11:15 03.08.2014 | Все новости раздела "КПРФ"
Обличитель «праздного класса». Газета «Правда» об американском экономисте и социологе Торстейне Веблене
2014-08-03 00:17
Александр Мешков 
В августе нынешнего года исполняется 85 лет со дня кончины выдающегося американского экономиста и социолога Торстейна Веблена (1857—1929).
Многое из его идейно-теоретического наследия оказалось актуальным в постперестроечной России. В частности, вследствие буржуазных «реформ» наглядно проявились хищнические черты «праздного класса», антисоциальное поведение которого, его расточительное потребление и демонстрация праздности вступают в противоречие с интересами общества. Поставленные Вебленом в центр теоретического анализа острые противоречия между «праздным классом» и индустриальным трудом, навязанными и естественными потребностями индивидов и общества в целом, стяжательским и производительным типом экономического поведения не потеряли своей значимости и в современную эпоху.
В 1899 году из цитадели американского капитализма — Чикагского университета, созданного на деньги богатейшего предпринимателя Джона Дэвиса Рокфеллера, был брошен дерзкий вызов миру господствующего класса. Вышедшая книга сотрудника этого университета Торстейна Веблена «Теория праздного класса. Экономическое изучение институтов» мгновенно стала бестселлером. Её автор вошёл в историю как первый систематический критик существующей социально-экономической системы в Соединённых Штатах.
Интерес Веблена к вопросам экономики, социологии, психологии, антропологии, который пронизывает всё это исследование, в числе прочих причин объяснялся условиями его жизни и воспитания. Сын норвежского фермера-иммигранта познал участь бедного студента в престижном Йельском университете, а затем безработного доктора философии и литературного поденщика, пока не оказался наконец на скромной должности внутри стремительно расширяющейся орбиты власти большого бизнеса. Здесь он получил возможность изучать манеры и поведение богачей и делал это с той же тщательностью, с какой антрополог поступает в отношении обрядов и ритуалов примитивного племени в Новой Гвинее; подробно исследовал демонстративную праздность, показывая, как формируются денежный уровень жизни и денежные каноны вкуса.
Торстейн Веблен жил во время, когда Соединённые Штаты утверждали себя на позициях первой промышленной державы мира и главари крупных корпораций — ловкие, энергичные, агрессивные, алчные, властные и ненасытные — подчас вели себя как преступники: действовали дерзко и цинично в бизнесе и политике, эксплуатируя рабочих и обирая фермеров, подкупая конгрессменов и покупая законодателей штатов, шпионя за конкурентами, нанимая вооружённую охрану, прибегая к угрозам, интригам и силе. Безусловно, эти обстоятельства не могли не наложить отпечаток на работу Веблена и не сказаться на его воззрениях.
Веблен относил «хищный класс» к тому же психологическому типу, что и членов криминального мира. Действительно, те и другие ведут непрерывную войну с законом. Это было характерно для Америки того времени, когда жил Веблен, а уж тем более — для постперестроечной России. Проведение политики «шоковой терапии» привело в нашей стране к правовому хаосу, моральной вседозволенности и в результате — к тесной смычке мира бизнеса и криминалитета.
Возникновение и развитие «праздного класса» Веблен связывал с «избирательным воздействием законов хищничества и паразитизма» и обычаями частной собственности, эволюцию которой описывал. Собственность первоначально возникла как трофей, знак победы над менее сильным соседом. Стадия хищничества перестраивает всю систему существующих побуждений к действию, моральных ценностей и приоритетов. Теперь всё, что связано с захватом, одобряется обществом (здесь и далее выделено мной. — А.М.), в то время как «получение материальных предметов способами, отличными от захвата, начинает считаться недостойным высокого звания человека». Отсюда возникает «вызывающее зависть различие между доблестной деятельностью и приобретением посредством захвата, с одной стороны, и производственной деятельностью — с другой. Труд приобретает характер нудного занятия в силу пренебрежительного отношения к нему».
