10:45 04.02.2012 | Все новости раздела "КПРФ"
Метят в Жукова — стреляют в Победу
Суть начатой либерально-буржуазными кругами — как доморощенными, так и закордонными — фальсификации российской истории в том, чтобы подменить наше общее прошлое, биографию народа, а вместе с ней — и биографии миллионов соотечественников, посвятивших свои жизни возрождению и процветанию нашей Родины, борьбе за её свободу от иноземного владычества. Фальсификация истории — это попытка наглой подмены самой России. Одним из главных объектов фальсификаций антисоветчики избрали историю героического подвига советского народа, освободившего мир от немецкого фашизма. Понятно, что искренние патриоты не приемлют эту игру напёрсточников. Поэтому читатели «Правды» горячо одобрили опубликованную газетой в канун 70-летия начала Великой Отечественной войны статью фронтовика, доктора филологических наук, почётного профессора Тверского государственного университета Александра Огнёва и настойчиво рекомендовали газете продолжить публикацию его разоблачений фальсификаторов истории. Выполняя пожелания читателей, редколлегия «Правды» приняла решение публиковать главы исследования заслуженного деятеля науки РФ А.В. Огнёва в пятничных номерах газеты.
Лукавый спор вокруг «отвлекающей операции»
В Гайд-парке 6 сентября 2010 года обличали Жукова: «А «талант» Жукова проявился в том, что в январе 1942 года он, развивая наступление в сторону Ржева, направил туда 33-ю армию генерал-лейтенанта М.Г. Ефремова и 1-й кавалерийский корпус, не обеспечив их тылов и флангов, и они попали в окружение, где несколько месяцев сражались без продовольствия, боеприпасов и горючего. Ефремов и 33-я армия погибли под Вязьмой, а Жуков не оказал им никакой помощи».
13 августа 1966 года в редакции «Военно-исторического журнала» обсуждалась статья Г. Жукова «Контрнаступление под Москвой». Он ответил тогда на ряд вопросов, в частности, об операции 33-й армии: «Ефремов прошёл в свободную «дырку». Сзади у него остались главные силы армии. Я не мог уследить, что он для обеспечения на Угре оставил… Разделяю ли я ответственность за Ефремова? Ну, конечно, я за все войска отвечаю, но не за такие действия, которые я не организую. Вопрос обеспечения — это вопрос не командующего фронтом, и я не считал нужным смотреть, что справа, что слева. Что должен был сделать Ефремов? Он должен был за счёт главных сил армии, которые задержались у Шанского завода, пару дивизий поставить, как распорки, для того чтобы у него тыл был обеспечен. Он этого не сделал. Ну шапка была набекрень у всех тогда — и я недооценил состояние вяземской группировки противника… Орешек оказался более твёрдым». Жуков признал свои упущения: «Мы переоценили возможности своих войск и недооценили противника».
Достоинство книги В. Мельникова «Их послал на смерть Жуков?» с подзаголовком «Гибель армии генерала Ефремова» состоит в том, что автор изучил много документов о подвиге генерала М. Ефремова и 33-й армии. Хорошо, что он отмёл измышления о том, что Жуков именно из-за своей неприязни к Ефремову направил 33-ю армию в наступление на Вязьму и преднамеренно не оказал ей необходимой помощи, когда она попала в окружение. Но всё-таки следы предвзятого отношения к Жукову со стороны Мельникова наблюдаются и в самом комментировании, и в оценках его приказов. Об этом говорит даже сам заголовок книги: вопросительный знак не избавляет от подозрения, что Жуков всё же сознательно послал на смерть 33-ю армию Ефремова.
Герасимова пишет о результатах операции «Зейдлиц»: «Из окружения вырвались более восьми тысяч человек», но при этом «пропали без вести 47072 человека». По её словам, «общее число пропавших приближается к немецким данным, которые говорят о 50000 пленных». Но германские источники постоянно завышали число взятых в плен наших солдат. Многие из «пропавших» пали в боях, другие соединились с партизанами, а позже они оказались снова в Красной Армии.
Восприняв как истину концепцию Глантца, Герасимова объявила, что Жуков замалчивал ход операции «Марс» «и её страшные итоги», что она «закончилась провалом». Однако маршал писал о ней в «Воспоминаниях и размышлениях»: «С 20 ноября по 8 декабря планирование и подготовка наступления были закончены», привёл директиву Калининскому и Западному фронтам от 8 декабря 1942 года. В ней ставилась задача взять Ржев 23 декабря. «Вина» Жукова лишь в том, что он опустил название операции.
