04:30 02.01.2007 | Все новости раздела "КПРФ"
Пессимистическая комедия
Если верить социологическим опросам, свыше 80 процентов россиян оценивают уходящий год более или менее оптимистично. На деле же 2006 год останется в анналах отечественной истории одним из самых мрачных. Оптимисты просто не обратили внимания на возобновление моды на коммерческие и политические убийства. Это очень важный признак: эпидемии убийств посещают обычно общества, находящиеся, по словам Ленина, у последней черты. «Последняя черта» — вещь многообразная и далеко не всегда напрямую связанная с экономическим положением.
Казалось бы, если государственные финансы процветают, убийства должны кануть в недоброй памяти о 90-х годах. Почему же они возвратились в эпоху взлета нефтегазовых цен, расцвета суверенной демократии, стабильности, конкурентоспособности, удвоения ВВП, национальных проектов и строительства «пятой империи»? Неужто и вправду, как сказал поэт, «дело прочно, когда под ним струится кровь»? Какое же «дело» укрепляется, если под ним струится кровь мэров, силовиков, банкиров, журналистов и прочих диссидентов?
На последнюю треть уходящего года пришлось большинство политизированных убийств, а сюда же добавились 90-летие убийства Григория Распутина, годовщина клинической смерти израильского премьера Шарона и скоропостижная кончина туркменского президента Ниязова. Словом, темный ужас, не замеченный объявленными в социологических отчетах оптимистами. Нарочитыми пессимистами мы быть не хотим, но разобраться в объективном содержании этого кровавого винегрета хоть тяжело и неприятно под Новый год, но необходимо.
ИТАК, год назад премьер-министр Израиля Шарон впал в кому, уйдя в нечто среднее между физическим и политическим небытием. Однако никаких внутриполитических катастроф от этого не случилось, потому что израильтяне всерьез воспринимают собственную конституцию, точнее говоря, воспринимали бы, если бы таковая существовала. Шутка в том, что писаной конституции у государства Израиль до сих пор нет. Зато есть отражающая реальный баланс сил неписаная конституция, следование которой позволяет политикам относительно спокойно как брать, так и уступать власть оппонентам. В России же все обстоит с точностью до наоборот. Порядок смены верховной власти детально прописан в официальной конституции, но на нее власть предержащие не обращают никакого внимания. Грядущие президентские выборы в глазах «элит» есть пустая формальность, которая должна лишь проштамповать их собственное решение. А само это решение всякий раз пытаются принять «по понятиям», то есть по неписаной конституции, которой как раз и не существует. Наши «элиты» ее пока не выработали, и неизвестно еще, сумеют ли выработать. От того-то борьба «элит» все чаще выливается в банальное смертоубийство. Достичь консенсуса по-другому не получается, как не получалось и при разделе собственности десятилетие назад.
Сложность в том, что текущая история постоянно подбрасывает все новые и новые вводные лицам, ломающим головы над «проблемой-2008», перечеркивая надежнейшие схемы. То, что казалось элементарным вчера, оказывается трудным сегодня. Например, украинская «оранжевая революция» начисто опровергла тот вариант операции «Преемник», по которому к власти был приведен сам Путин. Пришлось бросить лучшие мозговые силы на доработку сценария. Результат доработки пока не известен, но есть признаки, что в течение двухлетней работы новый сценарий еще не создан или, по крайней мере, не утвержден. А если и утвержден, то держится в строжайшем секрете. Никто из простых смертных граждан не знает, как планируется произвести смену верховной власти в 2008 году, и произойдет ли она вообще.
