11:31 07.08.2008 | Все новости раздела "Другая Россия / НБП"
Несколько слов об Александре Исаевиче Солженицыне
| А.И. Солженицын |
У политических оппонентов такого качества, как Александр Исаевич Солженицын, есть чему поучиться. К ним невозможно относиться без должного уважения. Что в этом плане обращает на себя наше внимание в безусловно исторической фигуре Солженицына?
Александр Исаевич Солженицын был политически честным человеком, что в эпоху массовой политической проституции последней трети прошлого и уже нынешнем веке сугубая редкость. Он честно действенно ненавидел Советскую Россию и так же честно действенно любил Россию Не советскую, пускай писательски выдуманную им в противовес советской.
Как политический активист, деятель, если хотите, он был активен, последователен и решителен на своём пути. Работая на конечный результат, он тщательно конспирировал свою писательскую работу на Родине и сумел "обыграть" КГБ с сухим счётом. Созданная им конспиративная организация сумела "под колпаком" создать и взорвать самую мощную, можно сказать "ядерную", идео-логическую бомбу. В СССР он сумел написать свой "Архипелаг ГУЛаг", размножить на пишущих машинках в нескольких экземплярах, передать на Запад и там напечатать. И после выйти сухим из воды, не "огребя" лично никаких реальных репрессий, наоборот, получив от КГБ и Политбюро ЦК КПСС мощнейший международный пиар. Безусловно, Солженицын талантливый писатель и человек. Но специальная идеологическая операция "Архип" гениальна по исполнению, а сам Александр Исаевич Солженицын настоящий гений идеологической войны. Интересно, что печатание "Архипелага" на Западе внутри его конспиративной группы так и обозначалось: "взорвать бомбу". В историческом плане "частная правда" "Архипелага" перевесила "общую правду" социализма. И родилась новая тотальная ложь нынешней России. А субъективно писатель был честен.
Не только "поэт в России больше, чем поэт". Писатель в ещё большей мере. А большой писатель в мере чрезвычайной. А сознательно поставивший свой литературный дар на службу идейной борьбе – сверх всякой разумной меры. Александр Исаевич Солженицын был сознательным идеологическим бойцом, Максимом Горьким и Владимиром Маяковским антикоммунизма. Он предъявил потомкам, как антибольшевистский партбилет, тридцать томов своих партийных книжек, на-писанных в основном в эмиграции. Пик его "духовного влияния", если не на миллионы, то на сотни тысяч активных участников уничтожения социализма и Советского Союза, пришёлся именно на горбачёвскую "перестройку". Все его антисоветские, антикоммунистические, антиреволюционные, антиленинские "наработки" оказались актуально востребованными. Цель жизни – уничтожение СССР и социалистического строя в полном объёме реализовалась, антикоммунистическая Россия стала свершившимся историческим фактом.
Немногочисленные бывшие диссиденты, широкие массы "одемократившейся" бывшей партократии во главе с первым национальным лидером "свободной России" Борисом Ельциным как явления мессии ожидали возвращения "отца русской демократии" из Вермонта. И в 1994 году он вернулся.
Честный писатель ужаснулся тому, что он увидел в России и вместо благословения заговорил о "ельцинском ограблении России", о "разбухающем, коррумпированном, мёртвенном бюрократическом аппарате", о "народной массе…, практически выключенной из жизни…, обескураженной и ошеломлённой…, влачащей нищенское и покорное существование". Неистово взметнувшейся "свободе" такой Солженицын оказался не нужен. Конечно, ему позволили выступить в Государственной думе, опубликовали мысли о том, как обустроить Россию, дать несколько интервью. Однако, государственные верхи, новый правящий класс в целом, издевательски проигнорировали его предложения и идеи. Руководство СССР не без основания относилось к нему, как к матёрому врагу. Руководство России, как к убогому деревенскому дурачку, по принципу "мели Емеля" или "собака лает, караван идёт". Собственное горькое признание: "Не могу повлиять на ход событий".
Потянулись годы новой вынужденной подмосковной "эмиграции". Александр Исаевич оказался в большей изоляции от Родины, чем в Вермонте. Его творчество "оттуда", помноженное на всю мощь пропагандистского аппарата "свободного мира", через радиоголоса и по другим каналам регулярно доходило до "заинтересованных граждан", в том числе до "юношей, обдумывающих житьё". Теперь для российских СМИ общенационального охвата он оказался фактически "нежелательной персоной". Для западных – отработанным материалом, уважаемым, но не актуальным "мавром психологической войны" против России: победа одержана, "мавр сделал своё дело". А юношей буржуазная Россия быстро отучила и читать, и думать вообще.