Но не забудем, что в это время он успешно руководил обороной Сталинграда, участвовал в разработке плана разгрома там немецких войск. Он писал: «Лично для меня оборона Сталинграда, подготовка контрнаступления и участие в решении вопросов операций на юге страны имели особо важное значение. Здесь я получил гораздо большую практику в организации контрнаступления, чем в 1941 году в районе Москвы, где ограниченные силы не позволили осуществить контрнаступление с целью окружения вражеской группировки».
Когда в результате наступления советских войск немцев взяли в кольцо, Василевский послал ему донесение: «Ваш план стремлюсь выполнить в точности… Поздравляю с большой победой. Ваши труды оправданны, хотя знаю, что главное впереди». Как отмечалось, сам он сыграл огромную роль в разгроме сталинградской группировки врага.
Герасимова поддержала оценку Волкогонова: «Ржев можно отнести к одной из самых крупных неудач советского военного командования в Великой Отечественной войне». В книге «Великая Отечественная…» М. Гареев возразил тем, кто считает наступление Западного фронта 1942 года «неудавшимся или, по крайней мере, незавершённым»: «Ставка, планируя наступление в полосе Западного фронта, других целей, кроме сковывания противника и воспрепятствования переброске им дополнительных сил на Южное направление, и не определяла. И эта цель была достигнута».
Эту цель понимали сами участники боёв. Бывший командир огневого взвода 707-го полка Г. Медведев посчитал, что поставленная перед ними задача была выполнена, потому что «поток живой силы и техники противника пошёл не к Сталинграду, где назревала решающая битва войны, а к «северному Сталинграду», как называли немцы ржевский участок боёв». Генерал А. Сапожников в «Записках артиллериста» сообщил, что во время боёв за Ржев он «получил строгий приказ — готовиться наступать под лозунгом «Поможем братьям-сталинградцам».
А. Исаев в книге «Георгий Жуков. Последний довод короля» утверждал, будто объяснение «отвлекающая операция» было придумано потом, задним числом. Но отметим, что сказал Жуков генералу К. Галицкому, командующему 3-й ударной армией, которая должна была наступать в районе между Великими Луками и Новосокольниками: «Боевые действия армии органически связаны с операциями войск фронта и в целом наших Вооружённых Сил. Все эти удары, взаимодействуя между собой, обеспечивают начавшееся сегодня контрнаступление советских войск под Сталинградом, сковывают резервы врага. Возьмёте вы Новосокольники или нет — всё равно задачу будем считать выполненной, если оттянете на себя силы врага, и он не сможет снять их с вашего участка для переброски на юг. В этом главная задача 3-й ударной армии».
Объективный смысл в ржевском противоборстве был различным у нас и у врага: «сопротивляясь под Ржевом, враг отдалял своё поражение, а мы, атакуя его, приближали свою Победу».
Не только общая обстановка на Восточном фронте, но и сами тяжелейшие бои за Ржевско-Вяземский плацдарм, вымотавшие и обескровившие много немецких дивизий, вынудили германское командование вывести оттуда свои войска, чтобы избежать окружения. Их заставили уйти! Важнейший плацдарм, нёсший в себе угрозу Москве, был ликвидирован. 3 марта 1943 года Ржев был освобождён от гитлеровских захватчиков. В 2007 году ему по праву было присвоено почётное звание «Город воинской славы».
Клеветники России
Обвинения Г.К. Жукова в связи с «Ржевским гамбитом» — это далеко не единственный эпизод предвзятого отношения к полководцу. После войны Маршал Советского Союза Жуков и при Сталине, и при Хрущёве подвергался незаслуженной опале. Н. Павленко подсчитал, что в вышедшем в 1961 году третьем томе «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941—1945» «член Военного Совета одного из фронтов Н.С. Хрущёв упоминался 41 раз, а Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин 27 раз… В первом томе Жуков, который тогда был начальником Генерального штаба, не упомянут ни разу, но зато начальник немецкого генерального штаба Ф. Гальдер фигурирует 12 раз. Более чем сдержанное отношение к Жукову наблюдается и в материалах других томов».
