18:30 08.03.2009 | Все новости раздела "КПРФ"
Первый вице-президент Петровской академии наук и искусств А.В.Воронцов: Защита и развитие русского языка - патриотический долг россиян
Русский язык – один из ключевых элементов русской нации, ее сознания и психологии, фундамент ее богатой культуры, высоких духовных ценностей. Это неделимая часть истории русского народа, его сотрудничества и взаимодействия с другими братскими народами. Русский язык, как и другие языки, служит инструментом накопления, распространения и защиты знаний о разнообразных явлениях действительности, ее научного познания. Развиваясь как средство общения и сотрудничества, язык активно участвует в процессах политического противодействия и борьбы, событиях в различных сферах общественной жизни в России и на международной арене. В Советском Союзе Коммунистическая партия уделяла неослабное внимание проблемам изучения, сохранения и развития русского языка, как и языков братских народов. В современных условиях, когда отечественная культура подвергается непрерывным атакам враждебных сил, когда наращиваются попытки ослабить и подорвать роль русского языка, засорить его импортной псевдокультурой, его защита становится важной политической задачей левых и патриотических сил.
Предлагаем вниманию читателей работу Воронцова А.В. «Русский язык: социально-политический контекст», посвященную актуальным вопросам существования и развития родного языка русской нации.
ОБЩЕСТВО «ЗНАНИЕ»
САНКТ-ПЕТЕРБУРГА И ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ
А.В. Воронцов
РУССКИЙ ЯЗЫК В
СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ
Конспект лекций
Санкт-Петербург
2009
ББК: 81.2Рус-67
В 75
Печатается по решению кафедры истории и теории социологии РГПУ им. А.И. Герцена и издательского совета общества «Знание» Санкт-Петербурга и Ленинградской области.
Редактор: д.п.н., профессор, академик Петровской Академии наук и искусств Т.К. Донская.
Рецензенты
Кандидат исторических наук, доцент Ф.З. Ходячий;
Доктор филологических наук, профессор А.В. Шевцов.
Воронцов А.В.
РУССКИЙ ЯЗЫК: СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ. – СПб: Издательство «Знание» Санкт-Петербурга и Ленинградской области, 2008. - … с.
ISBN 978-57320-1107-4
В работе выражена озабоченность состоянием русской речи, - этого величайшего достижения русской культуры, - как внутри своей собственной страны, так и за её пределами, особенно в ближнем зарубежье. С позиций функционального анализа автор рассматривает язык как явление социокультурного порядка и как средство межнационального общения и сотрудничества. На богатом фактическом материале показано нынешнее состояние русского языка и его употребления, выявлены тенденции, которые дают повод говорить о необходимости спасения русского языка. Проблема сохранения русского языка, русской культуры, по мнению автора, является важнейшей социально-политической задачей.
Особо выделена роль русской национальной школы в возрождении лучших традиций отечественного образования и сохранения русского языка.
Работа предназначена для преподавателей, учителей, студентов, аспирантов, лекторов общества «Знание».
СОДЕРЖАНИЕ
Лекция 1. Язык как социокультурное явление
Лекция 2. Социальные функции русского языка
Лекция 3. «Язык наш корчится в тоске»
Лекция 4. Русский язык на постсоветском пространстве
Лекция 5. Приоритетная общественная и политическая задача
Лекция 6. На пути к русской национальной школе
Список литературы
Лекция 1
Язык как социокультурное явление
Язык, будучи сложным и многоаспектным явлением, стал предметом исследования не только языкознания, лингвистики, логики, семиотики, но и философии, социологии и прежде всего социолингвистики, т. е. самых разных направлений науки. Понимание социального характера языка присутствует в философии едва ли не с момента ее возникновения. О социальном характере феномена языка писали Платон и Аристотель, позднее Гоббс, Локк, Декарт, Гельвеций, Дидро, Руссо, Кант, Гегель, Ломоносов и многие другие.
С материалистических позиций обоснование социальной природы языка, его связи с действительностью и с мышлением изложено К. Марксом и Ф. Энгельсом в совместных трудах, особенно в «Немецкой идеологии», и В. И. Лениным, в частности в «Философских тетрадях». Они рассматривали язык как явление социальное, выполняющее познавательную и коммуникативную функции в процессе человеческой деятельности. Как специфиче ская форма взаимодействия язык возникает в ходе развития общественного производства и является его необходимой стороной – средством координации деятельности людей и каждого человека в отдельности.
В советский период приоритет социального подхода к языку был абсолютно бесспорен. Социальная природа языка логически вытекала из укоренившегося в науке и обществе положения о социальности самого человека. При этом тезис о социальности языка рассматривался в контексте диалектического единства языка и культуры, языка и общества. Под культурой в широком смысле этого слова понимался весь духовный и материальный опыт человечества. Языки, как древние, так и современные, отражают духовную культуру народов и являются ее стержнем. Наиболее явно диалектическая связь языка с культурой проявляется в таком существенном аспекте социального взаимодействия, как культура общения. Общение является важнейшим элементом культуры; последняя характеризует уровень, качество общения.
Общество определяет прогресс в языке, особенно его подвижных элементов – лексики и фразеологии в первую очередь. Не только допустимо, но и необходимо говорить и об определенном воздействии языка на развитие культуры во всех ее сферах: материальной, духовной, политической и т. д.
Возникновение и развитие социолингвистики открыло новые возможности для исследования социальности языка. Согласно определению А. Д. Швейцера, социолингвистика – это «…научная дисциплина, развивающаяся на стыке языкознания, социологии, социальной психологии и этнографии и изучающая широкий комплекс проблем, связанных с социальной природой языка, его общественными функциями, механизмом воздействия социальных факторов на язык и той ролью, которую играет язык в жизни общества. Некоторые из этих проблем (например, “язык и общество”) рассматриваются и в рамках общего языкознания». И далее: «Одной из основных проблем, изучаемых социолингвистикой, является проблема социальной дифференциации языка на всех уровнях его структуры, и в частности характер взаимосвязей между языковыми и социальными структурами, которые многоаспектны и носят опосредованный характер. Структура социальной дифференциации языка многомерна и включает как стратификационную дифференциацию, обусловленную разнородностью социальной структуры, так и ситуативную диф ференциацию, обусловленную многообразием социальных ситуаций» 1.
К социолингвистике в этом отношении близка социология, которую язык интересует прежде всего как набор передаваемых в определенном социально-культурном контексте символов и моделей поведения. Символы суть лингвистические (словесные) обозначения предметов, явлений и процессов материального и духовного мира. При помощи языка, фиксирующего символы, обычаи, нормы, традиции, каждому новому поколению передаются информация и социальный запас знаний, а вместе с этим и принятые в социальных группах и обществе модели поведения. По мере усвоения знаний и освоения моделей поведения формируется определенный социальный тип личности, происходит ее социализация.
В работах ряда западных социологов исследуется особая роль языка в социальном конструировании реальности. И хотя речь идет преимущественно о реальности повседневной жизни, одновременно признается очевидная способность языка к созданию грандиозных систем символических представлений, которые возвышаются над реальностью повседневной жизни подобно явлениям иного мира1. К наиболее важным системам такого рода относятся религия, философия, наука, искусство. Весьма ценным в социологическом анализе является признание социального распределения знаний, наличие этих знаний у одних, их отсутствие или дефицит у других.
