14:00 07.03.2014 | Все новости раздела "КПРФ"

«Откровенный разговор о культуре». Заметки известного писателя Юрия Бондарева в канун его 90-летнего юбилея

2014-03-07 13:01
По страницам газеты «Правда», Юрий Бондарев

15 марта исполняется 90 лет выдающемуся русскому советскому писателю Юрию Бондареву. В преддверии юбилея Юрий Васильевич предложил «Правде» свои заметки о наболевшем. Публикуем сегодня эту его статью.

Правда и красота самой жизни суть выражение духа существования. Во всех придуманных красотах выпирает циничное вожделение покорить неискушённого читателя, но завоевания эти наивны, противоречат естеству и недолговечны. Однако мы ещё готовы удивиться, что титулованные фальшивомонетчики от искусства до сей поры не изловчились унести всю правду в туманную благодать лжи, пришив к нечистым лопаткам грязные крылья демангелов.

Мы не очень удобно живём в состоянии разочарования, где правят хохочущий скептицизм и усмешливая ирония. Сегодняшняя сиюминутная культура, опутанная сетью рыночных отношений, уже не имеет права встать рядом со значимостью слова в период с 40-х до конца 80-х годов минувшего века, невзирая на хитроумные попытки конформистов облагородить её определением «русской литературы».

Как это ни печально, сознание молодого человека задавлено криминальными сюжетами, назойливо текущими с экранов телевизоров, разнорасцвеченными шоу низкого вкуса, болтовнёй антидискуссии и, конечно, неизбывной информацией об убийствах, самоубийствах, насилиях, педофилии, воровстве, самых свежих уличных и квартирных катастрофах.

И создаётся впечатление, что миллионам доверчивых соотечественников читают намеренно и настойчиво бесконечный, ужасающий роман о жестоком человеческом падении, точнее — руководство для некрепких умов, развращая читателя ничтожной скудостью мысли, цинизмом геростратоподобных гробокопателей истории. Мы же, слабо сопротивляясь нашествию толпы беззастенчивых «творцов», разрушению неоценимо прекрасного, созданного в пространстве художественной мысли своей страны, будто молчаливо соглашаемся с вознесённой авангарднейшими новаторами формулировкой торгашеского дня: «рыночное общество и деньги», где несокрушимое денежное засилье по-рабски забирает человека в заложники.

Гениальный художник и мыслитель Шолохов в «Тихом Доне», романе, насыщенном людскими страстями, взлётами и падениями судеб, трагедийной и самоотверженной любовью и ненавистью, утверждает, что революция не предаёт человека, не берёт в выгодные должники, что искусство не противоречит революции, а революция не противоречит искусству. На грешной земле, где мы живём, этот постулат в нашем сложном нынешнем бытии не полностью абсолютен.

Каждый из нас кому-то за что-то должен и перед кем-то за что-то виноват. Иногда без боли в душе не можем вспомнить: кому, за что и перед кем. Быть может, в крайний час с угрызением совести и исповедальной радостью мы вспомним на строгом суде, когда предстанут перед вечностью все нравственные долги наши. Всегда ли мы думаем, что единственная жизнь подарена нам без допусков плюс-минус, а поэтому без иронии надобно быть верным материнской колыбели и нашей многотрудной профессии, её долгу и памяти ради сохранения правды времени?..

ВСЯКОМУ ОБЩЕСТВУ никогда не мешали классические «провидцы» и «пророки», коли они аккуратно несли истину народа к народу. Что касается писательской оценки моральных болезней, когда общество начинает лихорадочно температурить, то здесь сигналы предупреждений должны бы исходить в первую очередь от интеллигенции.

Надежды, по мудрому Платону, — это сны бодрствующих. В этом состоянии духа человек приходит к общему знаменателю смысла всего живого, ищущего, любящего, ненавидящего. Такова должна быть литература, то есть цель слова, художественная мудрость. Литература — не флюгер общества, указывающий, откуда и куда ветер дует, тем более что флюгер может быть знаком обратного направления — с язвящим смыслом. Фраза французского писателя: «Мы никогда не были больше свободны, чем в период оккупации», — совсем не поражает вас остротой противоположного смысла, в ней отталкивает противоестественная мания величия.

Мы часто думаем о космической силе, соединившей природу и человека, о том, кто на земле дал нам оружие слова, связавшего весь род людской взаимными согласиями и несогласиями, обременив страстями и обязанностями, добродетелью, несчастиями и борьбой.