Параллельно огромные усилия затрачены на вытаптывание и выпалывание с общественно-политического поля всего, что прямо или косвенно может послужить делу «оранжевой революции». «Управляемая» демократия переименована в «суверенную», любые попытки критики власти приравнены к экстремизму, избирательное законодательство доведено до полной нечувствительности к реальным общественным предпочтениям. Но тут, когда, казалось бы, все было уже учтено и обезврежено, события вдруг подбросили еще одну гипотетическую ситуацию — скопостижную кончину президента Туркмении Сапармурата Ниязова. Она, в общем, не стала неожиданностью для осведомленных лиц. О неважном состоянии здоровья «отца всех туркмен» говорили и писали уже давно. Тем не менее новость прозвучала как гром среди ясного неба не только для народа Туркмении. Почему-то вожди, подобные Ниязову, бессмертны не только в массовых суевериях, но и в политологических расчетах. И весьма простое обстоятельство, о котором поэтически сказал Александр Твардовский, «что и в Кремле никто не вечен, и всякому выходит срок», обернулось ломающей все расчеты неожиданностью.
В ОБЪЯСНЕНИЕ того, что такое политическая смерть, позади которой всегда витает призрак политического убийства, позволю себе привести обширную цитату из работ великого советского мыслителя М.А.Лифшица:
«Смерть личности сама по себе не является историческим событием. Это явление природы, игра естественных сил. Сколько правителей, героев и полководцев превратилось в атомную пыль без малейших последствий для общественной жизни; сколько других, не менее значительных, продолжало влачить телесное существование после своей моральной смерти! Примеров такого разлада между историей и природой сколько угодно. На этом основании мы привыкли думать, что песчинка, попавшая в мочевой пузырь Кромвеля, не могла изменить ход истории.
В общем, это, конечно, так. Но отвлеченный анализ всегда упрощает действительность. Событие мелкое и случайное, с точки зрения общих законов истории, может иметь громадное значение в жизни целых народов, если оно играет роль сигнала, способного разбудить спящие силы, подобно тому, как падение камня в горах вызывает обвал. Иная случайность здесь важнее самой необходимости в ее обычной механической версии, поскольку эта случайность становится агентом более широкой связи необходимых причин.
Жизнь тела, т.е. обмен веществ, отложение солей, режим сосудов, физическое влечение, болезнь и смерть — все это случайно по отношению к общественному развитию. Но так как история совершается в рамках природы, то во всем, что касается массовых явлений или отдельной личности, в большом и малом она имеет естественное основание. И чем сильнее развита фантастическая надстройка, преувеличенный механизм общественных форм, как это было, например, в государстве Людовика XIV, любившего, по словам герцога Сен-Симона, «насиловать природу» даже в своих архитектурных затеях, тем больше мстит за себя природа, ставя целое общество с его высокими духовными претензиями в зависимость от скопления песчинок в пузыре или явления старческой гангрены в одном злосчастном организме, воплощающем всю общественную систему. Самая глубокая историческая закономерность может предоставить последнее слово слепой игре физических сил, и это явление не редкость в истории».
Станет ли смерть Турменбаши сигналом, будящим спящие силы туркменского общества, судить не нам. Но примечательно, что туркменские проблемы враз оказались похожими на наши. Российские политологи в один голос заговорили, что покойный президент был единственным источником легитимности туркменской государственности. При этом те же политологи хором утверждают то же самое и о Путине, величая его единственным «крюком», на котором висит российская государственность. С этой точки зрения получается, что конституционный уход Путина на президентскую пенсию и внезапная кончина Туркменбаши — явления совершенно однопорядковые.
Перед аналитиками объективно встали новые задачи, а время, потребное для их разрешения, стремительно убывает. Кажется, сценарий с возможным уходом главы государства в небытие (физическое или политическое) специально в кремлевских коридорах власти не прорабатывался. Аксиоматически предполагается, что Путин в любом случае и в любом своем статусе — официальном или неофициальном — останется в реальной политике и сохранит на нее влияние. На что опирается эта аксиома, неизвестно. Впрочем, аксиомы ни на чем не основываются, а принимаются на веру без доказательств. И это бывает источником крупных просчетов не только в математике, но в политике.
