03:15 27.12.2006 | Все новости раздела "Другая Россия / НБП"
Марш несогласных
Это было незабываемо. Возбужденный, уверенный, упрямый я шел туда – в центр событий. Несмотря на предостережения, несмотря на то, что сам понимал – стоит мне пожать хоть одному из них руку, как я попаду в списки, архивы, пыльные папки в секретных кладовых и когда-нибудь – не сегодня, так завтра всплывет это рукопожатие и помешает мне в чем-то…
Все эти справедливые мысли, эти сомнения отступили на второй план, когда я увидел военную Москву. Сотни людей в формах - по человеку на каждые пять метров Моховой, перекрытая Манежная площадь, комару негде было спокойно пукнуть в таком обилии шинелей, огромных автомобилей, припаркованных везде, где только можно и нельзя. Каждый такой монстр вмещал в себе по 20-30 упитанных, обмундированных вплоть до касок ОМОНовцев. Они нервно курили, матерились. Везде заграждения, недоуменные туристы. Где-то в небе стрекот вертолета. Это было так похоже на один из сюжетов моей мечты.
Я уже почти утонул в желудке системы подземного передвижения, но мое сознание отступило от этой мысли, отпустило меня туда, куда звало меня сердце.
От гостиницы Националь я пошел вверх по Тверской. Бутики, рестораны, газетные киоски – все привычное было наполнено непривычным. И нисколько не изменившаяся за прошедшие рубашка c причудливыми узорами в витрине магазина, казалось совсем другой – не такой как вчера, позавчера, не такой, какой ее вешали на манекена – другой. Это отличие было во всем. Все предметы были пропитаны этими изменениями. На Тверской – военные автомобили разных модификаций – цвета хаки преимущественно, но были и синего цвета с зарешеченными окнами и надписью «Милиция», были и простые гражданские на первый взгляд автобусы, в которых передвигались тела в военном обмундировании. Огромные антены с десятком рук в разных направлениях возносились над особыми машинами. На крыше одного из милицейских Газелей примостился милиционер, смотревший в объектив видеокамеры, предусмотрительно там установленной и направленной в ту сторону, куда я направлялся. Около красного строения Мэрии Москвы, с балкона которого, как гласит табличка когда-то выступал Ленин, один солдатик примерял на себя рюкзак с антенной, так знакомый глазу по фильмам о Великой отечественной. Как-бы спрятавшись, за ювелирным магазином Podium дежурили еще около пятидесяти ОМОНовцев с заправленными в ботинки штанами и касками размером со зрелый арбуз.
Неизвестный мне неудачник мыл стекла ювелирного магазина специальной шваброй – к длинной тонкой палке c ручкой была аккуратно приделана губка, у ног- на асфальте Тверской лежало красное ведро с темной водой. «Как можно мыть окна, когда здесь такое?». Я посмотрел на дорогу – сотни машин обывателей проносились в двух направлениях: «Как можно ехать по каким-то делам, когда здесь такое?». Я посмотрел с укоризной на мойщика стекол – взрослого, худощавого мужичка с усиками – «А что делать? Мне семью кормить…» - подумал он, как бы извиняясь, показалось мне.
Тверской бульвар был перекрыт. Там обосновались очередная партия силы, разбросанной в центре Москвы неизвестным полководцем. Оставалось немного. Всего лишь дойти до Маяковской. Там был эпицентр событий, который обещал к концу мероприятия выплеснуться в уличную борьбу.
Тут стоит немного отвлечься от военной силы и остановиться на моей фигуре. Закованный в узкие черные штаны, в черной водолазке, черном морском тулупчике, черной шапке, в жестоких остроносых ботинках, начищенных с утра до блеска. Обычно тяжелая черная сумка казалась мне совершенно невесомой сегодня. Весь я был будто возвыщен и не шел, а парил где-то в полуметре над землей, лишь чтобы не привлекать лишнего внимания передвигая ногами. От Музея современной истории и до площади Маяковского я прошел так, как дай Бог пройти мне хоть еще раз в жизни.
Здесь военная сила стояла плечом к плечу. По всей длине тротуара – метров 500 были устланы лицами людей. Как на параде они стояли торжественные, решимые, но в то же время с ничего не понимающими лицами.
Пешеходов почти не было. Я бы даже сказал, что я был там один. Все, кто должен был уже были на мероприятии, другие вероятно выбирали другие маршруты. Мы были один на один с ними. Не вместе, а против.
Я понимал, что наверное каждый из них в принципе не плохой парень, у каждого какая-то история за спиной, и только обстоятельства заставляют их стоять там – подчинившись приказу своих начальников, а не идти со мной – с другими – требовать революции, создавать ее. Я шел. Мне казалось, я был приговоренным к смертной казни революционером, которого вели на расстрел. Глаза всех солдат были обращены на меня. Совершенно вжившись в эту роль, я выпрямился пуще прежнего, добавил немного горечи за то что попался во взгляд и немного презрения. В то же время, я думал: «Ничего, ребята, я на вас не в обиде. Это ваша работа. Ничего». И все меня любили, мне казалось. Мое благородство и выправку. Я не плакал, не размазывал сопли в поисках спасенья, а с презреньем шел на гильотину.
