11:30 19.04.2012 | Все новости раздела "КПРФ"

Национальная противоракетная оборона США носит агрессивный характер. Мнение экспертов

В начале мая 2012 года МО РФ проводит международную конференцию по проблеме ПРО, что вполне объяснимо. Среди всех глобальных военно-политических проблем абсолютным приоритетом сегодня пользуются две: первая – перспективная суть и роль ядерных вооружений, вторая – проблема ПРО. В связи с этим в очередной раз представляется целесообразным кратко оценить основные моменты, связанные с темой ПРО.

Относительно общей проблемы ядерных вооружений здесь достаточно сказать, что все попытки США и Запада принизить их роль и значение имеют чисто декларативный и двуличный характер. США никогда не откажутся от эффективных ядерных вооружений, лишь оптимизируя, а не ликвидируя их.

Для России же ядерные вооружения всегда были и на обозримую перспективу остаются абсолютным военно-техническим гарантом нашей внешней безопасности. К сожалению, приходится констатировать, что при всей очевидности этого тезиса и при формальном его официальном одобрении, реальная государственная политика в оборонной сфере программирует не усиление ядерного статуса РФ, а его ослабление вплоть до утраты со всеми вытекающими из этого катастрофическими последствиями. И такое утверждение, увы, не голословно.

Что же до фактора ПРО, то есть один принципиальный момент, который надо чётко уяснить России и всему мировому сообществу, кроме США, поскольку в США относительно ПРО всё и всегда понимали и понимают верно.

Момент этот – подлинные суть и роль национальной противоракетной обороны Соединенных Штатов Америки. Поняв, для чего предназначена НПРО США, мы поймём и то, как к ней надо относиться. А тот, кто ясно мыслит, тот не только верно рассуждает, но и верно действует.

Так какова же подлинная суть НПРО США и отличается ли она от сути других гипотетических или реальных систем ПРО?

Можно сразу дать ответ на этот вопрос: НПРО США – это фактор агрессии и только агрессии, причем – безнаказанной агрессии.

Казалось бы, с момента возникновения проблемы ПРО в 1944 году, когда Германия начала ракетный обстрел Англии БР Фау-2, любая гипотетическая система ПРО должна рассматриваться в системном смысле как чисто оборонительная. Оборонительный смысл заложен в само название системы.

Однако знание объективной истории проблемы ПРО и её текущего наполнения Америкой позволяет понять, что НПРО США и только НПРО США является средством не обороны и не средством нейтрализации угрозы чужой агрессии.

НПРО США является дополняющим ударную «триаду» США средством обеспечения собственной безнаказанной агрессии или давления путем угрозы агрессии. Причём, агрессии или силового давления прежде всего по отношению ко вполне определенному государству, а именно: СССР, а сейчас – РФ.

Непредвзятый, объективный анализ проблемы приводит к единственно возможному выводу: с самого начала атомной эпохи в США был взят принципиальный курс на первый и, естественно, безнаказанный, ядерный удар по СССР/РФ. При этом аспект нейтрализации ответных мер СССР/РФ является составной частью общей задачи обеспечения безнаказанного первого удара США.

США были ориентированы на первый удар ранее и сегодня по-прежнему склонны к первому удару, но лишь к такому первому удару, который гарантирует Соединенным Штатам практически абсолютную безнаказанность, то есть – практически полную нейтрализацию ослабленного ответного удара СССР/РФ.

Среди исследований, подтверждающих выше сказанное, особое место занимает выдающееся исследование американских физиков Микио Каку и Даниэля Аксельрода «США: ставка на победу в ядерной войне. Секретные военные планы Пентагона». Эта, изданная в 1986 году, однако непреходяще, увы, актуальная, книга должна быть настольной для любого российского политика и военного деятеля.

Достаточно привести лишь одну цитату из этой книги:

«Для руководящих военных деятелей, доминировавших в течение четырех десятилетий истории США, главным назначением ядерного оружия всегда было использование превосходства для проведения в жизнь "политики рассчитанного и последовательного принуждения"…»

Предисловие к книге М.Каку и Д.Аксельрода написано бывшим министром юстиции США Рамсеем Кларком, знающим вопрос изнутри. Р.Кларк, в частности, писал там:

«Американские ядерные стратеги при всяком удобном случае отрицают свою причастность к планированию первого удара. Однако требуется совсем немного ума, чтобы задаться вопросом: для чего же в таком случае тратится столько денег на разработку и производство такой прорвы ракет, способных взорваться у самых пусковых установок ракет противника, если предположить, что этих ракет уже не будет в ШПУ к моменту нанесения удара. Ответ, без сомнений, состоит в том, что наши ракеты по своему предназначению являются средством первого удара».