Кроме того, язык, прежде всего государственный, выполняет интеграционную, консолидирующую функцию в рамках единого государственного во всех сферах. В Римской империи государственнообразующим языком был латинский, в образовании европейских государств значительную сплачивающую роль сыграли французский, итальянский, немецкий и другие языки.
Не составляет исключения русский язык, значение которого в политическом и социально-культурном объединении, освоении и консолидации евразийского пространства трудно переоценить.
Отражая социальную реальность, такие понятия, как язык, нация, государство тесно взаимосвязаны. Сами слова русского языка имеют смысловую социальную значимость в зависимости от запаса знаний и культурного опыта того или иного индивида. Слова «родина», «отчизна», «Россия», «славяне», «интеллигенция», «блокада», «Обломов» воспринимаются каждым по-своему; на них всегда лежит отпечаток субъективности. Однако каждое из перечисленных понятий, равно как и все другие, обладает неким общим объективным содержанием, что гарантирует перспективу взаимного понимания и согласованных действий.
Богатство русского языка определяется, по мнению Д. С. Лихачева, «на уровне самого запаса слов, который чрезвычайно богат благодаря тысячелетнему опыту, тесному общению с тем языком, который принято называть церковно-славянским, обширности территории с различными условиями существования и общения с другими народами, обусловившими в своей совокупности разнообразие диалектное, социальное, сословное, образовательное и пр.»2. Подчеркивая значимость русского языка как национального, Лихачев справедливо отмечает, что он является не только средством общения или знаковой системой передачи информации, но и выступает «заместителем» русской культуры, формой концентрации ее духовного богатства.
Величие национального языка в том, что он удерживает системную целостность культуры, концентрирует культурные смыслы на всех уровнях бытия – от нации в целом до отдельной личности.
Говоря о русском языке, В. Ирзабеков отмечает: «Совсем не случайно в церковно-славянском языке слова “язык” и “народ” суть одно слово: каков язык, таков и народ»1.
Язык является одним из главных признаков нации. Категория национального языка с позиций марксистского понимания языкознания трактуется как социально-историческая категория, возникающая в условиях экономической и политической концентрации, характеризующей формирование нации. Язык выполняет три важнейшие функции.
Во-первых, коммуникативную, позволяющую передавать друг другу определенную информацию. Язык здесь выступает как важнейшее средство человеческого общения и как необходимая предпосылка человеческой деятельности во всех ее формах.
Во-вторых, объединительную. Родной язык – один из инструментов национальной самоидентификации. Он выражает культуру народа, который на нем говорит, т. е. национальную культуру. На этой основе формируется чувство и понимание национальной принадлежности и национального единства. Петр Тарасов заметил, что великая держава Китай изначально была собрана из многих разнообразных племен. Одним из главных объединяющих факторов был единый язык, причем язык письменный. До сих пор еще в Китае жители разных провинций при устном общении могут не понять друг друга2.
В-третьих, язык выполняет очень важную хранительную функцию, является связующим звеном между поколениями, «связью времен», хранилищем общественного опыта и психологии народа. Он отражает не только современную культуру, но и фиксирует ее предыдущее состояние, передает ее ценности, различного рода информацию от поколения к поколению.
Известный русский философ И. А. Ильин (1883–1954) считал язык важнейшим средством этнокультурного самосознания народа. «Дивное орудие создал себе русский народ – орудие мысли, орудие душевного и духовного выражения, орудие устного и письменного общения, орудие литературы, поэзии и театра, орудие права и государственности – наш чудесный могучий и богомысленный русский язык. Язык, который вмещает в себе таинственным и сосредоточенным образом всю душу, все прошлое, весь духовный уклад и все творческие замыслы народа»1.
Выдающиеся русские писатели, поэты всегда подчеркивали социальную и национальную, народную сущность языка. П. А. Вяземский (1792–1878) писал:
Язык есть исповедь народа:
В нем слышится его природа,
Его душа и быт родной.
А. М. Жемчужников (1821–1908) страстно призывал:
По-русски говорите, ради Бога!
Введите в моду эту новизну.
В. Я. Брюсов (1873–1924) о родном языке отзывался: «Мой царь! Мой раб! Родной язык».
В. Я. Иванов (1886–1945) в стихотворении «Язык» отразил связь поколений:
Родная речь певцу земля родная:
В ней предков неразменный клад лежит.
«Когда исчезает народный язык, народа более нет», – утверждал К. Д. Ушинский. Блестящий знаток родного языка И. С. Тургенев завещал: «Берегите наш язык, наш прекрасный русский язык». Великий писатель как будто предвидел наше время, когда вопрос о сохранении русского языка в силу ряда исторических причин приобрел характер безотлагательный.
Лекция 2
Социальные функции русского языка
Русский язык относят к восточнославянским языкам. Это один из ведущих языков мира – после китайского, английского, хинди (с близким к нему языком урду). Самый распространенный из славянских языков. До 1991 г. русский язык был языком межнационального общения в СССР, де-факто выполнял функции государственного языка. По данным, опубликованным в журнале «Language Monthly», примерно 300 млн человек по всему миру владеют русским языком, из них 160 млн считают его родным.
Русский язык является одним из шести официальных языков ООН, ее структур и подразделений. По степени распространенности в мире русский язык пока еще занимает четвертое место после китайского, английского и испанского.
Выше мы уже выделили основные функции, свойственные любому национальному языку. Однако каждый из них, реализуя указанные функции, обладает в большинстве случаев неповторимыми особенностями. Эти особенности обусловлены воздействием множества различных факторов (исторических, демографических, социально-экономических, политических, культурных и т. д.).
Социальные функции русского языка в решающей степени определяются тем, что это национальный язык русского народа, на долю которого в структуре населения современной России приходится примерно 83,7%.
Русский язык сегодня – это язык межнационального общения и сотрудничества более чем 160 народностей нашей страны, народностей, которым приходится не только осознавать или постигать ценности культур разных народов, но и выстраивать взаимоотношения таким образом, чтобы способствовать поддержанию единства поликультурного пространства России. К примеру, с помощью русского языка в Дагестане объединились 33 народа и создали свою республику. И не случайно в центре Махачкалы в 2006 г. был установлен памятник русской учительнице. Это государственный язык, используемый в разных сферах общения и социального взаимодействия: деловой сфере, сферах науки, образования, массовых коммуникаций и др. Русский язык является языком международного общения для стран СНГ.
