13:45 21.09.2009 | Все новости раздела "КПРФ"
«Правда»: Главный секрет «секретных протоколов»
На протяжении вот уже почти десятилетия я безуспешно взываю к коллективному разуму депутатов Государственной думы: спокойно, без суеты, ненужной шумихи и пиара вернитесь к неудовлетворительным, на мой взгляд, итогам работы Комиссии Съезда народных депутатов СССР, которая оценивала пакт Молотова-Риббентропа. Сопоставьте её выводы с новыми историческими материалами, подтвердите или опровергните достоверность документов, обнаруженных в октябре 1992 года в пресловутом пакете № 34 бывшей «Особой папки» архива Политбюро ЦК КПСС. В ответ - полнейшее равнодушие.
Подделки из «Особой папки»
У подавляющего большинства депутатов (причем любого созыва) - какое-то непонятное нежелание отступить от заданных кем-то стереотипов, страх самой возможности подвергнуть их критическому осмыслению. Между тем поводов и оснований детально поговорить на тему советско-германских договоренностей довоенного периода и на думской трибуне, и на парламентских слушаниях более чем достаточно.
Чего стоит одно только позорное решение Европарламента, поставившее на одну доску Гитлера и Сталина, нацизм и коммунизм.
Сегодня я буду касаться только так называемых секретных протоколов к пакту Молотова-Риббентропа, прежде всего их оформительской стороны. В течение ряда лет я стремился изучить обстоятельства их появления, изучал детали (как говорится, чёрт прячется в деталях) порядка передачи документов на хранение в архив, условий их хранения в «Особой папке», организации доступа к ним специалистов и т.д. На мой взгляд, внешнеполитические договоренности между руководством Союза ССР и германского рейха, в том числе и конфиденциальные, существовали. Вопрос в другом: какими были эти договоренности и в какой форме они фиксировались - в устной или в письменной?
Конечно, нет никаких сомнений в том, что фотокопии документов из известной коллекции фон Лёша хранятся в Политическом архиве ФРГ, а в фондах Президентского архива РФ имеются в наличии материалы бывшего закрытого пакета №34. Я ставлю под сомнение лишь их подлинность, допуская, что они сфальсифицированы. Считаю, что это - дело рук скорее всего спецслужб фашистской Германии. При этом отталкиваюсь от непреложного факта, до сих пор никем документально не опровергнутого: одни и те же опубликованные в различных источниках материалы не идентичны, не тождественны друг другу, как это должно быть по существующим нормам международного права, по законам и правилам дипломатии.
Несколько слов об этих нормах и правилах. Тексты двусторонних международных соглашений до появления компьютерной и множительной техники печатались под копирку в двух или при необходимости в большем количестве экземпляров. Составлялись они, как правило, на государственных языках стран-участниц соглашения. Затем текст тщательно (подчеркиваю: тщательно) вычитывался. И лишь затем полномочные представители государств подписывали документы - два оригинала и две копии. У каждой из договаривающихся сторон оставался подписанный подлинник на языке страны и подписанная копия на иностранном языке. При необходимости подписи скреплялись государственными печатями участников международного соглашения. После этого в соответствии с нормами международного права и национального законодательства соглашение ратифицировалось в парламенте, публиковалось в печати и т.п. Только после этого договоренность вступала в силу. Следовательно, все особенности оформления и оригинала, и копий должны безоговорочно совпадать: машинописные интервалы, перенос слов, вставки и исправления погрешностей и т.д.
У меня всегда возникало чувство внутреннего протеста, когда рассматривал фотокопию русского текста основного «секретного дополнительного протокола» из коллекции фон Лёша с хорошо видимой вставленной от руки буквой «з» в слове «разграничение» и с надпечаткой слова «beiden» в немецком документе. Им, подписантам, равно как и ответственным сотрудникам из ближайшего окружения Молотова и Риббентропа, что, было невтерпеж? Так приспичило, что уже и пяти лишних минут недоставало для того, чтобы оформить важный документ как следует, а не пускать его в жизнь с подобными помарками и небрежностями? Чем была обусловлена такая спешка? Странно всё это, непонятно, необъяснимо...