Недавно я получил письмо от инженера из Саратова. Он пишет, что представляет писателя философом-безумцем, скрытным, одиноким, непохожим на окружающих, стоящим над добром и злом. В этом, конечно, безоглядная решительность, но так или иначе писателя и его книгу надобно выбирать как верного, способного помочь друга, независимо от того, написана книга вчера или сегодня. Талантливая литература — долгожительница, она переживает своего создателя: его мысли, чувства, настроения не подвержены старению. У слова десятки миллионов преданных друзей, но немало и злосчастных недругов, ибо геростратовская идея продолжает своё сатанинство. Тем более что и ободряющее международное «браво» справедливого читателя потеряло прежнюю звучность, стало ненадёжно шатким в связи с изменением твёрдых позиций.

Впрочем, ландскнехтоподобные рыцари солженицынской раскраски, производители хаоса в нашей русской культуре, обладают заёмной храбростью и оглушительной слепотой. Соломенная слава громких рыцарей 90-х годов лепилась из укороченных лозунгов фальшивых борцов за свободу. Они нетрезво понимали, что половинчатость пришедшей власти была губительной для неё. Они взирали помертвевшими от восторга глазами в заросли откровенно лгущих фраз и сфальсифицированных деяний, что есть беспутство жаждущих власти ради власти и материальных вознаграждений.

Нельзя не согласиться, что история — это едва ли не летопись слёз и крови. История и культура — не безликое прошлое, скоротечно исчезающее из всеобщей памяти. Если же вековечная красота самой жизни безучастна, это невосполнимое бедствие, горчайшее несчастье из всех несчастий, подобное отмиранию вечных сущностей, которые мы издавна называем верой, надеждой, любовью. Нельзя вообразить, что в некий срок мы утратим сказочный процесс чуда жизни с её возможностями. Не может быть! Или может? Закон алмаза или закон камня? Закон русской исторической воли или нашествие чудовищ, жаждущих развала восточной цивилизации?

Литературные герои Шекспира произносят слово «любовь» 2259 раз, а слово «ненависть» — 229. Нет ли здесь какой нравственной глубинной охраны, ежели слова имеют духовно-материальную силу? В искусстве два плеча — добро и зло. Нас почасту раздражают несовершенное, жёсткое бытие, незначимые поступки — и вдруг с радостью надежды поражает ярчайшая вспышка доброты, чистоты, самоотверженности!

МЫ ПОДОЛГУ смотрим на белое кружение метели, слушаем шум ливня, шелест листьев, звонкий стук капель после дождя — не это ли преданный язык навечно живой природы? Тут достаточно оснований для соблазнов не торопиться и не медлить с правосудием, зная, что убеждение приходит через познание. Более того, смысл искусства — в катарсисе, в очищении состраданием и трагедией, а значит, через любовь к жизни, как оздоравливающее дыхание неба.

Вчитываясь в теперешний литературный хаос, испытываешь серое неудобство человека, окружённого наростом мещанской масс-культуры — в шоу телевидения, в стосерийном бесцветном кинематографе и, как это ни прискорбно, в литературе, театре, абстрагированном до мрачного недоумения, до трусов на классических героях, переставших стесняться пошлости, кричащего нехудожества.

Я не принадлежу к уважаемой профессии критиков литературы, поэтому позволю себе не называть фамилии авторов книг, прочитанных мною в последнее время без освежающего удовлетворения. Нередко мне представлялось, что я натыкался на абзацы желчной неграмотности, оскорбительные для читателя, ценящего слово, порой закрывал книгу, когда текст переходит в непристойный крик и смех, словно в публичном доме. Когда эпизоды нашей военной биографии перевёрнуты и переиначены так базарно, что мнится: рой мстительно жалящих за нашу Победу насекомых облепливает грязно-липкими комками страницы книг, которым становится тяжко дышать.

В такой обстановке привольно чувствует себя кривая тень изуродованной истории и с глупой наглостью затуманивается мировая слава нашей Победы.

В годы перестроечных и постперестроечных «сальто-морталей» наносились и наносятся раны русскому языку, искажается мыслительная мощь этого незаменимого властителя общения. В нём покоряющая крепость и защита нашего духовного существования, добрые, естественные правила во взаимоотношениях людей. Да, родной русский язык не предаст нас, но и он нуждается в защите от вульгарных, порочных новаций либерального модерна и моды.

Постперестроечная словесность, изобретённая регулировщиками корыстно сочинённой «правды», никак не совпадает с действительными обстоятельствами прожитого и пережитого народом, поэтому натиск несовершеннолетнего сочинительства следует принимать как безрассудство, не теряя всё-таки ни на минуту веры, что зыбкая эпоха литературного нездоровья исчезнет, как знобящий ледяной дождь в мае.

 

Источник: КПРФ

  Обсудить новость на Форуме