13:15 01.11.2010 | Все новости раздела "КПРФ"

Кто стрелял в Ленина? Продолжение разговора Виктора Кожемяко со следователем

Разговор со старшим прокурором-криминалистом Следственного комитета при прокуратуре РФ Владимиром СОЛОВЬЁВЫМ ведёт политический обозреватель «Правды» Виктор КОЖЕМЯКО. 
 

     Выдумки порой просто зашкаливают

      
— Итак, в прошлый раз мы остановились на том, что после возвращения  Фанни Каплан весной 1917 года из Сибири в Москву она вскоре отправляется в Крым, чтобы поправить своё здоровье. Как ни удивительно, об этом времени её жизни тоже возникли всяческие слухи и легенды, которые с удовольствием подхватываются определёнными СМИ. Например, о связи Каплан с младшим братом Ленина… А что было на самом деле? 
— К сожалению, легенд, а попросту говоря — выдумок действительно гораздо больше, чем правды. Вот недавно в печати появились выдержки из воспоминаний о пребывании Каплан в Евпатории, но они крайне сомнительны. Материалы эти обнародовал Ярослав Леонтьев, кандидат исторических наук, доцент факультета госуправления МГУ имени М. Ломоносова. По его словам, он обнаружил в Мосгорархиве мемуары Виктора Баранченко под названием «Жизнь и гибель Фаины Ставской». Виктор Баранченко — анархист, потом большевик, в Гражданскую войну — член коллегии Крымской ЧК. Был впоследствии членом историко-литературного объединения старых большевиков, умер в 1980 году. Так вот, сообщается о том, что летом 1917 года в евпаторийском Доме каторжан Фанни Каплан встретилась с эсеркой Фаиной Ставской и её мужем Виктором Баранченко. В это время брат Ленина — врач Дмитрий Ульянов якобы шефствовал над Домом каторжан в Евпатории. 
 

