16:31 11.04.2011 | Все новости раздела "Другая Россия / НБП"
"Война" взяла "Инновацию"
По просьбе «Афиши» Олег Кашин поговорил с активистами арт-группы «Война», которая позавчера вечером получила государственную премию «Инновация» за свою акцию «Х...й в плену у ФСБ».
— Насколько я понял, премии «Инновация» вы не рады. Почему?
Вор: Мы другим заняты, другие интересы. Только что нашему товарищу, антифашисту Ринату Султанову, дали 2 года колонии. Дима Динзе его защищал, сделал все что мог, но условного срока не вышло. Ринат сидел вместе с нами на Лебедевке, эшечки (представители центра «Э». — Прим. ред.) приходили к нему в тюрьму и прессовали его там. Вася Трифан — эшка знатный, он нас с Леней конвоировал из Москвы в Петербург, он обещал Козе застрелить ее на глазах у Каспера — приходил и к Ринату. И вместе с тюремным опером по фамилии Брюковкин, два пидора конченых, угрожали Ринату, обещали в пресс-хату к фашистам кинуть — и там из него выбьют признания в дополнительных эпизодах. Динзе и Трифана, и Брюковкина нахлобучил слегка через прокуратуру, но этого мало. 1 апреля ночью снова Трифан явился в 78-е отделение к пленным Козе и Лене — допрашивать. Менты Козе ломали ногу дверью в обезьяннике. Далее. Таисия Осипова, несмотря на внимание прессы, как сидела с диабетом в смоленском СИЗО, так и сидит. Ей подбросили наркотики местные мгеровские пробл...ди, а центр «Э» сфабриковал дело. На встрече в Праге советнику президента Федотову была передана правозащитная записка Ё...нутого о Таисии — реакция ноль целых х...й десятых. Ее пятилетнюю дочь Катрину товарищи прячут от органов опеки, как от людоедов. Следаки Таисии открыто обещают десятку, «дочь вырастет без тебя». В этих условиях у нас радости нет. А статуэтка из лап государства любому будет всегда неприятна, липкая небось вся.
— Как вы узнали о том, что выдвинуты на «Инновацию»?
Вор: Я в тюрьме узнал. Привели из следственного под конвоем, с касатки (кассационная жалоба. — Прим. ред.) 14 февраля, проиграл я касатку, и только подняли в хату — по тюремному радио передают «Войну». Зэкам на радость. Сокамерники поздравили. Слава Полынкин, будущий активист «Войны», 3 года ему уже дали, маляву с другого конца галеры прислал: «Олег, разум восторжествует!»
Ё...нутый: А я совсем ничего не знал. Мне арт пох....
— Случай с поливанием ментов мочой и с Каспером (на акцию 31 марта активисты «Войны» пришли с ребенком, после ареста ребенка забрали, впоследствии вернули. — Прим. ред.) — даже те, кто вас обычно любит, вас за это открыто осуждают. Что вы можете им ответить вот на это: «Плохие родители, подставляют ребенка, ведут себя как палестинские террористы», — ну и так далее?
Пуша: Мы активисты, активизм значит полное растворение в борьбе. Нас нет вне и отдельно от активизма. Это честная, но опасная позиция. Родители у Каспера правильные. А менты в стране вконец ох...евшие. Ментов быть вообще не должно. И не перекладывайте с ментовской головы на родительскую свои обывательские страхи. Родители не могут быть повинны в преступлениях ментов.