Именно для того, чтобы постоянно совершенствуемые планы первого удара США обеспечили, при их возможной реализации, нейтрализацию ответного удара России по США, в США уже с момента создания стратегических авиационных средств первого удара начались масштабные работы по такой стратегической защите США, которая сделала бы первый удар США безнаказанным. Вначале это были работы по созданию эффективной противовоздушной обороны (ПВО) США.

Параллельно, ещё до появления у сторон стратегических ракетных ударных средств, в США начались первые поисковые работы в сфере ПРО территории США. При этом у таких работ всегда имелось две цели – декларативная и фактическая.

Декларативная цель: отражение ракетно-ядерного нападения «противника №1» (так официально именовался в докладах МО США Советский Союз). Со второй половины 60-х гг. была заявлена также необходимость «обороны» и от «противника №2», то есть – КНР, хотя вероятность первого удара Китая по США не только тогда, но даже в обозримой перспективе, не было необходимости рассматривать даже теоретически.

Фактическая цель: исследование возможности создания такой НПРО территории США, которая смогла бы полностью перехватить боевые блоки ослабленного ответного удара СССР после первого массированного удара США по стратегическим средствам СССР.

Вся история работ по ПРО в США, это история попыток США обеспечить себе решающее превосходство для нанесения обезоруживающего первого удара по СССР, а также – создать НПРО США как второй, дополняющий элемент концепции первого удара.

Американские работы по ПРО со второй половины 50-х годов и далее проводились на фоне и во взаимной связи с попытками США создать потенциал первого удара по СССР. Среди подобных усилий США можно отметить такие крупные этапы как: создание сети авиационных и ракетных баз вокруг СССР; массирование воздушных ядерных вооружений США, создание и массирование МБР с разделяющимися головными частями, повышение точности стрельбы (уменьшение кругового вероятного отклонения боевых блоков первого удара США), создание крылатых ракет воздушного и, особенно, морского базирования. Неизменным дополняющим и системно неотъемлемым – в рамках стремлений США – элементом такой политики были работы США по национальной ПРО (НПРО).

Однако адекватные ответные меры СССР по развитию и массированию собственных межконтинентальных ракетно-ядерных средств ответного удара обесценивали все попытки США и делали невозможным создание высокоэффективной НПРО США.

Именно это обстоятельство (массирование СЯС СССР) стало причиной инициатив США по переговорам с СССР на рубеже 60-х и 70-х годов для заключения первых соглашений в сфере стратегических вооружений, в том числе – и в сфере ПРО.

Суть советской ядерной военной доктрины была изложена в 1962 году в коллективном труде «Военная стратегия» под редакцией Маршала Советского Союза В.Д.Соколовского. Непредвзятый анализ концепции этого труда однозначно показывает, что СССР, в отличие от США, не ориентировался на развязывание ядерной войны Советским Союзом. В заключении к книге было сказано:

«Военная стратегия империалистических государств… направлена на подготовку войны (выделено жирным шрифтом здесь и далее авт. «ВС», – С.Б.) как средства решения международных споров. Советская военная стратегия служит деду подготовки к войне во имя… разгрома агрессора…»

Тем более ярко выражен чисто оборонный, ориентированный лишь на ядерный ответ, характер Военной доктрины РФ и, что еще существеннее – вся оборонная работа в РФ.

Что же до советских работ по ПРО, то они с самого начала носили вторичный по отношению к работам США характер и имели своей целью локальную задачу обороны Москвы от единичных боевых блоков США. Для СССР была бы логичной концепция ПРО ракетных стартов как элемента ответного удара, однако низкий системный уровень высшего руководства СССР со второй половины 50-х годов не позволил остановиться на таком варианте ПРО.

