22:30 14.02.2011 | Все новости раздела "КПРФ"

Политическая социология: Индикаторы кризисного сознания на 14 февраля 2011 года

ПОЛИТИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ

Антиправительственные выступления в Тунисе и Египте

Фонд «Общественное мнение» в начале февраля посвятил свое исследование протестным движениям, недавно имевшим место в Тунисе и сейчас происходящим в Египте ().

Первый и весьма знаменательный результат, полученный в ходе опроса, – это весьма высокая осведомленность о событиях в этих далеких странах, ставших, правда, в последние годы популярными местами туристического паломничества наших сограждан. Как бы то ни было, об этих антиправительственных выступлениях знают более половины опрошенных (61%), немногим менее трети (28%) о них что-то слышали и только каждый десятый (10%) услышал о них впервые и лишь ничтожное меньшинство (менее 1%) затруднилось с ответом.

Спектр причин, которыми движимы столь широкомасштабные движения социального протеста, как его мыслят себе наши сограждане, достаточно разнообразен. Разброс мнений в данном случае велик, как и велико число тех, кто оказался не в состоянии составить себе мнение о событиях в этих североафриканских странах (24%). Преобладающими при объяснении мотивов протеста являются мнения, акцентирующие явления социального неравенства и социальной несправедливости: именно они, по убеждению большинства опрошенных, стали основанием протестных действий. Кстати, именно этим факторам приписывается решающая роль, сообразно которой они стали своего рода пусковым механизмом протеста, – таково даже и медийно тиражируемое объяснение событий в Тунисе и в Египте, а сейчас и в других сопредельных странах арабского мира – Алжире и Йемене.

Медийная версия протестных действий, вызванных разного рода социальными невзгодами и лишениями, которым подвергается население этих стран, как и авторитарный характер правивших режимов, воспроизводятся по большей части в ответах респондентов. Вместе с тем в этих достаточно традиционных объяснениях замечены и некоторые новые вкрапления, несколько расширяющие традиционные представления о социальном протесте. По-видимому, опыт, пережитый другими странами с их вспышками «цветных» революций, всякий раз осуществлявшихся по тому или иному «майданному» сценарию, позволяет несколько иначе оценить феномен «протестантства» и характер его происхождения.

Пока такого рода мнения составляют меньшинство, заслуживая тем не менее особого внимания. Так, в пределах всего 5% мнений отмечаются политические причины протеста, причем с их явной негативной характеристикой: «По политическим мотивам», «политические игры», «это что-то с политикой связано», «власть делят», «делёж власти», «оппозиция пытается захватить власть»; «власть не могут поделить – одни воруют, и другим охота».

Еще 2% опрошенных делают упор на влияние внешних факторов, буквально «раскручивающих» протестные движения: «Дестабилизация обстановки под влиянием Запада и религиозных конфессий», «кому-то хочется внести неурядицу туда, ввести страну в хаос», «мне кажется, кто-то поджигает этих людей, кто-то этим пользуется», «НАТО воду баламутит»; «американцы подстрекают».

Иными словами, эти мнения меньшинства (около 7%) склонны отрешиться от традиционного и нередко романтизированного видения социального протеста, подозревая влияние могущественных внешних сил, эти протестные движения направляющие и «пилотирующие». Таким образом, допускается, что «протестанты» могут быть и слепым орудием в руках влиятельных лиц, вершащих некую свою, глубоко корыстную и потаенную политику.

В пределах опять-таки ничтожного меньшинства (2%) замечено мнение, мрачное и пессимистическое, согласно которому «скоро и у нас это будет». Это редкий случай соотнесения событий в далеких от нас странах арабского мира, скорее предмет ведения международной журналистики, с нашей собственной действительностью, которой предрекается подобный сценарий развития.

