15:02 18.02.2011 | Все новости раздела "КПРФ"
Путь к звездам. Как начиналось
2011-й — это год 50-летия со дня старта первого человека в космос, 100-летия со дня рождения наших великих ученых — М.В. Келдыша, К.И. Щёлкина, М.К. Янгеля, а также памятных событий, связанных с полетами на Луну, Марс и Венеру. В общем, это то, что мы называем Эпохой Гагарина.
ПОЗВОНИЛИ ИЗ ИЗДАТЕЛЬСТВА. Попросили написать книгу о Гагарине. Срочно! Оказывается, вспомнили «наверху» о том, что приближается юбилей, и выделили деньги из федерального бюджета на издание книг. И эти средства нужно побыстрее «освоить»...
Я попытался объяснить, что вообще-то книги пишутся долго, а о юбилее было известно давно, да и Гагарин как-то не укладывается в понятия «освоить», «сиюминутность» и «кампанейщина».
В общем, отказался участвовать «в распиле бюджетных средств»: ведь негоже соревноваться с толпой нынешних литераторов, готовых писать о чем и о ком угодно в любые сроки и на любых условиях — лишь бы платили...
И с чувством почти исполненного долга отправился я в книжный магазин. Сначала в один, потом в другой, третий, четвертый... Там я увидел полки книг как раз тех, кто специализируется на детективах, любовных и женских романах, на бандитах и олигархах, а также на гламурщине. Со всех сторон на меня смотрели до боли знакомые лица, что не сходят с телеэкранов, пытаясь доказать свою исключительность в современном мире.
Их было так много, что возникло ощущение пустоты. Не только духовной, но и физической.
Ни в одном книжном магазине, что попались мне, я не нашел книг ни о Гагарине, ни о Королёве, ни о первых полетах в космос.
Потом я поинтересовался у школьников, студентов, подростков и новоиспеченных специалистов — у тех, кого мы называем «молодым поколением», что они знают о наших первых шагах в космос, о Юрии Гагарине и его друзьях, о Королёве, Келдыше и их соратниках.
И узнал очень много нового для себя!
Оказывается, Гагарин действительно первый наш космонавт, однако первым в космос полетел американец?!
…Королёв, а также все его соратники сидели в тюрьме и именно там создали ракету и космический корабль, и было всё это «во времена Сталина».
…Юрий Гагарин не летал в космос, это всё придумали в Голливуде, где потом имитировали полет на Луну. В общем, полеты в космос — это оригинальная придумка кинематографистов, на самом деле ничего подобного не существовало!
…Гагарин после своего полета оказался в сумасшедшем доме, куда его отправили демократы, потому что он был коммунистом…
На последнем высказывании старшеклассника хочу остановиться особо. Дело в том, что можно простить и оправдать невежество и незнание, но какая же каша в голове у человека, если он может так думать?! Поистине, молодежь уже настолько зомбирована, что не способна мыслить свободно, трезво и разумно.
Забывая и перечеркивая прошлое, мы уничтожаем будущее. Это аксиома, не нуждающаяся в доказательствах.
Я понял, что надо говорить и писать о Юрии Гагарине. О нем — значит, о том поколении, которое прорвалось в космос, о тех людях, которые подняли первого человека на околоземную орбиту. Проще говоря, об Эпохе Гагарина.
Есть ли точка отсчёта?
Без сомнения, она существует! Я имею в виду то, что происходило в нашей стране и в мире 50 лет назад.
108 минут продолжался первый полет человека в космос.
108 минут триумфа и счастья.
108 минут, которые не только потрясли мир, но и показали, что в истории человеческой цивилизации наступила новая эпоха — космическая.
108 минут сделали нас иными, они открыли нам путь в будущее, то будущее, о котором люди мечтали, пожалуй, всё время, пока живут на Земле.
Всего 108 минут…
А начиналось всё очень обыденно.
Человек проснулся, сделал привычную зарядку, принял душ, а потом попал в руки врачей. И начались для него и для них привычные процедуры, которые они делали много раз во время тренировок, — наклейка датчиков, проверка их, а заодно пульса и давления и, наконец, надевание скафандра. Того самого, единственного, сделанного специально для него, первого космонавта.
Впрочем, такие же были и у дублера, и у всех шестерых, которые готовились вместе к полету в космос.
Человек шел мимо провожающих его людей, некоторые из них обняли его, а затем лифт поднял его к кораблю…
Не всё шло гладко даже в эти единственные часы и минуты перед первым стартом. То клапан не сработал, то сбои были по телеметрии, но это уже технические детали — не в них суть, потому что их преодолели, а суть в том, что Главный конструктор академик Сергей Павлович Королёв, который транслировал команды космонавту в корабль, произнес заветное: «Пуск!», а в ответ услышал теперь уже вечное и лихое: «Поехали!»