Такое «сдержанное» отношение в этом труде проявилось и к А.М. Василевскому. Читая многотомную «Историю Великой Отечественной войны», он удивлялся: «В период подготовки Сталинградской операции и в период самой операции… я ездил из одной армии в другую, из одних частей в другие буквально всё время в одной машине с Хрущёвым. Он не вылезал из моей машины, всегда, где был я, был и он. Но вот читаешь эту историю, и в ней написано: «Товарищ Хрущёв приехал туда-то», «Товарищ Хрущёв прибыл на командный пункт в такой-то корпус», «Товарищ Хрущёв говорил там-то и с тем-то» и так далее, и так далее. А где начальник Генерального штаба, так и остаётся неизвестным». Тогда на вершине власти был откровенный обожатель лести и наград Хрущёв, и авторы этого труда изо всех сил выслуживались перед ним.
Но если в 60-е годы господствовало замалчивание роли Жукова, то со второй половины 80-х началась осознанная дискредитация маршала. А.Н. Яковлев вещал: «Надо обрушить Жукова, тогда остальные сами повалятся». Резун в книге «Тень Победы» представил Жукова бездарным и жестоким самодуром, жадным мародёром, развратником. И этот мерзкий опус положительно оценил в 2004 году журнал «Новый мир». В 2008 году О. Козинкин обличал Жукова в Интернете: «Понравилось на дурочку выигранное сражение на Халхин-Голе, когда получилось, бросив танки с ходу на японцев, победить в «приграничной стычке». Вот и стал этот «сценарий» основой всех его побед…
Трудно поверить нормальному человеку, что названный великим полководцем Г.К. Жуков мог пойти на фактическое предательство своей Родины. Настолько ненавидел Сталина, что мог, желая поражения своей стране, организовать своими действиями и бездействиями разгром РККА, чтобы потом, обвинив в этом поражении, сместить Вождя? …Дата снятия генерала Г.К. Жукова, — продолжает Козинкин, — с поста начальника Генштаба — это конец июля 1941 года, а на Резервный фронт Жуков был назначен только в начале сентября 41-го. Эти полтора месяца Жуков и Тимошенко болтались по фронтам, «устраняли» последствия своей бурной деятельности на предыдущих постах. И только после этого Жуков был назначен на должность командующего Резервным фронтом для обороны Москвы».
Не стоит комментировать кощунственные утверждения о «фактическом предательстве» Жуковым «своей Родины», о его ненависти к Сталину и желании его сместить. Но отметим очевидные несуразности в этом разносе. Не ясно ли, что отнюдь не «на дурочку» были разбиты японские войска на Халхин-Голе в 1939 году? Передёрнуты факты и с деятельностью Жукова в начале войны. Командующим Резервным фронтом Жукова назначили 30 июля 1941 года, 6 сентября наши войска под его командованием вошли в Ельню. 10 сентября по решению ГКО он вылетел в Ленинград, а 11 октября стал командовать Западным фронтом. О его выдающейся роли в защите Ленинграда и разгроме немцев под Москвой напоминать ещё раз вряд ли стоит.
Е. Кулешов 6 сентября 2010 года в Гайд-парке поставил вопрос: «Как вы относитесь к Георгию Жукову? 567 (43%) респондентов посчитали: «Карьерист, презиравший солдат и гнавший их на смерть ради удовлетворения собственного тщеславия; 392 (30%) ответили: «Победителей не судят»; 159 (12%) назвали его «Георгий Победоносец»; 84 (6%) посчитали, что «воевал не умением, а числом, но цель оправдывала средства»; 84 (6%) выбрали «свой вариант»; 34 (3%) — «О Победе остались только воспоминания, но нынешняя плохая демографическая обстановка — результат действий советских военачальников, в том числе Жукова». Эти извращённые представления помогают вернее понять настрой немалой части нашего общества и то крайнее ожесточение, с каким идёт теперь идеологическая борьба.
Многие респонденты верно оценили цель этого опроса: «Из шести поставленных вопросов: один положительный; один нейтральный; один двусмысленный (уклончивый); три негативных. Если это не предвзятость автора, то что это? …Холодная война продолжается? Это не опрос, а очередная попытка опаскудить Победу»; «Господин Кулешов, уж больно подленько вы преподносите перечень «вопросиков» и особенно последний. В 1991 году кучка перевёртышей сделала из нормальной страны помойку с постоянными попытками всё свалить на Сталина, ну а теперь хотите свалить на Г.К. Жукова то, что бабы рожать перестали. Интересно, сколько вам заплатили за опубликование подобной гадости?»