Ё...нутый: Обиделись менты? Но мент сам знал, на что шел. Ведь это же 31-е! Удивляюсь, что его вообще там не е...нули. Пусть теперь обиженными ходят. А когда революция начнется, представляю, как они все обидятся. Пять миллионов обиженных ментов. Инсталляция на всю страну! Их бесит, что у Каспера абсолютная презумпция невиновности, которую ни менту, ни черту нарушить нельзя. Менты же всегда привыкли нарушать. Тебя задерживают за подозрение, что ты вышел на улицу. В присутствии ребенка на марше «Войны» есть один потрясающий момент, пока неучтенный. Когда на марше забирают человека, а тот говорит, что мимо проходил, то менты должны доказывать, что нет, он не просто так, он специально, он участник, он виновен. Конечно, менты не доказывают. Но должны это делать. А в отношении ребенка это принципиально невозможно. Потому что он-то — ребенок. Он действительно не знает, куда он идет, он чист. Он невиновен от природы. Его невозможно арестовать. И вот это особенно выбесило ментов, что они бессильны перед младенцем. «Оформляем ребенка!» — орал в истерике начальник 78-го отдела полиции подполковник Засыпкин и тыкал пальцем. Поэтому таким безумным было избиение Козы и Вора и арест Каспера. А ведь так и должна восприниматься полицией толпа демонстрантов. Как толпа детей. Которых нужно охранять, оберегать, нянчиться с ними. Как мы оберегаем Каспера, когда он носится на улице по лужам или танцует под музыку в кафе. Они все — невиновны. А менты обвиняют, что все вышли свергать режим и грозить конституционному строю. Где их презумпция невиновности? А у ребенка ее не отнять. Вот менты и заистерили.
Коза: Такова ментовская суть жизни — гнобить тех, кто сильнее. Каспер сильней их всех. А обыватели свой страх выйти на улицу и бороться за свои права и свободы оборачивают против нас, которые это сделали. Помнишь, как нас ненавидели, как хотели уничтожить всех в 2008 году после «Е...ли» (акция «Е...ись за наследника Медвежонка» в Тимирязевском музее. — Прим. ред.)? А теперь это уже классика. Люди осуждали нас — от страха. Общество до уссачки боится жить и потому ругает художников. Для труса это единственный способ выразить протест власти — вывалить свой потайной гнев на нас. Сейчас схожая по истерии ситуация с нашей монументальной исторической «Е...лей». Только мы поливаем ментов реальной мочой на улице, а страна обоссалась и обосралась под себя от страха — не выходя из комнат. И теперь все спрашивают, зажав носы, друг у друга: говно нам — друг или враг? Я знаю, отчего это. От неумения предъявить власти напрямую. У людей нет языка, нет слов, нет понятий, как делать. Мы создаем новый политический язык, на котором все заговорят, пишем букварь активиста. «Война» аккумулирует людской гнев, и он воспламеняется вокруг нас. Это наш художественный долг. Мы отвечаем: ссы, сатана! И страх у общества уходит. А у нас страха не может быть.
Вор: Обыватели — поголовно потенциальные менты. А народ замордован, ему трудно понять, что Коза и Каспер никогда не расстаются. Когда арестовали Козу, а затем арестовали Каспера — это было самое крупное расставание в их жизни. Они не видели друг друга больше суток — с 18.30 31 марта по 22.00 1 апреля, по таймеру. Для них это было ужасное потрясение, шок, какого они никогда не испытывали. А народ же привык ежедневно сдавать своих детей и не видеть их по целым дням. Ясли, сад. Бабушки, дедушки. Нах...я они так живут? Для народных детей стресс — вещь прирожденная, поэтому взрослые папы и мамы, защитники доброй полиции от анархомочи, не в состоянии понять, что же случилось 31 марта. Арестовали Каспера Ненаглядного, человека, которому еще нет и двух лет. А «народу» это даже нравится. Подлецы говорят: «Мы же едим говно и расстаемся со своими детьми добровольно-принудительно. Так почему же не потребовать этого от великих художников?» А жлобы поддерживают наличие полиции, чтобы говно было едой для всех.
— Известно ли вам что-то о поклонниках «Войны» во власти? Сурков? Или вот Медведев недавно сказал, что любит современное искусство. От кого-нибудь что-нибудь было?
Ё...нутый: Поклонники-враги, которые мне известны, — это дознаватель капитан Бородавкин, эшка Андрюшка Колотушкин, голимый подпас Трифана, тюремный замнач по режиму Плеткин, начальник Засыпкин — с которого Вор шапку сбил. Один сплошной генетический мусор. А старший следователь по особо важным делам Петров еще и главный коллекционер авангарда, весь архив группы арестован и находится у него. ФСБ и МВД теперь наши пиарщики и пиарят они нас нех...ево так. Хорошо мы устроились.
