22:30 01.10.2008 | Все новости раздела "Другая Россия / НБП"
Интернационал в спецприемнике
В спецприемнике для нелегальных иммигрантов, где меня держали до отправки в Латвию, со мной в камере сидел армянин Карен, участник армяно-азербайджанской войны. Его рассказы о войне были удивительно похожи на то, что писал Лимонов про войну в Югославии. Та же крестьянская война за землю, те же жаркие воинственные страсти южных народов, и даже параллели напрашиваются: армяне — сербы, азербайджанцы — боснийцы, а неучаствовавшие в той войне грузины — прозападные хорваты. К азербайджанцам у моего сокамерника было скорее насмешливое, незлое отношение, а вот к грузинам - стойкая неприязнь.
Я спросил Карена, помогала ли Москва Армении в войне за Карабах? Он ответил, что нет, не помогала. Все советское оружие досталось азербайджанцам, кроме того, за Азербайджан воевало много наемников, в основном, узбеков. "Смотрим документы у мертвого: почти все — Узбекистан, с Украины тоже были, а самих азербайджанцев мало", — рассказывал Карен. Он объяснил мне, откуда взялся миф о российской помощи. На армянской стороне воевали бывшие советские офицеры-армяне. "В нашу деревню, как началась война, вернулся земляк-артиллерист, он подполковник был в русской армии. У нас снарядов совсем мало было, в день три выстрела делали, но все точно попадали" - рассказывал Карен.
Когда меня привезли в спецприемник, Карен находился там уже четыре месяца, ждал отправку домой. Хотя по закону должны отправлять через десять дней после решения суда о депортации. Но люди сидят и по полгода, и по году. Режим почти тюремный, хотя люди не совершили преступлений и ни в чем не обвиняются. Отчасти тому виной российская неразбериха, а отчасти российское же вымогательство — кто платит, того отправляют быстрее.
Узбек, работавший в Москве прорабом на стройке, написал апелляцию на решение суда о выдворении, и в итоге сидел уже одиннадцатый месяц. Ему удалось связаться с родными, и те сообщили, что его жена в Узбекистане родила двойню. Он рассчитывал, что теперь-то его отправят на родину, но нет, не отправили. Через месяц ему сообщили, что один из младенцев умер. Все равно не отправили.
... Я посоветовал Карену написать письмо в армянское посольство в Москве: незаконно держат под стражей, вмешайтесь. Мол, участник боевых действий, имею награды, и т.п. Я сделал образец такого письма на русском языке и раздал через баландера украинцам, армянам, таджикам, чтобы переводили на родной язык и отправляли. Смотрю, Карен не переводит, а старательно переписывает мой текст по-русски. Спрашиваю: почему по-русски? Он объяснил: если напишу по-армянски, в посольстве подумают — а, деревенский какой-то пишет, можно не обращать внимания. А если по-русски — значит, образованный, у него могут оказаться серьезные родственники, надо помочь.
Еще он мне рассказал, что раньше в деревне, где он родился и вырос, нельзя было плохо говорить про русских. Если кто-то затевал такой разговор, его обрывали старики. (Политкорректность!). После нескольких лет мытарств в Москве и четырех незаконных месяцев в спецприемнике, Карен был намерен открыть своим землякам глаза на порядки в России. Его душили негативные эмоции.
В спецприемнике назревал бунт. Карен сразу поддержал идею, загорелся. "Чего зря сидеть, лучше подраться", сказал он. Правда, узнав, что в подготовке мятежа активно участвуют грузины, немного напрягся. "Грузинам нельзя доверять", — поучительно сказал он мне. Я ответил ему заготовленной фразой, что в тюрьме нет национальностей. Он понимающе кивнул, но все-таки добавил, что против всех остальных наций он ничего не имеет, но грузинам все равно доверять нельзя. И рассказал мне несколько историй, когда грузины несправедливо поступали с армянами.
Между тем, грузины были абсолютно необходимы в этом деле. Я познакомился с ними, когда меня в первый день впихнули в камеру-распределитель, где было больше двадцати человек на десять койко-мест. Все койки без матрасов. Ложек здесь не давали и люди хлебали суп из мисок, как животные. Я-то там пробыл меньше двух суток, а некоторые сидели по неделям: без еды никак. Ложка придумана как удобное продолжение руки, а здесь человека возвращали в животное состояние. Что-то такое я произнес вслух, и два грузина подозвали меня в свой угол, чтобы разделить с ними трапезу. Нацболы успели в суде передать мне продукты, так что у меня тоже было чем поделиться.