Так Юрий Гагарин начал свой легендарный полет.
Первая ступень полета Юрия Гагарина…
Где же начинается она?
Где ее точка отсчета?
Безусловно, здесь, в Калуге.
Музей Циолковского. Сотни людей приходят сюда. Этот великий Циолковский продолжает удивлять.
Современники, точнее, большинство из них, пожалуй, имели право считать его безумцем. У них были для этого основания, и трудно их осуждать. Они были намертво прикованы к Земле, слишком много сил, энергии и знаний они тратили, чтобы добыть кусок хлеба и не умереть от голода и холода.
1880 год. В городе Боровске новый учитель арифметики и геометрии. В августе у него свадьба. Сразу после венчания учитель едет покупать... токарный станок.
Сумасшедший...
Безумный вдвойне, потому что он начинает сочинять научные трактаты! И это в городе, где больше половины жителей не умеют расписаться, не могут читать и писать; в этом забытом богом городке, где книги есть только у следователя.
А учитель — опять-таки в воскресенье! — начинает писать дневник «Свободное пространство».
В этой работе он представил Землю именно такой, какой ее увидели с Луны астронавты.
Циолковский точно описал ощущения Алексея Леонова, вышедшего в открытый космос: «Страшно в этой бездне, ничем не ограниченной и без родных предметов кругом: нет под ногами земли, нет и земного неба».
Стоп! Воображение Циолковского пока бессильно. Он еще не представляет, как именно можно передвигаться в этом свободном пространстве, летать в нем. И Циолковский пишет: «Я заканчиваю пока описание явлений свободного пространства».
Когда бессильна наука, властвует фантастика. Она впереди науки, как мечта, которая всегда опережает действительность. Способность фантазировать, воплощать в реальность свои мысли, пока не подтвержденные точными расчетами, — необходимость и особенность (кстати, счастливая) человека, занимающегося наукой.
Итак, мечта ведет...
Вспомните: Жюль Верн и Герберт Уэллс, Ломоносов и Дарвин.
Наука и мечта.
Оказывается, мечта нужна для того, чтобы наука делала ее реальностью.
У него нет денег на переписку работ на машинке. И Циолковский пишет карандашом под копирку. Небольшую дощечку кладет на колени — так удобнее.
«Исследование мировых пространств реактивными приборами»...
«Эта моя работа, — пишет Циолковский, — далеко не рассматривает со всех сторон дела и совсем не решает его с практической стороны относительно осуществимости: но в далеком будущем уже виднеются сквозь туман перспективы, до такой степени обольстительные и важные, что о них едва ли теперь кто мечтает».
Выходит эта книжка в Калуге. А на Украине, под Петербургом, в Москве, в далекой Сибири рождаются люди, которым суждено сделать мечту Циолковского явью. Королёв, Келдыш, Пилюгин, Глушко, Янгель, Исаев...
Приходит Великий Октябрь. Он изменил и жизнь народа, и жизнь каждого человека. И, конечно же, Циолковского. А пока трудно: голод, разруха.
Новое правительство всеми силами пытается сберечь ученых, писателей, деятелей искусства. Это была борьба за будущее.
За Циолковского начинают хлопотать друзья: «Гибнет в борьбе с голодом один из выдающихся людей России, глубокий знаток теоретического воздухоплавания, заслуженный исследователь-экспериментатор, настойчивый изобретатель летательных аппаратов, превосходный физик, высокоталантливый популяризатор...»
В Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС хранился протокол распорядительного заседания малого Совета Народных Комиссаров: «Ввиду особых заслуг ученого-изобретателя, специалиста по авиации К.Э. Циолковского в области научной разработки вопросов авиации назначить К.Э. Циолковскому пожизненную пенсию в размере 500 000 руб. в месяц с распространением на этот оклад всех последующих повышений тарифных ставок».
Протокол подписан Владимиром Ильичём Лениным.
Теперь К.Э. Циолковский может полностью себя посвятить науке: «Училище я оставил, это был непосильный по моему возрасту и здоровью труд. Могу отдаться теперь наиболее любимой работе — реактивному прибору...»
В начале тридцатых годов разразилась новая сенсация. Имя Циолковского становится на ее фоне популярным, хотя он всячески противится этой славе.
«Величайшая загадка Вселенной», «Картины жизни на небесном корабле», «Самая мощная машина в мире» — каждый день такие аншлаги появлялись на первых страницах газет.
В МГУ конная милиция наводит порядок: слишком много желающих попасть на диспут «Полет на другие миры».
Интерес к загадкам в космосе огромен. Еще бы: профессор Годдард якобы сообщил, что он собирается послать ракетный снаряд на Луну.