Тем не менее, в СССР было осознано, что принцип массирования национальных средств ответного удара и количественное «насыщение» ПРО потенциального агрессора надёжно исключают возможность безнаказанного первого удара. Паритет, достигнутый СССР к началу 80-х годов, и массирование ракетно-ядерных ударных средств Советского Союза вынуждали Соединенные Штаты то и дело корректировать свои планы в отношении НПРО и, фактически, отказываться от НПРО как от реальной системы.

Концептуально же вопрос об отказе США от идеи НПРО как средства обеспечения безнаказанного первого удара не стоял никогда.

Соответственно, политика США в сфере ядерных вооружений была направлена, с одной стороны, на минимизацию гипотетического ответного удара СССР/РФ, а с другой стороны – на поиск такой архитектуры НПРО США и таких военно-технических средств ПРО, которые позволили бы нейтрализовать ослабленный ответный удар.

При этом концепция обеспечения безнаказанного первого удара США по СССР/РФ всегда включала в себя как военно-политическую, так и военно-техническую составляющую. В сумме эти составляющие должны были создать наиболее благоприятные условия для безнаказанного первого удара США на базе 1) максимального предварительного обезоруживания СССР/РФ с 2) последующим полным перехватом боевых блоков ответного удара СССР/РФ средствами НПРО США.

В военно-политическом отношении эта линия реализовалась в стремлении США максимально сократить количественный состав советских/российских стратегических средств ответного удара в рамках договорного процесса – даже ценой некоторых собственных сокращений (которые, к тому же, как правило, не столько снижали, сколько оптимизировали состав «триады» США).

В рамках переговорного процесса с СССР военно-политические возможности для создания наиболее благоприятных условий для безнаказанного первого удара США были ограниченными.

Политика РФ, вяло реагирующей на процесс обвального сокращения СЯС РФ, оказалась для перспективных целей США принципиально более удобной и перспективной. Не прекращающаяся минимизация СЯС РФ, в том числе в рамках рационально необъяснимых договорных обязательств РФ, резко повышает чисто математическую вероятность безнаказанного первого удара США по РФ, поскольку, с одной стороны, облегчает задачу обезоруживания РФ, а с другой стороны облегчает задачу полной нейтрализации предельно ослабленного ответного удара РФ.

В отличие от военно-политической составляющей, военно-техническая составляющая усилий США имеет более преемственный характер. В военно-техническом отношении та линия, которая была выбрана во времена СССР, по отношению к РФ сохранилась, однако – при ещё большей активизации.

Если иметь в виду военно-технические подходы США к НПРО, то следует подчеркнуть, что с самого начала работ по ПРО Соединенные Штаты, в отличие от СССР, избрали концептуально наиболее верный и перспективный путь, если иметь в виду стратегическую цель США – безнаказанный первый удар по России. США развернули все нарастающие, максимально широкие и разносторонние НИОКР по ПРО без развертывания реальной системы ПРО.

Подобная линия должна была выдерживаться до того гипотетического момента, когда возросшие научно-технические и технологические возможности США в сочетании с возникновением благоприятных военно-политических возможностей, обеспечат Соединенным Штатам способность к нанесению безнаказанного первого удара по СССР/РФ. (В настоящее время такое сочетание оказывается достаточно возможным, что не может не стимулировать авантюрные черты глобальной стратегии США).

В отличие от США, Советский Союз выбрал концептуально порочный и бесперспективный путь быстрейшего создания и развертывания реальной боевой, хотя и с ограниченными возможностями, системы ПРО Москвы – вначале А-35 и затем – А-135.

В то же время Московский Договор по ПРО 1972 года не предусмотрел (и не мог предусмотреть, ибо в этом случае США его не подписали бы) эффективных барьеров для продолжения широких поисковых НИОКР в сфере ПРО, и Соединенные Штаты в полной мере использовали эти возможности.

При этом в США всегда (в том числе и в период разрекламированных работ 80-х гг. по СОИ) уделялось наиболее внимание разработке и совершенствованию не непосредственно средств перехвата, а средств раннего обнаружения пусков советских/российских МБР ответного удара, а также средств обнаружения, селекции и сопровождения баллистических целей и управления их перехватом.

