16:15 04.12.2012 | Все новости раздела "КПРФ"
Примут ли Сталина ржевитяне? Очерк Ю. Цветкова
2012-12-04 16:34
Ю. Цветков 
Предлагаем вашему вниманию очерк Ю. Цветкова. Автор восстановил бюст И.В. Сталину и теперь предпринимает попытку установить его на священной Ржевской земле.
Светлой памяти брата Виктора
Ржев! Это короткое и режущее как нож слово вошло в сознание автора в середине теперь уже далеких шестидесятых. Тогда десятилетним подростком из подмосковного рабочего поселка, возвращаясь домой после летних каникул, проведенных у гостеприимных родственников по материнской линии в еще хлебосольном и многолюдном в те времена калининском крае, впервые довелось увидеть и матушку-Волгу и этот город, - первый на ее долгом пути.
Река и город появились как-то совсем неожиданно и после прежнего утомительно однообразного пейзажа за пыльными окнами переполненного сельского автобуса, катившего пассажиров по проселочному торопецкому тракту из южно тверской глубинки к ржевскому железнодорожному вокзалу, в лучах клонившегося к закату теплого августовского солнца казались для впечатлительного паренька воистину сказочными! События последующей поры, учеба в престижном столичном ВУЗе, интересная работа, семья, многочисленные поездки по стране и за рубеж, казалось, стерли детские воспоминания о 'той далекой и мимолетной встрече навсегда. Однако трагическое для страны начало девяностых, безвременная кончина родной матери, личные и служебные неурядицы заставили вспомнить о своих тверских корнях, быстро восстановить родственные отношения с тверичанами и в особенности с двоюродным братом Виктором, также недавно проводившим на сельский погост сначала отца-фронтовика, а вскорости и мать.
Братние крестьянские покладистость и рассудительность как-то сразу и довольно быстро уравновесили мою столичную образованность и заграничный глянец, а его проворное, филигранное владение топором и солидные познания в области лесного хозяйства, приобретенные в годы учебы в ржевском сельхозтехникуме и последующей работы в передовом в отрасли леспромхозе что в поселке Мирный Оленинского района очень скоро снискали ему любовь и уважение не только моей семьи, но и подмосковных соседей, не раз приходивших полюбоваться в четыре дня возведенной им баней с двумя выносами и высокой крутой крышей. После того как общий хозяйственный развал в стране довольно быстро докатился и до его процветавшего в союзные времена родного леспромхоза, а вынужденный уход с работы заставил брата в составе плотницкой бригады шабашить по Подмосковью, наши родственные встречи участились, а автомобильные поездки в три сотни километров по новорижскому шоссе от столицы до его родных мест стали для нас привычным делом. И вот однажды, подъезжая к дорожному указателю поворота на Ржев, братец делает заманчивое предложение проехать оставшуюся часть пути не по раскаленному летним зноем и сильно разбитому в пределах своего тверского отрезка асфальту рижской трассы, а по хотя и оставшемуся далеко в стороне, но вполне проезжему старому торопецкому тракту. Наличие свободного времени, перспектива в летнюю жару искупаться в чистых и прохладных водах верхней Волги и конечно же возможность вернуть воспоминания далекого и счастливого детства не оставляют места для сомнений. Миновав промышленные предместья Ржева и обогнув по кругу площадь со знакомым силуэтом лучшего танка второй мировой, наш джип перед самым мостом через Волгу сворачивает налево. Это и есть начало дороги на древний Торопец, дороги, которой когда-то подмосковный паренек возвращался с летнего отдыха у ласковой тверской тетушки в живописной деревеньке под высокой горой. Давно уже березняком поросла та гора, лишь несколько дворов осталось от той деревеньки, но детский акварельный рисунок тех мест, сделанный уже позднее по памяти до сих пор будоражит взрослое воображение, а цветная копия акварели, подаренная родным тверичанам, искренне восхищает их своей фотографической точностью!
