12:15 09.09.2010 | Все новости раздела "КПРФ"
Острый комментарий на новую книгу о самом пьяном президенте
В классической русской литературе было трое Толстых, в советской поэзии – двое Дмитриевых, а на современном книжном рынке появились два писателя с фамилиями (или псевдонимами) Минаев. Тот из них, который Борис, блеснул на закрывшейся в понедельник 23-й Международной книжной выставке-ярмарке, представив огромный том в знаменитой серии ЖЗЛ – «Ельцин». Давно, а может, и никогда я не читал подобного панегирика и откровенного елея в адрес политического деятеля. Таких книг, наверное, не удостаивались ни Рузвельт, ни де Голль, ни Черчилль. В Литинституте у нас по программе была Лениниана Мариэтты Шагинян, но я ее не смог одолеть, хотя там все-таки были умные произведения литературы. Но как мучительно трудно было прочитать эту книгу-агитку, потому что в ней все события, свидетелями которых были мы, граждане многострадальной страны, да и весь мир, оправданны целиком, услужливо подслащены или поданы в розовом свете. Об этом публикация в газете «Советская Россия».
Ну вот самый яркий пример, отозвавшийся болью в моем сердце солдата и гражданина. В черный для державы день 31 августа 1994 года Ельцин присутствовал на торжественно-позорном параде, посвященном поспешному и непродуманному выводу советских войск из Германии. Все это кончилось грандиозным конфузом и паясничаньем – пьяный Ельцин дирижировал немецким оркестром. Кадры обошли весь мир, навеки слились с образом неадекватного правителя. Но и тут, оказывается, был благородный порыв, чуть ли не гражданский протест. Костиков, мол, услышал, как после возложения венков Ельцин, шагая рядом с канцлером Колем, начал напевать «Ленинградскую симфонию» Шостаковича – тяжкую «тему нашествия». Да так точно, что Костиков узнал.
– Похоже, что это Шостакович.
– Нет, это мелодия моего собственного сочинения.
(Сам диалог уже много говорит о характере фанфарона!)
Между тем Коль насторожился. Он слышал мелодию, которую напевал нетрезвый президент, и, несомненно, она была ему знакома. Конечно же, он понимал и заложенный в ней смысл. Он попросил переводчика перевести разговор. Выслушав перевод, канцлер остановился и взял Ельцина за руку. Они давно уже были на ты и называли друг друга по имени.
– Послушай, Борис... Пусть уж лучше это останется мелодией Шостаковича, а не Ельцина.
«Так вот какая музыка на самом деле звучала у него в голове! – восторгается Минаев. – Тревожная, страшная музыка Шостаковича. Музыка, которая является музыкальным символом фашистской угрозы. Незабываемым символом великой войны. И тогда становится понятным состояние Б.Н. Утром этого дня Ельцин был страшно взволнован и даже оскорблен некоторыми комментариями в немецкой прессе – о том, что Советская Армия победила во Второй мировой, а теперь уходит с позором, поспешно... «Веселое настроение», о котором пишет Костиков, скорее всего, было маской, скрывавшей его подлинные чувства».
Ну а потом, значит, окончательно прорвало и маску – он стал со зверским выражением лица дирижировать «Калинкой». Плакать хочется после этого трогательно-патриотического пассажа, а если почитать, что иногда со злостью пишет сам В.Костиков в сегодняшней «АиФ» о положении страны, то и рыдать: ради чего были все эти жертвы, унижения и гримасы? Такими бренными вопросами Б.Минаев не задается.
