18:46 01.06.2017 | Все новости раздела "КПРФ"
Публицист Александр Трубицын: Заметки телезрителяСмотреть телевизор – последнее дело.
2017-06-01 15:56
Александр Трубицын 
Смотреть телевизор – последнее дело. Но – привычка занять чем-то взгляд, полистать программы – и попал я на очередную серию поделки про Орлову и Александрова.
Гаденькая такая поделка, заказанная буржуями к столетию Революции – чтобы наёмные лицедеи изображали страсти-мордасти и ужасти Советской власти, отвлекая почтеннейшую публику, у которой тем временем буржуи кошельки чистят.
И вот на экране, воздев очи горе, в традициях провинциального театра XIX века «диким зверем завывает широкоплечий трагик». Изображающий Александрова актёр с надрывом читает антисталинские стиши Мандельштама.
Мне почему-то сразу другие стихи вспомнились – Дениса Давыдова, гусара, поэта, человека отважного, очень не любящего трусость и фальшь:
«…Открылся занавес: неистовый герой
Завоет на стихах и в бешенстве жеманном
Дрожащую княжну дрожащею рукой
Ударит невпопад кинжалом деревянным;
Иль, небу и земле отмщением грозя,
Пронзает грудь свою и, выпуча глаза,
Весь в клюквенном соку, кобенясь, «умирает»...
И ужинать домой с княжною уезжает».
Именно так, наигранно, трусливо и фальшиво выглядела эта сцена чтения лицемерного пасквиля небесам.
Почему лицемерного? Да вот почему:
Стихи Мандельштама о Сталине
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.
* * *
Глазами Сталина раздвинута гора
И вдаль прищурилась равнина.
Как море без морщин, как завтра из вчера —
До солнца борозды от плуга-исполина.
Он улыбается улыбкою жнеца
Рукопожатий в разговоре,
Который начался и длится без конца
На шестиклятвенном просторе.
И каждое гумно и каждая копна
Сильна, убориста, умна — добро живое —
Чудо народное! Да будет жизнь крупна.
Ворочается счастье стержневое.
И шестикратно я в сознаньи берегу,
Свидетель медленный труда, борьбы и жатвы,
Его огромный путь — через тайгу
И ленинский октябрь — до выполненной клятвы.
Уходят вдаль людских голов бугры:
Я уменьшаюсь там, меня уж не заметят,
Но в книгах ласковых и в играх детворы
Воскресну я сказать, что солнце светит.
Правдивей правды нет, чем искренность бойца:
Для чести и любви, для доблести и стали
Есть имя славное для сжатых губ чтеца —
Его мы слышали, и мы его застали.
И когда же врал «великий поэт»? Одна и та же рука писала и первое, и второе стихотворения.
Был бы я министром образования – приказал бы в учебниках только так и печатать мандельштамовские стиши: рядом и в две колонки - оценивайте, детишки, поэтика.
А был бы режиссёром – снял бы эту сцену намного интереснее и органичнее. В духе «Весёлых ребят» и «Волги-Волги». Чтобы изображающий Александрова и изображающая Орлову спели бы эти стиши дуэтом.
Причем один (одна) поёт строчку из одной колонки – а другой (другая) поёт строчку из другой. И так – по строчке, дополняя друг друга. А потом сливаются в экстазе и поют одновременно.
Дарю идею, режиссёры! Представляете, как реализовал бы её настоящий Александров? Наверняка был бы новый шедевр и новая классика, а не унылое вымазывание грязью чужих талантов.
Творите, выдумывайте и пробуйте, строители нового, капиталистического искусства.
Обсудить новость на Форуме