У Путина и Ниязова есть одна общая биографическая черта. Оба президента суть лица без роду и племени, если под родом и племенем понимать устоявшиеся еще в досоветские времена «группы влияния». Ниязов не имел прочных связей ни с одним из туркменских родов. Он круглый сирота, советский детдомовец, отец погиб на войне, мать и братья — во время ашхабадского землетрясения. Именно по этой причине он был рекомендован в конце 1985 года к избранию первым секретарем ЦК Компартии Туркменистана. Он был относительно новым человеком для республики. Точно таким же новым человеком в кремлевских коридорах был и Путин.
Вторая общая черта — крупные запасы газа в подведомственных государствах. Запасов газа в мире больше, чем нефти, и это позволяет (позволяло) главам государств надеяться на участь более привлекательную, нежели участь глав «банановых республик».
Наконец, третье — культ личности, хотя и в разных формах. Внешнее оформление режима личной власти может быть разным и варьируется в зависимости от географических и исторических обстоятельств. Чем дальше к югу и востоку, тем больше казенных восторгов и золоченых монументов. А в северо-западную сторону число монументов убывает до нуля, а восторги изъявляются в основном в форме социологических рейтингов. Но суть везде одна и та же. Публично она именуется «отсутствием альтернативы». Конечно, всякое бывает. Случается, что альтернативы действительно нет. Но гораздо чаще альтернатива просто неизвестна, о чем заботятся «министерства правды» как на Востоке, так и на Западе.
ЕСТЬ тысяча и одна причина, по которым публика может обожать своего властителя. На первое место среди них следует поставить элементарную безграмотность, на второе — религиозные суеверия. Далее следуют некритическое отношение к окружающей действительности, неспособность к логическому мышлению, добровольная предрасположенность к зомбированию и т.д. Словом, все те милые качества, которых по определению должна быть лишена «элита», иначе это уже не элита, а слякоть.
Что же заставляет верных соратников беспрекословно слушаться своего главаря? Да, строго говоря, ничто из того, что расписывается официально. Не существует таких личных качеств, которые позволяли бы отдельно взятому индивиду держать в страхе и повиновении все свое окружение. Присяга перед Богом, крестное целование, дружба, личная преданность? Не смешите! Да хоть присяга перед дьяволом или целование перевернутой звезды! Это все для публики, а не для царедворцев. Особенно нелепа идея личной преданности: это бизнес, а в нем, как известно, не должно быть ничего личного, иначе это уже не бизнес. Американские историки подсчитали, что из 148 диктаторов, правивших с 51-го по 90-й год, лишь 11 потеряли власть в результате революций, а остальные были свергнуты своими же соратниками. То есть преданные друзья в десять раз опаснее восставшего народа. И чем теплее они тебя обнимают, тем неуютнее становится жизнь.
Настоящие диктаторы, творившие все, что им заблагорассудится, исключительно благодаря личным харизматическим свойствам — величайшая редкость в истории. Такая редкость, что я лично затрудняюсь назвать хотя бы одного такого деятеля, не исключая фараонов. По-моему, их вообще никогда не существовало. Так называемая безграничная власть всех диктаторов, тиранов и прочих «помазанников» есть не что иное, как равнодействующая разнонаправленных сил. И она сохраняется, пока существует баланс. При этом для личной безопасности обожаемого монарха очень желательно, чтобы сам он никакой силой не обладал, оставаясь только марионеткой. Такой, как Йагупоп 77-й из Королевства кривых зеркал. Оно и понятно: попугаи живут долго. Но если монарх вдруг возжелает сам стать реальной силой, участь его крайне незавидна. Царедворцев много, а царь один, и потому они в любой момент могут сделать с ним все, что угодно. Примером тому судьбы хотя бы множества римских императоров, начиная с Калигулы и Нерона, или российских императоров Петра III и его сына Павла, порешенных самыми верными их друзьями и телохранителями без малейших угрызений совести. Если баланс «элит» есть, то исчезновение официальной фигуры ничего не меняет — найдется другая.