Такие оплеухи не образумили Кулешова. 26 ноября 2010 года он обратился к гайдпарковцам с вопросом: «Хотите ли вы, чтобы А. Лукашенко не был избран на пост президента Белоруссии?» Правда, в ответ 83% из них захотели, «чтобы он остался».
Уничижительные мысли о Жукове преобладали в ответах: «Полководец», который не выиграл за Великую Отечественную войну ни одной битвы!!!»; «И не нужно его спасителем Отечества представлять. К Жукову отношусь очень отрицательно… Его лозунг «Война всё спишет». Это лозунг не полководца, а мясника».
Ищут грязь, а не истину
Авторы этой кампании помогают ельцинско-путинскому режиму перекладывать ответственность с нынешних правителей на тех, кто умер полвека назад. Их оппоненты гневно возражают: «Оказывается, во всех потерях Великой Отечественной войны виноваты Сталин и Жуков... Гитлер вообще ни при чём. А эти двое заманили коварством бедненьких солдатиков из вермахта в СССР и утопили их в русской крови, и закидали человеческим мясом… Опять же выяснилось, что основной целью Жукова была не победа, а истребление максимального числа соотечественников». И вывод: «Сейчас политика такая — опаскудить всё, что относится к тем временам».
Один из фальсификаторов пишет о начальнике Генштаба Г. Жукове: «Его за одну только потерю управления округами… нужно было 22 июня расстрелять». Другой изгаляется: «Вор, бездарь и убийца миллионов солдат, которому просто повезло. В первую очередь нужно было расстрелять не командующего войсками Западного фронта Павлова, а Жукова, который, будучи начальником Генштаба, проспал нападение Германии. Но ещё страшнее, что он даже не смог организовать оборону и отражение фашистов».
Если эти мысли не проявление маразма, то чем же можно их объяснить? Ненавистью к победителям? Видимо, именно этим вызвано утверждение: «Самым лучшим средством сдерживания фронта был бы расстрел Жукова». Ведь «по вине таких, как Жуков, враг ворвался на территорию СССР и, практически не встречая организованного сопротивления, дошёл до Москвы и Сталинграда!» Но почему же тогда лютый враг не взял эти города? Сыграл ли в этом свою роль Жуков? Далеко заводит авторов такой лжи политическая ненависть.
Очернители винят Жукова в том, что он «не имел высшего военного образования». Да, он достигал своих высот самообразованием, что подчёркивает его мощное дарование. Можно вспомнить, что английский философ и социолог Г. Спенсер утверждал: «Человечество всего успешнее развивалось только путём самообразования». Подкрепим эту мысль высказыванием русского книговеда и писателя Н.Я. Рубакина: «Всякое настоящее образование добывается только путём самообразования».
«Жуков… писал доносы в НКВД — это выяснилось при рассекречивании архивов». Действительно, установлено, что доносы писались, только не Г.К. Жуковым, а его однофамильцем. Это на гнусных пустозвонов-«храбрецов» Жуков «производит впечатление труса». Они не унимаются: «Известно, что после победы Жуков пригнал из Германии эшелон с награбленным». Он-де «главный мародёр», а «стандартное наказание за мародёрство — смерть». Фальсификаторы, на «общественных» ли началах или отрабатывая полученные доллары, встали в указанную им шеренгу и по приказу последышей Геббельса стреляют нелепицами в Маршала Победы, чтобы добиться его политической и нравственно-психологической смерти.
Они бросают глупые небылицы в его адрес: «Жукова можно оценить как предателя Родины»; «В холодной войне 1946 — 1985 годов Маршал Советского Союза Г.К. Жуков воевал на стороне НАТО против СССР в режиме биоробота-зомби, на амбициях которого умело играли кукловоды, не искавшие мирской славы». Закономерный вопрос: «Что за бред?» Но обществу продолжают навязчиво предлагать «ещё ведро фальсифицированных помоев». В ответ оппоненты злобных фальсификаторов истории обращают внимание на «шизофреническое и мазохистское упорство», с каким авторы подобных оценок грязнят Жукова. Патриоты приходят к заключению: «Сколько ненависти к своей стране и своим полководцам! Страшно за будущее России, если многие одобряют предателей типа Суворова, обгадившего свою Отчизну».