С текстами других «секретных» дополнительных и конфиденциальных протоколов дела обстоят не лучше. То в них есть дата и место подписания, то их нет, то посол Шуленбург подпишется как истинный немецкий аристократ, а именно: «conte von der...», то отметится как плебей: укажет лишь свою фамилию, и будет с вас, господин Молотов... А то обнаруживается явная неграмотность в тексте русского экземпляра. А объяснения свидетелей? Меня не впечатляют рассказы бывших работников Общего отдела ЦК, «Особой папки» или архивов Политбюро ЦК КПСС о строгом порядке работы с имевшимися там материалами, в том числе с хранившимися в опечатанных пакетах. Более двух лет я руководил работой точно такой же «Особой папки» в Секретариате КГБ СССР. А инструкция по работе с такого рода документами была единой для всех.
Несуразицы публикаторов
А теперь обратим внимание на распространяемые описания содержания и оформления секретной переписки посольства Германии со своим МИД. Она была опубликована в 1948 году в известной книге госдепартамента США и воспроизведена впоследствии историком-эмигрантом Юрием Фельштинским в книге «Оглашению подлежит. СССР-Германия. 1939-1941. Документы и материалы» (издательство «Московский рабочий», 1991). Эти материалы активно используются исследователями.
Шифрованная переписка начинается с телеграммы №61 за подписью тогдашнего поверенного в делах Германии в Москве Типпельскирха. Речь в ней идет о смещении Литвинова с поста наркома иностранных дел СССР и о назначении на него Молотова с сохранением его на посту председателя Совета Народных Комиссаров. По публикациям выходит: за четыре полных месяца 1939 года германское посольство направило в свой МИД лишь 60 собственных исходящих телеграмм, причем часть из них были без грифа секретности, то есть направлялись, как говорят шифровальщики, «клером». 30 июня 1939 года статс-секретарь германского МИД Вайцзеккер направляет ответ на незашифрованную телеграмму посла Шуленбурга за №115. Итого за полгода - всего лишь сотня исходящих телеграмм посольства. Затем события резко ускоряются, и к октябрю 1939 года поток телеграмм возрос более чем в пять раз, а в 1940-м их было уже около 2,5 тысячи.
Обращает внимание сплошной поток канцелярской переписки по типу «вопрос-ответ», «спрашивайте - отвечаем», «на ваш номер входящий наш номер исходящий». Сей поток как будто устремлен к достижению единой цели, к получению нужного результата... Так, 15 августа 1939 года, всего за неделю до исторического визита Риббентропа в Москву, посол Шуленбург направляет шифротелеграмму №175 в ответ на шифротелеграмму МИД Германии №173. В ней идет речь о зондаже возможности осуществления визита имперского министра в СССР и о предполагаемом уровне собеседников. Задаю вопрос, понятный всем, кто хотя бы косвенно имел отношение к секретной, пусть даже архивной, дипломатической переписке: каких телеграмм в посольстве любой страны должно быть больше - входящих или исходящих? Отвечаю: естественно, входящих, ибо посольство получает инструкции, материалы почтовой и телеграфной переписки с МИД и многими другими ведомствами своей страны по политическим, кадровым, административно-хозяйственным, торгово-экономическим, консульским и еще бог знает каким вопросам. Посольство должно быть информировано о многом, но далеко не на каждое обращение Центра оно обязано отвечать. Часть информации необходимо просто принимать к сведению и неукоснительному исполнению, но нет необходимости на нее отвечать.
Посмотрите еще раз на опубликованные в книге Ю. Фельштинского документы. Вы столкнетесь с несуразицей на каждом шагу. Разнобой в наименованиях грифов секретности на телеграммах. То наличие, то отсутствие ограничительных пометок ознакомления с документом. О прочих канцелярских премудростях секретного делопроизводства уже и упоминать не хочется.
В общем, поздравляю Институт истории РАН с таким ценным приобретением, как доктор исторических наук Юрий Фельштинский. Именно он, ближний боярин Б. Березовского, в 1993 году (надо понимать, после победного опубликования содержимого пакета №34 в журнале «Вопросы истории») защитил в этом институте докторскую диссертацию и стал первым в истории современной России остепененным гражданином иностранного государства.
По мне, так это типичный спекулянт от истории, каковых, к сожалению, у нас теперь немало. Они откровенно паразитируют на малоизвестных или же, напротив, на «жареных» исторических фактах, будь то порнографическая записка Троцкого из Амстердамского архива или же совместные с ныне покойным А. Литвиненко изыскания «дуэтом» на модную сейчас тему «ФСБ взрывает Россию». Не удивлюсь, если российским доктором исторических наук вскоре станет и небезызвестный Суворов-Резун. По-моему, всё идет к этому...
