16:30 26.04.2017 | Все новости раздела "КПРФ"
«Неисповедимы пути творчества». Газета «Правда» о новой телевизионной экранизации романа «Анна Каренина»
2017-04-26 17:05
По страницам газеты «Правда», Лариса Ягункова. 
Представив новую 8-серийную телевизионную экранизацию знаменитого романа «Анна Каренина», режиссёр К. Шахназаров, конечно, осознавал всю степень риска задуманного им предприятия: продолжить толстовское повествование рассказом о дальнейшей участи людей, теснейшим образом связанных с героиней романа. Их судьбы и характеры должны были раскрыться в контрапункте к основному повествованию. Контрапункт — главный приём этого толстовского романа: он выстроен так, что в нём две сюжетные линии — история любви Анны Карениной к офицеру-аристократу Вронскому и не менее драматическая история нравственных исканий Константина Лёвина идут параллельно, едва соприкоснувшись в начале и конце повествования, но ни разу не пересекаясь. Этот приём был необходим Толстому, находившемуся на пике мировоззренческого поиска: с одной стороны, светское общество, с которым кровно связана Анна, где человек живёт только для себя, на потребу своему эгоизму; с другой — крестьянский мир, к которому прикипел Лёвин, где лучшие живут по совести, «по правде».
КАК ХУДОЖНИК, К. Шахназаров, конечно, понимал необходимость такого контрапункта в экранизации «Анны Карениной». Но, видимо, крестьянский мир оказался ему не близок. Как известно, он не только кинорежиссёр, но и политолог, которого волнуют вопросы межгосударственных отношений, проблемы международной напряжённости, которые иногда разрешаются войнами. Несомненно, в текущей политике есть предпосылки того, что режиссёра-политолога заинтересовала Русско-японская война 1904 года.
Режиссёр сделал так, как счёл нужным. Для него, как он сам об этом говорил, приступая к работе над фильмом, главным героем является именно Вронский: он в наибольшей степени интересен как личность — отсюда и стремление рассказать, что стало с ним через 30 лет.
Эпизоды Русско-японской кампании в Маньчжурии воссозданы благодаря документальной повести писателя-врача В. Вересаева «На японской войне», написанной по его личным впечатлениям. Книга эта заслуживает отдельного разговора как серьёзное, умное произведение большой разоблачительной силы. Повествуя от первого лица, Вересаев жёстко критикует армию, неготовую к своему назначению. Коррупция, воровство, пьянство, чуть прикрытые официальным патриотизмом, заранее обрекали страну на поражение. По существу, это резкая критика буржуазно-монархического строя.
Всё это в фильме останется за кадром. Разве что тяжело раненный полковник Вронский скажет, что война заранее проиграна. Симптоматично, что своё ранение он получил не в бою, а за карточной игрой: снаряд угодил в блиндаж. Теперь он в полевом госпитале, а лечит его врач Сергей Каренин, тот самый Серёжа, сын Анны. Два человека заводят разговор о былой трагедии — поначалу стараясь уязвить друг друга, но потом всё больше проникаясь взаимным сочувствием. Чего только в жизни не бывает, но всё-таки странным кажется поначалу откровенный диалог двух людей, желавших забыть о существовании друг друга. Куда естественнее было бы если бы перед Вронским сидел не сын Каренина, а его собственная дочь Аня, медсестра в этом госпитале (кстати, Вересаев целую главу посвятил медсёстрам на этой войне). Сразу же возникает какое-то недоверие к этому ненатуральному общению врача с тяжело раненным пациентом. Однако приходится принять эту условность. Перед нами так называемый фильм-расследование. Диалоги этих героев обрамляют основное действие. Два человека пытаются восстановить обстоятельства трагедии, приведшей к гибели женщины, которая так много значила в их жизни.
Толстой любил свою героиню. Надо ли цитировать роман и доказывать это? Она была для него совершенством. Красота, женское обаяние, живой ум, тонкость восприятия мира — всё это сложилось в пленительный образ. Нет в романе ни одного человека, который не был бы покорён ею. К тому же это богатая натура, рвущаяся к саморазвитию. Но при всём при том она человек определённого круга и воспитания, определившего её судьбу: брак с немолодым, но влиятельным Карениным. Любовь к Вронскому открыла ей мир чувств, но закрыла перед ней дверь в привычное общество. К тому же муж раздумал дать ей развод и отнял сына. И на его стороне — весь бюрократический чиновный аппарат. Трагедия Анны — это беда общественно-социального устройства. Отсюда безвыходность её положения, крушение любви, утрата смысла жизни. Так у Толстого.
