13:30 24.11.2017 | Все новости раздела "КПРФ"
Публицист Александр Трубицын: В оккупированной Одессе
2017-11-24 13:39
Александр Трубицын 
В 1946 году, когда кровоточила ещё память и люди помнили, что такое нацизм, замечательный русский писатель Валентин Катаев написал рассказ «Отче наш», о жизни его родной Одессы под оккупацией.
Герои рассказа – женщина и её четырёхлетний сын. Она – еврейка, жена русского офицера Красной Армии. Дело происходит зимой, когда румынская администрация (Одесса тогда «принадлежала» Румынии) выгородила колючей проволокой гетто, и под страхом расстрела приказала собраться там всем евреям. Женщина понимает, что там – смерть. Чтобы её не нашли, она рано утром уходит с ребёнком из своей квартиры и надеется проходить по городу весь день, надеясь, что «всё уляжется».
Утро в оккупированной Одессе начинается с того, что громкоговорители на улицах передают крик петуха, а потом ангельский детский голос читает на чужом, румынском языке, на котором никогда не говорила русскоязычная со дня своего основания Одесса, молитву «Отче наш» – шла тотальная румынизация присвоенных территорий.
Спасаясь от смерти, женщина с ребёнком ходит весь день по городу, прячась от оккупантов и жгучего холода то в магазинах, то в кинотеатрах. Пытается зайти к знакомым, чтобы они спасли, спрятали хоть мальчика – но дом знакомых окружён нацистами, там идёт обыск.
И вот, стараясь попасть туда, где меньше всего людей, идёт в обезлюдевший парк, где надеется дождаться утра…
И вот, что пишет Катаев: «…А на следующее утро, когда еще не вполне рассвело, по городу ездили грузовики, подбиравшие трупы замерзших ночью людей. Один грузовик медленно проехал по широкой асфальтовой дороге в парке культуры и отдыха имени Шевченко. Грузовик остановился два раза. Один раз он остановился возле скамейки, где сидел замерзший старик. Другой раз он остановился возле скамейки, где сидела женщина с мальчиком. Она держала его за руку. Они сидели рядом. Они были одеты почти одинаково. На них были довольно хорошие шубки из искусственной обезьяны, бежевые валенки и пестрые шерстяные варежки. Они сидели, как живые, только их лица, за ночь обросшие инеем, были совершенно белы и пушисты, и на ресницах висела ледяная бахрома. Когда солдаты их подняли, они не разогнулись. Солдаты раскачали и бросили в грузовик женщину с подогнутыми ногами. Она стукнулась о старика, как деревянная. Потом солдаты раскачали и легко бросили мальчика с подогнутыми ногами. Он стукнулся о женщину, как деревянный, и даже немного подскочил…».
И грузовик с трупами едет дальше – под несущийся из громкоговорителей крик петуха и молитву на чужом языке.
Я вспомнил этот пронзительный рассказ, прочитав коротенькую заметку на сайте украинских нацистов «Обозреватель».
«В Одессе насмерть замерз нелегально работавший дворник, который подметал отведенную ему территорию в обмен на возможность жить в подвальном помещении.
За несколько недель до этого мужчина получил травму ног и практически утратил возможность ходить, после чего его выгнали из его импровизированного жилья.
"Саша был спокойным и смирным человеком, исправно убирал во дворе, ну, как и многие, мог выпить, но алкоголиком не был. Когда он повредил ноги и не смог убирать, из жэка на него начали давить: мол, выметайся из помещения. 22 ноября они его выкинули из этого подвала и заварили дверь. Идти ему было некуда, день он перекантовался во дворе, а на ночь мы помогли ему спуститься туда, в подвал, к заваренной двери. Утром его нашли мертвым. Сейчас похолодало, наверное, замерз", – рассказывал жилец дома по имени Олег.
Утром соседи вызвали скорую помощь и полицию, медики констатировали смерть и уехали.
Журналисты обратились к коммунальщикам за разъяснением ситуации, те в свою очередь лишь посетовали, что не имели права селить в помещении нелегального сотрудника».
Сюжет почти тот же, только румынизация заменена украинизацией (ведь Одесса «принадлежит» Украине, как «принадлежала» Румынии), и людей жгут уже не в лагерных крематориях, а прямо в центре города. Но жестокость нацистских властей на Украине превосходит жестокость румынских нацистов. Те просто «ничего не делали», чтобы заморозить насмерть женщину и ребёнка. А эти – чтобы заморозить насмерть человека, не способного ходить – заварили дверь подвала, где он спасался от холода.
Перечитайте и попробуйте понять: посылается техника, посылаются сварщики – на это деньги есть – чтобы заварить двери и заморозить насмерть человека. А чтобы хоть на той же машине, попутно, отвезти человека, который не может ходить, в больницу или приют – денег нет. На мучительную казнь власти потратили больше средств, чем на спасение.
Кто, кроме оккупантов, может так относиться к людям, живущим в Одессе?
Обсудить новость на Форуме