Это мнение, как выясняется, вовсе не столь маргинально, когда респондентам задается прямой вопрос относительно возможности массовых выступлений протеста по тунисско-египетскому варианту. Оказывается, что почти половина опрошенных (46%) вполне допускает подобный оборот дела и в России, в то время как около трети (30%) остается чуждой такого рода ожиданий. Наибольшее ожидание повторения массовых выступлений протеста у нас в стране испытывают люди одной из самых старших возрастных групп - 55-64-летние (53%). На крайних же возрастных полюсах – среди 18-24-летних и у лиц старше 65 лет – обеспокоенность по данному поводу минимальна (соответственно 40% и 41%). В остальных возрастных группах перспектива возникновения массовых выступлений протеста воспринимается острее и примерно в равной степени, отмечаясь на уровне 46-48%.

По мотивациям вероятных протестных действий в России больших отличий не наблюдается по сравнению с аналогичными оценками природы социального протеста в арабском мире. В большинстве своем респонденты ссылаются на проявления социального неравенства и социальной несправедливости, разрыва между бедностью и богатством, удручающего состояния экономики страны (18%) и собственного материального положения (27%), коррупции и неэффективности государственного управления и пр. Вера в некую злокозненность внешних влияний имеет незначительное распространение (2%), как и не очень популярна точка зрения, которую можно отнести к сугубо российской специфике, о долготерпении народа в России, отсутствии активности и объективной почвы для протестных действий (4%): «В России не будет массовых выступлений», «активность народных масс очень низкая», «у нас не бастуют, у нас терпеливый народ»; «народ молчаливый, все стерпит», «нет таких уж важных причин для протеста», «таких особых проблем не вижу».

Отношение к революции

Опрос Фонда «Общественное мнение» об отношении к революции () был проведен одновременно с демоскопическим зондажом, посвященным движениям массового протеста в Тунисе и в Египте. Поэтому можно предположить, что в своих размышлениях о революции, ее необходимости или, наоборот, неприемлемости для сегодняшней России респонденты в ходе этого опроса руководствовались ассоциациями всего лишь с протестными действиями – некоторым подобием революционного действия – именно в арабском мире. В предыдущем аналогичном зондаже, предпринятом за неделю до годовщины Октября, цепь ассоциаций еще могла быть несколько иной и отличаться более протяженной ретроспективой. То есть оценки революции – положительные или отрицательные – могли относиться по большей части к событиям российской истории начала ХХ в. и их последствиям для всей последующей истории страны, ко всему совокупному историческому опыту и левой политической субкультуре. Такое расширительное истолкование идеи революции, сопряженное с Октябрем 1917 г., еще могло бы иметь свои резоны и основания, хотя и далеко не бесспорные.

Иное дело – в данном случае, когда исторический пример революций – массовых выступлений в арабских странах – сугубо конкретен и из него вряд ли можно сделать слишком общие выводы. Поэтому когда почти две трети наших сограждан (62% против 51% в октябре 2010 г.) заявляют об отрицательном отношении к революциям «вообще», то за этим скрывается желание избежать повторения в России событий по арабскому сценарию, а не отрицание необходимости радикальной смены курса вообще.

Наконец, по-видимому, истолкование самого понятия «революция», так, как оно запечатлелось в современном общественном сознании, далеко не всегда сопровождается правильными, с научной точки зрения, эпитетами и ассоциациями (достаточно напомнить, например, некогда растиражированное понятие «криминальной» революции). Это объясняет наличие у ряда респондентов мнения о революции как о помехе отечественного развития, собравшего свыше половины своих сторонников (54% против 40% в октябре). К тому же опыт разного рода «майданных» революций недавнего времени, бесспорно, памятный какой-то части респондентов, в свою очередь сообщает слову «революция» определенные негативные коннотации.

Вот почему на совсем уже прямой вопрос о надобности революции для сегодняшней России две трети опрошенных 67% (против 62% в октябре) дали отрицательный ответ. Весьма возможно, что, кроме отмеченных соображений, в этом «отрицании» революционной идеи их укрепил опыт (порой не без умысла называемый в СМИ «революционным») общественных преобразований 1990-х гг., вместивший в себя смену общественного строя, возвращение капитализма, распад великой державы, развал ее экономики и т. д.

Сектор политического мониторинга

Отдела по информационно-аналитической работе

и проведению выборных кампаний ЦК КПРФ

Источник: КПРФ