В период варварства, по мнению Веблена, зарождаются те «социальные привычки», которые легли в основу «стяжательского» типа экономического поведения, характерного для представителей «праздного класса». Этот тип он противопоставляет «производительному» типу, характерному для низших классов, в основе которого — «социальные привычки, типичные для периода ранней дикости».
По мнению Веблена, частная собственность оказывается «наиболее легко различимым доказательством успеха и традиционной основой уважения». А поэтому её увеличение, приобретение дополнительного имущества становятся необходимым условием для получения одобрения со стороны буржуазного общества и обретения прочного положения в нём. На определённом этапе развития общества достижение некоего «престижного денежного уровня», то есть некоторого условного стандарта богатства, является уже таким же необходимым условием, каким прежде считалась доблесть. Превышение «стандартного» денежного уровня оказывается особенно почётным. Когда он достигнут, неудовлетворённость сменяется стремлением превысить его и тем самым превзойти остальных.
Однако такое перманентное желание едва ли может быть насыщено в каждом конкретном случае. Это обстоятельство, по мнению Веблена, доказывает ошибочность утверждения, что основной целью накопления является потребление. На деле борьба за достижение определённого уровня жизни является не чем иным, как «погоней за престижностью на основании завистнического сопоставления». Этот вывод подтверждает и последователь Торстейна Веблена, известный американский экономист Джон Кеннет Гэлбрейт: «…Большая часть благ удовлетворяет потребности не тем, что лишение их причиняет какое-либо явное неудобство человеку, а тем, что обладание ими связано с определённой психической реакцией. Эти блага вызывают у потребителя чувство личного успеха, освобождают его от необходимости думать… обещают ему престиж в обществе, улучшают его физическое самочувствие... сообщают внешнему облику привлекательность в соответствии с общепринятыми стандартами…»
Описанный Вебленом «состязательный аспект потребления», показывающий, как товары «могут использоваться в косвенных завистнических целях» и поэтому содержать в себе ощутимый элемент «престижной дороговизны» (стоимости сверх стоимости затрат, делающих их пригодными для функционального использования), получил позже наименование «эффект Веблена».
Демонстративное потребление поглощает растущую эффективность производства, нивелирует её результаты, а в последнее время представляет даже угрозу существованию человечества. Как пишет академик РАН Валерий Макаров, «если осуществить «американскую мечту» — предоставить каждому домик с газоном и прочими причиндалами — в масштабе всего мира, то при современном (и даже при прогнозируемом на перспективу) уровне технологии немедленно разразится экологическая катастрофа, и человечество просто вымрет».
Тем не менее по мере развития буржуазной цивилизации господство вещей над людьми возрастает. Власть денег в мире всевластия частной собственности размывает границу между разными слоями общества, поэтому «норма почтенности, устанавливаемая высшими классами, распространяет своё влияние сверху вниз на всю структуру общества до самых низких слоёв. В результате в качестве своего идеала благопристойности представители каждого слоя общества принимают образ жизни, вошедший в моду в следующем, соседнем, вышестоящем слое, и устремляют свои усилия на то, чтобы не отстать от этого идеала». (С едкой иронией и сарказмом современный российский писатель Сергей Минаев описал эти явления в своей нашумевшей книге «Духless»). «Любое демонстративное потребление, ставшее обычаем, не остаётся без внимания ни в каких слоях общества, даже самых обнищавших… Люди будут выносить крайнюю нищету и неудобства, прежде чем расстанутся с последней претензией на денежную благопристойность, с последней безделушкой».
В таком обществе крупные собственники оказываются привилегированной группой, которая становится во главе общественной иерархии. Её представители не участвуют в полезном труде, в создании материальных ценностей; они получают продукцию общественного производства лишь как собственники средств производства благодаря самому «факту собственности». Поэтому Веблен называет данную общественную группу «праздным классом».