Так, в общем объеме ассигнований НИОКР по программе «Strategic Defense Initiative» («Стратегическая оборонная инициатива, СОИ») на 1989 финансовый год 24,8% средств выделялось на разработку средств наблюдения, обнаружения, сопровождения и оценки поражения целей и ещё 14,2% – на разработку систем анализа и управления боевыми действиями. Итого – 39%.

Реально удельный вес таких НИОКР в общей структуре расходов США на НИОКР по ПРО 70-х–90-х гг. был ещё более высоким.

Кратко анализируя попытки США оправдать свои масштабные НИОКР по ПРО 80-х–90-х годов и позднее, якобы необходимостью адекватного ответа на угрозу США со стороны ряда малых «экстремистских» государств, можно сказать следующее.

То, что мифические, системно невероятные, угрозы территории США со стороны так называемых стран-«изгоев» никогда не рассматривались в США всерьез, доказывается уже тем, что в США открыто говорили о необходимости такой ПРО, расчетная емкость перехвата у которой составляла бы 200 и более стойких боевых блоков (ББ). Подобные параметры ПРО количественно в десятки раз превышали любые мыслимые возможности якобы угрожающих Америке стран. При этом эти страны не имели и не имеют никаких возможностей для оснащения своих сил стойким ядерным боевым оснащением. Зато сложная баллистическая цель из 200 стойких ББ полностью отвечает облику возможного ответного удара РФ, ослабленного первым обезоруживающим ударом США по стратегическим средствам РФ.

Надуманность «фактора стран-"изгоев"» доказывается и тем, что США начали предпринимать масштабные шаги по развертыванию боевой системы НПРО лишь после того, как стала обнаруживаться возможность обеспечения уже в обозримой перспективе безнаказанного первого удара по РФ. Создать ограниченную систему ПРО для нейтрализации стран-«изгоев», то есть – систему типа советской/российской системы ПРО Москвы А-135 Соединенные Штаты могли давно. Однако лишь прогрессирующее ослабление ракетно-ядерного статуса РФ дало толчок развертыванию и наращиванию противоракетных возможностей США.

При анализе проблемы НПРО США необходимо также сознавать важнейшее значение такого нового обстоятельства, как принципиальный пересмотр концепции НПРО США, наметившийся еще на рубеже XX и XXI века.

Уже на начальном этапе работ по ПРО в США рассматривался вариант перехвата стартующих советских МБР – как более простой по сравнению с перехватом головных частей МБР. Однако в то время подобный вариант был неосуществим – прежде всего потому, что для его реализации требовалось максимальное приближение американских противоракетных средств перехвата к территории СССР, в том числе – в соответствующих секторах Арктики.

Поэтому ранее за основу принималась идея перехвата сил ответного удара СССР на конечном, нисходящем участке траектории. В конце ХХ века начался переход к идее перехвата сил ответного удара РФ на начальном, восходящем участке траектории.

Иными словами, концепция перехвата высокоскоростных малоразмерных целей – боевых блоков ответного удара СССР, сменяется в США некой системной инверсией прежней концепции, а именно – концепцией перехвата низкоскоростных крупноразмерных целей, МБР ответного удара РФ.

На новом этапе развития ситуации и на фоне утраты Россией пояса своих союзников, Соединенные Штаты возвращаются и к политике охвата рубежей России сетью своих как ударных средств, так и средств перехвата ответного удара РФ. Происходит вынос передовых рубежей ПРО далеко за пределы США – начиная с космического и высотного заатмосферного рубежа и заканчивая системами ПРО морского базирования, максимально приближенными к границам РФ.

Новая концепция, ранее невозможная в условиях СССР, стала возможной лишь в условиях, когда военно-политическая линия российской политики все более утрачивает динамичность и США получают возможность вновь окружать РФ своими современными стратегическими средствами, как ранее окружали воздушными базами.

Здесь тоже усматривается некая философия – в свое время вокруг СССР вне территории США размещались открыто агрессивные воздушные ударные средства первого удара.

Теперь вокруг РФ начинается размещение скрыто агрессивных средств ПРО, дополняющих открыто агрессивные ударные средства первого удара США, базирующиеся на территории США (МБР США и стратегическая авиация США) и в акватории Мирового океана (БРПЛ США и КРМБ).

