06:37 28.11.2006 | Все новости раздела "Другая Россия / НБП"

Бульдог из рода Мальборо

«Мировая история – это в первую очередь
эпическая поэма об исключительных
людях, чьи мысли и поступки, свойства
характера, добродетели и победы,
слабости или преступления решали
судьбу человечества»
(Уинстон Черчилль, «Мысли и
приключения», 1932 г.)

«Мы никогда не сдадимся…»

Уинстон ЧерчилльЕсли бы я снимал фильм об Уинстоне Черчилле, я бы начал с эпизода, где он выступает в британском парламенте, перед почти пустым залом палаты общин. В зале не больше трех десятков депутатов, большинство переговариваются между собой на посторонние темы, один спит в кресле (крупный план), и лишь человек шесть-семь восторженно аплодируют оратору. Черчилль пугает соотечественников угрозой войны с Германией, но им не страшно. Черчилль требует скорейшего перевооружения страны. Сидящие в зале депутаты, подавляя зевоту, морщатся, когда Черчилль называет Адольфа Гитлера «гангстером». Британская политическая элита держит курс на «умиротворение» Гитлера. Гитлеру симпатизируют некоторые члены королевской семьи. Речь Черчилля – глас вопиющего в пустыне. Он заканчивает речь словами: «Война – это ужасно, но рабство – еще хуже!» Финал его речи напоминает рычание раненого бульдога, бессильного объяснить этим тупым людям всю бедственность их положения. Рычание тонет в реве самолетов «люфтваффе», летящих бомбить Лондон.

Кадры военной хроники... Бегущие в ужасе лондонцы… Замедленный полет «Фау-1» и еще более страшной «Фау-2», летящей со скоростью пять тыс.км/час. Взрыв. Солдаты вспомогательных войск, среди которых дочери Черчилля, уносят на носилках трупы и раненых… Вся Англия прильнула к радиоприемникам. Выступление премьер-министра Черчилля: «… мы защитим наш остров любой ценой, мы будем сражаться на пляжах, мы будем сражаться в местах высадки, мы будем сражаться в полях, на улицах, мы будем сражаться на холмах, мы никогда не сдадимся… никогда не сдадимся… наш остров… любой ценой…никогда не сдадимся…».

Это был звездный час Уинстона Черчилля. Нация, как принято говорить, сплотилась вокруг своего вождя в едином порыве. Провинциальная англичанка, под впечатлением услышанного по радио, пишет своим друзьям в Америку: «Вот уж действительно, господин Черчилль – настоящий бульдог. Он просто воплощение национального бойцовского духа, типичный англичанин в бою – никогда не уступает и готов с радостью распилить салонный рояль на дрова, лишь бы огонь в очаге не погас… В конце концов, он приползет к нам на четвереньках, неузнаваемый, весь в крови, но счастливый и с сердцем врага в зубах».

Он не умел выпускать добычу, если уже схватил ее, – это одновременно и сильная, и слабая сторона Черчилля как политика. Его аристократическая несгибаемость граничила с детским упрямством, вплоть до одержимости. Когда уже вся Англия смирилась с мыслью, что Индию надо отпустить, дать ей независимость, Черчилль продолжал стоять на своем: Индия – самая драгоценная жемчужина в короне Британской империи, ее нельзя терять. Черчилль был самым яростным сторонником интервенции во время Гражданской войны в России. Он занимал тогда пост военного министра Великобритании. Премьер Ллойд Джордж и президент США Вильсон готовы были помириться с большевиками, но только не Черчилль. Он метал громы и молнии в советскую Россию. Из его высказываний в те годы можно составить антисоветскую библию. Вот, например: «На огромной территории исчезает цивилизация, и на развалинах городов, посреди гор трупов, большевики скачут и беснуются, подобно отвратительным бабуинам», «Ленин – чудовище, карабкающееся по пирамиде, сложенной из черепов», «Большевики стремятся создать международный союз нищих, преступников, бездарностей, бунтовщиков, больных, дебилов и дураков, который охватит весь мир», и т.п. Уже во время войны с Гитлером, Черчилль как-то спросил союзника «дядю Джо»: «Вы не сердитесь на меня за интервенцию и помощь Белому движению во время вашей гражданской войны?» На что Сталин, знавший толк в политике и дипломатии, ответил: «Нет, не сердимся. Мы же знаем, что вы тут не при чем. Интервенцию организовал Ллойд Джордж». Черчилль впоследствии комментировал: «Дым от его трубки укутал эту вопиющую ложь в непроницаемый туман, скрывший от меня выражение его глаз».