Чрезмерные, не обусловленные человеческими потребностями размеры его потребления оказываются возможными только потому, что благодаря частной собственности он присваивает себе большую часть созданного обществом продукта. Веблен подчёркивает, что свойственное «праздному классу» «расточительное потребление» вступает в противоречие с интересами общества в целом.
Особенно это присуще нынешнему олигархическому капиталу в России. Наш «праздный класс» наследовал отмеченные американским исследователем праздный образ жизни и «демонстративное потребление» и даже превзошёл их масштабы.
Характеризуя процесс формирования слоя олигархов в ельцинской России, которым беззаконно были переданы активы государства, бывший председатель Верховного Совета РФ, член-корреспондент РАН Руслан Хасбулатов задавался вопросом: «На какую мораль и нравственность» может рассчитывать общество от таких представителей российского «праздного класса»? ...Их поведенчески-психологическая природа такова, что они не могут действовать иначе, чем руководствуясь сугубо личными, эгоистическими интересами, страстью к наживе, демонстрацией своего богатства через расточительство и паразитарное потребление. При этом — в условиях почти полного отсутствия законодательной базы, регулирующей деятельность крупных предприятий и банков, традиций и обычаев, этики предпринимательства, а также в условиях ускоренного развития моральной деградации общества. В такой обстановке для российского «праздного класса» широко открыты шлюзы для «демонстрационного расточительства» и «демонстративно-паразитарного потребления», о чём пишет Веблен, только без всяких ограничений, которые существуют в развитых странах».
По мнению Веблена, весь образ жизни высших слоёв непременно подчинён демонстрации праздности. «Праздность почётна и становится обязательной отчасти потому, что демонстрирует освобождение от низкого труда». Доступ в «праздный класс» осуществляется, в частности, через занятия в финансовой сфере, которые в буржуазном обществе в гораздо большей степени, чем производственные, наделяют человека почётом. Так, наиболее почётными здесь считаются занятия, имеющие непосредственное отношение к собственности в крупном масштабе, и вслед за ними — банковское дело и право. В профессии адвоката «нет и намёка на полезность в какой-либо другой области, кроме соперничества»; юрист «занимается исключительно частными моментами хищнического мошенничества, либо в устройстве махинаций, либо в расстройстве махинаций других…». Таким образом, «праздный класс» тормозит процесс социального развития, сдерживает развитие производства, придаёт ему уродливое направление, не выполняет общественно полезных функций.
Для Веблена характерно противопоставление «индустрии» и «бизнеса», материального производства как такового и системы производства инструментов для извлечения прибыли. Подчинение «материальных интересов общества целям извлечения прибыли» Веблен считал важной чертой капитализма. Машинное производство требует для управления им технических знаний и рационального мышления, однако эта рациональность приходит в противоречие с иррациональностью, которую вносят в технологический процесс бизнесмены в их погоне за прибылью путём купли-продажи на фондовом рынке бумажных титулов собственности. Цель такого предпринимателя — «денежный доход, а средство — возмущение индустриальной системы… Его доходы (или убытки) связаны в большей мере с масштабом происходящих возмущений, чем с воздействием на благосостояние общества… Бизнесмену безразлично, как его операции воздействуют на производство».
Разнообразные спекулятивные операции становятся более выгодными для капиталиста, чем непосредственно предпринимательская деятельность. В результате многие капиталисты отвлекаются от организации производственного процесса. Непропорциональный рост паразитических отраслей бизнеса, к которым относится большая часть рекламной деятельности, производство военного снаряжения, выпуск товаров для расточительного потребления и т.д. снижают до опасной черты эффективность жизнедеятельности общества. Общество восполняет свою расточительность путём дополнительной нагрузки, возлагаемой на тех, кто занят производительным трудом.
Размер доходов бизнесменов, извлекаемых из той или иной банковской операции в финансовой сфере, не имеет ощутимой связи с какой-либо выгодой, которую общество может из неё извлечь. Поэтому возникает противоречие между интересами развития производства и интересами капиталистов.