Разумеется, диктаторам это не нравится, и они ищут средства обуздания своего окружения. Однако средства эти всегда паллиативны. Например, нужно всячески мешать придворным сговориться, стравливать их друг с другом. Это помогает, но ненадолго. Есть еще один способ крепко гарантировать лояльность окружения: единолично владеть какой-нибудь тайной, от которой зависит материальное благополучие клевретов, в первую очередь личной охраны и далее остальных силовиков. В наше время такой тайной является номер и пароль банковского счета. И шила в мешке не утаишь: как только эта тайна бывает раскрыта, ее обладатель немедленно уничтожается за ненадобностью.
НО ДОВОЛЬНО рассуждать о первых лицах. Предыдущий анализ показывает, что их роль в истории не так велика, как это может показаться на первый взгляд. Не меньшую роль играют и другие индивидуумы.
90 лет назад, 16 декабря (29-го по новому стилю) был убит Григорий Ефимович Распутин-Новых. Литература о его жизни и значении почти необъятна. С одной стороны, существуют сотни мемуарных и документальных свидетельств того, что Распутин крайне разрушительно влиял на устои романовского самодержавия. С другой стороны, в последнее время опубликовано не меньше исследований, старающихся доказать, что Распутин, наоборот, очень благотворно влиял на устои и всячески содействовал их укреплению. А если они рухнули, то это случилось только и исключительно потому, что Распутин был убит. Несмотря на такую большую разницу оценок, все они констатируют ключевую роль Распутина в последние годы романовской монархии. Мемуарные свидетельства всех сторон единодушно говорят о том, что в воздухе витало ощущение близкого краха монархического режима. И что самое интересное, все эти признания делались на фоне мощного экономического подъема, диктуемого потребностями войны.
Ленин в то время жил в Швейцарии и сетовал на полное отсутствие достоверных известий из России, не пропускаемых цензурой всех воюющих и нейтральных стран. Тем не менее он четко определил в одной из своих последних предреволюционных статей объективный поворот мировой политики к миру: бандиты пограбили, устали и теперь прикидывают возможность заключения мира, из которого можно извлечь прибылей ничуть не меньше, чем из военных действий.
За два с половиной года войны ресурсы обеих империалистических коалиций определились. Финансовый капитал нажил миллиарды. Содрать при помощи войны еще больше шкур с волов наемного труда было уже нельзя, потому что все ресурсы оказались близки к исчерпанию. И в этом заключалась реальная экономическая основа политического поворота к миру. Империалистический мир сулит прибыли не меньшие, чем империалистическая война. Логика тут простейшая. Мы, кредиторы, дали под войну гигантские займы и заинтересованы теперь в их возвращении с хорошими процентами, а кто там победит или проиграет, нам без разницы. Нам важно только, чтобы победители и побежденные исправно платили. А если они друг друга убьют, кто тогда будет за них платить?
Вот эти соображения банкира, выдавшего колоссальные займы на ведение войны, и были определяющим фактором как в военных действиях, так и в мирных переговорах. Стремление гарантировать капиталовложения и было объективной экономической основой прекращения войны, невзирая ни на какие прочие идеологические и геополитические соображения и доводы. Примером тому стала девятимесячная деятельность Временного правительства, заключавшаяся исключительно в выбивании процентов по военным кредитам и в чудовищной спекуляции на новых оборонных госзаказах. Спекулировали всем, в том числе, конечно, и лекарствами. Но, полагаю, даже Зурабову не снилась возможность заломить за фунт обыкновенных гвоздей цену в 9 раз выше себестоимости. Дефицита средств у плательщиков не наблюдалось. Наоборот, начиная с 1914 года казна и страна, включая деревню, буквально купались в деньгах. Но к октябрю 1917-го буржуазная власть вымела все сусеки под метелочку и ввергла страну в экономическую разруху. Российская буржуазия допустила стратегическую ошибку: снимать главные сливки надо было не в ходе, а после войны. Она не послушалась Распутина и была за эту ошибку строго наказана.
РАСПУТИН был, по мнению высококвалифицированного судебного следователя Соколова, активнейшим сторонником немедленного замирения с Германией как единственного способа спасти романовскую монархию от гибели. Эта его роль не отрицается, кстати, никем: ни обличителями, ни апологетами. Вопрос заключается лишь в объективном значении его позиции.