Академик ПАНИ Т. К. Донская, много лет своей научной деятельности посвятившая борьбе с разрушительной силой бескультурья, безграмотности и бездуховности, кроме названных выше социальных и государственных функций обозначает ряд других. Она исходит из того, что русский язык является также:
- языком образования и просвещения на едином педагогическом пространстве современной России;
- языком государственных теле- и радиоканалов;
- носителем исторической памяти русского народа и всех россиян, которые сотни лет, а некоторые народы и тысячу лет вносили свой вклад в развитие русской государственности;
- языком русской художественной литературы, внесшей огромный вклад в становление и развитие литератур народов России и мировой художественной культуры, человекоформирующая суть которой обязана русскому языку, хранителю духовной культуры русского народа;
- средством межкультурной коммуникации с учетом языковой картины мира народов РФ, которые вместе образуют единое полиэтническое поликультурное пространство, результатом чего является, как полагал М. М. Бахтин, становящееся диалогическое сознание и слово – залог существования и развития культур; владея русским языком как языком межнационального общения, русскоязычная личность овладевает русским языком как средством интеграции личности в российское и мировое сообщество и др.1
Добавим к сказанному следующее. Столь обстоятельный анализ позволяет выработать если и не исчерпывающее, то более полное представление о мощи и великой миссии русского языка в судьбах нашего народа и России, а вместе с этим – лучше осо знать те угрозы, с которыми он сталкивается в последние два десятилетия. Вопрос о состоянии русского языка оказывается напрямую связанным с нашей национальной безопасностью, духовным и нравственным здоровьем общества, его будущим. Напомним, что в 1942 г., самом трудном военном году, 23 февраля, в день Советской Армии, газета «Правда» публикует стихотворение «Мужество» опальной Анны Ахматовой, которую не допускали в печать с 1924 г.:
Не страшно под пулями лечь,
Не горько остаться без крова,
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесем,
И внукам дадим, и от плена спасем
Навеки!
В стихотворении две доминанты, две главные смысловые единицы: «мужество» и «великое русское слово». И если первая воспринимается как должное (шла война), то вторая может показаться неожиданной и сказанной не по времени. Почему русское слово? И почему его нужно было спасать? Да потому, что в слове отражается душа народа, его духовная самобытность и неповторимость. Спасти, сохранить родное слово, русскую речь – значит сохранить себя, свою свободу, честь и национальное достоинство, значит спасти Родину.
Почему мы говорим о защите и спасении русского языка? Мужество и достоинство нам нужны и сегодня, когда идет наступление на русскую культуру, русский язык внутри собственной страны, когда настежь распахнуты двери перед массовой культурой Запада. Это уже агрессия. И, как представляется, не менее разрушительная для нашей культуры и национального духа.
Лекция 3
«Язык наш корчится в тоске»
Проблема сохранения национальных языков в эпоху глобализации при наличии новейших информационно-технологических средств, прежде всего Интернета, является общемировой. В целом идет наступление на гуманитарное знание, язык. Пресловутая перестройка и последовавшие за ней радикальные реформы привнесли в отечественное образование, как и в целом в гуманитарную сферу, терминологию из сферы промышленности, торговли, сферы обслуживания. Между тем давно известно: искажают слово – искажают дело.
Даже во Франции, где бережно относятся к своему языку и приняты довольно жесткие законы по его защите, ухудшается знание французского языка во французских школах и наблюдается общий низкий уровень владения французским языком.
Что касается русского языка, то здесь в полном объеме встала проблема его спасения и защиты. Причины тому – как внутреннего, так и международного характера.
Глобализация суживает суверенитет, наносит ощутимые удары по культуре, национальным языкам, прежде всего государств Европы, а также бывших республик СССР. Языком международного общения признается английский; усиленно внедряется американизированная масскультура, выполняющая совершенно определенные политические функции, а в качестве общечеловеческих навязываются «американские ценности». И это не может не тревожить Европу, учредившую организацию за Европейский союз наций, цель которой – сохранение в рамках объединенной Европы национальной самобытности ее народов1. Значительное место отводится национальной культуре и языку. В Российской Федерации, где радикальная ломка всей системы общественных отношений развернулась в 90-е годы под флагом вхождения в мировое «цивилизованное сообщество», ускоренный процесс денационализации приобрел, без преувеличения, обвально-разрушительный характер, охватив сферу культуры, образования, морали и языка. Можно говорить о формировании субкультуры новых господствующих социальных групп. По своему содержанию эта субкультура обладает всеми признаками контркультуры, поскольку противостоит как советской культуре, так и многим традиционным ценностям национальной русской культуры. Ощутимый урон нанесен русскому языку.
По-разному можно относиться к фильму Андрона Кончаловского «Глянец». Но талантливый художник выразил главную мысль: Русь умирает, и вина, согласно режиссерскому замыслу, лежит на культуре «гламура», искусно пропагандируемой «цивилизованным сообществом» для жиреющих российских олигархов и «новорусской» молодежи. А она, культура «гламура», естественно, оказывает растлевающее влияние на остальную часть молодежи, подростков и даже детей.
Уместно спросить: кто эту антикультуру пропагандирует? Почему в своей собственной стране приходится говорить о спасении русской культуры, русского языка в частности? Встает извечный вопрос: кто виноват? Ответ лежит, что называется, на поверх ности: ответственность несет прежде всего интеллигенция. Или, если быть точнее, та ее часть, особенно прозападная, праволиберальная, которая «прикормлена», которая пренебрегает национальными интересами и традициями русского народа, стремясь слиться с западным миром. Показательный эпизод. Объединенный пленум творческих союзов России, проходивший в ноябре 1994 года в Доме актера, большинством голосов отклонил предложение Санкт-Петербургского отделения Союза писателей России о принятии закона о защите русского языка.
Напомним также, сколько оскорбительных, пренебрежительных по форме выражений звучало после распада Советского Союза из уст представителей интеллигенции, артистов эстрады, а иногда и политиков в печати, по радио, на телевидении. В ходу были выражения «совковый язык», «тоталитарный язык», «язык советского ГУЛАГа» и т. д., и почти ни слова, что это язык Пушкина и Гоголя, Тургенева и Толстого, Достоевского и Чехова, других всемирно признанных писателей России. Ни слова, что это язык победителей фашизма и первых покорителей космоса. Зато «самым востребованным лингвистическим “товаром”, как справедливо было замечено, оказались тогда словари мата и криминала»1. Плоды антисоветской и, по существу, антирусской истерии налицо.
Язык уродуется, представления и установки молодежи искажаются, для нее стирается грань между Акуниным и Чеховым, Толстым и Марининой, Донцовой и Пушкиным. Подрастающее поколение уже с трудом воспринимает творения классиков русской литературы.
Культура речи скудеет, искажается, теряется и не только на уровне бытового общения, но даже в литературе, официальных публичных выступлениях, театре, кино, на радио, не говоря уже о СМИ. В человеческие души впрыскивают яд пошлости, глупости и цинизма, из сознания людей вытравливаются понятия духовности, святости, добропорядочности, совестливости, стыда, сострадания, любви к ближнему. Происходящее удручает, и, вероятно, всего точнее оценить его как духовную деградацию. Такие же негативные явления наблюдаются и в других языках народов России.
Как считает И. И. Сабилло, в защите нуждается не только русский язык, но и башкирский, татарский, чувашский, якутский.