С. Лысенко возмущался: «Читаю отзывы в ужасе. Это до какого уровня надо опуститься, чтобы в исступлении поганить всё, что составляет историю страны. Господа оплевывающие, с вами общаться омерзительно. Вы так страну опустили, как завещал министр пропаганды Геббельс: при слове «коммунист» рука автоматически должна тянуться к пистолету. Вы это сделали и при упоминании слов «СССР» и «Россия». Клеветникам нравится, что в американских школах и средствах массовой информации пропагандируется мысль об определяющей роли США в победном завершении Второй мировой войны. Но оппоненты фальсификаторов (в частности, В. Волков) замечают: «Если бы кто-то рискнул организовать подобный опрос по историческим личностям США, его через пару дней выловили бы в Гудзоне в виде утопленника. И все знали бы, почему и как он утонул и больше никто бы не рискнул лить помои в историю Америки».
Клеветники не осознают, что победы «кровожадного», по их словам, Жукова дали им возможность жить: «Не было бы побед Жукова, не было бы и автора этого опроса». Другие авторы отповедей замечают: «Если бы его критики появились вообще на свет, то в лучшем случае сейчас где-нибудь в районах вечной мерзлоты вагонетки катали в забоях часов по 14 в сутки».
Но наполненный злобой к советскому строю М. Дейч продолжает своё: «Нет, Жуков по духу не был ни Суворовым, ни Кутузовым. Он был завзятым большевиком… И ставить Жукова на один пьедестал с Суворовым и Кутузовым — значит оскорбить светлую память о них». Мария Жукова писала о причинах неприязненного отношения «демократов» и либералов к своему отцу: «Жуков олицетворяет всё то, что они ненавидят, что жесточайше разрушают. Он — Маршал Советского Союза. Он — четырежды Герой Советского Союза. Он — коммунист. А они — антисоветчики, антикоммунисты».
На склоне лет Жуков записал в своём блокноте: «Нет абсолютных героев, абсолютно мужественных начальников. Если изображать героя таким, что ему чужды человеческие слабости, это будет явная фальшь. Героями становятся те, кто в минуты тяжёлой обстановки сумел побороть страх и не поддаться паническому настроению».
О слабостях и недостатках Маршала Победы
Конечно, не надо идеализировать Жукова, он отнюдь не без слабостей и недостатков. Маршал Советского Союза Рокоссовский, например, осуждал его «за грубость и бестактность по отношению к подчинённому ему командному составу». Их взаимоотношения не всегда укладывались в понятие «сердечная дружба».
Жуков был склонен оценивать людей с беспощадной прямолинейностью. Возглавляя Уральский военный округ, он принял офицера из Москвы, служившего в управлении горюче-смазочных материалов: «Полковник стал быстро докладывать о состоянии складов горючего в заправочных установках и, …желая блеснуть перед маршалом знанием тонкостей в своём деле, заговорил о мелочах: «Понимаете, товарищ Маршал Советского Союза, на многих заправочных горючее утекает. И даже здесь, на окружной заправочной, из-под машины — кап-кап, течёт бензин. Так ведь и до ЧП недалеко…» Жуков спросил полковника о его фамилии, снял трубку ВЧ и, набрав номер начальника управления, где работал полковник, сказал: «У тебя работает полковник Пилипенко? Да? Так вот, прошу тебя больше не присылать ко мне таких дураков». Сказано резко, но этот полковник действительно был недалёким человеком. И можно представить, что он будет рассказывать людям о Жукове.
Жена дважды Героя Советского Союза, маршала бронетанковых войск М. Катукова Мария Сергеевна отметила: «Георгий Константинович нередко проявлял невыдержанность, рубил сплеча. Как-то попал ему под горячую руку и Катуков. Но чувство собственного достоинства позволило Михаилу Ефимовичу сказать Жукову: «Товарищ Маршал Советского Союза! Вы не подготовлены для разговора. Вам необходимо успокоиться, и тогда я буду слушать вас».