     Здесь, в этом пансионате, по рассказу Баранченко, вместе жили мужчины и женщины. «После долгих лет каторги вполне естественна  была тяга старых революционеров к  новым дружбам, ...встречам, — замечает автор воспоминаний. — Нечего греха таить, во многих случаях дружбы перерастали тут, в знойной Евпатории, в нечто большее. От некоторых старых политкаторжан беременели молодые мартовские социалистки... Был тут роман такой и у подслеповатой Ройтблат [Ф. Каплан]...» И далее о Фанни: «На вид она скорее казалась близорукой. Ходить по городу без сопровождения она не могла. Внешность у нее была импозантная, по-библейски осанистая. На курорте она как-то быстро поправилась». 
— Импозантность что-то не вяжется со всеми предыдущими описаниями внешности Каплан… 
— Вы правы. Но слушайте дальше. В воспоминаниях Баранченко ничего не говорится о «романе» террористки с братом Ленина, а вот в публикации беседы, которая якобы имела место между Баранченко и Семёном Резником, выехавшим в начале 80-х годов за рубеж, страсти бушуют. Приведу фрагмент записи этой беседы, опубликованной в 1991 году в альманахе «Литературные записки»: «Дмитрий Ильич был выпивоха и весельчак. Баранченко не раз помогал ему выбираться из винных погребков, в которых Дмитрий Ильич так накачивался легким крымским вином, что выбраться без посторонней помощи ему удавалось далеко не всегда. Дмитрий Ильич любил ухаживать за хорошенькими женщинами. Особое внимание он оказывал Фанни Каплан, которая была очень красива и пользовалась успехом у мужчин». 
— Даже, оказывается, «очень красива»! А разве где-нибудь ещё подобное о Каплан говорилось? 
— Здесь это нужно, так сказать, по ситуации. У другого, уже крымского, автора страсти ещё более накаляются: «Вскоре большеглазая, с великолепными пышными волосами Фанни приобрела не менее пышные формы. Мужская половина бывших каторжан роем вилась вокруг этой дамы, тем более что особой строгостью нравов она не отличалась». В их числе оказался и военврач — балагур, весельчак и завсегдатай винных погребков Дмитрий Ильич, младший брат Владимира Ульянова-Ленина. Роман был весьма бурным...» 
Дальше — больше. У третьего автора, крымского краеведа, страсти уже зашкаливают: «Их роман развивался стремительно и бурно. Доктор был известен как дамский угодник, ходок, и он не мог пропустить мимо такую видную барышню… В элитном кругу революционеров бывали и «афинские вечера», где свобода взглядов распространялась и на сексуальные отношения… Бывшая каторжанка буквально расцветала на глазах, ее видели в красивых платьях на вечернем моционе по набережной. А доктор щеголял в офицерской форме. На фотографиях заметно, что он с удовольствием позирует в фуражке, с шашкой на боку... Вокруг потрясающие пейзажи, море с рыбацкими шхунами, пустынная степь с дрофами, развалины древнегреческих крепостей и городищ. Отдохнуть от верховой езды они останавливались в трактире «Беляуская могила» — на полпути, возле озера Донузлав, а ночевали в имении вдовы Поповой в Оленевке». 
Я понимаю, что евпаторийскому краеведу хочется создать ещё одну легенду, чтобы заманить в черноморский город побольше отдыхающих, но нельзя же трагедию превращать в фарс. Ведь в итоге некоторые журналисты договорились до того, что покушение на Ленина — это финал «гламурной» истории с Дмитрием Ульяновым. Дескать, брошенная любовником Фанни Каплан, чтобы отомстить ему, стреляла в брата возлюбленного.  
— Подобные версии нынче ох как любят! Надо же, например, придумать, что Александр Ульянов был… внебрачным сыном террориста Каракозова, а после казни этого «отца», чтобы отомстить, он и стал участником покушения на царя. И вот такой бред несёт в своей телепрограмме «Постскриптум» вроде бы серьёзный Пушков… 
— Просто поразительно! Я, готовясь к нашей беседе, решил проверить все данные, касающиеся пребывания Дмитрия Ильича Ульянова в Евпатории. Большую помощь оказали мне сотрудники Российского государственного архива социально-политической истории (бывшего Центрального партийного архива) и Дома-музея Ленина в Горках. Ещё раз внимательнейшим образом были просмотрены архивные материалы, в том числе и ранее засекреченные. Никаких данных о пребывании Дмитрия Ульянова в Евпатории тогда, когда Каплан отдыхала в пансионате политкаторжан, нет. По архивным свидетельствам, Дмитрий Ильич в это время находился на военной службе в качестве военного врача в Севастополе (не забудем, что весной и летом 1917 года продолжалась война с Германией и Австро-Венгрией), а в Евпатории появился он только в мае 1918 года, когда Фанни Каплан уже давно находилась в Москве. Очередная «утка», компрометирующая брата Ленина, лопнула, как мыльный пузырь. 
— Насколько мне известно, после отдыха в Крыму Каплан занималась восстановлением своего зрения, причём с весьма успешным результатом. Это так? 
— Совершенно верно. Пробыв два месяца в Евпатории, Каплан отправилась в Харьков лечить глаза. В день Октябрьской революции, 25 октября 1917 года, она как раз находилась в харьковской больнице. Попала Фанни в клинику на десять мест знаменитого офтальмолога Леонарда Леопольдовича Гирша. Это самый знаменитый врач Харькова. Местные жители поставили ему памятник и верят, что он сделал за 81 год своей жизни миллион операций на глазах. То есть, согласно этой легенде, от рождения до смерти, работая без выходных, делал аж по 39 операций в день! Конечно, это сильное преувеличение, но Гирш сделал Фанни Каплан очень удачную операцию. 
Я беседовал с серьезными специалистами, которые одновременно занимаются офтальмологией и черепно-мозговыми травмами, и мне объяснили, что не обязательно человек с такими повреждениями, как у Каплан, приобретает «диоптрии». Клиническая картина в таких случаях может быть самой разнообразной. Во всяком случае, вернувшись в Крым, Фанни Каплан, по её словам, «занимала в Симферополе [должность] как заведующая курсами по подготовке работников в волостные земства. Жалованье я получала на всем готовом 150 рублей в месяц». Обратим внимание: на такой должности она обязательно работала с документами, где слепому человеку делать нечего. И ещё: при обыске сразу после покушения на Ленина у неё не обнаружили очков. Так что утверждение о «слепоте» Каплан в момент роковых выстрелов — это только продиктованная определённой заданностью гипотеза. 
 

     На пути к «ст`оящему делу»