О чем ни читаешь – восторг и услужливость: «В компании Ельцин всегда был неудержим, всегда царил, верховодил, поток его довольно жестких розыгрышей, шуток-«подначек» иногда становился для окружающих даже избыточным». Конечно, достаточно вспомнить, как сбросили с палубы теплохода того же В.Костикова! Но согласитесь: нам ведь внушали, что книги про Ленина – самого человечного человека – ушли в прошлое, что это советским школьникам читали про Володю: «А он сильным был – выплывал!» Но Ленин и впрямь выплыл – спас разваленную царизмом Россию, перевернул ход мировой истории, так вплыл в нее, что признается зарубежными исследователями самым крупным политиком ХХ века. А что дала России страсть Ельцина купаться в холодной воде, о которой упомянуто раз десять? Даже если принять все восторги и комплименты за чистую монету – неудержимая сила, жажда власти, непричесанная дикость, самостоятельность в решениях, аппаратная интуиция и прочее, – реальность остужает, стоит лишь открыть газету (чуть не написал: включить телевизор – там теперь благодать и наследники красуются), то страх берет. А уж если от Москвы отъедешь…
Наверное, сам жанр биографии предполагает симпатию или неподдельный интерес к герою своей книги. Но здесь – просто всепрощенческая признательность, показная любовь. Чем же она объясняется? Автор Б.Минаев – выходец из «Комсомолки» позднесоветского периода, многолетний друг и коллега зятя Ельцина Валентина Юмашева в период работы завотделом культуры в «Огоньке», ныне – главный редактор гламурно-крутого журнала «Медведь». Литературное творчество Минаева и до работы над жизнеописанием Ельцина имело «биографический» характер. Его книги «Детство Лёвы», «Гений дзюдо» и прочие описывают жизнь одного и того же героя – Лёвы Лёвина, прототипом которого является сам автор.
Накануне презентации «Время новостей» опубликовало огромное интервью, которое у Минаева взяла журналистка (тоже преданная ельцинстка) Татьяна Малкина, входившая в 1992–2002 годах в «кремлевский пресс-пул». Он ей впаривает: «Меня выбрали не в Кремле. В издательстве сами взяли у меня рукопись, потом заставили переделать, мариновали два года. Я считаю, что написал не сервильную книгу, а наоборот, написал книгу, перпендикулярную настроению общества».
Читателей все дурят: вот, мол, почему-то издательство выбрало его. А Игорь Зотов, который работал с ним в «Огоньке», сказал просто: «Это позже я узнал, что языком Минаева говорит с вверенным ему народом Ельцин – в книгах первого президента скромно значилось: редактор Борис Минаев. А на деле он эти книги написал сам. Уезжал в Переделкино на пару месяцев и писал, работал с документами». Так что материалов, гонораров и обязательств перед «семьей» скопилось немало, но Малкина продолжает разыгрывать невинность.
– Насколько тяжело вы переносите упреки, что вы «прикормленный», «семейный»? – спрашивает она.
– Упреки и подозрения я предвижу. Как перенесу – не знаю. Наверное, плохо. Говорил уже жене, если книга действительно выйдет, мне надо куда-то уехать.
Книга вышла. Я советую уехать туда же, куда и Ельцин сразу после отставки уехал – в Израиль. Кстати, страницы про жизнь отставника Ельцина – книгочея и доброго дедушки – без слез умиления вообще читать нельзя. Какой там дедушка Ленин на елке в Сокольниках… Но Ленин, руководивший бескровным Октябрьским восстанием, у таких авторов представлен исчадием ада, а Ельцин, на чьих руках кровь 93-го года, – незапятнанный борец за демократию и душка.
– А есть ли, на ваш взгляд, какая-то такая чудовищная непоправимая ошибка, которую Ельцин совершил? – продолжается треп.
– Нет, он не делал ничего, что привело бы к так называемой точке невозврата.
А две чеченские войны? Минаев словно не знает, что Кавказ продолжает полыхать, что был Беслан (презентация книги состоялась в день годовщины захвата школы – следствие так и не закончено!). Поразительно… Минаев категорически не приемлет выражение «лихие 90-е», которое мы в последнее время чаще всего слышим от президента Медведева, а еще, конечно, целиком поддерживает проклинаемые народом гайдаровские реформы: «Гайдаровская реформа» – в России до сих пор словосочетание ругательное. Иногда еще говорят «грабительская реформа», но в принципе и уточняющих эпитетов даже не требуется…. Так вот, все, что сделано правительством Ельцина – Гайдара в 1992 году, сводится к простой вещи: они вернули стране частную собственность. Священное, самой природой данное человеку право что-то иметь. Вести свое дело».