Если Распутин на самом деле изначально был противником войны с Германией и Австро-Венгрией и сторонником скорейшего заключения мира, это делает честь его политическому чутью и прозорливости. Он понимал, что в России взять и удержать власть сможет только то правительство, которое даст народу мир. Потому что, говорил он, «народ устал». В общем, он говорил то же самое, что год спустя повторил в Учредительном собрании матрос Железняк. Не учредительствовать тут надо, а действовать!
В чем заключалась «проблема-1917» для монархии? В необходимости скорейшего завершения войны как единственном шансе на спасение. Когда под ружье призывается 14-й миллион мужчин, в основном крестьян, это уже не шутки. Альтернативы миру не было, но были альтернативные пути его достижения. Прекратить войну было возможно только двумя способами: либо скорейшей победой, «войной до победного конца», либо немедленным сепаратным миром. Когда будет победный конец и кому он принесет хоть малейшую пользу, было абсолютно неизвестно воюющему народу. Галиция, проливы и Константинополь оставались пустейшими словами и для калужского крестьянина, и для донского казака. Доходов с них они не ждали. Распутин понял это сразу в силу своего мужицкого инстинкта, а вовсе не потому, что был якобы немецким шпионом, как полагал вышеупомянутый Соколов.
Каковы же были политические пути, необходимые для реализации того или иного способа завершения войны? В общем, довольно однотипные. В обоих случаях можно было осуществить как операцию «Продолжение банкета» или «Третий срок», так и операцию «Преемник». Все сценарии прорабатывались, начиная по крайней мере
с 1915 года, но не все были реализованы.
В случае курса на войну до победного конца можно было делать ставку либо на удаление всех окружающих трон «темных сил» (желательно «в Сибирь»), упразднение Государственной думы, полное восстановление абсолютизма, либо на ограничение царской власти, либо на переход к конституционной монархии, отречение Николая и регентство Михаила как конституционного монарха при реальной власти правительства парламентского большинства. Этот вариант планировался не только изнутри, но и англо-французскими союзниками России. Именно он и был осуществлен в феврале 17-го, но история пошла дальше: сначала к уничтожению монархии и замене ее республикой, а затем и к социалистической революции.
Сепаратный мир также был возможен в двух вариантах: либо упразднение Думы и полное восстановление абсолютизма, либо отречение (или физическая ликвидация) царя при регентстве императрицы.
Распутин был твердым сторонником сепаратного мира при условии ликвидации любого подобия парламентаризма и восстановления абсолютной монархии. Иначе говоря, он был решительным «революционером сверху», так сказать, «Пугачевым наоборот». Личная его беда заключалась в том, что никакого «верха» у империи и династии уже не было. Оставалась кучка коронованных и титулованных мещан, неспособных мыслить хоть сколько-нибудь стратегически. В заговоре участвовало человек пять, среди которых политическую роль исполнили трое: черносотенный депутат Госдумы Пуришкевич, князь Юсупов, женатый на племяннице царя, и двоюродный брат царя великий князь Дмитрий Павлович. Камарилья сама себя обезглавила, расписавшись в полной недееспособности. Были ли эти лица англо-французскими агентами? Это неизвестно, но бесспорно, что все они были искренними сторонниками «третьего срока» посредством войны до победного конца. Понятно, что скорбеть о неудаче их планов, равно как и о неудаче планов Распутина, нам не приходится. Как сказал Спиноза, следует не плакать, не смеяться, а понимать.
***
Чему же нас учат опыты Распутина, Путина, Шарона и Туркменбаши? Только тому, что история учит, что она ничему никого не учит. Согласимся с этим тезисом Гегеля. Его как раз очень высоко оценил Ленин, сидя в Швейцарии накануне событий, перевернувших мир. И попробуем действовать по собственному разумению, исходя из объективной ситуации, но с учетом накопленного опыта.
Обсудить новость на Форуме