В печати приведён такой эпизод: «На КП Катукова раздался телефонный звонок, и маршал Жуков сказал: «Катуков, не пускай Конева, задержи его движение. Мы должны подойти к рейхстагу первыми». Это было столь неожиданным для Михаила Ефимовича, что он ответил: «Товарищ маршал, вы — командующий фронтом и маршал Конев — командующий фронтом. Вы лично с ним договоритесь, а мне эта задача не по плечу». Георгий Константинович вскипел: «Понавешивали тебе звёзд, орденов и званий, уж я постараюсь их отобрать у тебя!» — и последовал грубый мат». Если это было (было ли?) на самом деле, то такой случай не красит Жукова.
Отвечая в Гайд-парке на вопросы, С. Курганов написал: «Характер Жукова был тяжёлым… Но это совсем не умаляет его величие как военного гения, внёсшего неоценимый вклад в Победу!» Хорошо бы, если бы его характер был менее тяжёлым, но… В. Соколов подчеркнул, что «полководцев следует сравнивать не по личностным качествам, а по их умению руководить войсками и вкладу в Победу, и тут рядом с грубияном Жуковым никого поставить нельзя».
Суровая арифметика войны
Важная часть информационной войны против России — оголтелые попытки антисоветчиков любыми способами и средствами осквернить и обесценить нашу Победу. Они жаждут превратить её в поражение и, не скрываясь, это декларируют. Их замысел: надломить русский характер, снизить духовную сопротивляемость агрессивному империализму и всей мерзости, которую внедряют теперь в нашу жизнь под руководством Запада российская власть и олигархи.
Невозможно принять рассуждения М. Делягина: «Наши потери в войне, понятно, на начальном этапе, когда воевать не научились, были чудовищные. И поэтому, когда Жукова называют полководцем Победы, можно вспомнить, что он восстановил практику децимации, введённую Троцким. Можно вспомнить о многочисленных «долинах смерти», которые у нас есть и на финском фронте под Мурманском, и под Ленинградом, и под Ржевом». Какое отношение имеет Жуков, например, к «долинам смерти» под Мурманском? Надо потерять рассудок, чтобы говорить о том, что он восстановил «децимацию», то есть показательный расстрел невиновных бойцов.
В. Астафьев разнёс Жукова: «Ох, какой это выкормыш «отца и учителя»! Какой браконьер русского народа! Он, он и товарищ Сталин сожгли в огне войны русский народ и Россию». В. Бешанов в книге «Год 1942 — «учебный» пишет: «По скорости расходования собственных солдат Георгий Константинович не имел себе равных, за что и чтят его на Руси великим полководцем».
Как можно согласовать подобную ложь с истинными фактами?! А для любителей арифметики сообщаем: «На заключительном этапе войны 1-й Белорусский фронт, руководимый маршалом Жуковым, провёл совместно с 1-м Украинским под командованием Конева Висло-Одерскую операцию (12 января — 3 февраля 1945 года), в ходе которой советские войска освободили Варшаву (17 января 1945), рассекающим ударом разгромили группу армий «А» генерала Й. Харпе и фельдмаршала Ф. Шернера. 1-й Белорусский фронт под командованием Жукова (1028900 человек) потерял 77342 человека (7,5%), в то время как 1-й Украинский под командованием Конева (1083800 человек) потерял 115783 человека (10,7%), то есть в 1,5 раза больше.
10 февраля — 4 апреля правое крыло 1-го Белорусского фронта приняло участие в Восточно-Померанской операции, потеряв при этом 52303 человека из 359600 (14,5%). 2-й Белорусский фронт под командованием Рокоссовского потерял при этом 173389 из 560900 (30,9%). 1-й Белорусский фронт закончил войну участием в Берлинской операции, потеряв при этом 179490 человек из 908500 (19,7%), в то время как 1-й Украинский фронт потерял 113825 человек из 550900 (20,7%)».
15 марта 1942 года Жуков издал приказ, в котором говорилось: «В армиях Западного фронта за последнее время создалось совершенно недопустимое отношение к сбережению личного состава. Командармы, командиры соединений и частей, организуя бой, посылая людей на выполнение боевых задач, недостаточно ответственно подходят к сохранению бойцов и командиров. Ставка за последнее время Западному фронту даёт пополнение больше других фронтов в 2—3 раза, но это пополнение при халатном, а иногда преступном отношении командиров частей к сбережению жизни и здоровья людей недопустимо быстро теряется, и части вновь остаются в большом некомплекте… Выжечь калёным железом безответственное отношение к сбережению людей, о т кого бы оно ни исходило».
