21:30 31.08.2007 | Все новости раздела "КПРФ"
Предложения Г.А.Зюганова по новой экономической стратегии для России: Развиваться, сберегая ресурсы для будущих нелегких времен, которые уже - не за горами
В редакцию KPRF.RU поступил концептуальный материал Председателя ЦК КПРФ Г.А.Зюганова о предложениях КПРФ по новой экономической стратегии для России – «Сберегая – развиваться». Завтра он будет опубликован в центральных партийных газетах
Перед всеми сырьевыми государствами, а Россия уже давно в него превратилась, стоит жесткая дилемма. Либо экономически деградировать, все больше растрачивая свои природные богатства и отставая от мировых тенденций, либо развиваться, сберегая ресурсы для будущих нелегких времен, которые уже - не за горами.
Полтора десятка развитых стран стремятся закрепить существование двух основных типов экономик - постиндустриальной и сырьевой. Обстановка постоянно подогревается. Так, большинство мировых аналитических центров предсказывают, что в период с 2040 по 2050 г. мировой рынок нефти прекратит своё существование. С высокой степенью вероятности бензин заменит этиловый спирт. Сейчас производятся десятки миллионов тонн моторного спирта в год. В Китае быстрыми темпами создаётся индустрия производства такого топлива. В Европе начали распространяться «газохолы» - на смеси бензина, этилового спирта и т. п.
Разные страны решают эту дилемму по-разному. Венесуэла, Саудовская Аравия, Иран, Объединенные Арабские Эмираты – все имеют свою стратегию. Нет её только у России, ибо «энергетическая империя» - это не стратегия, а сиюминутное «затыкание дыр».
Поэтому для России важнейшей проблемой остается выработка стратегии национальной безопасности. Создание комплексной программы развития производительных сил на длительную перспективу.
Не имея ясной политической линии, нельзя внятно проработать стратегию экономического развития государства, в которой составными частями были бы энергетический и минерально-сырьевой блоки. Выделены приоритеты развития страны. Сбалансированы цели, сроки и средства. Даже для геолога важно знать энерговооружённость ВВП, поскольку это явится отправным пунктом расчёта потребности в топливно-энергетическом комплексе. На сегодня страна не имеет даже топливно-энергетического баланса!
Попробуем разобраться в некоторых из этих вопросов.
Народное достояние – «дойная корова режима»
Погром, учиненный всевозможными «перестройками» и «реформами» последних 20 лет, привел к истощению основных социально-экономических потенциалов России: демографического, трудового, образовательного, промышленного, сельскохозяйственного, научно-технического, оборонного.
Более или менее сносным представляется пока состояние минерально-сырьевой базы (МСБ), топливно-энергетического потенциала страны. Да и то все понимают, что никакой заслуги «реформаторов» в этом нет, ибо полезные ископаемые – дар природы, завоеваний отцов-победителей, а не результат экономической политики.
Действительно, на фоне падения других отраслей доля минерально-сырьевого комплекса существенно выросла и заняла ведущее место в экономике. Около 40% фондов промышленных предприятий и 13% балансовой стоимости основных фондов оказались сосредоточенными в сфере недропользования. Добывающими и геологоразведочными отраслями обеспечивается 30% ВВП и около 50% объёма экспорта. За счёт экспорта минерального сырья и продуктов его переработки обеспечивается почти 80% валютных поступлений страны.
Эти факты заставляют многих экономистов и политиков рассчитывать на сырьевой сектор экономики как на единственный плацдарм, опираясь на который, можно еще поднять и вывести российскую экономику на передовые позиции в мире. В этой связи главное внимание обращается на то, что по сравнению другими странами наше государство изымает в бюджет очень небольшую часть сырьевой ренты. Так, если в Объединенных Арабских Эмиратах государство берётся с тонны нефти 91% дохода, в Норвегии – 82, в США – 60, то в России – только 34. Львиная его доля присваивается олигархами, подкармливающими «золотой» миллион «новых русских». А государству достаются крохи, которые к тому же перекачиваются заграницу. Эту несправедливость можно и нужно исправить.
Многие проекты исходят из допущения, что природные ресурсы России неисчерпаемы. Что минерально-сырьевой и топливно-энергетический комплексы страны будто бы «процветают». В доказательство приводятся обычно «яхты Абрамовича», «Куршавели Прохорова» или «виллы Березовского». Всё это обходится во многие миллионы и миллиарды.