Конечно, подмосковный "затвор" не был абсолютным. У более чем материально обеспеченного писателя оставался свой круг, и своя ограниченная общественная деятельность, да и искренние поклонники из времён "проклятой" читающей и думающей России. Однако времена думовластительства, не только исторического, но просто реального влияния на официальную и массовую Россию прошли безвозвратно. Власть не оставляла надежд "приручить", он "огрызался", отказы-вался от государственных наград, но, видимо, слабел морально и за год до смерти "принял" государственную премию и самого "национального лидера" у себя дома. Ничего не утверждая, это предположение, что это было больше решение его семьи, может быть, жены, чем его.
Постэмигрантский Солженицын серьёзно разошёлся во взглядах не только с российскими властями, но и со своими "соратниками" из бывшедиссидентского буржуазно-либерального лагеря. И мотивы, по которым это произошло, определённо близки и нам, его идейно-политическим оппонентам. Во-первых, Александр Исаевич Солженицын, безусловно, был русским патриотом. С иным акцентом, но мы можем горько воскликнуть вслед за ним: "Россия моя! Россия! Кто из наших предков мог тебя предвидеть такую…", согласиться с ним, что "патриотизма нечего стыдить-ся, что патриотизма мало у нас". Общи для нас представления о том, что Русская цивилизация исключительная, самобытная, отличная от Западной и Восточных цивилизаций. Для Солженицына, как и для нас, Россия, её прошедшее, настоящее и будущее, поистине является главным смыслом, центром бытия, всем, в то время, как остальной мир - лишь фон, внешнее условие бытия России. Тогда как 99% нынешних российских либералов или до мозга костей западники в худшем смысле этого слова, или вообще космополиты. Нам с Солженицыным общи острая боль за Россию. Их объединяет презрение к ней, к русскому народу, к русской истории.
Во-вторых (второе вытекает из первого), Солженицыну чуждо презрение к собственному народу, русскому народу, чужды дежурные либеральные рассуждения о лузерах – ни на что не способном большинстве народа, не умеющем адаптироваться в свободной рыночной экономике. Видимо, марксистские увлечения молодости не улетучились бесследно, отложились где то на уровне подсознания писателя. Вообще хороши рассуждения Солженицына о необходимости "остановить безудержное потребление "первого мира", "золотого миллиарда", стеснить себя дальновидно" ради выживания. Это совсем рядом с необходимостью ограничить (может быть, исключить вообще) паразитическое потребление российской буржуазии, нуворишей горбачёвской перестройки и второго российского капитализма. Но не верит Александр Исаевич в мудрость мировой буржуазии, говорит о неизбежности "конфликта будущего", конфликта одного "золотого миллиарда" с пятью миллиардами, обрекаемых им на подавленное, элементарно необеспеченное состояние. И снова думает о России: посреди этого "конфликта будущего" "положение наше шаткое". Никогда не оказался бы этот человек по ту сторону баррикад, во враждёбном социализму лагере, не будь у него за плечами проклятого гулаговского опыта. И у сотен тысяч таких, как он. И мировой социализлизм стоял бы сегодня, как несокрушимая скала, о которую разбиваются ошмётки буржуазного мира. Но всё было, как было. Историю не перепишешь. Но можно сделать правильные выводы, извлечь уроки. Начиная всё сначала, определить непреложно, что преступлений и трагедий, подобных трагедии ГУЛага, в будущем втором российском социализме не будет.
Однако, на путях второго российского капитализма в России любые преступления и трагедии не исключены. Сегодня в России фактически построен тоталитарный буржуазный режим фашистского типа. Солженицын умер очень вовремя для властей предержащих: ничего лишнего не скажет он больше о "доблестях" российской власти. При жизни он решительно отказался освящать своим авторитетом мерзости новой России. Но ещё тело покойного не было предано земле, как началась бессовестная спецоперация посмертного использования его имени и авторитета. "Канонизация" санкционирована с самого верха пирамиды политической власти. На глазах миллионов телезрителей новый "знаток языкознания" даёт указание "расширить и углубить" изучение творчества великого демократа и гуманиста в школах и вузах. Его научно-образовательный лакей на лету подхватывает и развивает мысль "национального лидера", выдаёт план: не только в школьных и вузовских курсах литературы, но и в курсах истории и обществознания "расширим и углубим". Сегодня внесён в официально-государственные святцы, завтра объявят, что его творчество "важнейшее из искусств", а послезавтра Александр Исаевич Солженицын будет "нашим всем", естественно, в удобном и полезном для властей варианте.
Обсудить новость на Форуме