— Что должно произойти или уже произошло, что заставило бы вас сказать: все, мы не художники, мы политики? Спор между олдскульными оппозиционерами и теми, кому активность «Войны» кажется важной, — кто в нем, по-вашему, победит или уже победил? Какова вообще степень вашей вовлеченности в политику?
Пуша: Художество неотделимо от политики, это знают все видевшие «Литейный х...». Пришла новая пора. Мы побеждаем, поскольку владеем новым политическим говорением. А на улице мы делаем антиполитику. Атакуем ментов, подрываем авторитет госструктур, демонстрируем немощность системы. Медвежонок топает ножками и кричит: «Всех крепить!» Ему нечего нам противопоставить, кроме тупого папиного насилия. Но социальный протест насилием не задушить. Менты закатывают нас в асфальт, а мы выживаем и вырастаем из-под асфальта такими цветочками и грибочками, что мало никому не будет!
Коза: Политиком я себя не считаю, я не борюсь за власть, за проценты голосов, за признание народа. На самом деле мы как раз с народом воюем, с всенародным страхом перед противоестественными законами.
— В чем суть вашего конфликта с бывшим участником «Войны» Петром Верзиловым? Кто раскалывает «Войну» и зачем?
Коза: Конфликта не было, это выдумки прессы. Пидорка Верзилова выгнали за предательство и регулярную прокладку активистов. Он даже попытался сдать мусорам нас с Каспером, мы едва спаслись. Пидорок в итоге обокрал нас, вскрыл гараж, где мы жили, и вывез весь архив группы, технику, комп, даже одежду Каспера забрал. Мы остались без всего в голой бетонной коробке. Подвиг пидорка смог повторить только центр «Э», изъявший все работы группы за 2010 год. Пидорка отовсюду давно погнали сраными вениками, удел провокатора.
— Акция с поцелуями в метро (8 марта в ЖЖ появился фотоотчет об акции, в ходе которой активистки целовали в метро женщин-милиционеров; до опровержения акцию приписывали «Войне». — Прим. ред.) — почему «Война» отказывалась от нее? Наверное, глупый вопрос, но — о'кей, это не вы, но все думают, что вы, и формат ваш — почему бы не согласиться, что да, это мы?
Пуша: Чтоб мы сосались с ментами — ты кого в нас увидел? Ни один активист «Войны» это делать не будет. Нашистские бл...довитые игры. У нас другие методы воздействия на мусор, и все это знают. Мы делаем героическое искусство, а не бегаем на подсосе.
Вор: Ментосос — голимая профанация. Е...нь про форматы нам не навяливай, плиз.
— Тюремный опыт — каков главный вывод из него?
Ё...нутый: Тюрьмой нас не запугать. Нам не страшно, и вы не бойтесь — таково наше послание русским революционерам.
Вор: Я в тюрьме повстречал много достойных людей. В 199-й камере нас было шестеро зэков. И пусть и не сразу, но у нас сложился хороший, крепкий коллектив. Мы отстаивали свои права, а это очень нелегко и опасно на тюрьме, и добились двух конкретных результатов, прежде чем тюремщики нас раскидали. По всей тюрьме спилили пальмы и в каждой хате установили стол и скамью для приема пищи. До этого зэки спали под потолком, а ели стоя, по очереди.
— Если вдруг Медведев захочет с вами встретиться — пойдете? Если пойдете, о чем будете с ним говорить?
Коза: Не найдется общих тем. Разворовывание народных богатств нам противно. С равными нужно разговаривать. Равные общаются с равными, тогда интересно. А тут — что я скажу обоссышу Медвежонку? Что магазинные воришки делают для общества больше, чем президент, который четвертый год дупля не отбивает.
Вор: С обоссышами не встречаемся.
Пуша: А я приду на говне. И заберу Путьку, Медвежонка и Нургалиева с собой в ад.
— Можете перечислить десять современных граждан России, которых вы бы захотели увезти с собой, если придется куда-нибудь насовсем уехать?
Коза: Нам уже предлагали покинуть родину, и не раз. Но мы не уедем. И увозить отсюда никого не будем. Пусть менты уезжают.
Ё...нутый: Тут так много нужно делать — систему наказания менять, правосудие. Жизни одной не хватит, даже двух. Какие поездки?
Пуша: Первые ряды никогда не бегут.
Обсудить новость на Форуме