Снова ложь! Птенцы «гнезда Борисова», вскормленные западными учителями, как признался Владимир Мау, на закрытых семинарах с 1986 года, вернули частную собственность не стране, а кланам, своим приближенным, легализованным преступникам. Об этом прямо сказал сам Чубайс: какая там, мол, экономическая эффективность, главное было – раздать все и погубить коммунизм. Ну так они называют социализм в том, пусть и несовершенном, виде. Но подельники-то были не просто идейными борцами – они были шакалами, жаждавшими терзать обессиленную страну, обогащаться, процветать и пахнуть за счет народа. А по части идей и государственных действий – вот что обнаруживает сегодня, например, радиожурналист, профессиональный антисоветчик Анатолий Гладилин. Известный в прошлом писатель, он не захотел вернуться в ельцинскую Россию, но и на Западе не легче: Гладилин ужаснулся, что во Франции, где он живет, строится социализм! И вообще в Европе «торжествуют идеи Михаила Андреевича Суслова». Вот те на! А мы с подачи команды Ельцина снова пошли не европейским путем.
«Вести свое дело», – пишет Минаев. Что же это значит в россиянском идеале? Не начинать производство с нуля, а хапнуть и жить в Лондоне, как Абрамович, или иметь «Ягуар», превышающий по стоимости несколько годовых зарплат, как министр Набиуллина. А разве не характеризует апогей феодального капитализма с раздачей собственности по Ельцину итог, который поражает всех зарубежных экономистов? Темпы экономического роста России в прошедшем кризисном году бултыхались на нулевом уровне, а совокупное состояние десяти богатейших, свободных от социальной и политической ответственности личностей выросло почти в два раза: с 75,9 млрд до 139,3 млрд
долларов. Вот кому «вернули собственность», и уж какая там «экономическая эффективность»!
Потрясающие нестыковки восторженности описания и реальных итогов ельцинского правления являются самым ледяным из всех купаний. Вот еще из интервью с Малкиной, которое выдержано совершенно в духе самой книги:
– А вам хотелось бы вернуться в «лихие 1990-е»?
– Это было время необычайных прорывов и жизнетворчества. Вернуться? Сделать что-то по-другому? Наверное, нет. Хотя я очень люблю и ценю это время, именно за жизнетворчество (с вымиранием по миллиону населения в год. – А.Б.).
– Я тоже ничего не хотела бы сделать по-другому. И за это чувствую, может быть, совершенно необоснованно, но искренне, личную признательность Борису Николаевичу Ельцину. И почему я так чувствую – для меня лично большая загадка. Но тут же вспоминает не лично о себе, любимой, а о других. – И куда делись те сотни тысяч и миллионы людей, которые выходили на улицы с плакатами в поддержку Ельцина?
– Обиделись на него. Или возненавидели. За тяготы, за безработицу, за то, что были инженерами, а стали неизвестно кем. Инженер – это «культурно», культурнее, чем челнок. Вот мы с вами если бы потеряли профессию, пошли бы чем-то торговать...
Да вы и так торгуете – энергичнее и циничнее, чем бывшие оборонщики, учителя, служащие, ставшие челноками. Но после прочтения этой книги обострился мучительный вопрос: что же надо было сделать с Россией, чтобы Ельцина так «загадочно» полюбили минаевы, малкины, сванидзе? Вот это серьезнейшая задача для историков, политологов и авторов будущих книг – честно ответить на него! Но они
– не для серии ЖЗЛ.
Среди немногих положительных деяний Ельцина – подписание договора о создании Союза Беларуси и России 2 апреля 1997 года. Хотел после посещения яркого стенда почетного гостя ММКВЯ прочитать о стихийности или эгоистичной составляющей такого решения, но в книге об этом – ни словечка. Зато описывается, как в те же весенние дни 97-го года Ельцин призвал двух новых вице-премьеров – Чубайса и Немцова, как он уговаривал последнего оставить Нижний и лично звонил Лужкову, чтобы прописать Ефимыча в Москве, как дочь Татьяна выбирала школу дочке Жанне и прочие «семейные» мусорные подробности. А почему о главном событии той весны не рассказал? Ответ легко находится на этих же страницах – одна глава начинается с пассажа: победа в 1996 году над Зюгановым с его «предельно националистическими взглядами» одержана, но «у него (Ельцина) оставался один, главный, противник, которого нельзя было победить никакими политическими усилиями. Имя ему – российский менталитет». В самую точку!