Но в фильме всё выглядит иначе. Пригласив на эту роль Елизавету Боярскую, актрису острого характерного рисунка, наделённую драматическим темпераментом, но лишённую поэтического флёра, режиссёр как бы заранее расставил в этом образе все акценты. Сказалось тут само его отношение к образу — отнюдь не любовное, не сочувственное, короче, не толстовское. Перед нами предстаёт женщина с низким, словно бы прокуренным голосом, угловатой фигурой, резкими манерами. Невзирая на все ухищрения туалета и косметики, она кажется этакой нигилисткой, взбунтовавшейся против традиций дворянской культуры. И ведёт она себя соответственно. Сама является домой к Вронскому с недвусмысленным намерением. Ничего подобного в романе Толстого не было и быть не могло. Если помните, он просто ставит читателя перед фактом сближения героев: не важно, где и когда это произошло, не в этом суть. Здесь же все покровы сорваны. По тем временам так могла вести себя только кокотка. Толстовская любовь, воспетая как таинство, здесь сведена к тайнам женского туалета. Но, как известно, градус чувств и температура тела — это разные вещи.
Шаг за шагом идёт эта экспансивная Анна к неминуемой катастрофе. Дух противоречия всё больше овладевает ею. Всё это объясняется в фильме её личными качествами. Социальные мотивы размыты. Мы почти не видим Анну в светском обществе и не отдаём отчёта, какую роль оно играет в её судьбе. Салон Бетси Тверской исчез, а ведь именно там завязался роман Анны с Вронским. Мы видим в фильме только ту часть светской повинности, которую несёт Анна в браке с Карениным.
Образ Каренина (Виталий Кищенко) несомненно удался. Точен выбор актёра, точно его попадание в формат этого в целом реалистического фильма. Благодаря такому Каренину к середине фильма действие набирает высоту, становится по-настоящему драматичным. Актёр и режиссёр не обеляют Каренина, как это стало модным в наше время. Вопрос, дать или не дать развод неверной жене, Каренин решает как чиновник — для него это такое же дело, как любое другое. Все человеческие чувства, которые пробились наружу во время опасной болезни Анны, задавила его немигающая чиновничья природа. В дуэте с ним и Анна кажется глубже, серьёзнее, сложнее.
По мере движения фильма в нём всё меньше входов на русско-японский фронт. Мало-помалу эти эпизоды становятся только обрамлением основного действия. «Кинорасследование» вот-вот выдохнется. В самом деле, что может рассказать Вронский об отношениях Анны с её мужем? И вот в ретроспективе появляется эпизод, в котором маленький Серёжа подслушивает разговор родителей. Вряд ли это было возможно в силу самого жизненного уклада богатого дома. Но диалог Вронского с Сергеем Карениным надо всё время поддерживать, как того требует фильм-расследование.
Вообще, судьба маленького Серёжи преподана в фильме холодно и формально. Даже ключевой эпизод свидания Анны с сыном решён бегло и невыразительно: ни восторга встречи, ни материнской нежности, ни боли разлуки.
Не повезло и взрослому Сергею Каренину (Кирилл Гребенщиков), а ведь в фильме по сути это сам Вересаев, чей литературный и врачебный труд в значительной степени вдохновлял режиссёра. Конечно, на экране другой человек, с другой биографией, но действуют они одинаково, в одинаковых обстоятельствах — и ответственность у них одна, и одна верность делу. В первых же эпизодах фильма Сергей Каренин в боевой обстановке принимает на себя командование госпиталем. Почему же в дальнейшем быстро сходят на нет его смелость и решительность, почему он так безнадёжно скучен и уныл?
Похоже, Сергей Каренин не так уж интересует режиссёра. Всё его внимание отдано Вронскому. Молодой актёр Максим Матвеев сыграл его в обеих ипостасях — и молодым, и старым. По мысли режиссёра, и через 30 лет это всё тот же Вронский с его дворянским представлением о чести, верностью долгу и отношением к службе. Но самоубийство Анны его сломало: он так и не сделал карьеры, не поднялся выше полковника. Хотя сожалений о трагической утрате у него нет, он охотно вспоминает свою молодость.