Конечно, крайне важно обратить эти «бешеные деньги» на общенародные нужды! Но вместе с тем необходимо и очень тщательно разобраться с тем, что происходит сегодня в области недропользования.
А здесь уже произошла катастрофа, на ликвидацию последствий которой требуются огромные средства. Донельзя запущена проблема воспроизводства минерально-сырьевой базы страны. Многие годы темпы разведки новых месторождений отстают от темпов опустошения старых, и переламывать эту тенденцию пока никто из «недропользователей» не собирается. По оценке директора ведущего департамента Министерства природных ресурсов С. Федорова, после 1990 г. объем поисково-разведочного бурения уменьшился в 4 раза, а прирост запасов нефти — в 6,5. С этого времени разведанные ранее запасы нефти постоянно уменьшаются. При существующих темпах прироста их едва ли хватит для стабилизации достигнутого уровня добычи нефти на ближайшее десятилетие.
Свыше 70% запасов нефтяных компаний находится на грани рентабельности. Если 10-15 лет назад доля вовлечённых в разработку запасов с дебитом 25 т/сутки составляла 55%, то сейчас столько же составляют запасы с дебитом 10 т/сутки. Запасы нефти высокопродуктивных месторождений, дающих 60% добычи, выработаны.
В главном нефтедобывающем регионе страны - Западной Сибири в 1994-2005 гг. добыто 3,07 млрд т нефти, а запасы её сократились на 3,1 млрд т. В целом же по России за этот период превышение добычи над приростом запасов нефти составило более 1,1 млрд т, газа — более 2,4 трлн куб. м. Потери извлекаемых запасов уже превысили 4 млрд т (с учётом списания запасов). А это означает потерю потенциала добычи нефти в размере 160-200 млн т в год.
Усиливается тенденция снижения проектной нефтеотдачи - основного показателя рационального использования сырьевой базы. С 1960 по 2000 г. она снизилась с 51 до 28%. В связи с этим потери составляют около 15 млрд т потенциальных извлекаемых запасов нефти, что сопоставимо с её добычей за всю историю нефтяной отрасли России!
Остаются невостребованными современные инновационные способы разработки. При этом очевидно пренебрежение мировым опытом, благодаря которому извлекаемые запасы нефти на открытых месторождениях уже увеличены в 1,4 раза, а проектная нефтеотдача повысилась с 35 до 50%.
Минерально-сырьевая база других полезных ископаемых за 15 последних лет также существенно сократилась. Особенно это касается олова и свинца, запасы которых снизились соответственно на 50 и 30%. Объёмы добычи по сравнению с 1990 г. уменьшились по всем полезным ископаемым довольно ощутимо. По олову - почти на 90, вольфраму - на 80, свинцу - на 60%. Доля активных запасов от количества разведанных составляет по железным рудам, меди, свинцу, цинку 69-78%, никелю, бокситам, титану, апатитам - 60-68, урану, олову, вольфраму, молибдену - 29-50, фосфоритам – 25, калийным солям – 90.
В СССР существовала мощная система исследования недр и обеспечения приоритета запасов, включавшая 50 научно-исследовательских институтов, более 60 научно-производственных организаций, почти три десятка заводов по выпуску геофизического, бурового и другого оборудования. Это обеспечивало опережающее исследование недр и чёткую ориентацию на открытие необходимых полезных ископаемых.
За последние годы произошло резкое снижение научного уровня обеспечения их поиска. Материальная база геологии подорвана. Распались многие региональные геологические организации. Снизился уровень кадровой квалификации. Геологоразведочные работы сократились в три раза. В результате чего прирост запасов уже не компенсирует добычу почти всех видов полезных ископаемых.
Однако для исправления такого положения практически ничего не делается ни государством, ни, тем более, мировыми финансовыми центрами. В истекшее десятилетие инвестиционные потоки, направляемые в минерально-сырьевой комплекс, практически обошли Россию стороной. За этот период за рубежом только в новые горнорудные проекты по добыче золота, меди, свинца и цинка вложено около 7 млрд долл., в России - 20 млн. Иначе говоря, наша минерально-сырьевая база, оцениваемая в треть от мировой, привлекла не более 0,3% мировых инвестиций.
Поэтому давно пора покончить с «шапкозакидательскими» представлениями о России как стране безгранично богатой минерально-сырьевыми ресурсами. Любые ресурсы ограничены. Ими надо рачительно пользоваться и беречь их для будущих поколений.