Подминая политику и экономику, современная глобализация агрессивно проявляет себя в отношении культуры и языка. Т. К. Донская права, утверждая, что пресловутая «массовая культура» является антикультурой, направленной на нивелирование национального своеобразия народной культуры с ее историко-национальными ценностями. В этом ряду родной язык, в том числе и русский язык, являясь сокровищем духовной культуры народа, подвергается сегодня языковой интервенции, безграничному и неоправданному насилию иностранных слов1. Следы открытого, вызывающего или скрытого, замаскированного насилия повсюду. Достаточно пройти по Невскому проспекту и посмотреть на названия многих офисов, ресторанов, кафе и других увеселительных заведений. Почти не встретишь некогда привычных по студенческим годам «чайных», «блинных», «пирожковых» и даже «столовых», «пельменных». Появился новый, какой-то рыночный язык. Но везде нас приглашают красочные вывески «бизнес-ланчей», «кофе-хаузов», «кебаб-хаусов», «пицца-хат», «Макдоналдсов» и пр. Подъезжая к городу, мы «восхищаемся» гипермаркетами, мегамоллами. Нам предлагают посетить сеть гипермаркетов «Санта-Хаус». В магазинах «Ип Люпус», «Кэфтойс», «Крон-инвест», «Топ Лайн», «Бэби Тойс», «Аргус Пакопт», «Инсайт» мы можем купить игрушки своим детям. Наши исконные «конторы» и «учреждения» стали «офисами». Директора, начальники, заведующие стали менеджерами всех уровней, главный среди которых – топ-менеджер. Если вы хотите купить квартиру в городе Санкт-Петербурге, то можете обратиться в агентства недвижимости – Astera, DTZ Zadelhoff Tie Leung, Free Market, Jensen Group, K-Keskus, «Адвекс-Росстро», «Бекар», «Ината», «Колвэй» и т. п.
Звоню в одно, другое агентство, спрашиваю шутя: «Могу ли я приобрести квартиру во Франции или Италии?». В ответ: «Нет, мы работаем только по городу». Так и хотелось воскликнуть: «За каким же шутом называете вы агентства непонятными для большинства граждан словечками?!». Позже, поразмыслив без лишних эмоций, среди возможных объяснений выделил наиболее вероятное. Главная причина – корысть, стремление извлечь выгоду. Причем извлечь ее любым способом и любой ценой. Достичь этого можно, формируя, а затем эксплуатируя ставшие теперь уже расхожими стереотипы: все заграничное (американское, европейское) на нашем рынке, будь то продукты, промышленные изделия или услуги, – это непременно лучшее, более качественное, чем наше отечественное (обычно об этом не говорится напрямую, но подразумевается). Иностранные вывески организаций должны внушать, что здесь уже гарантируется высокое качество услуг и товаров. Показательно: справочник-путеводитель, откуда взяты воспроизведенные выше экзотические названия, так и озаглавлен: «Лучшее в Санкт-Петербурге» (СПб., 2008).
Между тем должно быть ясно, что, превознося иноземное, мы принижаем свое собственное, отечественное. Более того, нашим согражданам прививается некий комплекс неполноценности, оказывается, мы всегда среди отстающих и обречены учиться у цивилизованного Запада.
Невероятно, но Российское государство демонстрирует по отношению к тому, что происходит с языком, удивительную, как теперь модно выражаться, толерантность.
Для полной ясности уточним: живой язык, естественно, меняется, развивается, обогащается, в том числе за счет иностранных слов. Познавательным потенциалом обладают слова, которые прочно вошли в наш обиход: Интернет, компьютер, файл, сайт, пейджер, тест, бакалавр, магистр, бизнес, инвестор и т. д. И это нормальное явление.
Вместе с тем недопустимо, что взамен существующих русских слов все чаще внедряются иностранные слова типа: блэндинг, девелопер, бойфренд, дампинг, китчмен, транссексуал, блокбастер, рэкетир и т. п. Перечень подобных ненужных заимствований можно было бы продолжить. Но суть дела понятна и без этого.
Кстати сказать, ущербность такого заимствования хорошо понимали задолго до нынешнего совсем не тихого помеша тельства. Как тут не напомнить предупреждение А. С. Шишкова (1754–1841), обращенное сквозь столетия к нашим современникам, которые, кажется, головы потеряли, усердствуя в насаждении иноземных слов: «Полезно ли славенский превращать в гре ко-татаро-латино-французско-немецко-русский язык? А без чистоты и разума языка может ли процветать словесность?»1. Да только ли словесность! Без чистоты и разума языка может ли процветать национальная культура? Наши реалии убеждают: ответ на все эти отнюдь не праздные вопросы следует дать отрицательный.
В докладе «Мы сохраним тебя, русское слово» в Дни русской литературы ЦФО (Белгород, 16–18 мая 2007 г.) В. Д. Ганичев приводит ужасающие факты разрушения духовных ценностей русского языка, насаждение идеологии разведения и отстранения людей друг от друга («отвали», «отвянь»), безразличия к другим («сугубо фиолетово», «параллельно»). 60% современного жаргона – тематическая группа «секс», 30% – наркотики и способы их употребления. Это ли не капкан для молодых? Это ли, с позволения сказать, «ценностные ориентиры», навязываемые молодому поколению? В таких условиях язык классики – это орудие духовной культуры, духовного спасения2. Без возрождения интереса к великой русской литературе нельзя рассчитывать на возрождение родного языка у молодого поколения и нашей юной смены.
Наверное, следует согласиться с профессором Института языкознания Российской академии наук А. В. Суперанской, что в современной России есть два русских языка: традиционный, основоположниками которого считаются Н. М. Карамзин и А. С. Пушкин, и новый, звучащий преимущественно в молодежной среде. Традиционный русский обладает развитой синонимией, например, «самый хороший, видный, известный, знаменитый, изысканный, блистательный, блестящий, изумительный, бравый, успешный, находчивый». На «новомолодежном» все это заменяется единственным словом «крутой»3 . Вместо понятных русских слов бездомный, бедолага, бродяга употребляется бездуховное сокращение бомж (без определенного места жительства). Более того, для понимания второго русского языка, вернее сказать, жаргона, почти наверняка потребуется переводчик.
Вот лишь несколько примеров подобной «чудо-лексики»: фэн, фан, фен (поклонник); балдеть, оттягиваться, колбаситься (развлекаться, веселиться, отдыхать); фишка-фенечка (особенность); качок (сильный физически, накачанный); махаться, гаситься (драться); прикол, приколоться, прикольный, приколист (шутка, пошутить, забавный, шутник); блин (восклицание, заменяющее непристойную брань); металлист (поклонник или исполнитель рок-музыки в стиле хеви-металл), бабки (деньги), байк (мотоцикл), баксы и др.1 Молодежный сленг, чуждый русскому уху, перекочевал в повседневную речь, нагло потеснив богатство и изящество родного языка, проник в газетные публикации, особенно «Комсомольской правды», «Московского комсомольца» и др. Асоциальный эффект порочной практики тиражирования таких слов и выражений вполне предсказуем. Происходит свое образная легализация: в обществе начинает доминировать сни сходительно-терпеливое отношение, а то и вовсе равнодушие к вульгарной, грубой и пошлой речи.
Впрочем, равнодушны далеко не все. Как-то разговорился с соседом по даче, инженером-железнодорожником Сергеем Горшковым. «Обязательно напишите, – советовал он мне, – о проблеме русского мата, культивируемого не только на бытовом уровне, но и в учреждениях, особенно в мелком бизнесе. В присутствии молодых девушек, юношей, выпускников школ говорят на языке, от которого “уши вянут”. И это становится нормой нашей жизни; в ответ – никакой реакции, как будто так и надо».
Человек удивительной духовной судьбы, подвижник православной веры и русского языка, Василий (Фазиль) Ирзабеков с возмущением отмечает, что «сквернословие проникло в наши жилища и дворы, школы и улицы, укромные уголки тенистых скверов и бескрайние поля, сам воздух России, кажется, наполнен до предела миазмами этой заразы. Сквернословят стар и млад: отцы семейств и хранительницы очага, подрастающие мужчины и будущие матери, мальчики, недавно расставшиеся с памперсами, и ангелочки с белокурыми локонами»2. При этом женская половина нашего общества дает иногда фору мужской. И самое возмутительное, что язык подворотен, нецензурщины в условиях рынка охотно тиражируется приличными издательствами, которые один за другим выпускают словари мата, похабщины, жаргонизмов.