Показательная трансформация произошла и с «разграничением» «стратегической» ПРО и «ПРО театра военных действий». Политика «разграничения», проводимая США в рамках подготовки к выходу из Договора по ПРО 1972 года, фактически была направлена на военно-политическое прикрытие работ США по созданию тех или иных (воздушных, морских) элементов будущей эшелонированной НПРО США.

На протяжении десятилетий проводимые в США НИОКР по ПРО нарушали как дух, так и букву Договора ПРО-72, поскольку Статья I обязывала стороны «не развертывать системы ПРО территории своей страны и не создавать основу для такой обороны». Однако к началу XXI века даже формальное нахождение США в режиме Договора ПРО-72 стало невозможным, поскольку:

– Статья V прямо запрещала создавать, испытывать и развертывать системы или компоненты ПРО «морского, воздушного, космического или мобильно-наземного базирования»;

– Статья VI обязывала стороны «не развертывать… РЛС предупреждения о нападении стратегических баллистических ракет, кроме как на позициях по периферии национальной территории с ориентацией вовне»;

– Статья IX запрещала сторонам «передавать другим государствам» и «размещать вне национальной территории системы ПРО и их компоненты».

Как видим, Договор ПРО-72 запрещал, в частности, усилия по созданию Соединенными Штатами ЕвроПРО, что для США было уже неприемлемым.

Отказа от ПРО-72 требовала и смена концепции и вынос передовых рубежей НПРО США далеко за пределы территории США. Необходимо подчеркнуть, что такой шаг позволял ввести в систему НПРО США ядерную компоненту, поэтому любые рассуждения о невозможности и нецелесообразности компоненты НПРО США с ядерным боевым оснащением следует признать априорно несостоятельными.

В целом все выше сказанное позволяет подтвердить ранее уже сделанный вывод о том, что в концептуальном, военно-политическом и военно-техническом отношении система НПРО США – это не оборонительная система, а один из двух элементов системы агрессивного безнаказанного первого удара с антироссийским приоритетом такого гипотетического удара.

Соответственно, поскольку ЕвроПРО – это, фактически, элемент НПРО и поскольку НПРО имеет даже не преимущественно, а чисто антироссийскую направленность, расчеты на некую совместную ПРО являются для РФ опаснейшей и несомненной иллюзией.

Важнейшим для будущего России должен стать также следующий вывод: «Уже в обозримой перспективе угроза первого безнаказанного удара США по стратегическим средствам РФ впервые становится реальной и по мере ослабления ядерного статуса РФ в сочетании с количественным наращиванием и качественным совершенствованием стратегических средств США, в том числе – НПРО США, первый удар США становится все более вероятным именно потому, что он будет восприниматься в США как безнаказанный».

Можно предполагать тотальность удара – вплоть до задействования разведывательно-диверсионных групп спецназа США против мобильных МБР РФ, превентивного скрытного выбивания подводной компоненты СЯС РФ, находящейся на боевом дежурстве, а также использования всех сил «Быстрого глобального удара», КРМБ и ядерных сил как минимум Англии.

При этом особую опасность будет представлять уверенность руководства Соединенных Штатов в том, что максимальное уничтожение сил возможного ответного удара РФ и нейтрализация предельно ослабленного ответного удара РФ даже в случае принятия решения руководством РФ о нанесении удара возмездия, не приведет к причинению Соединенным Штатам какого-либо значимого ущерба.

То есть, неадекватная политика РФ в сфере ядерных вооружений, отвечающая курсу США, способна дополнительно провоцировать США.

Первый удар США наиболее вероятен при этом как удар именно по стратегическим ударным средствам РФ, а не по тем или иным объектам военно-экономического потенциала РФ.

С одной стороны, именно такая редакция первого удара обеспечивает его безнаказанность С другой стороны такой характер первого удара максимально сохраняет инфраструктуру РФ для будущей эксплуатации, выглядя при этом даже как своего рода «миротворческая» акция США (уничтожаются не города и промышленные объекты, а «всего лишь» стратегические средства РФ).

Гарантированное исключение подобной гипотетической перспективы возможно лишь при соответствующем коренном пересмотре политики и взглядов РФ, исходной точкой которого может быть лишь оценка НПРО США как однозначно агрессивного элемента двуединой системы безнаказанного первого удара США по России.

Источник: КПРФ

  Обсудить новость на Форуме