Во время Первой мировой войны Черчилль настоял на провальной операции в Дарданеллах. Это была амбициозная попытка захватить Константинополь (вообще-то обещанный после победы русским…). Но половина кораблей союзной англо-французской эскадры, войдя в пролив, подорвалась на минах, установленных турками. Стремительная атака, с быстрым десантированием и штурмом, не удалась. Союзники вынуждены были атаковать с абсолютно гладких пляжей, где не было даже кустов. Солдатам оставалось лишь вжиматься в песок под смертоносным огнем противника… Бои приняли изнуряющий позиционный характер, как на Западном фронте. Девять месяцев осады завершились ничем, и лишь привели к неоправданным потерям: союзники потеряли 250 тысяч убитыми, ранеными и пропавшими без вести.

Кровавый призрак Дарданелл преследовал Черчилля всю жизнь. Англичане не забыли, кто настоял на операции. Когда сын Черчилля в школе предложил дружбу одному из сверстников, тот ответил: «Нет! Твой отец убил моего отца в Дарданеллах». Сам Черчилль оправдывал свои действия: «Экспедиция в Дарданеллы была законной военной лотереей».

Как закалялась британская сталь

… Следующий эпизод условного фильма переносит зрителя из военных катаклизмов 20 века в спокойный 19 век, год 1894-й. Двадцатилетний Уинстон Черчилль в синем мундире курсанта Королевского военного колледжа. Рядом с ним группа курсантов. Будущие герои колониальных войн отдыхают в лондонском мюзик-холле со знаковым названием «Империя». На сцене, соблазнительно задирая ноги, отплясывает кордебалет. Курсант Черчилль посылает одной из танцовщиц воздушный поцелуй… Кто-то из курсантов зачитывает приятелям выдержки из газетной статьи. Автор, поборник строгой викторианской морали, призывает к «крестовому походу против порока» и требует закрытия «Империи» – «этого рассадника разврата». Курсанты возмущены. «Уинстон, ты должен ответить! Ты же отлично пишешь!». Через несколько дней в «Вестминстер газетт» появляется статья, подписанная инициалами У.Ч. Будущий вождь нации пишет: «чтобы насадить добродетель в обществе, прежде всего нужно улучшить социальные условия жизни и развить образование, а не слушать, раскрыв рот, ханжеское словоблудие». Все-таки усилиями влиятельных моралистов «Империю» решают закрыть. В ответ Черчилль организует акцию прямого действия. Группа курсантов, переодевшись в смокинги и надев маски, сбивая с ног охрану и опрокидывая заградительные щиты, врывается в мюзик-холл. Черчилль произносит свою первую публичную речь, обращаясь к сотрудницам заведения: «Дамы «Империи»! Я – защитник Свободы!» и т.д. Газеты смакуют скандал. В авторитетной «Таймс» напечатано письмо лондонского епископа: «Никогда бы не подумал, что потомок герцога Мальборо будет пользоваться таким успехом у проституток».

… Синий курсантский мундир покрывается пылью и пропитывается потом. Голос за кадром читает стихи Киплинга: «Пыль на сапогах – мы идем по Африке». 2 сентября 1898 года, сражение при Омдурмане. Лейтенант 21-го кавалерийского уланского полка Уинстон Черчилль подносит к глазам бинокль. На том берегу Нила – армия Махди, 60 тысяч «дервишей», как их называют англичане. Государство Судан, простершееся от Нубии до границ Уганды и от Красного моря до Чадской пустыни, посмело бросить вызов всемогущей Британской империи. Экспедиционный корпус англичан – всего 8 тысяч и еще 18 тысяч союзников-египтян. Битва началась на рассвете. «Дервиши», избрав тактику численного превосходства, двинулись в атаку. Их встретил уничтожающий огонь пятидесяти пулеметов «максим» и восьмидесяти пушек... После чего в бой была брошена британская конница, довершившая разгром. Черчилль, врезавшийся на лошади в группу «дервишей», почти в упор стреляет из револьвера. Несколько «дервишей» падают, сраженные его выстрелами. Через неделю в лондонской «Морнинг пост» появляется заметка лейтенанта Черчилля с заголовком: «Пистолет – самая прекрасная вещь на свете».

Это была последняя в британской истории битва с участием кавалерии.