Пройдя метров 200 трагическим узником, я внезапно превратился в того лидера, который заставил власти так тщательно подготовиться – заполонить всю Москву военной техникой и подвластными ей людьми, в того амбициозного политика – живую легенду, если хотите, который волею случая опаздывал к своей армии повстанцев и которого ждала площадь самоотверженных людей, готовых умереть за мои идеи, за мою личность и за тот порядок, который я планировал установить. Эта роль подошла мне не хуже прежней. Эти роли сами всплывали в моей головы – душа заполняла меня ими. Я даже стал чувствовать холодок пистолета, заправленного в мои штаны – сзади, под тулупчиком. А какой же лидер без пистолета? Конечно, когда пули будут лететь в меня, мои благородные ребята, будут подставлять свои груди, спасая тем самым меня, умирать один за одним. И поплачу потом над их могилами и помолюсь и героев посмертно дам, но не сейчас – сейчас наша решающая битва – здесь не до слез.
Когда я вдруг стал лидером повстанцем, солдатики провожавшие меня взглядом тоже изменились, конечно. Больше стало презрения во взглядах, но большинство из них говорили мне: «Это сейчас я обязан тебя презирать, но пусть начнется бой, и все мы перейдем на твою сторону и поможем тебе!». Я благодарил их взглядом.
На площади Маяковского оратор говорил в микрофон: «Власть нас боится. Это трусливая власть! Мы сюда еще вернемся! Мы сюда еще вернемся!». Тысячи молодых глоток подхватили «Мы сюда еще вернемся!». Кто-то из толпы бросил «Ре-во-лю-ци-я!». Все заорали «Ре-во-лю-ци-я!». Красно-белые, черно-белые, оранжевые знамена щекотал декабрьский ветер. Я пришел аккурат к концу мероприятия.
Журналисты с микрофонами неизвестных мне телекомпаний рассказывали своим согражданам о происходивших событиях. ОМОН разминался в ожидании. Кто-то вывесил над митингом белое полотно с надписью черными красками «Привет маршу политических проституток!». «Провокаторы!» - сказал старичок стоявший рядом со мной. Участники митинга кричали провокаторам «Пошли на! Пошли на!». И такая энергия в этом слаженном вопле была – колоссальная сила!
Я искал Лимонова – я хотел смотреть на него, собирался познакомиться через одного из активистов его партии. Было уйма народу и найти его было практически невозможно, тем более что все лидеры, в том числе и он были вне зоны моей видимости. Направившись к выходу с митинга, я облокотился на каменную стену здания, надеясь посмотреть отсюда.
Два парня прошествовали мимо меня. Один – коренастый, в синей кепи хвастался:
- У меня интервью взяли…
- Кто взял?
- Русская служба BBC.
- Ага, русская служба хуйбиси, - передразнил его товарищ.
Непонятные люди в черном и c наушниками c прицепленными к ним микрофонами незаметно, как бы для себя, я бы сказал исподтишка снимали выходивших.
Лимоновцы стали выходить под своими знаменами, но в первых рядах не было никого из знакомого мне руководства партии. Рядовые члены с повязками на руках, реже с масками на лицах, а то и вовсе без никаких опознавательных знаков двигались по Бресткой улице, где в одном из клубов около года назад с лекциями об «Исламском проекте» выступал Гейдар Джемаль. На одной из таких лекций я познакомился с ныне покойной журналисткой Анной Политковской. Ярая противница существующей власти она конспектировала все сказанное. Чтобы она написала бы о сегодня?!
Я влился в пеструю толпу членов официально запрещенной партии. Они скандировали «Власть-народу! Власть-народу! Власть-народу!» и «Путин – уйди сам! Путин – уйди сам!». Над нами пролетел вертолет.
Вдруг стройные ряды наши дрогнули. Где-то впереди – в метрах 15 стали видны столкновения. Знаменоносцы в первых рядах стали бороться с вступившими в бой ОМОНовцами палками своих флагов.
Некоторые, как всегда бывает ринулись бежать назад, часть побежала наоборот вперед – в гущу событий.
Нас стали зажимать. Ту небольшую группку в которой был я заблокировали и не давали двинуться ни вперед ни назад. Я опасался давки, потому что в случае таковой мне бы пришлось принять основной удар на себя, так как я стоял прямо у стены дома.
- Что происходит? – поинтересовался я у рядом стоявшего.
- Не знаю – сказал он и как-то смущенно улыбнулся. Это был взрослый человек где-то между 50 и 60.
Мне показалось, что все те, кто заблокированы сейчас-это те неудачники, которых арестуют как бы «для галочки», как правонарушителей, а там пойди попробуй доказать, что ты просто шел «посмотреть». Представил лицо папы, когда он узнает, что я задержан на марше, хотя он предупреждал меня туда не идти. И о том, что он не стал бы слушать мои объяснения о том, что я пошел туда строго после учебы и не для участия, а чтобы посмотреть на все своими глазами.
Вдруг началось движение – все бросились обратно к площади Маяковского, за перегородками и спинами ОМОНовцев снимали на видео и фото журналисты. Чтобы обежать толпу, я спустился на дорогу – впритык к «правоохранительным органам» и обежагая группку людей, взглянул на журналистов… Черт! Один из них снимал меня на видео. Я наступил в лужу своими черными доселе как глубокая пещера ботинками…
Пройдясь до Белорусской и проехав пару станций на метро, я скоро оказался дома.
По российским телеканалам не сказали ни слова о произошедшем.
Я включил Euronews. В кучке зажатых ОМОНом людей – у стены, я увидел верхушку своей шапки.
Обсудить новость на Форуме