При этом В. Путин подчеркнул, что в результате широкого обсуждения планов развития страны "Правительством должна быть принята концепция социально-экономического развития до 2020 года", а также "конкретный план действий" ("пошаговый план") по всем направлениям, в которых, следуя логике, социальные и экономические цели Стратегии будут уточнены.
Таким образом - следуя логике политического руководства - именно концепция Правительства и "пошаговый план" должны не только экономически, но и (что главное) политически конкретизировать стратегию развития России до 2020 года. Причем именно с такими масштабными заявками, на которые обратил внимание В.Путин. Простая экстраполяция, макроэкономический сценарий, инерционные подходы, сохраняющиеся в Концепции МЭРТа, уже не могут устроить общество. В нем уже чувствуется, что есть политическая воля по-иному расставить экономические и финансовые приоритеты, а именно - в зависимость от политической воли, но практическая реализация этой установки происходит лишь отчасти.
Простой пример. Основной критерий оценки уровня развития страны сегодня это показатель душевого ВВП. Какой показатель мы хотим иметь к 2020 году в России? Пока что говорится о том, что "мы опередили Италию и Францию по объему ВВП в пересчете на ППС". Но ведь численность населения и душевой ВВП у нас почти в три раза больше! И какой ВВП - душевой, страновой, региональный -нам нужен? Который есть сегодня в развитых странах? Или который будет в этих странах к 2020 году? Пока что в прогнозе МЭРТ фигурирует цифра 30 тыс. долл., которая соответствует примерно уровню развитых стран ... на 2007 год (хотя прогноз роста ВВП страны до 2020 г. МЭРТа лишь удваивает его). Означает ли это, что МЭРТ "ставит задачу", чтобы в 2020 году граждане России жили также как испанцы в 2007 г.? Но ведь это программирование отставания на десятилетия!
Принципиально другой подход - формулирование задачи достичь, например, уровня Германии 2020 года, т.е. всего лишь "стать как все европейцы". Но тогда эта политическая задача должна стать целью, сформулированной в концепции социально-экономического развития. Если в качестве ориентира поставить душевой ВВП Германии, то можно предположить, что он будет расти на 2,5-3% в год и увеличится на 40-60% к 2020 году. То есть нынешняя разница по душевому ВВП с Германией в 3 раза должна быть ликвидирована с учетом будущего роста немецкой экономики. Кроме того, учитывая возможную численность населения в России, Германии, Франции и Японии к 2020 году, можно предположить, что наиболее объективно было бы сравнение России и Японии. В этом случае страновой ВВП и душевой ВВП в 2020 году отражали бы реальную мощь экономик этих государств. Можно ли это сформулировать в качестве реальной политической цели, национальной идеи? Ответы на эти вопросы должны быть ясно сформулированы в концепции социально-экономического развития, проект которой готовится в МЭРТ.
Тем более что основания для этого есть. Специалисты Института народнохозяйственного прогнозирования оценивают возможные темпы роста ВВП за 2008-2020 годы в 7,9-8,3%. Есть и еще более оптимистические оценки, принятие или отрицание которых означает политический выбор - между сохранением отставания или выравниванием уровней развития. Может ли этот выбор делать МЭРТ, либо даже несколько министерств?
Другими известными критериями (и задачами) могли бы стать рост доли наукоемкой продукции в мире и в собственной экономике. При том понимании, что сегодня она в России ничтожно мала (0,2-0,3%), но может и должна расти уже не в разы, а десятки раз, опережающими темпами по сравнению с развитыми странами. Нынешние темпы роста можно было бы назвать впечатляющими, если бы речь шла о 80-х годах. Рост практически с нуля не должен программироваться в разы на 12 лет. Он может и должен расти в десятки раз.
Или рост расходов на образование, здравоохранение, науку, которые также должны расти опережающими темпами. Но ни первое, ни второе пока еще в качестве реального политического и бюджетного приоритета не сформулировано. В концепции МЭРТ планируется лишь сокращение отставания. Между тем опыт развития России последних лет показывает, что за эти годы некоторые показатели выросли в 10 и даже 20 раз. Причем без видимых усилий со стороны государства.
1. Эти и другие примеры иллюстрируют, что основополагающие политические приоритеты стратегии развития России до 2020 года должны быть ясно сформулированы и в концепции и в прогнозе социально-экономического развития России, а также в том самом "пошаговом плане", о котором говорил В. Путин. При этом они могут и должны формулироваться обязательно на политическом уровне, а не на уровне макроэкономической экстраполяции, как это сегодня делает МЭРТ. Поэтому они должны быть разработаны (группой советников, экспертов) и предложены высшему политическому руководству страны, за которым будет принятие окончательного решения.
Заменить этот качественный анализ количественными моделями, как показывает весь опыт, нельзя. Это может быть сделано в предварительном порядке, например, в рамках межведомственной группы, ориентированной непосредственно на политическое руководство, которая может и должна привлекать как правительственных, так и независимых экспертов.
2. Кроме того, такая концепция социально-экономического развития в минимальной степени должна зависеть от инерционных макроэкономических прогнозов, которые, как показывает практика последних лет, гораздо менее достоверны, чем экспертные (качественные) оценки экспертов и политиков. Подобные прогнозы не просто инерционны, но и изначально ошибочны потому, что экстраполируют существующие тенденции, а не формулируют политическую и экономическую задачу. Более того, они изначально сдерживают потенциал развития.
Политические цели, тем более общенациональные сверхзадачи, сначала превращаются в прогноз, который затем становится стратегическим планом, конкретизирующим социально-экономические задачи, сознательно формируя тенденции развития, а не наоборот. Так, в Китае, например, сознательно устанавливают политическую задачу по темпам роста ВВП, корректируя её в ту, либо иную сторону.
3. Наконец, реализация намеченных целей предполагает изначально ответ на вопрос, как это сделать, который также лежит в политической плоскости. Наиболее эффективные меры (изменение денежно-кредитной и бюджетной политики, замораживание тарифов, отмена налогов, стимулирование производства и экспорта наукоемкой продукции, антимонопольная политика и др.) - это политические решения высшего уровня, требующие согласованных действий и плана всех ветвей власти. Без этого политическая стратегия и концепция социально-экономического развития будут неизбежно "расстыкованы".
4. И последнее. Долгосрочная стратегия и концепция социально-экономического развития не могут существовать вне идеологии и без информационной поддержки, которые становятся важнейшими политическими элементами управления всеми государственными институтами, структурами и обществом, а также инструментом мобилизации общества. Реализация сколько-нибудь масштабной и долгосрочной стратегии без идеологической составляющей невозможна. Речь идет не только о пропаганде, но об общественной мобилизации, согласовании воль сотен тысяч управленцев, т.е. эффективном государственном управлении.
Иными словами Концепция должна стать, во-первых, политическим документом, во-вторых, идеологическим, а, в-третьих, - правовым, обязательным для исполнения (может быть, как и бюджет, Федеральным законом).
Алексей Подберезкин - академик РАЕН, доктор исторических наук, профессор.
06 августа 2008 года.
www.nasledie.ru
Обсудить новость на Форуме