Но не последняя битва в жизни Черчилля. Спустя год он отправляется в Южную Африку, где началась война с бурами. Он совмещает работу военного корреспондента с обязанностями лейтенанта гусарского полка. 15 ноября 1899 года бронепоезд, который сопровождал Черчилль, попал в засаду, Черчилль попадает в плен к бурам. К пленнику из рода Мальборо буры относятся с почтением, и не очень ограничивают его свободу. Это позволяет Черчиллю бежать. Он не знает местного языка и у него нет денег, но ему удается, спрятавшись в вагоне товарного поезда, добраться до территории, контролируемой англичанами. Новость о его успешном побеге широко разлетелась по Англии, и на родине его встречают как героя.

Участие в войне, плен и побег стали для Черчилля трамплином в большую политику. В 25 лет он выиграл выборы по своему округу и стал депутатом британского парламента.

Солдат в штатском

Черчилль любил войну. «Господи! – воскликнул он однажды на званом обеде, во время Первой мировой войны. – Ни за какие сокровища в мире я не хотел бы остаться в стороне от этой славной, восхитительной войны!» (Впоследствии, Черчилль-политик убрал из своих мемуаров слово «восхитительной», произнесенное Черчиллем-министром военно-морского флота).

Его политические речи, посвященные даже мирным вопросам, строились на военных метафорах. Он как бы постоянно пребывал в состоянии войны. Это отметили многие, наблюдавшие его. «Черчилль всегда был и оставался солдатом в штатском» (Клайнз, профсоюзный лидер). «В душе этот либеральный, даже ультралиберальный политик всегда был солдатом» (Эли Халеви, историк). «Даже его честолюбие меркнет перед его жаждой боя» (Гардинер, журналист).

Черчилль всегда был яростным лоббистом технических новшеств в сфере вооружений. Во время Первой мировой войны он настоял на резком увеличении производства танков. Это встречало сопротивление консервативной части военных, высокомерно называвших танки «двигающимися гробами». Передовая мысль всегда сталкивается с сопротивлением. Накануне Второй мировой Черчиллю потребовалось не меньше усилий, чтобы оснастить британские противо-воздушные силы радарами, только-только изобретенными. Сеть из 52 радиолокационных станций (РЛС) защищала Британию, предупреждая о налетах немецкой авиации. Многие военные историки считают, что именно радар помог англичанам выстоять в воздушной войне с «люфтваффе».

Иногда в голове Черчилля рождались совершенно фантастические, «жюльверновские» идеи. Так, в 1943 г. он предложил военным план «Хабакук». План состоял в том, чтобы превратить айсберги в плавучие непотопляемые базы военной авиации, покрыв их сверху огромными деревянными настилами. Благоразумные эксперты отклонили этот план.

Полеты фантазии не мешали ему быть практичным. Военный министр Черчилль проводил демобилизацию британской армии после Первой мировой войны. Люди устали от войны и хотели домой, к семьям. На почве усталости от войны росли революционные настроения. Военный бюджет трещал по швам. Надо было существенно сократить армию, но так, чтобы не разбежались все, как это произошло в России. Черчилль успешно провел демобилизацию под лозунгом: «Четвертому – двойное жалованье!», т.е. трех из четверых военнослужащих отпускали домой, а четвертому, остающемуся на службе, вдвое увеличивали жалованье. Не случайно злой Геббельс, уже во время Второй мировой, обозвал Черчилля «евреем арийской расы». (Что сегодня звучит как тонкий комплимент).

… Финал фильма возвращает зрителя к началу. Вторая мировая война. Битва за Англию. Заметно сгорбившийся полный мужчина, в черной куртке и полосатых брюках, с неизменной сигарой во рту, медленно передвигается среди городских развалин. Этот разрушенный город – Лондон, этот пожилой человек – премьер-министр Уинстон Черчилль. Толпа кокни («низы» из лондонских предместий) сопровождает его. Очередная бомбежка только что закончилась. При виде разрушений, нанесенных немецкой авиацией, многие не в силах сдержать слез, премьер-министр в том числе. Есть кадры хроники, где Черчилль плачет среди городских руин, обняв пожилую женщину, держа при этом два пальца (victory – победа) над головой. Лидер нации обращается к обступившим его лондонцам: «Я не могу предложить вам ничего, кроме крови и пота, тягот и слез… » Короткие, односложные английские слова: blood, sweat, tears, он вколачивает их, как гвозди, в сознание людей. Да, Уинни (так они зовут его между собой) не тот человек, от которого можно ждать слова утешительной лжи. «За утешением – в церковь!» – рявкнул он однажды неосторожно… Старина Уинни никогда не подпишет мир с Адольфом, как это сделали французы. Ради победы он готов на все, даже на союз с большевиками, которых ненавидит…Черчилль продолжает: «Тогда в Мюнхене, вы помните, мы сели за стол переговоров с разбойниками и убийцами, мы потерпели поражение, отказавшись от войны… Нет ничего хуже, чем терпеть несправедливость и насилие из страха войны. Сегодня мы воюем, а война – это страдание... Но мы не уступим. Если понадобится, мы будет сражаться здесь, на этих улицах, среди этих развалин, помня о тех, кто похоронен под ними… Мы не сдадим наш остров. Английский народ доказал, что у него львиное сердце…» Его слова тонут в реве моторов английской авиации, стирающей в пыль немецкие города. Возмездие наступило. Окровавленный счастливый бульдог приполз с сердцем врага в зубах…