Суровая справедливость
Б. Соколов в книге «Неизвестный Жуков…» оценил его как бездарного военачальника, который без надобности расстреливал подчинённых, заваливал немцев трупами необученных солдат. Комок грязи бросил в него и Н. Калинин: «Жестокость Жукова общеизвестна. Есть свидетельства, что он лично расстреливал в своём кабинете в Ленинграде командиров». На самом деле Жуков лично не расстрелял ни одного человека, но «были случаи, например, в битве под Москвой, когда за дезертирство, предательство, самовольное оставление боевых позиций» он, по его же словам, «отдавал под суд трибунала некоторых командиров».
Командуя Западным фронтом, Жуков проводил в жизнь очень жёстко лозунг «Ни шагу назад». 4 ноября командирам и политработникам фронта был зачитан приказ № 054 о наказании командования 133-й стрелковой дивизии за самовольный отход с занимаемых оборонительных рубежей. Штаб 5-й армии приказал занять оборону на подступах к Рузе, а командир дивизии подполковник
А. Герасимов 25 октября отдал приказ частям дивизии отойти с занимаемых рубежей. В результате Руза была взята немцами без боя. После судебного разбирательства за невыполнение приказа об обороне города А. Герасимов и комиссар дивизии Г. Шабалов были расстреляны перед строем. Сейчас можно оспорить это решение, но в то время, когда враг, казалось, неудержимо рвался к столице, когда её судьба висела на волоске, оно было фактически вынужденным.
И. Мангазеев порицает меня за то, что я не отметил, что Жуков отвечал за подготовку противовоздушной обороны и не решил задачу прикрытия войск и военных объектов. За многое он тогда отвечал. «Вина» моя и в том, что я некритически привёл историю с расстрелом «командира 133-й дивизии». Я без комментариев поведал эту «историю», чтобы воссоздать ту тяжелейшую обстановку, в какой Жуков руководил обороной Москвы. Его жёсткие решения приближали окончательную победу над врагом и в итоге уменьшали страдания и гибель многих людей.
Л. Минюк, старший генерал-адъютант Г. Жукова, когда маршал был заместителем Верховного Главнокомандующего, в своих воспоминаниях, напечатанных в ноябре 1986 года в «Советской России», поведал о его бескомпромиссной жёсткости и вместе с тем справедливости. 12 января 1943 года начался прорыв блокады Ленинграда, но две дивизии не добились успеха. Жуков прибыл в одну из них, приказал командиру дивизии передать её генералу-стажёру, а ему принять командование полком. «Дивизия за день боя вклинилась в оборону противника на глубину до двух километров. Причём главную роль сыграл полк, которым командовал отстранённый Жуковым командир дивизии… Полковник лично повёл один батальон в атаку. Вечером Георгий Константинович вызвал полковника в штаб дивизии, поблагодарил его за службу Родине, приказал возвратиться к исполнению своей прямой обязанности командира дивизии, заявив: «За проявленную храбрость вы будете представлены к боевой награде».
Минюк спросил Жукова: «Нужна ли была такая жёсткость с его стороны по отношению к командиру дивизии?» Тот ответил: «Говоришь, жёсткость? Да, полковник мог погибнуть, но это делалось ради тех, кто голодал в Ленинграде, ради них мы бросили крупные силы войск двух фронтов и многих солдат и офицеров недосчитались в этом сражении. Но прорвать блокаду мы обязаны были, несмотря на такие тяжёлые жертвы». И это было сделано.
Ради «красного словца»
В повествовании А. Чаковского «Блокада» сопоставлены Ворошилов и Жуков. Ни их подлинный патриотизм, ни личное бесстрашие, ни другие их высокие нравственные качества не подлежат сомнению. В человеческом плане — своей простотой, отзывчивостью, душевной теплотой — Ворошилов привлекает больше симпатий читателей. В жёсткости, огромной требовательности Жукова, кажущейся порой излишней, как бы тонет то тёплое, человеческое, что было ему присуще, — забота о солдате, глубокая тревога за судьбу Родины. Но он превосходил Ворошилова, уступившего ему пост командующего Ленинградским фронтом, в уровне полководческого мышления, он олицетворял собой современный стиль ведения войны.