Дорога, хорошо знакомая брату со времен учебы в ржевском сельхозтехникуме, аккуратное здание которого осталось на городской окраине, вначале идет по крутому волжскому берегу, затем отдаляется в сторону, и вот мы в первой на нашем пути деревне Хорошёво. Деревня как деревня, и стоило ли здесь останавливаться, ведь только отъехали от Ржева, а путь впереди не близкий. Но братец с хитрым взглядом подводит меня к добротной бревенчатой придорожной избе голубого цвета с белыми резными наличниками, глаза мои начинают с удивлением вчитываться в скупые строчки мемориальной доски, каким-то чудом сохранившейся с конца 50-х годов прошлого века, а взрослое воображение начинает будоражить пласты человеческой памяти. "В этом доме такого-то июля 1943 года Верховный главнокомандующий подписал указ о производстве первого победного салюта в ознаменование освобождения Белгорода советскими войсками!".
Сталин! Это холодное и твердое как булатная сталь имя впервые произнесла для меня моя мать, отвечая на детский вопрос об "усатом дяде в белом военном кителе на фоне книжных полок", фотография которого в рамке какое-то время стояла у нас дома. Потом она почему-то исчезла, а его профиль возникал то на маминой медали за доблестный труд, служившей мне игрушкой в скудные не только для нашей семьи детские годы, то много позднее противоречиво входил в школьные классы и студенческие аудитории, то встречался даже в китайском Харбине, где автор этих строк с удовольствием гулял по лучшему городскому парку, носящему его имя. И вот новая и совсем неожиданная встреча. Из военной истории известно, что Сталин очень редко выезжал к линии фронта. Что же привело его в этот верхневолжский городок, только что оставленный немцами и начисто разрушенный в результате двухлетних непрерывных и ожесточенных боев. Ну не желание же подписать указ о победоносном салате. Это можно было сделать и в Москве. Все дело в том, что ржевский выступ для немцев после их поражения под Москвой все это время оставался самым удобным плацдармом для нового броска на столицу, лишиться которого они не захотели даже в ходе решающего для всего ходавойны сталинградского сражения, удерживая под Ржевом одиннадцать отборных дивизий. Икак знать, стал бы для нас Сталинград победным без ржевской мясорубки. Именно поэтому потугисовременных "пивоваров и колбасников'' от отечественной историческойнауки и информационного пространства обесценить жертвы тех,"кто погиб подоРжевом", выглядят особенно кощунственным.
Эти мысли не покидалинас на всем последующем пути по торопецкому тракту. И когда на высоком волжском холме склоняли голову на могиле двух генералов - Сеславина в компании 1812 года и Комиссарова в великой отечественной (одни только их фамилии символизируют неразрывнуюсвязь всей отечественной истории!). И когда на придорожной опушке высиласьсобранная очевидно местными следопытами горка солдатских касок с пулевыми отверстиями. И когда в селе Холмец на беломраморной плите сельского мемориала зелотом блестели на солнце тысячи фамилий тех, кто в составе дивизии народного ополчения ряда московских заводов сложил головы на дальних подступах к Москве ранней осенью сорок первого. И когда на железнодорожной станции Оленино возлагали скромный букетик цветов к подножию побеленной статуи мобилизованного молодого красноармейца, как будто только что сошедшего с картины Константина Васильева "Прощание славянки" - та же пилотка, те же скатка и трехлинейка за спиной и тот же разрывающий душу прощальный с полуоборота взгляд "Алеши Оленинского", как называют его в этом краю!
Последующие гостеприимная встреча и родственные разговоры в ходе но очень разнообразного, но душевного застолья во все еще добротном поселке мирненского леспромхоза, казалось, вытеснили прежние горестные мысли о военном лихолетье насовсем. Но вот в хмельном кураже (а как же сейчас без этого да при столичном госте!) один из местных мужичков, оценивая перспективы здешней рыбалки, посетовал, что в последнее время "у Сталина не очень клюет". Но позвольте, как у Сталина, какого Сталина? И вот захмелевшая компания, включая женскую половину, в красках с ядреными выражениями начинает живописать, как уже более десятка лет назад под откос у местного пруда был сброшен бюст генералиссимуса с отбитыми носом и ушами. С тех пор это место рыбной ловли окрестили "сталинским".