Влияние «агентов влияния»
Два слова о моем видении организации, содержания и результатов работы Комиссии Съезда народных депутатов СССР под руководством А.Н. Яковлева, благо основная часть рассмотренных там материалов прошла через мои руки. Создание подобного депутатского органа не было случайностью. Оно было хорошо продумано и заранее, где-то еще в 1986-1987 годах, запланировано деструктивными силами.
В Комиссии никакой продуктивной работы не велось ни на депутатском, ни на экспертном уровне. Заранее была отработана и согласована позиция, заготовлены «свидетельства» и документы типа «случайно найденных» в мидовских архивах служебной записки Смирнова-Подцероба или заверенных В. Паниным копий. Было обеспечено по единому сценарию мощное пропагандистское обеспечение в виде публикаций в газетах «Известия», «Московские новости», журнале «Новое время» и т.д. Были взяты интервью у нужных людей, организована пресс-конференция в Бонне журналиста Л. Безыменского и прочее. Эта получившая благословение М.С. Горбачёва акция при разыгрываемом им фарсе «политического неведения» буквально «продавливалась» на всех уровнях, начиная от Политбюро ЦК КПСС и заканчивая массированной психологической обработкой части наиболее недоверчивых или же политически активных, а поэтому наиболее опасных народных депутатов.
В связи с этим хотел бы кратко рассказать историю того документа, который председатель КГБ СССР огласил на закрытом заседании Верховного Совета СССР в июне 1991 года. Я присутствовал на том историческом заседании в Кремле. Более того, основная часть выступления председателя КГБ СССР В.А. Крючкова была написана мною на базе аналитических наработок группы специалистов высокого ранга, служивших в КГБ. Так вот, подписанная ещё Ю.В. Андроповым и направленная в ЦК КПСС записка о появлении в СССР агентуры влияния - это не досужие фантазии «гебистов», как сейчас пытаются убедить общественность недруги КГБ. Записка была целиком составлена на основе документа, добытого по каналам МГБ ГДР и в числе других документальных материалов переданного советской стороне в качестве так называемого оперативного подарка.
После необходимых справок в соответствующем подразделении внешней разведки был сделан всесторонне взвешенный и обоснованный вывод о том, что обнародование данного документа не нанесет оперативного или иного ущерба интересам Службы. Председатель КГБ распорядился снять с документа гриф «Совершенно секретно. Особая важность» и дать ему в нужное время на доклад для использования во время выступления перед депутатами Верховного Совета СССР.
Одна весьма пикантная деталь: записка в ЦК была завизирована не только Крючковым и его заместителем в разведке вице-адмиралом Усатовым, но и... О. Калугиным, бывшим начальником Управления внешней контрразведки ПГУ КГБ, бывшим народным депутатом Верховного Совета Союза ССР, старым знакомым и приятелем А.Н. Яковлева еще со времен их совместной стажировки в американском университете. Особо останавливаюсь на этом эпизоде лишь потому, что все перипетии ожесточенных сражений вокруг секретных протоколов к пакту Молотова-Риббентропа, активная раскрутка этого сюжета во времена горбачевской «перестройки», продолжающаяся с неослабевающей силой до настоящего времени, втягивают в свою орбиту всё большее число далеко не бескорыстных, лично заинтересованных участников. Он живо напоминает мне классику активных мероприятий, на которые столь богата оперативная история многих спецслужб.
Хотел бы публично обратиться к членам президентской комиссии по противодействию фальсификации отечественной истории и призвать их не превращаться во второе, ухудшенное издание пресловутой, насквозь сервильной депутатской комиссии Яковлева. Проблема подлинности секретных протоколов к пакту Молотова-Риббентропа заслуживает самого пристального внимания. Её нельзя считать раз и навсегда закрытой. Целесообразно дополнительно затребовать в российских и зарубежных архивах необходимые справки, всесторонне изучить их и предоставить, наконец, возможность любому интересующемуся этой проблемой своими глазами взглянуть если уж и не на материалы из Президентского архива РФ, то хотя бы на их натурные изображения. Дайте согражданам возможность сделать собственные, а не навязываемые кем-то выводы.
Обсудить новость на Форуме