Именно Ельцин, который рисуется в книге этаким русским богатырем, дал полный карт-бланш тем, кому русский менталитет (включая белорусский!) – ненавистен. Плевать, что он помог создавать огромное государство, выживать в самых суровых из всех стран условиях, побеждать во всех войнах. Надо низвергнуть ненавистного противника. Потому-то главным аналитиком на телевидении стал католик и русофоб Познер, главным экономическим гуру – сторонник протестантизма Ясин, да и во все СМИ, госструктуры хлынули люди, которые хором твердили: несметные богатства даны непутевому народу, исповедующему не те, не либеральные ценности. Вот и перековывают народ до сих пор, вывозя его богатства за бугор и похваливая «царя Бориса», как подобострастно писал Олег Попцов, ныне гвоздящий последствия режима, который сам же навязывал словом и телекартинкой.
Ну и наконец о главном. Книга открывается предисловием Владимира Путина. Это была рискованная задумка. Но преемник с ней легко справился: и написал коротко, и предвосхитил слова, не раз повторяемые потом в книге: «Настоящая оценка тому, что сделал Первый президент России (почему с большой – как Петр Первый? – А.Б.), будет дана не нами и, наверное, не нашими детьми. Масштаб преобразований, которые произошли в России в конце двадцатого столетия, был столь грандиозен, что только время может дать истинную оценку тому, что было им сделано. А мы, современники, конечно, предвзяты ко всему тому, что происходило на наших глазах. Я тоже не могу относиться к Борису Николаевичу объективно».
Ну субъективность и благодарность понятны, но все-таки почему мы должны оценки откладывать на целые поколения? Будут ли они вообще нарождаться и ценить историю при том губительном ельцинском пути, по которому продолжает следовать Россия? Путин как-то вспомнил о том, что Дэн Сяопина спросили, как он оценивает результаты Великой французской революции. И тот ответил, что прошло еще очень мало времени для того, чтобы давать оценки подобного рода. Да, остроумно сказал и поучительно. Так чего же все пропутинские СМИ клеймят нашу революцию, судят походя любой неугодный отрезок истории? Возникает попутно еще вопрос: откуда тогда и почему взялись поспешные оценки самого Путина: «Он собрал разваливающуюся страну». Значит, все-таки разваливалась? «Он сумел задержать Россию на краю пропасти?» Кто к ней подвел и надолго задержал-то? Вот, например, два доктора исторических наук – Татьяна Соловей и Валерий Соловей – в статье, вышедшей в «Литературке» в день открытия книжной выставки, убеждены, что Россия идет по пути регресса и варваризации: «В современной России господствует принцип негативной селекции, отрицательный отбор. Что в полной мере распространяется не только на профессиональную, но и на моральную сторону дела. Поощряются подлость, трусость, пресмыкательство и предательство. И понятно почему: такими людишками значительно проще управлять, ибо у них за душой нет ничего, а часто, похоже, нет и самой души. Невозможно поверить, чтобы наделенные хотя бы искоркой совестливости люди вели себя в отношении своих соотечественников так, как ведут себя наши богатые и сильные… Дух модернизации как прогресса абсолютно враждебен неоварварской/неофеодальной социальной системе, воплощающей социальный, культурный и антропологический регресс».
Я в День знаний был больше согласен с ними, чем с Минаевым. Путин обычно отвечает: Ельцин дал главное – свободу. А по мнению многих светлых умов, он внедрил самое страшное для России – вседозволенность и беспощадность к вековым моральным основам. Не знаю, каковы понятия о свободе в кагэбэшной или криминальной среде (теперь их представители равно соревнуются в размерах особняков и иномарок), но в литературе, например, все самое лучшее, самое свободное и нужное для духовного развития (включая эмигрантское!) было написано и напечатано до воцарения Ельцина. Теперь процветают сорокины и минаевы. Но Путин вообще обтек всякие оценки и обошелся лозунгом, завещанным ему Ельциным: «Берегите Россию». История знает и не такие красивые лозунги. Например, Бисмарка: «Посадите Германию на коня, а там она поскачет», или Муссолини: «В моей власти – только возможность управлять своей лошадью». (Друг Путина Берлускони любит это повторять.) Но дело-то не в лозунгах, а в главном: куда завели деяния Бисмарка, Муссолини, Ельцина? В предисловии к биографической книге без этого главного не обойтись. Сумел… И я окончательно понял почему, когда прочитал его последнее интервью за рулем «Лады» корреспонденту «Коммерсанта».
– Были такие (политические решения), которые вам хотелось подправить? – поинтересовался я.
– Нет!
– И опять, как раньше, вы говорите, что ни о чем не жалеете! – Я был поражен.– Как десять лет назад! Никаких ошибок?