Наутро нас стали выводить делать отпечатки пальцев. Мыла в кабинете, где делали отпечатки, не оказалось. Выйдя из кабинета с черными руками, мы построились вдоль стены. "Не прислоняться! - заорал дежурный мент. — От ваших пальцев уже вся стена черная! Опять перекрашивать надо". О Россия! Дешевле ведь купить мыло, чем краску и кисти. Но задача-то не в том, чтоб было дешевле, а чтоб человека унизить. Кто-то из таджиков попросил мыло. "Зачем тебе мыло? - растянулся в улыбке мент. - У черножопого и руки должны быть черные!" Таджики промолчали. Большинство из них плохо понимали по-русски, но слово "черножопый" они, я думаю, поняли, но все равно промолчали.
С максимальной вежливостью я тоже попросил мыло. "Не волнуйтесь, мыло вам в камеру принесут", сказал офицер, снимавший отпечатки. Однако прошел час, а мыло так и не принесли. Холодной водой без мыла смывать эту черную дрянь трудно. Оба грузина не стали толкаться у раковины, а сели на койки и стали неторопливо беседовать о футболе. Я присоединился к ним. Когда прошел час, один из них подошел к двери и постучал. Кормушка открылась, тетка-мент спросила: "Чего надо?" "Мыло надо, твой начальник обещал". "Зачем тебе мыло? Вода же есть", - пробурчала тетка. "А ты свою п-ду тоже холодной водой без мыла моешь?" - спросил грузин. Последовала немая сцена. Тетка пыжилась что-то сказать в ответ, но так и не сказала. Хлопнула кормушкой, а через пять минут нам принесли несколько кусков хозяйственного мыла... Дерзость принесла плоды.
Так что у меня хорошее осталось впечатление от грузин. Они же сформулировали и требования предстоящего бунта: прогулка каждый день (нас выводили через день), право на звонок по телефону (звонить не давали вообще), право на посещение других камер. Я предложил форму акции. Когда группу заводят с прогулки - это примерно 30-35 человек - не расходимся по камерам, а остаемся в коридоре, вытянувшись вдоль стены и сцепившись за руки.
Ждали подходящего момента. Один узбек сказал, что якобы спецприемник должна посетить дочь президента Узбекистана Каримова, и вот бы в день ее посещения... Но думаю, это был ложный слух, хотя, действительно, пару лет назад кто-то из родственников Каримова именно в этот спецприемник приезжал. Я больше рассчитывал придать гласность мятежу через Нину Силину, адвоката Беляка или журналистов, которых поначалу ко мне пускали. Но вдруг перестали пускать. Директор спецприемника уже перед отправкой сказал мне, что это было не его распоряжение, а, "сам понимаешь, чье".
Не знаю, как дальше развивались события - меня вывезли в Латвию. В любом случае, советую нацболам обратить внимание на спецприемники для "нелегалов", потому что это те же тюрьмы с немного облегченным режимом: например, можно играть в карты, не пресекают. Карен обучил меня игре в блот, и мы играли, убивали время по вечерам. Как и в тюрьме, запрещены мобильники, проходят регулярные шмоны и т.п. Кое в чем и похуже, чем в тюрьме: пища хуже (я не с Латвией сравниваю, в спецприемнике были люди, побывавшие в российских и украинских тюрьмах), про прогулки и право на звонок я уже сказал.
А люди, по крайней мере, при мне, сидели такие, что... Достаточно одной искры. Познакомился с двумя участниками боевых действий: с Кареном, и в камере-распределителе с таджиком Сашей, который еще тринадцатилетним (!) подростком участвовал в гражданской войне "юрчиков" и "вовчиков" у себя в Таджикистане. Он свободно говорил по-русски и вообще был "продвинутый" парень, читал книгу Лимонова "Убийство часового". Очень восторгался женой Лимонова Катериной Волковой: "Красивая!"
Был участник андижанских событий, который, как и я, не очень-то рвался домой. В камере со мной и Кареном третьим был молодой узбек из Киргизии, чьи родители прятали у себя андижанцев, успевших перейти узбекско-киргизскую границу. Он молился каждый день по пять раз, и то ли молитвы, то ли его небедные родственники помогли - его довольно быстро отправили домой.
... Пишу это в Риге, вся Европа передо мной открыта (для безвизовых поездок по Евросоюзу нет ограничений для "неграждан", ограничения есть при устройстве на работу в странах ЕС), но вот на какой мысли я себя поймал. Тех же армян, таджиков или украинцев я продолжаю считать своими соотечественниками, а чехов или шведов, до которых рукой подать (до Стокгольма ежедневно ходит паром) - нет. Это СССР продолжает жить во мне.
Обсудить новость на Форуме