      
— Расскажите, пожалуйста, как она всё-таки пришла к тем роковым выстрелам. 
— Осознавая, что лучшие годы жизни потеряны на каторге, Фанни Каплан жаждала активной политической деятельности. Весной 1918 года она приехала в Москву. Определенного места жительства не имела. В столице повстречала немало знакомых — бывших политкаторжан. Но ни с кем из них близко не сошлась, думая только о террористической работе, прежде всего — об убийстве Ленина, который обозначился для неё как главный враг. Можно представить, что у неё не было желания погружаться в быт. Ведь каждый террорист знал: за террористическим актом почти неотвратимо должна последовать смерть исполнителя. 
— Но разве Каплан в это время остаётся в одиночестве? 
— Отнюдь нет. В материалах судебного процесса над правыми эсерами, состоявшегося в Москве в 1922 году, есть данные о том, что в мае 1918 года Фанни Каплан присутствовала на заседании VIII Совета партии социалистов-революционеров. Это был очень важный Совет. Именно на нем правые эсеры окончательно сформулировали свое отношение к партии большевиков. В специальной резолюции по международной политике VIII Совет партии постановил: «…Принимая во внимание, что своей политикой большевистская власть накликает на Россию опасность полной утраты её самостоятельности и раздела её на сферы влияния более сильных соседей,— VIII Совет партии полагает, что отвратить эту опасность возможно лишь путем немедленной ликвидации большевистской партийной диктатуры…» 
Именно на этом Совете Каплан через эсера Алясова познакомилась с бывшим депутатом Учредительного собрания В.К. Вольским. Позднее, 8 июня 1918 года Вольский станет председателем Комуча — Комитета членов Учредительного собрания, то есть правительства, созданного в Самаре после захвата города белочехами. Этот орган и возглавит борьбу с большевиками в Поволжье, на Урале и в Сибири. 
Каплан восприняла идеи «ликвидации большевистской партийной диктатуры». Она сразу попросила Вольского дать ей «ст`оящее дело». На профессиональном языке эсеров «ст`оящее дело» означало террористический акт. Вольский ничего определённого не обещал, но поселил Каплан на квартиру к юристу К.И. Рабиновичу, и семья Рабиновичей взяла Фанни на содержание. А позже она перебралась на квартиру к своей подруге по каторге А.С. Пигит. 
Определившись с жильём, Каплан включилась в партийную работу. Впоследствии на суде И.С. Дашевский, создавший весной 1918 года вместе с правыми эсерами Е.М. Тимофеевым, В.М. Зензиновым и Б.Н. Моисеенко Военную комиссию ЦК партии социалистов-революционеров (ПСР) в Москве, показал: «Фанни Каплан работала при Московском бюро ЦК ПСР в технической области. Выполняла отдельные поручения. Каплан одно время была у меня помощницей. Я передал Семёнову, что есть старая революционерка, очень хороший товарищ, одержимая мыслью — убить Ленина. Предложил Семёнову познакомиться с Каплан, заявить ей, что он имеет определенные полномочия на организацию того дела, к которому ее неудержимо влечёт». 
— Кто был Семёнов, о котором идёт речь? 
— Активный террорист и боевик. Не зная, что на неё как на террористку уже имеются определенные виды, Каплан самостоятельно создала в Москве свою террористическую группу, в которую входили старый политкаторжанин Павел Пелевин, присяжный поверенный Владимир Рудзиевский и некая девица Маруся. Представления о форме совершения террористического акта в группе Каплан вызывают только удивление. В их планах было отравление Ленина, прививка ему с помощью врача неизлечимой болезни. Фантазии Маруси доходили до того, что Ленина нужно убить кирпичом из-за угла. Единственное оружие, которое Каплан сумела раздобыть,— это бомба, хранившаяся в квартире Рабиновичей. Позднее Фанни передала эту бомбу Семёнову на явочной квартире в Сыромятниках... 
— Но у Семёнова-то, наверное, планы и средства были посерьёзнее? 
— Намного. Весной 1918 года по предложению Григория Ивановича Семёнова при ЦК партии социалистов-революционеров был организован Центральный боевой отряд. В него вошли Ф.В. Зубков, К.А. Усов, П.Т. Ефимов. Ф.Ф. Фёдоров-Козлов, П.Н. Пелевин, В.А. Новиков, Г.В Глебов, Ф.Е. Жидков, С.Т. Гаврилов, Л.В. Коноплёва, Ф.Е. Каплан, Е.Н. Иванова-Иранова, М.А. Давыдов, А.И. Кочетков, В.В. Агапов, С.Е. Кононов, И.И. Гвоздев, В.К. Рейснер, П. Королёв, Н. Сергеев, И. Быков, В. Белецкий и другие. Целью было физическое уничтожение руководства РКП(б). 
Первоначально отряд дислоцировался в Петрограде. Боевиками планировался взрыв поезда, в котором высшие правительственные и партийные деятели РКП(б) собирались выехать в Москву. Но боевики не смогли установить, что поезд с Лениным отправится не с Николаевского (Московского) вокзала, а с неприметной платформы Цветочная на окраине Петрограда. Первая удачная акция была осуществлена в Петрограде 20 июня 1918 года. Был застрелен член Президиума ВЦИК и комиссар по делам печати Петросовета В. Володарский. Велась подготовка к убийству председателя Петроградской ЧК М.С. Урицкого, но покушение отменили в связи с тем, что Центральный боевой отряд получил задание о подготовке террористических актов в Москве. Отряд переехал в столицу.


Источник: КПРФ

  Обсудить новость на Форуме