Экономисты — современники Веблена отмечали деятельность бизнесменов как организаторов широкомасштабных производственных процессов, в результате чего повышалась эксплуатационная надёжность промышленности и достигалась экономия за счёт масштабов производства. Однако, по мнению Веблена, вовсе не бизнес формирует благоприятные условия для концентрации производства. Они связаны с «уровнем производственного мастерства» и являются результатом работы лиц, непосредственно занятых в производстве, в число которых учёный включает «обширный класс работников умственного труда, связанных с развитием современной машинной индустрии».
Если раньше прибыль была закономерным итогом полезной предпринимательской деятельности, то в условиях «денежного хозяйства» XX века главным средством извлечения прибыли, как полагает экономист, становится кредит. Именно с его помощью бизнесмены присваивают акции, облигации, другие фиктивные ценности, которые приносят огромные спекулятивные доходы. В итоге непомерно расширяется рынок ценных бумаг, растут размеры «абсентеистской собственности» (то есть собственности отсутствующей, неосязаемой), во много раз превосходящей увеличение стоимости материальных активов корпораций.
«Абсентеистская собственность» — основа существования «праздного класса», причина обостряющегося конфликта между индустрией и бизнесом. Книга «Абсентеистская собственность и предпринимательство в новое время» Т. Веблена вышла в 1923 году.
С одной стороны, Торстейн Веблен фактически предсказал появление такого паразитического нароста на реальной экономике, как «виртуальная экономика», которая приобрела огромные размеры в наши дни. С другой стороны, его пророчество относительно того, что кредит («один из обветшалых институтов») и банкиры в скором будущем «отживут свой век», в капиталистическом обществе не оправдалось. Упование учёного исключительно на инженерно-техническую интеллигенцию, «специалистов-экспертов» как носителей прогресса оказалось несостоятельным. Надежды на забастовку инженеров, которая должна завершиться установлением «нового порядка», переход в будущем управления хозяйственной жизнью к «совету технических специалистов», который ликвидирует «финансовый саботаж абсентеистских собственников», стали не чем иным, как очередными утопическими проектами технократически настроенной интеллигенции. Веблену присуща излишняя психологизация трактовки экономических явлений: возникновение частной собственности он связывал с соперничеством, присущим человеческой натуре. Но при этом игнорировал вопрос, почему появление частной собственности было экономически неизбежным. Не производство, а потребление выступает у этого учёного решающим фактором развития общества. Но, выдвигая собственную концепцию, споря с марксистской теорией стоимости и учением о резервной армии труда, Торстейн Веблен (как и многие его последователи) высказывал глубокое уважение к Карлу Марксу, труды которого основательно штудировал.
Несмотря на некоторые «перехлёсты», междисциплинарный подход к экономическим процессам с точки зрения решающей роли социальной психологии позволил получить их нетрадиционное описание. Как отмечали современники, Веблен убил оптимизм, навеянный американцам современными ему экономистами.
Со временем взгляды Веблена всё более левели. Так, в докладе «Об общих принципах политики реконструкции», с которым он выступил перед Национальным институтом общественных наук в 1918 году, учёный усматривал смысл этой реконструкции в том, чтобы превратить Америку в страну благополучия для простых людей. Веблен считал, что происходящие в России события подтверждают необходимость преодоления растущего несоответствия между правами частного капитала и условиями жизни простых людей.
Напряжённо следил Веблен за ходом Всеобщей британской забастовки 1927 года. Он ожидал, что эта забастовка приведёт к необратимым изменениям в общественном устройстве, и был крайне разочарован её крахом. И тем не менее учёный сохранял веру в реальность перемен. За полгода до смерти он говорил: «Естественно, всё время будет развиваться что-то новое, но пока я не вижу лучшего курса, чем тот, который предлагается коммунистами».
Обсудить новость на Форуме