Подзадоривая своим показным неверием в само существование и ничейность бюста главкома, завожу хмельную компанию - еще больше. Кто на машине, кто пешком перебираемся на берег пруда, где в березняке из кустов и впрямь сиротливо выглядывает опрокинутая серобетонная громада со знакомыми с детских лет чертами. И вот трое мужичков что покрепче под командное улюлюканье и ехидные замечания женского пола выкатывают бюст наверх к дороге, и тот через считанные минуты исчезает в чреве нашего джипа. Между тем одержимая провинциальной щедростью, а больше того разогретая хмелем темпераментная директорша поселкового дома культуры и участница нашей шумной компании вдруг вспоминает, что у нее среди театральных реквизитов давно пылится окрашенный в черный цвет гипсовый бюст Маркса в натуральную величину. Что ж, берем и Маркса, все берем! Мне, имеющему экономическое образование и в свое время по роду службы побывавшему в боннском университете, где учился этот гений экономической науки, некогда забытый, а ныне в условиях бушующего мирового экономического кризиса вдруг востребованный почти повсеместно кроме России(?), его косматая колоритная фигура будет дополнять творческую атмосферу моего подмосковного кабинета, а заодно и напоминать об этом забавном эпизоде. А моим тверичанам, обуреваемым эдаким купеческим азартом тоже интересно : возьмет москвич и этот, по их мнению, залежалый товар или нет!
Позднее, когда застолье продолжилось с новой силой, вслед за шутливыми предположениями о том как будут вести себя гаишники при виде "товарища Маркса", сидящем на переднем пассажирском сиденье, разговор перешел к воспоминаниям об истории появления бюста Сталина в здешних местах. Начал его брат Виктор, осветивший сначала его ржевский период, а затем продолжил приятель брата Прямицкий, тоже человек бывалый и с ярко выраженной коммерческой жилкой, что в здешних местах является качеством довольно редким. Оказалось, что после начала компании по сносу сталинских памятников в конце пятидесятых этот бюст при поддержке ржевских рабочих еще долго стоял в городском сквере напротив до сих пор сохранившегося клуба железнодорожников, а потом все же его отвезли на склад одного из заводов. Там-то уже в девяностые или чуть раньше его и приглядел только что назначенный директор мирненского леспромхоза по фамилии Ненекин. Это под его руководством некогда передовой в отрасли леспромхоз (шутка ли, здесь на опытном полигоне в союзные времена проводились международные соревнования лесорубов с участием немцев, канадцев, скандинавов, а пустующая ныне гостиница поселка Мирный до сих пор -называется "Дружба"!) за какой-то десяток лет превратился в жалкое зрелище, сократившись до двух частных площадок по отгрузке кругляка и пиломатериалов, породив безработицу, упадок поселковой инфраструктуры и угасание всей некогда бурлившей местной культурной жизни. Но вернемся в Ржев, где наш горе-директор выпросил, а может быть и выкупил бюст Сталина, объяснив, что тот будет украшать его палисадник в Мирном. Украшал он его недолго, оказавшись через какое-то время с отбитым носом и ушами сброшенным под откос на берег местного пруда!
Вот так в наши дни и после своей теперь уже далекой кончины даже в сельской глубинке не давала кое-кому покоя эта бетонная сталинская глыба.
Но времена меняются. Востребованным оказывается не только Маркс. И сталинское пророчество о том, что ветер истории развеет мусор, нанесенный врагами на его могилу, потихоньку начинает сбываться. Опустел старый торопецкий тракт. Зарастают скудные здешние пашни. Не колышется под ветром знаменитый тверской лен. Чернеют заброшенные фермы. Обезлюдели деревни. Стонет разоренная псевдореформами древняя тверская земля и ждет настоящего рачительного хозяина.
А что же люди? Неужели ржевитяне не примут после реставрации в ближнем Подмосковье бюст Сталина как когда-то в июле сорок третьего приняла его на ночлег чуть ли не единственная уцелевшая в ржевской битве изба деревни Хорошёво, служащая ныне пока безымянной сельской библиотекой! Неужели не поставят его на новое достойное место, (старое-то занято аляповатым частным строением из красного кирпича)? Неужели не увековечат тем самым память о двух битвах той страшной войны, разыгравшихся почти одновременно в верховье и низовье великой русской реки, битвах без которых не было бы великой Победы!
Обсудить новость на Форуме