Кроме того, даже стопроцентное изъятие природной ренты в доход государства, при сохранении нынешней структуры производства, потребления и экспорта сырья, никаких долговременных проблем страна не решит. При этом социально-экономическом курсе российская экономика обречена на деградацию, а население – на дальнейшее сокращение и вымирание.
Но если стране и ее экономике развиваться, а населению расти, то рано или поздно наступит момент, когда сырье надо будет уже не экспортировать, а, наоборот, ввозить. Вот о чем следует подумать государственным людям!
Об этом власти как раз и не думают. И без того гигантская нагрузка на сырьевой сектор экономики постоянно возрастает. Находясь на восьмом месте в мире по доказанным запасам нефти, Россия конкурирует за первое место по её добыче и экспорту с Саудовской Аравией, запасы которой превышают российские в 3,5 раза. А если пересчитать на душу населения, то - в 22. При этом по потреблению нефти Россия находится на пятом месте в мире. А США, добывая нефти лишь немногим меньше, чем Россия (80%), потребляют её в 8 раз больше, компенсируя недостаток импортом, который в 2 раза превышает внутреннюю добычу. Хочу подчеркнуть, что в США, без специального разрешения конгресса, нельзя продать ни одну скважину. Вот так административно жёстко власти регулируют там ситуацию в нефтяном бизнесе.
Россия же, наоборот, экспортирует, по разным данным, от половины до трех четвертей добываемой нефти, т.е. экспорт российской нефти превышает внутреннее потребление почти в 3 раза. Разве это не сверхэксплуатация, не бездумное и прямо преступное разбазаривание национального достояния?
С природным газом дела обстоят лучше, но не намного. Россия – абсолютный мировой лидер по его запасам, добыче и экспорту. Однако по потреблению находится на втором месте. И даже вынуждена его импортировать, находясь по этому показателю на седьмом месте в мире. Это очень тревожный симптом. По данным Минпромэнерго, уже в 2007 г. в балансе страны образовался дефицит газа более чем в 4 млрд куб. м. Чтобы обеспечить потребности населения и экономики, а также выполнить экспортные контракты, необходимы около 730 млрд куб. м. А его добыча в сумме с закупками среднеазиатского газа составят около 726 млрд куб. м. Более того, через год дефицит удвоится и к 2010 г. достигнет 28 млрд куб. м, а к 2015 - уже 47 млрд куб. м. Тогда, спрашивается, зачем, куда и в чьих интересах тянутся из России всё новые и новые нитки газопроводов? Ведь «голубой поток» в Турцию по дну Черного моря и так уже нечем заполнять!
Короче говоря, страна доведена буквально «до ручки». До того, что единственной базой, на которую можно опереться, вытаскивая её из экономической пропасти, остались природные богатства, которых может не хватить и ей самой. Раньше такой базой был хлеб, теперь – газ и нефть. Но положение даже хуже, чем в начале прошлого века, потому что хлеб можно выращивать каждый год, а газ и нефть – ресурсы не возобновляемые.
Сырьевое богатство в наше время - это не единственная, и вообще не очень надежная, база развития страны. Начиная с середины 80-х гг. прошлого века, более половины валового продукта промышленно развитых стран образует производство программного продукта. Затраты энергии на него составляют столь малую величину – 0,5% всего мирового производства, что ею в конечных расчетах можно пренебречь. Это мы говорим, чтобы сбить спесь с лиц, возомнивших себя мировыми сырьевыми олигархами и считающих, что именно они будут «вертеть судьбами» человечества в XXI веке.
В таких обстоятельствах говорить о надеждах на сырье как основу технологического и экономического прорыва – детский лепет. А думать так сегодня – значит, мыслить в категориях XIX века. И до революции, и после нее, в период индустриализации, Россия экспортировала хлеб, требуя от крестьянства всё новых и новых жертв, оставляя его на голодном пайке. До 1917 г. доходы от хлебного экспорта шли в карман тогдашних олигархов. После революции они были перенаправлены на нужды промышленности, создание оборонного потенциала страны. А ныне, в век перехода к постиндустриальным технологиям, воспроизведение подобной стратегии приведет лишь к тому, что вся отечественная промышленность и сельское хозяйство будут посажены на голодный, и при этом сверхдорогой, энергетический паек. Да они и так уже на него обречены. Последствия нетрудно предвидеть: дальнейшая качественная экономическая деградация на фоне временного количественного роста.