– Я вам откровенно говорю! Я вот посматриваю назад... даже сам думаю... Нет!
Поразительно: даже не исправить-пересмотреть, а «подправить», мягонько спрашивают его! Нет. А как же закон о монетизации льгот, подписанный Путиным и тут же переработанный? А разоренные села, мимо которых он проезжает? А лесные пожары, которые он показательно гасил, зная, что виной их не столько жара, сколько Лесной и Земельный кодексы, подписанные им лично? Таких вопросов в лоб – сотни. Это ведь горькие плоды ошибочной внутренней социальной политики! Зачем нам, детям иных лет, твердят с телеэкранов про былую «лагерную пыль» Сталина, про жестокое отношение Жукова к советским солдатам? Как свидетель эпохи, я вижу, что ныне, с окончательным воцарением чиновничье-олигархической «вертикали власти», царит самое наплевательское отношение к нуждам народа, наиболее жуткое равнодушие к слезе ребенка, к бедам униженных и оскорбленных, если вспомнить Достоевского! Потому-то, по оценкам уровня жизни ООН стран мира, и скатилась Россия под предводительством наследников Ельцина на 67-е место в 2007 году и уже на 71-е место в 2009 году – между Албанией и Македонией. Островок протухшей стабильности… Напомним, что через 25 лет после окончания войны, согласно ежегодному отчету ООН о развитии человечества, СССР по уровню жизни входил в ПЕРВУЮ двадцатку самых развитых стран мира. Ну это-то, елки-палки, говорит о правильности пути!
В дни работы ММКВЯ прямо над стендом с томами «Ельцин» состоялась пресс-конференция, посвященная 80-летию выдающегося историка и критика Вадима Кожинова. На ней вспоминали, что еще в сборнике «Водолей – знак России» («Советский писатель», 1992) он с горечью предсказывал: «Ныне всячески настаивают на радикальном и – это неизбежно – насильственном внедрении иудео-протестантской (что глубоко раскрыл крупнейший социолог века Макс Вебер) модели рыночного «потребительского общества», которое пропагандируется в качестве нового варианта «земного рая»; привыкшие к пропаганде «борьбы за коммунизм» попросту сменили пластинку и зовут теперь к бескомпромиссной борьбе за так называемое «цивилизованное общество». Не буду доказывать, как это делает ныне любой серьезный писатель и мыслитель самого Запада, что этот мнимый «рай» на каждом шагу оборачивается адом – экологическим, культурным (точнее, «антикультурным»), нравственным (то есть «безнравственным») адом. Скажу лишь о том, что для переноса предельно идеализированной западной модели в Россию нет никаких реальных оснований. И судьба России на близком рубеже столетий, вернее, тысячелетий, зависит прежде всего от того, победит ли установка на борьбу за новый вариант «земного рая» или же все-таки возобладает здравый смысл и общество обратится к выявлению и развитию своих собственных тысячелетних традиций – хозяйственных, культурных, нравственных». Книга Минаева торжествующе и детально показывает, как здравый смысл не возобладал и какими способами «витязь на распутье» Ельцин русский путь отверг! В этом ее единственная разоблачительная ценность.
Издательство «Молодая гвардия» за подобные зигзаги ЖЗЛ трудно винить: диктует рынок и политиканство. Минаев считает, что написал перпендикулярную книгу. Это нетрудно: народ Россию в массе своей, как подсказывают все исследования, оценивает правление Ельцина негативно. Наследники его во власти – по-другому, и он совпал с ними по перпендикуляру. Кто к общественному мнению наверху прислушивается? Сей политталмуд заканчивается «очень лично»: «В день его отставки и последней прощальной речи, 31 декабря 1999 года, мне позвонила моя однокурсница Лена. Довольно умная, надо сказать, женщина…
«А вот мне без Ельцина стало как-то страшно. А тебе нет?» После этого глупейшего вопроса Минаев заключает: «Кому-то страшно было жить при Ельцине. Кому-то – без него. Разные мы люди». Верно – разные, но это сегодня в политике и на информационном поле не учитывается. Верховодят одного поля ягоды, которым так близка печатная развесистая клюква. А нужны книги, которые бы шли не перпендикулярно мнению народному, но поперек и наперекор общему течению его деградации, и были бы этим народом прочитаны.
Александр Бобров.
Обсудить новость на Форуме