И вдруг от человека, казалось бы, впрямую заинтересованного в популярности подобных идей, доносится предостережение: «Все работающие над культурой — мои друзья, в том числе и Оберт с Годдардом. Но всё же полет на Луну, хотя и без людей, пока вещь технически не осуществимая. Во-первых, многие важные вопросы о ракете даже не затронуты теоретически. Чертеж же Оберта годится только для иллюстрации фантастических рассказов. Ракета же Годдарда так примитивна, что не только не попадет на Луну, но не поднимется и на 500 верст».
Нет, это не пессимизм. Почти в то же время Циолковский отмечает на конверте письма из Ленинграда: «Глушко (о ракетоплане). Интересно. Отвечено».
Создается ГИРД. И сразу же письмо в Калугу: «После преодоления всех трудностей, после упорной и большой работы... организация наконец приняла признанные формы. В состав группы входят представители и актив ЦАГИ, Военно-воздушной академии, МАИ...»
О каждом шаге работы ГИРДа Циолковский знает:
— идет строительство бесхвостового ракетоплана;
— начались опыты по реактивному самолету-ракетоплану;
— в работе ракетный двигатель инженера Ф.А. Цандера;
— пилотировать первый ракетоплан будет инженер С.П. Королёв...
Всенародное признание, а не только специалистов и последователей, согревает последние годы жизни Константина Эдуардовича.
В 1934 году Сергей Павлович Королёв дарит Циолковскому свою книгу «Ракетный полет в стратосфере».
«Книжка разумная, содержательная, полезная», — отзывается Циолковский.
31 марта в Ленинграде началась Всесоюзная конференция по изучению стратосферы. Открывал ее будущий президент Академии наук СССР Сергей Иванович Вавилов.
Нет, не о том, как преодолеть этот барьер между Землей и космосом, шел разговор тогда. Стратостаты — вот что владело умами: ведь они первыми ринулись ввысь. На них поднимались отчаянные смельчаки, погибали, но на смену приходили другие...
Инженер Сергей Королёв выступал на одном из заключительных заседаний.
— Мною будет освещен ряд отдельных вопросов в связи с полетом реактивных аппаратов в стратосфере, причем особо подчеркиваем, — начал он, — именно полетов, а не подъемов, то есть движения по какому-то маршруту для покрытия заданного расстояния...
А потом он говорит о полете человека, причем «...речь может идти об одном, двух или даже трех людях, которые, очевидно, могут составить экипаж одного из первых реактивных кораблей».
Это было время мечтателей. Инженер Королёв и не скрывал, что принадлежит к ним. Но уже в те годы начали проявляться те качества характера, которые будут определяющими в нем, когда он станет Главным конструктором.
Они делали первые шаги в принципиально новую область техники. Будущие главные конструкторы еще были слесарями и механиками, испытателями и токарями. Всё делали своими руками, и каждая неудача, а их было немало, вынуждала искать и находить иной путь в том мире техники, который им предстояло создать.
Эпоха рождала главных конструкторов. И уже в те годы рядом с Сергеем Павловичем Королёвым оказались люди, прошедшие с ним до полёта Юрия Гагарина.
Это были годы великих строек, годы Магнитки и Днепрогэса, первых заводов и подвигов авиаторов... Заурчали тракторные двигатели, запели первые моторы самолетов, загудели турбины... И в этих звуках рождающейся отечественной техники как призыв к будущему прозвучали взрывы в равелинах Петропавловской крепости.
Эти испытания будущих ракетных двигателей, поднявших в космос первый спутник и Юрия Гагарина, не мог не услышать инженер Сергей Королёв. И судьба свела его с инженером Валентином Глушко.
Весной 1934 года они работали вместе в РНИИ (ГДЛ и ГИРД объединились), и Валентин Глушко возглавил двигательный отдел. На его счету уже были конструкции двигателей, которые войдут в историю отечественной ракетной техники как «первые ЖРД».
…9 марта 1934 года в семье Гагариных родился сын. Алексей Иванович обнял жену.
— Спасибо, Аннушка, за сына, — сказал он. — Юркой назовем, как и договаривались.
— Ты уж извини меня, Алексей Иванович. Так получилось, неделю пришлось ждать. Я доктору говорю: отпусти домой, там дети малые. Он смеется: мол, отсюда только с сыном, если, конечно, не двойняшки, — оправдывалась Анна, — а утром и родила...
— Хорошо, что не в Женский день, — отозвался Алексей Иванович, — засмеяли бы парня... А девятого — это хорошо...
Был солнечный мартовский день. Алексей Иванович вез жену из Гжатска в Клушино.
До старта первого человека в космос оставалось 27 лет 1 месяц и 3 дня.
Обсудить новость на Форуме