Черчилль призывает сурово наказать немцев. Он отговаривает Сталина устраивать показательный процесс над нацистскими лидерами, предлагая их расстреливать на месте, без суда и следствия. «Ну и экстремист же этот потомок герцога!» – наверное, удивился про себя бывший семинарист. Удивился, но не подал виду, а просто возразил, что это было бы политически неграмотно.

* * *
Идеология Черчилля, его отношения с религией, его отношение к другим народам и странам были расплывчаты и неоднократно менялись. Неизменными оставались его верность Британской Империи и жажда действия. Все остальное строилось вокруг этого.

«Весь его мир построен на одной высшей ценности – действии», говорил о Черчилле философ Исайя Берлин. Бездействие повергало его в депрессию. От депрессий Черчилль лечился живописью. «Для меня писать картину – все равно что давать сражение» – сказал он в одном из интервью. Война для Черчилля есть прообраз всего, чем бы человек ни занимался.

Он стремился только к победам, затягивающийся компромисс его нервировал. Едва закончилась война с Гитлером, как он уже объявил крестовый поход против СССР. Но Англия, выиграв под его началом Мировую войну, не переизбрала Черчилля своим новым лидером. Англичане сочли, что он был хорошим капитаном для шторма, но не для штиля. Черчилль сам писал о себе: «Я люблю, когда что-то случается, а когда ничего не происходит, я сам провоцирую события». Но обычные люди предпочитают, чтобы «события» случались как можно реже…

Зато они воздали ему должное в день его похорон, 30 января 1965 года. План торжественного погребения был разработан королевским двором и носил кодовое название «Hope not» (Оставь надежду). Сотни тысяч людей вышли на улицы Лондона, чтобы принять участие в прощальной церемонии. «Бульдога», стоявшего на страже ее интересов и идеалов, Англия проводила в вечность так пышно, как никого в ХХ веке.

Владимир Абель

The best of Churchill

О политике

Удачный маневр, прибавивший вам нового союзника, так же плодотворен, как победа на поле брани.

Общая беда стирает былые разногласия.

Хуже союзников может быть только война без союзников.

О себе

Честолюбие – моя единственная опора.

Я люблю, когда что-то случается, а когда ничего не происходит, я сам провоцирую события.

Дайте мне факты, а уж из них я выстрою замечательное доказательство своей теории.

Я из тех, кто считает, что мир постоянно меняется к лучшему.

О других

Сталин прежде всего обладал большим чувством юмора и сарказма, и способностью точно воспринимать мысли.

Каков мерзавец, он поистине велик! (о де Голле)

Блестящий актер, жалко, что большевик (о Чарли Чаплине)

Об Империи

Чтобы сохранить Империю, мы должны опираться на свободный, образованный и сытый народ.

Мы должны сохранить эту огромную Империю, от которой нам нет никакого проку… Пока я у руля, я не дам спустить флаг.

Если мы потеряем веру в самих себя, мы погибнем.

О классовой борьбе

Классовая борьба, стимулируя реформы, избавляет Великобританию от двойной угрозы – застоя и насильственного разрушения.

О России

Россия – это окутанная тайной головоломка внутри загадки.

О живописи

Писать картину – все равно что давать сражение.

На моих руках больше крови, чем краски.

О войне

Пистолет – самая прекрасная вещь на свете.

Нет ничего хуже, чем терпеть несправедливость и насилие из страха войны.

Война – это ужасно, но рабство – еще хуже.

Источник: НБП

  Обсудить новость на Форуме