«Сырьевая держава» – путь к превращению в колонию
Сырьевые богатства России автоматически превращают ее в «зону жизненно важных интересов» всех промышленно развитых регионов мира, особенно тех, которые развиваются с опережением. Практически мы стали сырьевым придатком развитых стран.
Никто в мире не рискует объявить Техас и Оклахому зоной своих интересов. Вот таким примерам и нужно подражать. США никогда не были экспортером углеводородов - и ничего!
Но не надо думать, что эта зона охватывает всю Россию. Основные запасы углеводородов – на северо-востоке страны: Ямал, Югра. Есть еще Баренцево море, Ненецкий АО, Арктика, Сахалин и северное Прибайкалье. А вокруг - территории, по которым проложены трубопроводы и дороги. Своего рода полосы стратегических интересов - «КВЖД», так сказать. Остальное же в рамках стратегии энергоимперии – дикое поле, в котором неизвестно что творится, да это и мало кого волнует. Вот модель будущей России как «великой сырьевой державы».
Разделение России на «КВЖД» и «дикое поле» уже идет полным ходом. И с этой точки зрения Москва как административная единица никому особенно и не нужна. Никаких сколько-нибудь значимых газовых и нефтяных потоков через нее не проходит. Финансовый, культурный и административный центр, говорите? Но у финансов с некоторых пор географического центра нет, а есть глобальная информационная сеть. Фондовые биржи в Нью-Йорке, Лондоне, Токио, Гонконге и т.д., скорее, дань уходящей традиции, нежели веление времени, – аналог средневековых замков, отступающих под натиском ренессансных городов. Рано или поздно эти замки будут либо срыты, либо превращены в музеи. Насчет культуры лучше помолчать! А если говорить о Москве как о центре власти, то решения давно уже принимаются совсем в другом месте.
Следует также более глубоко оценивать внешнеполитические угрозы и тот «нажим», который проявляют страны Запада, не могущие обойтись без поставок энергоресурсов из России. Особое значение в этих условиях приобретает отношение к Энергетической хартии, учет всех факторов развития, особенно - наших проблем на Дальнем Востоке.
Ожидается, что в этих условиях лидеры Запада будут нажимать на Россию и требовать ратификации договора к Энергетической хартии. А это для России - не лучший вариант. Да разве речь идёт только о нефти и газе?
Зима 2006 г. обнаружила нехватку газа для отопления. Теплоэлектростанции были вынуждены переходить на мазут и угольную крошку. Ясно обозначился дефицит ископаемых углеводородов даже для внутрироссийских нужд. Но это был дефицит пока относительный, вытекающий из обязательств «Газпрома» по экспорту, которые он вынужден был не выполнять.
Что в этих условиях означает - гарантировать стабильные поставки нефти и, особенно, газа в Европу на десятилетия вперед? Это означает следующее.
Во-первых, будет ограничено энергопотребление российской промышленностью. Это отчасти хорошо, потому что будут стимулироваться поиск и внедрение новых технологий.
Во-вторых, российская нефтехимическая промышленность в ближайшие десятилетия развиваться не будет. Иначе говоря, советский проект строительства в Западной Сибири нескольких гигантских нефтехимических комбинатов, зачеркнутый в конце 80-х «экологической» истерией, не будет возобновлен.
Энергетическая Хартия, на ратификации которой настаивает Запад, – только первый шаг. Речь идет об установлении над нашими ресурсами «мирового суверенитета». Раскрывая для всех участников Хартии свой рынок, мы способствуем Западу в установлении контроля за районами максимальной концентрации энергоресурсов. Пол Кеннеди в книге «Вступая в XXI век» пишет: «Все более увеличивается несоответствие между странами, которые обладают богатством, технологиями, высоким уровнем здравоохранения и другими благами, и странами с быстрорастущим населением, не имеющим или почти не имеющим этих благ».
В этой связи нельзя не одобрить намерения российского руководства защищать наши ресурсы, в том числе и путем укрепления оборонной мощи страны. Но мало «застолбить» Северный полюс. Госкапитализм – не выход из положения, ибо это есть, хотя и государственный, но все же капитализм.
Госкапитализм или национализация?
Мировой опыт свидетельствует, что контроль государства над природными богатствами страны возможен в трех вариантах.
1. Сохранение частной собственности на недра, но изъятие государством части или всей природной ренты у частного капитала посредством системы специальных налогов и пошлин.