Самое омерзительное – попытки отравить ядом пошлости и матерщины неокрепшие и беззащитные детские души. На этом порочном поприще, потакая низменным рыночным вкусам, уже преуспели некоторые «продвинутые» и неразборчивые в средствах представители интеллигенции и издатели.
Совсем недавно мы стали свидетелями острой дискуссии в СМИ и даже среди парламентариев в связи с выходом в свет шоковых «Народных сказок» А. Н. Афанасьева, переработанных и «сдобренных» нецензурщиной. Больше было тех, кто осуждал и протестовал. Но, увы, нашлись и защитники.
В издательстве «Алетейя» выпущена скандальная книга профессора Григория Тульчинского «Истории по жизни», рекомендованная, в частности, и для рассказов «в назидание детям» (см. «Комсомольская правда». 04.04.2008.). Авторские байки и рассуждения обильно унавожены отборным матом и непристойностями. Удивление вызывает то, что сборник издан на деньги и при поддержке РАН, в частности Международной кафедры ЮНЕСКО по философии и этике Петербургского научного центра.
В «Родных сказках детям» («Костромаиздат», 2007) О. М. Хто ни матерных слов нет, и они афишируются как особая часть проекта «Живучесть основ культуры», завершаемого Институтом философии РАН и Академией педагогических и социальных наук. Цель проекта благая – заинтересовать детей освоением основ культуры. В аннотации – ссылки на философию языкознания, философские сокровища языка и т. д. Однако это не помешало тому, что в книге содержатся «перлы», которые скорее следует отнести к «сокровищам пошлости» и всяких претендующих на любомудрие чепушин. Судите сами! Одна из сказок, адресованная в основном дошкольникам, называется «Самая лучшая планета, или Я как, а я кака, а мы какашечки». Среди загадок есть и такие: «Какая ягода самая большая?» Отгадка: «Это ягода-ягодица. Она растет вместе с человеком и очень этим гордится». Или «Кто самый выносливый?» Отгадка: «Самый выносливый – самый лучший вор. Он выносит все всегда – незаметно». Есть и частушки: «Поменял миленок пол: теперь он деваха! Толсто лысо пьет рассол – остается ахать!» И далее в том же духе. Резонно спросить: основам какого языка, какой культуры научат эти родные сказы»?
Трудно отрешиться от мысли: то, что происходит с детской литературой, разрушает психологию и сознание подростков. Общество и власть должны осознать всю пагубность попустительства и бездеятельности в этой жизненно важной области. Убежден: без социального контроля, жестких социальных санкций против тех, кто несет детям скверну и зло, не обойтись.
За матерную ругань когда-то пороли, сажали в тюрьму и даже отлучали от церкви. Заметим, в Белгородской и Омской областях с недавних пор за сквернословие в общественных местах стали взимать крупные штрафы. Жаль, что этого нет у нас, в культурной столице – Санкт-Петербурге. Упомянутый уже не однократно Василий Ирзабеков с убеждением пишет, что в собственно русском языке мата нет и быть не может, что он лежит за дальними границами той благословенной территории, которая зовется великорусским языком. «Так вот, – пишет он, – орды завоевателей, захватившие русские земли, но так и не сумевшие покорить душу русского человека по причине непостижимой для них веры его во Христа и верности Ему, посягали на то, что злой варварский ум ни понять, ни принять не в состоянии, – на Таинство Боговоплощения. Да-да, именно об этой нашей Матери вели они свою похабную речь, это на Ее Небесную чистоту покушались они своими погаными устами. Закономерно поэтому, что ругань именуется еще и инфернальной лексикой, ведь инферна по-латыни означает ад»1.
О бедах, постигших русский язык, в одном из выступлений говорил А. И. Солженицын: «Это боль наша – состояние нашего языка. Мы просто скоро его лишимся, станем немые. Теперь, когда народ находится в духовном провале, особенно молодежь, именно теперь так важно языковым воспитанием сохранить, спасти, дать опору для возрождения нашего национального сознания». Как говорится, святая правда! Но вот незадача. Маститый писатель, причастный к разрушению СССР и, следовательно, к драме, которую переживает русский язык в постсоветской России, к «духовному провалу» нашего народа, должен был бы испытывать чувство вины, угрызения совести. Однако никаких, даже робких попыток переоценки своей роли не по следовало.
Поэт Евгений Евтушенко в выступлении на XI конгрессе МАПРЯЛ прочитал свое новое стихотворение «Язык мой русский»:
Звуча у Пушкина так дивно,
Язык наш корчится в тоске,
Когда пошлят богопротивно
На нем, на русском языке.
Примитивизм, бедность и убогость языка – не так уж безобидны, когда речь идет о социальном взаимодействии. Они влияют на поведение как индивида, так и социальной группы. Людьми легче становится управлять, они лучше поддаются контролю. Известно, например, что именно такие качества были характерны для языка третьего рейха. Он опирался на «Mein Kampf» Гитлера, работу, которая начала печататься в 1925 г. В ней был кодифицирован язык на все случаи жизни. В результате одни и те же штампы вошли в сознание и воспроизводились в языке простых людей и интеллигенции. Язык этот стал всесильным отнюдь не благодаря простоте, а вследствие своего убожества. «Язык треть его рейха стремился лишить отдельного человека его индивидуальности, оглушить его как личность, превратить его в безмозглую и безвольную единицу стада, которое подхлестывают и гонят в определенном направлении»1.
Бедность языка в общении связана с рядом причин. Среди них: отсутствие государственной политики в сфере культуры и языка, а лучше сказать, некомпетентность – главное зло в управлении современной Россией; бесконтрольная и в ряде случаев развязная деятельность СМИ; скудость современного театрального репертуара; пренебрежительное отношение к русской классике либо такая ее модернизация, которая не отличается от молодежного жаргона; сокращение учебных программ по русскому языку, литературе, истории в школе. Современные информационные средства, прежде всего Интернет, который, по мысли писателя В. Распутина, является «могилой для литературы», суживают или вовсе блокируют интерес молодежи к книге как главному источнику знаний.
По данным социологических исследований Центра Юрия Левады, «новую» Россию отличает низкий уровень грамотности, мы читаем значительно меньше, чем жители развитых стран. Интерес к чтению в России падает, и растет доля тех, кто вообще не читает никогда. Всего 23% россиян читают постоянно. Преимущественно это люди 30–49 лет с высшим образованием, живущие в столице и других крупных городах. 40% россиян читают время от времени. Как тут не вспомнить, что еще 20–30 лет назад СССР был среди самых читающих стран мира.
