01:32 13.04.2010 | Все новости раздела "Другая Россия / НБП"
"Армия теней", реж. Жан-Пьер Мельвиль, 1969 г.
"Клод Ульман, известный пол именем Клод "Ле Маск" успел проглотить таблетку цианистого калия 8 ноября 1943 года…
Гийому Вермершу, "Ле Бизону" отрубили голову в немецкой тюрьме 16 декабря 1943-го…
Люк Жарди погиб под пытками 22 января 1944 года, назвав одно имя – свое собственное…
И 13 февраля 1944 года Филлип Жербье решил на этот раз не искать спасения в бегстве…"
Если бы французского Сопротивления не было – а есть серьезные основания подозревать что его почти не было – его стоило бы выдумать только для того чтобы Великий Жан-Пьер Мельвиль снял этот фильм, наплоенный фатализмом такой библейской мощи, что все перипетии сюжета кажутся притчами, а герои – не конкретными Жанами и Клодами, а просто более или менее эффективными орудиями в руках Долга и Судьбы.
Это очень мрачное и трагичное кино, эпос подполья. Понадобился еврей, мизантроп и женоненавистник Мельвиль, чтобы сделать французам "под ключ" легенду о Сопротивлении, о том, каким оно могло и должно было быть. До этого французский кинематограф поставлял в основном комедии, в которых с искрометные галлы побеждали "бошей"-оккупантов тонкой щуткой-прибауткой, тортом в морду, вовремя поднятой юбкой или еще чем-нибудь таким водевильным. За пару лет до "Армии теней" на экраны вышел "Горит ли Париж?" – кинематографический памятник франко-американской дружбе, снятый в традициях голливудских исторических эпосов, с Делоном, Бельмондо, Кирком Дугласом и еще целой сводной трансатлантической армией звезд. Несмотря на размах, этот образчик патриотической кинопропаганды заметно уступает в серьезности и напряженности фильму Мельвиля, как всегда камерному, без всяких батальных сцен, с небольшим числом персонажей, которые больше молчат, чем говорят. И никакого изящного "версальского" юмора от этих людей, каждый из которых носит с собой таблетку с цианистым калием, вы не дождетесь.
Финальная сцена фильма – расправа над одной из лучших подпольщиц, Матильдой, которой за ее профессионализм, бесстрашие и талант по части конспирации и организации восхищались все без исключения ее товарищи-мужчины, но которую им все-таки приходится казнить, потому что – в это почти невозможно поверить – она все-таки предала их. Ее уязвимым местом оказалась дочь – немцы нашли ее и пригрозили отправить в публичный дом для солдат с Восточного фронта. Тут дало знать о себе и женоненавистничество режиссера – материнский инстинкт сделал героиню предательницей. При этом и покончить с собой она не может, потому что в этом случае ее дочь ждет та же судьба, что и в случае отказа Матильды сотрудничать. И тогда она просит Гестапо освободить ее от постоянного надзора (охраны), недвусмысленно намекая подпольщикам, что хочет, чтобы они убили ее. И они ее казнят.
В фильме блистают Лино Вентура, Поль Мерис, Симона Сеньоре, Поль Кроше и Сердж Реджани – люди с печальными, потрепанными, бывалыми лицами. Только герой Вентуры в своем облике сохраняет некоторую интеллигентную возвышенность и философскую "неотмирность".
На весь фильм один единственный красавчик – Жан-Пьер Кассель, отец Венсана. Внешность не героя, а плейбоя. Уходит в подполье прямо от барной стойки, бросив там девицу. Добровольно предается в руки гестаповских палачей, написав донос на самого себя, чтобы попытаться вытащить из тюрьмы товарища – а для этого в тюрьму надо попасть самому. Он идет под пытки с легкой иронической полуусмешкой – смотрите, "боши", что такое настоящий француз. Выручить ни товарища, ни себя из застенков у него не получилось – зато разделили по-братски дозу цианида. Тебе половина и мне половина.
Также в фильме можно усмотреть и антикоммунизм, характерный для взглядов позднего Мельвиля. Отнюдь не случайно предателем, паршивой овцой в Сопротивлении в начале картины оказывается именно молоденький парень-коммунист. Сцена его казни другими подпольщиками – одна из самых сильных в мировом кинематографе вообще: суровые мужчины средних лет удушают "красного" паренька на конспиративной квартире.
Еще в начале 1960-х режиссер был гораздо более терпим к левым, и даже симпатизировал им, что можно увидеть в его раннем черно-белом "Леоне Морене, священнике" с возмутительно молодым Жаном-Полем Бельмондо, который, в роли католического пастора-"сопротивленца" признает "отдельные недостатки" церкви, которая "упустила рабочий класс".
Но ко второй половине 1960-х мэтр успел окончательно расплеваться со всей этой левой братией, Годаром и "Новой волной", участники которой его боготворили. Он никогда не любил шутников. Всегда был предельно серьезным. В его фильмах мало юмора, в большинстве – нет вообще, а если есть, как в "Леоне Морене", то он служил не снижению пафоса, а наоборот – подъему планки. Так фанатик инквизиции использует насмешливые метафоры для того, чтобы нагляднее объяснить еретику весь ужас ожидающих его мук.
Как только "Армия теней" вышла на экраны на нее сразу же посыпались тухлые помидоры, огрызки яблок и прочее из арсенала клоаки, а клоака была левацкой и интеллигентской. Фильм обвиняли и в ретроградстве, и в том, что он – просто "голлистская" агитка. Последнее было правдой.
"Армия теней" – это подарок великого режиссера великому генералу и лидеру нации. Это попытка создать французам собственный патриотический, национальный миф, героический эпос подполья, сочинить красивую легенду и укрепит ею шатающееся кресло президента Республики. И уже не важно, что там было на самом деле в реальности с 1940 по 1944 год, кто и как там сопротивлялся оккупантам и сопротивлялся ли вообще. Если за эту идею, за "Свободную Францию", за Де Голля умирали такие люди, пусть даже это и было только в кино, то как смеют залупаться на него взбесившиеся с жиру сорбоннские волосатики, папенькины сынки, взбунтовавшиеся против пап? И как остальная, не длинноволосая Франция, может всерьез воспринимать бузу этих мaжоров, чей бунт похож на подростковую поллюцию?
Мельвиль даже не то, чтобы ненавидел 1960-е. Он их просто игнорировал. Не видел в упор и снимал так, как будто их вообще не было. В "Самурае", например, нет ни одного мужчины с длинной прической, и, хотя действие происходит в 1967-м и по улицам ездят машины тех лет, но при этом мужчины все до одного ходят в черных или серых, в крайнем случае – синих костюмах-"тройках", плащах и шляпах. Великий в своем перфекционизме, категоричности и безаппеляционности художник просто отказывался признавать за происходящим право на реальность, и добился таки своего – в пространстве его кинематографа никаких этих ваших хваленых 1960-х нет, он их отменил.
Обсудить новость на Форуме