2. Сохранение частной собственности на недра, но перевод сырьевых и энергетических отраслей экономики на рельсы государственного капитализма.
3. Утверждение общенародной собственности на землю и недра, национализация сырьевых и энергетических отраслей.
Какой же из них должен выбрать сегодня российский народ?
В последних избирательных кампаниях лозунг «изъятия природной ренты» был взят на вооружение практически всеми политическими силами. Наиболее просто он звучит так: исчислить душевой размер природной ренты и выплачивать каждому гражданину его долю. То есть - «взять и поделить». Такое предложение, понятно, «впечатляет» и «окрыляет». Но чубайсовский ваучер апеллировал к тем же самым чувствам и настроениям. Что из этого вышло, известно.
Вопрос о сущности и происхождении земельной ренты как одной из форм общественного богатства – самый, пожалуй, сложный во всей классической политэкономии. И только для так называемой «вульгарной политэкономии» здесь нет никакой проблемы. Согласно ее воззрениям, общественное богатство проистекает не из одного, а из разных, совершенно независимых друг от друга, источников. Их три: труд, капитал и земля. Рабочий как собственник труда (рабочей силы) получает за него заработную плату. Капиталист как собственник капитала извлекает из него процент. Наконец, землевладелец получает земельную ренту. И никакой эксплуатации, никакого ущемления чьих-либо интересов здесь якобы не происходит – «царит полная гармония». Нетрудно, однако, заметить, что именно эта экономическая теория лежит в основе всех прочих теорий «классового сотрудничества», «социального партнерства» и т.п.
Позиция же КПРФ - иная. В своих программных положениях партия руководствуется классической политэкономией, которая утверждает нечто прямо противоположное: нет никаких трех, независимых друг от друга, источников стоимости. Стоимость есть воплощение человеческого труда - и только труда. Никаких других источников у нее нет, не было и не будет. Зарплата, процент и рента – суть особые формы стоимости, создаваемой трудом работника. Поэтому нефть и уголь, руда и золото, пока они лежат в недрах земли, не стоят ровным счетом ничего. Они приобретают стоимость лишь в процессе извлечения их из-под земли трудом нефтяника, шахтера, старателя.
Но земельные участки бывают разные. Из одного, сколько ни трудись, нефть не брызнет. А из другого – только копни – забьет нефтяной фонтан. Так вот, не вдаваясь в детали, разница между результатами приложения одинакового количества труда к разным земельным участкам и называется земельной (природной) рентой. В известном смысле это, действительно, есть «дар природы». Но получить его можно только с помощью труда. Поэтому любая земельная рента есть превращенная форма созданной трудом рабочего стоимости, а именно - прибавочной.
Отсюда следует, что требование национализации природной ренты есть требование национализации лишь известной части прибавочной стоимости. Но тогда непонятно, почему, требуя национализировать прибавочную стоимость в добывающей промышленности, авторы этого требования помалкивают о прибавочной стоимости, создаваемой трудом рабочих промышленности обрабатывающей? Налицо - политика «двойных стандартов», построенная на явном теоретическом заблуждении и склонности к компромиссу со всеми прочими олигархами, кроме сырьевых.
Принципиальная позиция КПРФ - другая. Мы требуем национализации всей прибавочной стоимости, а не только той ее части, которая создается в добывающей промышленности. Что же касается собственно природной ренты, то ее, по нашему убеждению, следует не делить по поголовью населения, а обратить в общенародную собственность, поставить на службу обществу.
Госкапитализм
Сложившийся в России экономический строй может быть охарактеризован как коррупционный, экспортно-сырьевой, капитализм. За рубежи России вывозится 45 и 33% добываемых в стране нефти и газа, 34% нефтепродуктов; до 90-99% общего объёма производимых в стране меди, никеля, алюминия. Значительная часть продукции экспортируется в сыром виде, без высокой переработки её внутри страны. Непомерный рост экспорта негативно влияет на развитие экономики России, в частности, возросший ее экспорт при резком снижении объемов добычи не только усугубляет диспропорции между производством и потреблением, но и ухудшает макроструктуру экономики.
Политической наукой давно открыта прямая зависимость между сырьевой ориентацией экономики и коррупцией. Нормальное экономическое развитие несовместимо с интересами бюрократии, ибо уменьшает зависимость любых «хозяйствующих субъектов» от госаппарата. Нынешняя российская практика чиновничьего вмешательства в хозяйственную деятельность не имеет ничего общего с государственным регулированием экономики, осуществляемым во всех развитых странах.