Театры, всегда выступавшие хранителями выразительного и нормативного литературного русского языка, равно как и значительная часть современной литературы, все чаще, вслед за телевидением, внедряют ненормативную лексику. Можно привести десятки примеров спектаклей или кинофильмов, в которых звучат не то чтобы неприличные слова или выражения, а просто нецензурщина. И самое печальное, что зрители хохочут, аплодируют пошлости и замешанным на мате шуткам. Отечественные юмористы перешли все рамки приличия, сводят юмор к проблематике «ниже пояса». Слышал как-то вызванного в эфир после многочисленных просьб слушателей радиостанции «Юмор FM» «Заику» В. Винокура. Весь рассказ состоял из набора самых грубых матерных слов. А чего стоят кривляния, шепелявая речь эстрадных артистов, так называемых «русских бабок»? Собственно, встает вопрос, почему предметом глумления избраны именно русские бабки? А зритель не очень-то разборчив, хохочет! Так и хочется спросить – над чем смеетесь?
Эстрада предельно коммерциализирована и опошлена.
Кстати, замечу, что русская деревня, к сведению эстрадных шарлатанов, всегда была неиссякаемым источником фольклора, песен, крылатых поговорок, народной культуры. Сюда уходят своими корнями литература и философия, музыка и хореография, изобразительное и сценическое искусство. Михаил Иванович Глинка говорил, что создает музыку народ, а композиторы ее аранжируют. Какой мелкой выглядит тут расхожая байка о музыке, заказанной тем, кто платит. Глубоко прав Владимир Личутин: «…если осиротеет нива, то сразу же скукожится, изветрится живой разговорный язык, да и вовсе оскудеет, когда пахарь сойдет с земли в города»1. Сегодняшнее нравственное состояние российского общества все более напоминает худшие страницы нашей истории. Отмечая резкое ухудшение человече ского качества в начале минувшего века, известный русский писатель и публицист Д. Мережковский предупреждал: «…бойтесь рабства и худшего из всех рабств – мещанства и худшего из всех мещанств – ханжества»2. Как актуально звучат эти слова в наши дни!
Современные электронные СМИ, употребляя жаргонные слова, например, разборка, раскрутить, тусовка, часто используют ненормативную лексику, криминальный сленг, не задумываясь о том, какой вред наносит это подрастающему поколению.
Французский режиссер Жан Вилар еще на рубеже 1950–1960-х гг. предупреждал: «Телевидение может быть средством просвещения и источником верного знания. Но телевидение вместе с тем представляется в некоторой степени опасным средством. Оно может быть оружием, да оно и есть оружие»1. Сегодня это оружие работает, подтверждая самые худшие опасения. Электронные СМИ превратились из источника информации и просвещения в мутный источник дезинформации, в инструмент профессионального манипулирования общественным сознанием.
Насыщаемый без меры англицизмами и вульгаризмами, русский литературный язык становится жертвой. На телеэкранах процветает культ насилия и преступности с соответствующим словесным сопровождением.
Информационная картина обычного рабочего дня потенциального российского телезрителя представляет собой удручающую картину негативных сообщений. Статистика демонстрируемых на экране эксцессов такова: 160 драк, 202 убийства, 6 ограблений, 10 половых актов, 66 пьяных сцен. Зритель услышит 39 раз, как раздается с экрана нецензурная брань, а в информационных выпусках ему поведают 302 негативные новости. Именно такова статистика одного дня работы шести телеканалов общефедерального вещания (Первый, Россия, НТВ, Ren TV, ТВ-3)2.
В программах для молодежи можно услышать «музыкальные произведения»: «Ты балдей, моя душа! Ты кайфуй, моя душа! Никогда не унывай!», или: «А что это за девочка? А где она живет? А вдруг она не курит? А вдруг она не пьет?», или: «Я иду по лужам, мне никто не нужен». Многие эстрадные певцы, поэты, композиторы просто издеваются над русским языком, русской культурой, подменяя искусство халтурой. Не секрет, что часть молодежи, особенно подростки, выражаясь их языком, «балдеют» от таких песен. Но главное все же не в этом. Главное в том, что упомянутые выше «шедевры», будучи включенными в структуру формирующейся личности, становятся своего рода эталоном, ориентирующим запросы и интересы будущих участников духовного возрождения России. Уместен риторический вопрос: каким оно будет, это возрождение?
Не могу не обратиться вновь к великому знатоку русской культуры, философу, педагогу И. А. Ильину, который писал о «болезни» слов, случайно рожденных, ничем не связанных, обманчивых, которые бесчинствуют среди людей. «Такие слова, – писал он, – пусты и мертвы; им несвойственно истинное значение; ни одно сердце они не заставят забиться; никакого действия они не вызовут; в целом – это духовный ублюдок, смутное призрачное существование. Религия, искусство, наука, политика – все вырождается, когда смерть духовного разложения поднимает в огромном множестве такие слова»1.
Лекция 4
Русский язык на постсоветском пространстве
Обеспокоенность состоянием русского языка и тенденцией сокращения его как в России, так и в ближнем и дальнем зару бежье особенно приобретает в последние годы общенациональный характер. Острота проблем в этой области, несмотря на то, что 2007 г. был объявлен Годом русского языка, отнюдь не уменьшается.
Ни один язык мира за последние годы не испытывал таких неожиданных коллизий, кризисных ситуаций, какие пришлось испытать русскому языку в период «демократических» ельцин ских реформ. Наши политики боролись за власть любыми путями, не задумываясь, чем это обернется для русской культуры, русского языка. Им было не до этого.
Между тем проводимая политика внутри страны, когда автономные образования с благословения президента «брали суверенитета столько, сколько могли», когда в ходе этнической мобилизации и суверенизации искусственно взвинчивался рейтинг национальных языков, эта политика привела к существенному падению престижа русского языка, русской культуры, а в конечном счете – культуры общероссийской. В этот период был предпринят ряд конституционных, законодательных, организационных и особенно пропагандистских мер по созданию условий для развития языков титульных национальностей, употребления языка коренных национальностей не только в быту, но и в общественно-политической жизни. Политизированная этничность, по мнению М. Н. Губогло и А. А. Кожина, опиралась при этом на благоприобретенную или захваченную власть, усиленно оправдывала, катализировала и электризовала этничность как с помощью подлинных или мнимых данных науки, пытаясь всеми средствами обосновать приоритеты для своей нации. Так, например, появилась концепция «республикообразующей нации», ставшая краеугольным камнем в программах многих национальных движений в Башкортостане, Коми, Татарстане, Удмуртии. Имея в руках мощную систему современной четвертой власти, политизированная этничность в лице лидеров национальных движений пробуждала «чувство топографии», насаждала «чувство географии», культивировала «чувство истории», переосмысливала «чувство справедливости», обосновывала «чувство правосубъектности», утверждала чувство «республикообразующей» или «государствообразующей» нации1.
Одной из наиболее наглядных сфер языкового взаимодействия являются средства массовой коммуникации. Именно к этой сфере чаще всего обращается национальное самосознание, сюда адресуются претензии прежде всего части творческой интеллигенции, местной элиты, когда имеют место случаи языковой дискриминации. Дискуссии о том, в достаточном или недостаточном объеме ведется радио- и телевещание на языке коренной национальности, сколько и достаточно ли выпускается газет, журналов, книг, продолжаются и в настоящее время.
В ряде автономных республик тотальный контроль над средствами массовой информации, смещение акцента с русского языка на языки титульных национальностей позволили президентам субъектов РФ и этническим элитам отстранять от республикан ских теле- и радиоэфира, от прессы неугодных людей, в том числе профессионалов, не принадлежащих к титульной национальности. Кадровая политика делает акцент на титульной нации нередко в ущерб профессионализму. Настораживают этнодемо графические показатели, согласно которым, к примеру, суммарный удельный вес русских, украинцев и белорусов в семи северокавказских республиках сократился в 2002 г. по сравнению с 1989 г. с 27% до 15,5%2.