Неумным показан Жуков в «Блокаде». В присутствии А. Жданова сообщили ему о том, что «от Ленинграда в сторону Пскова движутся колонны немецкой мотопехоты. Отмечены и танки...» Для него это предстало как «чушь... или провокация!» «Он… обычным своим, не терпящим возражений тоном произнёс: «Ерунда! Или врут твои разведчики, или им эти данные вражеская агентура подсунула». «Никак нет, товарищ командующий, — уважительно, но твёрдо возразил Евстигнеев, — я своих людей знаю. Того, что сами не видели, выдавать за факт не будут. Я подготовил срочное донесение в Генштаб. Разрешите доложить. Вот...» И, вынув из своей папки листок бумаги, он протянул его Жукову. Тот прочёл, скомкал листок в кулаке, бросил в угол комнаты. «У вас голова на плечах есть, комбриг? — взорвался он. — Немцы с часу на час могут в город ворваться, а вы преподносите Военному совету и Москве успокоительные байки об отходе противника! Никому об этом ни слова, поняли? Идите! Да проверьте хорошенько тех, кто подсунул вам такую «липу».
Эту тенденциозную картинку сочинил А. Чаковский. В своих «Воспоминаниях и размышлениях» Г. Жуков рассказывает о разговоре с И. Сталиным 5 октября 1941 года, во время которого он сообщил: «Нашей авиационной разведкой установлено большое движение моторизованных и танковых колонн противника из района Ленинграда на юг. Видимо, их перебрасывают на Московское направление».
Жуков рассказал В. Пескову: «Приезжал позавчера извиняться Чаковский. Вот тут сидел, дымил вонючей своей сигарой». Чаковский обидел Жукова, изобразив его в своём романе неумолимо жестоким в критические для Ленинграда дни в 1941 году. Жуков жаловался «наверху»: «Зачем же делать из меня монстра? Судьба Ленинграда висела на волоске, и гладить по головке людей, от которых зависела судьба города, я не мог». Писатель приехал мириться. «Он мне сказал: Георгий Константинович, Толстой в описании Совета в Филях сказал, что Кутузов во время совета дремал». А я ему говорю: «Когда умру, пишите, что совесть позволит. А пока я живой, считаю нужным за себя постоять». Интересная деталь: Жуков не переносил дыма сигары, но разрешил Чаковскому курить при нём. А эпитет «вонючий» в конкретном словесном контексте характеризует не слишком хорошее отношение маршала к писателю.
В разговоре с Жуковым Ганичев поинтересовался: действительно ли он «смещал Ворошилова на Ленинградском фронте так, как описано в «Блокаде» Чаковского. То есть как новый командующий, прибывший спецрейсом и довольно бесцеремонно попросивший Ворошилова освободить кресло». Жуков, отметив, что Чаковский «много наворочал», разъяснил: «Я летел, конечно, спецрейсом, но без приказа о назначении командующим, — и тут же разъяснил эту суровую логику: если немцы собьют, то только генерала, а не командующего фронтом. А в Ленинграде всё тоже было по-другому. Я же не мог Клима пинком выгонять».
Суровая требовательность Жукова несла в себе огромный гуманистический заряд, если иметь в виду интересы всего народа. Она основывалась на высоком осознании своего долга перед Родиной. Жуков знал, что право распоряжаться на войне — право великое и опасное, оно предполагает глубокое понимание своей ответственности за жизнь вверенных ему людей.
В зависимости от конкретных общественно-исторических условий гуманизм по-разному проявляет свои содержательные функции в жизни общества и в искусстве. В годы Великой Отечественной войны гуманизм советской литературы, как справедливо и точно писала Вера Инбер, состоял прежде всего в призыве «избавить мир, планету от чумы. Вот гуманизм, и гуманисты — мы». В структуре гуманизма преобладающее значение приобретал социально-политический аспект. Идея долга определяла поведение советских людей. Они нередко ценой своей жизни стремились отвести от Родины смертельную опасность.
Защищая Москву, один за одним гибнут молодые курсанты в повести К. Воробьёва «Убиты под Москвой» (1963). Чтобы спасти жизнь многим девушкам, жертвуют собой Королёв и Лиза в рассказе Н. Чуковского «Цвела земляника». В неравной схватке с немецкими диверсантами погибают молодые девушки, самой природой предназначенные для продолжения рода людского, в повести «А зори здесь тихие» Б. Васильева. Своим героическим поведением они вносили свой вклад в священную борьбу с врагом и помогали тем самым преодолевать вызванную войной общенародную трагедию.
Обсудить новость на Форуме