Методы этого регулирования могут быть самыми разными – от кейнсианских до ультрамонетаристских. Но все они совсем не похожи на «кормление воевод». То есть - на самую примитивную коррупцию, возведенную в России в ранг государственной политики. На современном языке это называется «крышеванием». А это - это никакая не современность, а откат в самое настоящее Средневековье.
Национализация и государственная собственность – разные вещи. При национализации производством управляют сами трудящиеся. При госсобственности – бюрократия. И преследует, как правило, цели, совершенно отличные от интересов трудящихся.
Огосударствление сырьевого и энергетического секторов экономики идет полным ходом. Газовое хозяйство всегда контролировалось государством через «Газпром». Что же касается нефти, то, по данным бывшего советника президента РФ по экономике А. Илларионова, доля частного капитала в нефтедобыче сократилась с 2004 г. с 84 до 32%. При этом ныне государству принадлежит 42% нефтедобычи и еще 26% контролируется госчиновниками по «серым схемам».
Однако не должно быть никакой эйфории по поводу «государственного» захвата «ЮКОСа», «Сибнефти», Сахалина-2 и предстоящего захвата «Русснефти». Дело не в том, что нам «жалко» частных собственников перечисленных компаний. А совершенно в другом: если хозяйство ведется по-капиталистически, т. е. с целью извлечения прибыли, то совершенно неважно, КТО его ведет, – частник или государство в лице правящей бюрократии. Капиталистическое предприятие не теряет своей эксплуататорской сущности от того, что контрольный пакет его акций переходит из частных рук в собственность государства.
Любое капиталистическое предприятие, будь то частное или государственное, стремится к максимизации прибыли на вложенный капитал. Отсюда неизбежно следует уравнение мировых и внутренних цен на углеводороды и другое сырье.
Правительство намерено либерализовать уже в текущем году примерно треть внутреннего газового рынка (около 100 млрд куб.м). Это означает, что если сейчас все внутренние потребители без различия платят «Газпрому» по 50 долл. за тысячу кубов, то завтра треть потребителей будет платить за него по мировой рыночной цене, т.е. в несколько раз больше. Можно, конечно, сказать, что такая ценовая политика подталкивает к экономии энергии. Но здесь исход борьбы решат не абстрактные соображения, а реальности. Внедрение энергосберегающих технологий потребует огромных инвестиций в основной капитал (30-40% от его стоимости), многократно превышающих затраты, связанные с ростом цен на топливо. Повышение цен на газ станет не лекарством, а ядом.
Таким образом, то, что именуется у нас «энергетической политикой», на самом деле есть не более чем мелкое делячество, лишь возведенное в ранг государственной политики. Мелкое – не по размерам оборотов, исчисляемых в «зеленых бумажках», а по преследуемым целям.
Продавать энергоносители и сырье по мировым ценам всем без исключения покупателям: внутренним, внешним, ближним и дальним – вот смысл этого делячества. Однако это не политика или, во всяком случае, не государственная политика. Политика есть, прежде всего, определение приоритетов и действие согласно этим приоритетам. Продавать всем по одной (мировой) цене – это и есть отсутствие приоритетов, внятной политики.
Необходимо не просто национализировать природные ресурсы и их добычу. А еще и четко разделять их покупателей на разные категории: покупатели из дальнего – ближнего зарубежья, отечественные... Или, говоря житейским языком, среди покупателей необходимо различать соперников, партнеров, союзников и братьев - «чужих» и «своих».
Ресурсы стратегического значения, особенно нефть и газ, не имеют абсолютной коммерческой цены. Получаемые за них деньги – лишь часть общей выгоды, причем во многих случаях - не самая важная. К сожалению, «нефтегазовые войны» с Украиной и Белоруссией показали, что российское руководство либо не понимает элементарных вещей, либо сознательно ведет дело к дальнейшему взаимному отчуждению бывших братских республик Советского Союза.
Принцип «Всем — по рыночной цене!» — это демагогия, свидетельствующая о безграмотности людей, выдающих себя за носителей рыночного мышления, но в рынке практически ничего не понимающих. Потому что и в современных «рыночных отношениях» - «все всем по одной цене», как правило, никто никогда не продает. Для одних партнеров — одна цена, для других — другая.