Молодой Вронский обрисован светлыми красками. Он добр, смел и отзывчив. Он беззаветно любит Анну и готов пожертвовать карьерой ради этой любви. Он умело распоряжается своим состоянием и создаёт для Анны райскую жизнь. Все её капризы и выходки он переносит с ангельским терпением и никогда не повышает голоса, даже в моменты раздражения остаётся спокойно-рассудительным. Всё это как бы по Толстому. Режиссёр не раз заявлял о своей верности букве романа. Но есть буква — и есть дух.
Нет, не любуется Толстой своим Вронским: при всех личных достоинствах, дарованных образованием и воспитанием, это человек ординарный, потому-то и не сумевший сберечь дарованную ему любовь. Верность букве не всегда помогает донести до зрителя суть происходящего. Очень часто всё решает подтекст: интонация, взгляд, жест. Неправильно расставленные акценты могут погубить смысл. Когда на одном полюсе красивый, идеально спокойный Вронский, а на другом — разъярённая Анна, понятно, к кому склоняются симпатии. Когда же агрессивность Анны достигает предела, когда дух противоречия в ней сменяется яростью, Вронский вообще представляется этаким агнцем. Странно видеть, как Анна вопит, неистовствует, ломает вещи. Это уже клиническое состояние.
Конечно, ничего подобного в романе Толстого нет. Картину человеческого страдания, доходящего до умопомрачения, писатель рисует с поразительной тонкостью и тактом. Он даёт Анне высказать свою ненависть к миру, полному лжи и предательства, но её монолог обращён к самой себе. А в фильме она исповедуется перед своей горничной Аннушкой — ещё одна неправда. Кажется, всё сделано для того, чтобы снизить образ, вызвать к нему неприязнь. Но этого мало. В последний путь уносит Анну чёрная карета, запряжённая парой чёрных коней. На козлах чёрный лихач в цилиндре и развевающейся чёрной крылатке. Дьявольская скачка — предвестник страшной неминуемой катастрофы. Этот мистический эпизод недвусмысленно говорит о духовном, на взгляд режиссёра, растлении Анны.
Анна погибла — физически, нравственно, духовно… Но и Вронский — конченый человек. Даже ведя своё повествование о былой любви, он остаётся холодным и безразличным как к прошлому, так и к настоящему. Актёр неизменно пользуется одной краской: и молодой, и старый Вронский у него статуарны.
Вот почему так запоминается его игра с цилиндром и зонтиком в одной из сцен объяснения с Анной; благодаря проявленному юмору ссора кончается примирением. Понятно, Вронский хочет жить легко и приятно, не особенно задумываясь о жизни. Сцена удалась, но эта краска в дальнейшем исчезла. Вронский — и молодой, и старый — облачён в панцирь собственного самомнения — и только. Но сколько бы ни любовался режиссёр своим героем, живым и полнокровным он не становится. Что-то заученное, механическое, демонстративное есть и в молодом, и особенно в старом.
Китайская девочка постоянно следует за раненым полковником, как бы испытывая его человеческие чувства. Он не обидит нищего ребёнка, поделится куском хлеба, купит у неё самодельную трубку и даже попытается спасти её, когда японцы пойдут на штурм, но всё это как-то походя, механически, без подлинного чувства. Понятен его отказ эвакуироваться — он чувствует себя обречённым. И его решение возглавить безнадёжную оборону госпиталя кажется фатальным движением навстречу смерти.
Совершенно очевидно, толстовского контрапункта в фильме нет. Да и откуда бы тут взяться той философии, которую проводит в своём романе великий писатель? Жизнь «по правде» сама по себе мощный источник энергии и силы; она самоочищается и самообновляется — и нет ей конца. Во имя этой истины и написан был роман «Анна Каренина».
Неисповедимы пути творчества. В замыслах великий писатель зачастую шёл не дальше хроник. Но из этих хроник вырастали романы громадного общественного значения. Герои Толстого претерпели значительную трансформацию в процессе работы над этим романом. Анна была легкомысленной бездушной кокеткой без признаков интеллекта, Каренин подкупал своими душевными качествами, а Вронский занимался поэзией. И если их характеристики менялись, это объяснялось изменением концепции романа, приобретавшего всё более острое социальное звучание.
Режиссёр К. Шахназаров пошёл обратным ходом: от социального к хроникальному отображению жизни. Отсюда и фильм-расследование, модный хроникальный приём, не требующий особенной сложности и глубины.
Обсудить новость на Форуме