03:00 10.05.2008 | Все новости раздела "Другая Россия / НБП"

"Гадкие лебеди" реж. К. Лопушансикй

"Гадкие лебеди", Россия-Франция, 2006
Фильм "Гадкие лебеди" вышел в прокат еще в 2006 году, собрав несколько кинонаград, получив неоднозначные рецензии критиков, но как-то не коснувшись широкой публики. Во всяком случае, о нем не заговорили в полный голос, несмотря на пропаганду "возрождения российского кино". Признаюсь, что сама узнала о нем лишь недавно, да и то от израильских товарищей. Но вот, в 2008-м, о фильме вспомнили и даже устроили пафосный показ по Первому каналу.

Бытует мнение, что снимать по Стругацким после Тарковского – дело неблагодарное. Неминуемо будут сравнивать, искать промахи и отличия от "эталона", намекать на плагиат антуража или прямолинейность трактовок, впадая при этом, неизменно, в крайности непринятия нового, "другого", от чего столько раз предостерегали фантасты.

Константин Лопушанский (режиссер) снял свой фильм по сценарию Вячеслава Рыбакова, основанному на повести братьев Стругацких "Гадкие лебеди". Сценарий отличается от книги, в нем другие акценты, другой финал, - трагичный и щемящий, но, надо сказать, вполне реалистичный и резонирующий с современной российской действительностью.

История о столкновении миров, о рождении нового из смрадной кучи старья, о цели и желании, о тоске по будущему, которое столь непонятно и отлично, что пугает и сеет панику в отжившем прошлом. В неком городе Ташлинске произошла климатическая аномалия: в небе открылось красное свечение и постоянно идет дождь. В результате генетической болезни, которая тоже необъяснима ("не хочешь – не заболеешь"), появились "мокрецы" – то ли люди, то ли уже не люди, закрывающие лица масками. Но главное, в Ташлинске "другие" дети – не признающие авторитетов и сложившихся норм, рассуждающие на философские темы и способные летать. Мокрецы у них – учителя.

В этот город приезжает главный герой – Виктор Банев (Григорий Гладкий), писатель, член комиссии ООН по изучению происходящего, но истинная цель его в другом: среди учеников мокрецов находится его дочь Ира (Римма Саркисян), которую он хочет любым способом забрать из Ташлинска.

Дети – олицетворение будущего. Еще не реализованного, еще только пробивающегося ростком через кондовый серый асфальт "падшего человечества", погрязшего в жвачке телешоу и низменных потребностях. "Мир требует глубокого преобразования!" – заявляют дети, и выносят свой приговор: "Человечество – это истеричный пьяный старик, прошедший через ад. Вы – мертвецы. Вы сами создали мир, который стал вам надгробным памятником". Кажется, что они жестоки, и взрослые "исследователи проблемы" на своих бесконечных заседаниях, в беседах, подспудно как бы оправдываются, пытаются доказать, что они на самом деле не так уж плохи. Доказать самим себе, хотя у каждого из "взрослых" где-то в глубине сознания того и гляди мелькнет мысль: "А ведь дети правы". И тогда их обуревает жуткий страх, что их хорошо утрамбованный надежный асфальт скоро растрескается и обратится в пыль под натиском пробивающегося нового мира. Ведь тогда уже нельзя будет тихо сидеть на пригретом месте, нужно будет отбросить привычное, "прыгнуть вверх", или признать, что ты мертв. Но они на это не способны, и страх, вытесненный и утопленный в бесконечном дожде Ташлинска, заменяется тупой злобой и объявлением войны: "Они другие, и они – враги!"

Поначалу злоба оборачивается только против "особых учителей" - мокрецов. Военные занимаются разработкой спецоперации с применением химического оружия, обещая эвакуировать всех, кроме мокрецов ("они же больные люди"). Но позже, из слов члена комиссии Сумака (Алексей Кортнев), в образе которого явно проступают черты спецслужбиста, становится ясно, что дети тоже признаны врагами, а гибель их, по нелепой случайности ли, или по злому умыслу, будет только на руку "установлению порядка". Любая подлость, только бы не позволить "другим" жить и менять мир, не признать свою слабость и трусость.

В фильме стоит обратить внимание и на другие линии сюжета. Это и внутренняя перемена, перерождение главного героя Банева, встающего на сторону детей и мокрецов, и банальные диалоги "взрослых" в противовес наполненным смысла речам "детей", и не раз встречающиеся образы границ, как внутренних, так и внешних (с кучей формальностей в привычном старом мире и простым, но проникающим до самой глубинной сути человека, взглядом мокреца в мире новом), и невольно возникающие параллели с расстрелом школы с детьми в Беслане и отравляющим газом Норд-Оста, и борьба с любым инакомыслием, столь свойственная российской истории и действительности…

Заканчивается картина пронзительно и трагически. Детей упекают в психбольницу под охраной военных, где колют лекарствами и пытаются приучить "быть как все". Но и в психотропном дурмане Ира, дочь Банева, шепчет: "Я помню". Их ломают, лишают свободы, но они всё равно помнят и никогда уже не будут такими, какими хотят их сделать. "Взрослые" потеряли "детей" безвозвратно, и в желании уничтожить "другое" уничтожили себя. Ведь "те, кто увидел небо, не сможет жить по-прежнему".

В финале повести Стругацких "дети", будущее, побеждают, жители спешно покидают город, унося с собой страх, а Банев со своей спутницей Дианой остаются в солнечном мире вместе с детьми, в городе, где прекратился дождь. Говорят, что прототипом Банева был Владимир Высоцкий. Говорят, такую счастливую концовку Стругацкие придумали, дабы обеспечить публикацию повести в конце восьмидесятых. Иллюзия? Возможно. Но те, кто увидел небо, не сможет жить по-прежнему.


Источник: Нацбол

  Обсудить новость на Форуме