Есть покупатели, которым ничего нельзя продавать вообще - ни по какой цене. Есть просто политические и торговые партнеры, которым нефть и газ можно продавать по мировой рыночной цене. Есть и потенциальные союзники, которых нужно теснее привлечь к себе, для чего можно установить для них льготную цену. Наконец, есть ближайшие союзники - настолько важные, что им нужно продавать нефть и газ по внутренней цене, как собственному региону.
Национализация
Но и внутри каждой из этих категорий требуется особая дифференциация. Например, далеко не факт, что работающим на экспорт отечественным алюминиевым заводам, коль скоро они находятся в частных руках и работают на давальческих глиноземах по толлинговым схемам, нужно отпускать электроэнергию по льготной цене. Наоборот, здесь тарифы неплохо бы повысить в 3-4 раза.
Для выплавки одной тонны алюминия требуется приблизительно 15-20 тысяч киловатт-часов электроэнергии. Для этого нужно сжечь в топке электростанции около 5 т каменного угля. Таким образом, алюминиевое производство – едва ли не самая энергоемкая из всех современных промышленных технологий. Большая доля в себестоимости конечного продукта – это цена затраченной электроэнергии. Образно выражаясь, алюминий в большей своей части - овеществленная электроэнергия, и алюминиевый толлинг есть не что иное как беспошлинный экспорт «законсервированной» в металле дешевой электроэнергии по ценам, многократно превышающим внутренние.
Разумеется, элементарная справедливость требует, чтобы энергетики имели свою долю в алюминиевых сверхприбылях. Для этого необходимо либо повышать тарифы на электроэнергию, либо облагать экспорт алюминия драконовскими пошлинами. Обе этих меры присущи капиталистической экономике. Но есть и более эффективные, социалистические, методы соблюдения справедливости. Достаточно, чтобы электростанции и алюминиевые заводы образовали единый хозяйственный комплекс с общей бухгалтерией. Никаких противоречий не возникнет, если и энергетика, и алюминиевая промышленность будут находиться в общенародной собственности. При Советской власти так оно фактически и было: электростанции и заводы являлись, по сути, разными цехами единого предприятия, находившимися в общенародной собственности. Технологическое единство закреплялось единством экономическим. Теперь же эти цеха насильственно разделены, искусственно противопоставлены друг другу. Им навязаны противоположные интересы. Каждый тянет «одеяло» на себя, а в итоге не будет ни электричества, ни алюминия.
Разделение любой системы неминуемо ведет к общему снижению ее эффективности, росту затрат. А между тем, конкретные методы оптимизации работы технических и экономических систем, в том числе и электрических сетей, хорошо известны. Нобелевские премии по экономике за разработки в этой области давным-давно получены, в том числе их основоположником – советским математиком Л. Канторовичем. Однако, не взирая на авторитет Нобелевского комитета, нигде в капиталистическом мире энергетические компании не поспешили объединиться в систему. Мешает частная собственность. Все дело в том, что оптимальная работа энергосистемы, т.е. ее максимальная эффективность как целого, предполагает разную эффективность и, следовательно, разную экономическую прибыльность входящих в нее частей. И, наоборот, максимальная прибыльность всех частей сплошь и рядом влечет снижение эффективности системы в целом. Это классический пример того, как капиталистические производственные отношения тормозят развитие производительных сил.
Технология предъявляет требования экономике: лишь общественная собственность на средства производства способна обеспечить максимальную эффективность национальной экономики. И не только национальной. Сегодня российская электроэнергетика являет собой осколок некогда самой эффективной в мире энергосистемы «Мир», охватывавшей все страны Совета экономической взаимопомощи и европейской части Советского Союза. Она позволяла перебрасывать огромные потоки электроэнергии из одного часового пояса в другой, от одного производственного пика к другому. Сначала разрушили СЭВ, затем - союзную энергосистему. И с каждым таким «шагом» эффективность российской энергетики неуклонно снижалась. А Чубайс «лечит» ее дальнейшим расчленением. Как же, ведь без этого Россию не пустят на мировой рынок в качестве «равноправного партнера»!