Если подходить к русскому языку как политической проблеме, то достаточно привести один пример. События в Абхазии, Южной Осетии, Приднестровье среди многих причин связаны с тем, что у этих народов хотят отнять русский язык, русскую культуру.
Историк Д. Н. Бакун верно заметил, что в странах Британского Содружества официальным языком по-прежнему является английский и Англия прилагает немало усилий по усилению статуса английского языка. В бывших французских колониях не забывают французский, и это несмотря на весьма непростую историю колониального периода. Германия стремится к тому, чтобы немецкий язык был признан языком ООН, Турция расширяет пространство использования турецкого языка в тюркоязычных странах, в т. ч. и на постсоветском пространстве.
После распада СССР русский язык тотчас же потерял статус государственного более чем для 130 млн чел. (бывших республик Союза), и охватывает (как государственный) всего лишь чуть более 140 млн человек – граждан России. Идет глобальное наступление на русский язык.
По оценкам экспертов, активно владеют русским языком в странах СНГ лишь 63,6 млн человек, и почти 38 млн человек уже не владеют русским языком. Родным русский язык в странах СНГ и Балтии считают в общей сложности 23,5 млн человек. Однако прослеживается тенденция неуклонного снижения этого показателя. По имеющимся прогнозам, через 10 лет число не владеющих русским языком в странах ближнего зарубежья увеличится почти в 2 раза (т. е. примерно до 80 млн человек) и превысит число в той или иной мере владеющих русским (60 млн чел.)1.
В большинстве республик бывшего СССР и «социалистиче ского лагеря» возобладал агрессивный, воинствующий национализм. Правящие круги этих стран проводят политику вытеснения русского языка из научного и повседневного общения, считая, что тем самым они укрепят национальную независимость, оборону, экономику, культуру и прочее, при молчаливом попустительстве «цивилизованных государств». «На русском языке свет клином сошелся: его демонстративно возненавидели именно в эпоху глобализации, когда связи между государствами становятся теснее и повседневное общение представителей разных стран и народов – насущная необходимость»2, – с полным основанием утверждает Д. Н. Бакун.
Особенно тревожным является быстрое сокращение числа владеющих русским языком среди молодого поколения бывших советских республик. Так, в Литве русским языком владеют сегодня в среднем 60% населения, из них 80% – лица среднего и старшего возраста, а среди детей и подростков в возрасте до 15 лет – всего 17%. Аналогичная ситуация в западных областях Украины. Происходит переориентация молодежи на знание европейских языков в Армении, Грузии, Туркмении, Эстонии, других государствах. В Азербайджане резко усилилось языковое влияние Турции и англоязычных стран1.
Главным языком глобализации является английский. По данным Европейского союза, английским сейчас владеют 47% европейцев, а русским – только 6%.
К 2005 г. русский язык остался государственным лишь в Беларуси. 75% детей учатся в русскоязычных школах, а в вузах доля учебных предметов, преподавание которых ведется на русском языке, составляет не менее 90%. Русский язык доминирует в белорусских СМИ.
В Киргизии русскому языку придан статус официального. В стране работают 160 русских школ и в 400 ведется обучение на русском и киргизском языках. Активно действует культурно-информационный «Русский центр», созданный фондом «Русский мир»2. Официальный статус русский язык имеет также в Казахстане. В остальных странах СНГ русский язык имеет более низкий статус (Молдавия, Таджикистан, Туркмения), языка национального меньшинства на Украине, иностранного в Латвии, Литве, Эстонии, Азербайджане, Армении, Грузии. В Узбекистане русский язык является родным для 40% населения. Наиболее лояльно к русскому языку и русской культуре относятся в Армении. Во всех школах, большинство из которых армянские, обучение русскому языку и литературе является обязательным. В Армении вещают российские каналы телевидения, особенно любим канал «Культура», который, по мнению Президента Армении Сержа Саргсяна, является великолепным проводником русской культуры и русского слова. В Ереване действует Армяно-российский славянский университет, созданный усилиями правительств наших стран. Русский драматический театр имени Станиславского остается одним из любимых мест театральной публики столицы. А Дни русского слова в Армении становятся доброй традицией и проводятся под патронажем первых лиц страны3.
В странах Восточной Европы до конца 1980-х гг. русский язык был основным иностранным языком в школах. Им владели примерно 300 млн человек. Благодаря этому русский язык вошел в ряд мировых и был на четвертом месте по распространенности. Одно это обстоятельство определяло весомую роль русского языка как средства межнационального взаимодействия. После распада СССР сфера действия русского языка в межнациональных отношениях заметно сужается как в международном масштабе (в том числе в странах СНГ), так и внутри России. При сохранении существующих негативных тенденций уже через десятилетие по степени распространенности русский язык «обойдут» такие языки, как французский, хинди/урду и арабский. А еще лет через пятнадцать – португальский и бенгали.
Среди факторов, ущемляющих роль русской речи в межнациональном общении, выделим латинизацию тюркских алфавитов в странах СНГ. С кириллицы на латиницу за последние 15 лет перешли Азербайджан, Туркмения, Узбекистан; о переходе в ближайшее время заявил Казахстан. Была попытка отказа oт кириллицы и внутри России, в частности в Татарстане. На практике это привело к тому, что, к примеру, в 2003 г. в Туркмении практически не стало школ с преподаванием на русском языке, кроме одной. Отсутствуют периодические русскоязычные издания, русский вытесняется из теле- и радиовещания.
Страны Закавказья все более ориентируются на Запад, и русский язык с каждым годом уступает место английскому, особенно это проявляется на двуязычных вывесках госучреждений и официальных международных мероприятиях.
Тем не менее, чтобы картина была более полной, необходимо отметить следующее. Несмотря на различия в статусе русского языка в среднеазиатских республиках, он по-прежнему является средством коммуникации для большинства населения, особенно городского. Русский язык широко распространен на бытовом уровне во всех этих государствах и более всего в Узбекистане и Киргизии, где в повседневной жизни им пользуются не менее 70% населения. Посетив недавно Бишкек, и на улицах, и на огромнейшем рынке, по радио и телевидению я слышал русскую речь.
В первые годы независимости Казахстана в результате дискриминации по отношению к русским из республики вынуждены были выехать около 2 млн человек, что существенно сказалось на русском факторе – культуре, языке, кадрах республики. Несколько позже русский язык укрепился и с 1995 г. стал «официальным» языком Республики Казахстан. Видимо, это обусловлено элементарной нехваткой лексического запаса в казахском. На русском говорят 85% населения страны (на казахском – 65%)1, русский язык преобладает в СМИ и на книжном рынке. Более половины школьников и студентов обучаются на русском языке, и многие из них стремятся получить высшее образование в России. Вместе с тем со стороны национальной элиты за последнее время проводится и определенная политика «казахизации», когда предпочтение при приеме на государственную службу, получении грантов отдается тем, кто в совершенстве знает государственный язык. Владеющие казахским языком учителя получают существенную надбавку к зарплате. С октября 2006 г. началась подготовительная работа по переходу на латиницу. В опубликованной аналитической справке комитета Министерства образования и науки Республики Казахстан говорится: «Кириллица как письменность казахского языка несет на себе печать колониального прошлого Казахстана. Выбор кириллицы не был свободным выбором казахского народа, она была внедрена сверху тоталитарным государством». И далее без тени сомнения утверждается, что становлению казахской нации помешали русификация и кириллица, способствовавшие «ориентации казахского национального самосознания в сторону русского языка и русской культуры»1. Вот такой одиозный вывод, начисто перечеркивающий все, что достигнуто в результате взаимодействия наших народов и культур.
Последние указания о переходе на казахский язык официального делопроизводства вновь подстегивают миграционные настроения среди русскоязычной части населения. «Чрезмерная увлеченность языковой проблемой и преодолением комплексов колониального прошлого, – констатируют авторы одной из публикаций, – отвлекает общественное мнение от реальных социально-экономических проблем и влечет усиление авторитарных тенденций в социально-политической жизни Казахстана»2. Наблюдение, полагаем, очень ценное. Оно показывает, что бывшие советские республики, проводя политику дискриминации русского языка, наносят немалый ущерб прежде всего самим себе. Проигрывают также и отношения с Россией, что противоречит национальным интересам.
Активное наступление на русский язык ведется в прибалтий ских государствах. В Литве количество школ с преподаванием на русском языке в начале 1990-х гг. было 85, а в 2007 г. осталось 44 при ежегодном уменьшении количества учащихся в них. Наблюдаются огромные трудности с учебниками на русском языке. Действует запрет на издание учебников, написанных за рубежом. Все сложнее получить высшее образование на русском языке, который было запрещено сдавать в качестве вступительного экзамена. Чинятся препоны на пути допуска на местный рынок образовательных услуг зарубежных вузов с обучением на русском языке.
В Эстонии, где 30% населения в 2000 г. русский язык считали родным, был принят Закон о языке, в тексте которого русский язык не упоминается вообще. В принятой в том же году под давлением на эстонские власти общественного мнения государственной программе «Интеграция эстонского общества в 2000–2007 гг.» сказано о «предоставлении возможности сохранять этнические различия на основе признания культурных прав этнических меньшинств»1. Таким образом, по отношению к русскому языку Эстония проводит политику языковой дискриминации при полном молчании «демократических» государств Западной Европы и США.
В Латвии реформа образовательной системы 2004 г. вызвала волну демонстраций протеста. Русский язык оказался вытесненным из всех государственных учреждений. При приеме на работу, даже в частные структуры зачастую требуется сдать экзамен на знание государственного языка.
Идет значительное сокращение доли обучающихся детей в школах на русском языке. Если в 2004 г. в Латвии 40% детей учились в школах с преподаванием на русском языке, а 41% – в школах со смешанным преподаванием, то сейчас соответствующие доли равны 10 и 83%. Приблизительно такая же ситуация в Эстонии. Таким образом, в странах Балтии происходит значительное сокращение школ с преподаванием на русском языке. Соответственно, растет сеть школ со смешанным преподаванием, а в качестве иностранного учащиеся, как правило, изучают английский.
Сложные времена переживает русский язык в Грузии, где власти предержащие проводят линию на выдавливание русского языка из системы образования. Закрываются не только русские школы, но и русские секторы при грузинских школах (в 1990 г. было 500 русских школ, сегодня осталось только 130 русских секторов)2.
Во многих странах русский язык исключен из официального делопроизводства и общественной жизни. Жители, не владеющие местным языком, автоматически лишены ряда важных экономических, имущественных и политических прав. Даже в странах СНГ для русского и русскоязычного населения труднодостижимым становится не только высшее, среднее профессионально-техническое, но даже и общее образование, поскольку оно практически повсеместно переводится на языки титульных национальностей1.
Тревожная ситуация с русской культурой складывается в славянских странах, в т. ч. на Украине, народ которой является неотъемлемой частью русского суперэтноса и которому, так же, как великороссам и белорусам, были свойственны приоритеты духовных, нравственных ценностей, отсутствие кичливости, зазнайства, неприятия своей исключительности или обособленности. Близость русского, украинского и белорусского языков объясняется тем, что эти три самостоятельных национальных языка имеют общий корень – древнерусский язык.
В национальном составе населения Украины русские прочно занимают второе место. Русский язык является родным для 40% населения и свыше 70% активно им владеют. Но и здесь официально он считается иностранным и получил статус языка национальных меньшинств. Из 22 тыс. школ на Украине осталось всего лишь 1430 с обучением на русском языке – менее 6,5% от общего количества. В Киеве к 2007 г. осталось только 6 средних школ с русским языком обучения из 324, а в Киевской области нет ни одной школы с русским языком обучения. В 16 западных и центральных областях Украины работает всего 26 русских школ, что составляет 0,2%. Почти полностью отменено русскоязычное дошкольное воспитание.
Не стоит забывать: если язык изучает менее 10% детей, то он находится под угрозой исчезновения. Напомним, что в 1991 г. в республике 49% школьников обучались на украинском языке и 51% – на русском2.
Между тем Президент Украины и его «оранжевое» окружение продолжают гонение на русский язык. С 2004 г. в вузах вообще запрещено преподавание на русском, а оно особенно широко практиковалось в технических вузах Крыма. С 2008 г. школьники, обучавшиеся на русском языке, обязаны сдавать вступительные экзамены в вузы только на украинском.
Выступая на Всеукраинском форуме интеллигенции, Ющенко выразил убеждение, что в национальном информационном пространстве Украины должен доминировать государственный язык и что общенациональные печатные издания (!) должны выходить на украинском языке. На Украине запрещен прокат фильмов без дублирования на украинском языке. По указу президента планируется создать государственный орган по тотальной украинизации, который «будет осуществлять формирование и реализацию государственной языковой политики». Новый орган на Украине тут же назвали «языковой полицией», а будущих сотрудников стали именовать «языковыми полицаями»1. Им предстоит преследовать и наказывать граждан, осмелившихся говорить и думать на родном языке. Русский язык, по сути, загоняется в гетто.
Заметим, что со стороны России не наблюдается никакой реакции на политику украинских властей, нет явно выраженной поддержки тех общественных движений, которые борются за равные права для русского населения. В официальных кругах, похоже, возобладал благодушный подход к русскому языку как исключительно культурному явлению.
Разительные перемены произошли в Болгарии, которая всегда была оплотом русского языка в Европе: в середине 1980-х гг. его изучали 1 млн человек, а в середине 1990-х гг. – всего 100 тыс. болгар2. Не лучше положение в других славянских странах.
Обеспокоенность вызывает не только вытеснение русского языка из школ и вузов, но и неадекватная оценка большинства исторических событий в учебной литературе многих стран СНГ и Балтии, их антироссийская направленность. Это особенно характерно для Грузии, Украины, Эстонии и некоторых других стран. Принижается и искажается роль русских и русской культуры в послевоенный период, их влияние на народы этих стран. У подрастающего поколения, в том числе и русских, формируется искаженное представление о своих духовных и культурных корнях. Большие трудности испытывают русские драматические театры и библиотеки, снижается распространение тиражей российских газет и журналов, непомерные таможенные сборы затрудняют книжный обмен.
Из-за недальновидной позиции федеральных структур Россия (по крайней
Обсудить новость на Форуме