Почему Советский Союз не принимали в ВТО, отказывали в статусе наибольшего благоприятствования во внешней торговле ? До сих пор бытует мнение, что это были меры чисто политического давления. Но если все дело было в политике, то тогда совершенно невозможно понять, почему поправка Джексона-Вэника, дискриминирующая российский экспорт, действует и по сей день, вопреки «лобзаниям» Буша с Путиным. Наши доморощенные «политологи» недоуменно разводят руками. А дело здесь вовсе не в политике. Потому и препятствовали свободному выходу Советского Союза на мировой рынок, и отгораживались от советского экспорта запретительными пошлинами, что советская экономика была более эффективной, а ее продукция – весьма конкурентоспособной. Но использование преимуществ плановой социалистической системы хозяйствования приравнивалось Западом к «недобросовестной» конкуренции, к «демпингу».
Отсюда и предъявляемое теперь уже России условие: мы вас пустим на мировой рынок на «равноправной основе» только после того как вы изгоните остатки социализма из своей экономики, когда откажетесь от «незаконных» преимуществ. Запад говорит нам устами Чубайса: расчлените и приватизируйте последние «островки социализма» типа единых энергосетей, железных дорог, трубопроводов, жилищно-коммунального хозяйства, и тогда вы нам - не конкуренты, тогда милости просим на мировой рынок! Таким образом, «равноправная основа» есть не что иное как принудительноеснижение эффективности экономики до уровня капиталистической. Иначе последняя просто не выдержит конкуренции. Это даже не протекционизм, а нечто гораздо более изощренное и циничное.
Стратегия
Российская экономика - неэффективно, экстенсивно, но все же растет. Энергопотребление возрастает, а энергоемкость продукта пока не снижается. При сегодняшней неоправданно высокой энергоемкости ВВП дальше следует двигаться по пути энергосбережения и ресурсосбережения. Ведь энергоемкость продукции в России в 2,5 раза выше, чем в США, в 3,5 - чем в Западной Европе и в 6 - чем в Японии. И причина не только в суровых климатических условиях и огромных пространствах России, заставляющих тратить больше энергии на отопление и транспорт. Главная - в технологической отсталости российской экономики от мирового уровня, которая возрастает с каждым днем именно в силу господства частной собственности.
Доля энергоресурсов, в частности - электроэнергии, в общей стоимости продукции промышленных предприятий достигает в настоящее время 30-40%. Национализация позволит постепенно снизить энерготарифы для внутренних потребителей примерно в 2 раза, что повысит рентабельность отечественного производства на 15-20%.
Вырисовывается объективная стратегия, диктуемая национальными, общегосударственными интересами России.
Добычу – заморозить. Направить средства не на увеличение добычи, а на разведку полезных ископаемых.
Переработку сырья – резко увеличить. Да и откуда следует, что газ и нефть – только топливо? Это еще и сырье для химической промышленности. Как сказал еще Д.И. Менделеев, «нефть – не топливо, топить можно и ассигнациями».
Экспорт – сократить. Бюджет при этом не потерпит урона, ибо физическое сокращение экспорта повлечет за собой рост цен на энергоносители.
Вести гибкую политику цен на энергоносители и сырье, варьируя их в зависимости от долговременных и текущих интересов государства и народа.
Кто может политически поддержать такую стратегию?
Во-первых, абсолютное большинство населения страны.
Во-вторых, национальный производительный капитал.
Вот, например, точка зрения представителя «продуктивного» капитала, осознающего свое отличие от сырьевого. Он считает, что главный конфликт современной РФ – между паразитарным капиталом, ориентирующимся на встраивание России в мировую экономику в качестве отсталого сырьевого придатка, и производительным капиталом, отлученным от сырьевых ресурсов и заинтересованным поэтому в развитии внутренней экономики. Этот класс объективно заинтересован еще и в стабильно растущем внутреннем рынке, т.е. в повышении покупательной способности людей и увеличении населения. Интересы же оседлавшей «трубу» чиновно-сырьевой мафии противоположны. Их деньги приходят с Запада, и они видят в населении, большая часть которого не участвует в приумножении их капиталов, а значительный процент состоит из пожилых людей и учащейся молодежи, самых настоящих «иждивенцев».Сырьевая мафия объективно заинтересована в узкой специализации экономики и сокращении населения, которое должно ужаться до некого «рентабельного размера».
Сказано неплохо, за исключением мнения, что любые социально-политические конфликты в современной России могут быть конфликтами исключительно в среде капиталистов. На самом деле самый глубокий конфликт заключен в противоположности интересов труда и паразитарного капитала. Без его разрешения Россия не имеет социально-экономических и международных перспектив.
Решение же мы видим только на пути социалистического развития нашего Отечества.
Обсудить новость на Форуме