16:00 18.09.2009 | Все новости раздела "КПРФ"
Катынское дело по Геббельсу
Мое обращение к катынской трагедии сороковых годов прошлого века является не случайным. Слишком много за последнее время нагромождено лжи, злобных пасквилей на Советский Союз, его историю. Истеричная кампания за рубежом дополняется не меньшей истерией здесь, у нас в стране, и в этом угадывается один и тот же режиссер. На Западе штампуют фальшивки, которые подхватываются российскими лжедемократами, недругами нашего Отечества, и тиражируются в массовом порядке со ссылками на зарубежные источники. Так зачастую состряпанная ложь там превращается в еще большую ложь здесь, и ее последовательно и настойчиво навязывают российским гражданам. Делается это с одной целью – отравить их сознание, особенно сознание молодых людей, и представить весь советский период, как сплошные репрессии и насилие. В эту грязную кампанию втянуты почти все федеральные и региональные каналы телевидения и радио. А разносчиками идеологической отравы в основном стали дети и внуки репрессированных, бежавших из Советского Союза и сотрудничавших с разведцентрами и спецслужбами зарубежных государств. Их наследники перестали замалчивать свое происхождение, наоборот, публично демонстрируют принадлежность к дворянским, помещичьим корням, а там, где они слабо просматриваются, не стесняются и врать. Антисоветчина, установленная государственной властью, ныне стала ее основной, официальной идеологией.
Илюхин Виктор Иванович |
Советский период был сложным. В нем уместилось все: Гражданская война с многочисленными жертвами, трагический период репрессий, героика созиданий, Великая Отечественная, май 1945-го, прорыв на передовые позиции мировой цивилизации… Однако россиянам говорят только о лагерях, тюрьмах (как будто их нет сейчас в российской действительности) и штрафбатах... Забыта борьба советской власти с безграмотностью населения, забыты и великие достижения советской науки, не замечается или принижается богатое наследие творческой интеллигенции. Не было, получается, и победы над фашизмом, а потом первого в мире советского спутника Земли и первого в мире человека в космосе – тоже советского. А ведь страна жила и развивалась. Из 145 миллионов она выросла численностью своих граждан до 300 миллионов человек. При нынешнем режиме о таком можно только мечтать – демографическая кривая стремительно катится в пропасть.
Провокация нынешней власти очевидна: очерняя СССР и социализм, она уводит народ от настоящего, в котором Россия грабится и уничтожается. Власть пугает народ прошлым, чтобы не дать патриотам Родины, левым течениям прийти к власти и смести с политической сцены разрушительные для России силы, которые в своем оголтелом растаптывании советской истории легко идут на преступления, в том числе и на предательство.
Катынская трагедия – яркое тому подтверждение. Поляки никогда бы не навязывали так дерзко свою версию – расстрел польских офицеров Советами, – если бы не находили себе помощников и адвокатов внутри нашей страны. К тому же и момент был выбран удобный: при Ельцине и после его правления Россия оказалась слишком ослабленной, перед всеми кающейся даже в том, чего она не совершала. Поэтому на Западе решили, что нам можно предъявить претензии по возмещению ущерба даже в миллион долларов США за каждого расстрелянного поляка (а их насчитали более двадцати тысяч). Вменить подобный иск Германии, своему сателлиту по НАТО, Польше было “неудобно”. А России можно, там к ревизии истории за последние годы уже привыкли. Но тут важно помнить, что отечественные клеветники не только искажают правду, но и мостят ту фальшивую дорогу, по которой, может так случиться, и “въедет” к нам иск, тяжкое бремя которого ляжет на плечи ни в чем не повинного нового поколения российских граждан.
Эти опасения я высказывал давно, еще в бытность работы начальником Управления Генеральной прокуратуры Союза ССР по надзору за исполнением законов о государственной безопасности. В конце 80-х – начале 90-х годов прошлого века катынская история получила новый импульс с подачи небезызвестного А. Яковлева и его окружения. Лидеры Белорусского народного фронта настояли сначала на проверке, а потом и на расследовании уголовного дела о судьбе польских офицеров, что послужило еще одной спекуляцией вокруг СССР. Начавшееся расследование неизбежно перекинулось и в Смоленскую область. При этом необходимо отметить, что правоохранительные органы Белоруссии, и в первую очередь прокуратура, подверглись жесточайшему шельмованию и давлению, ее работники в значительной мере были деморализованы и шли на поводу так называемых демократических сил. Об этом меня подробно информировали работники управления, выезжавшие в командировку в Белоруссию. Однако что-либо изменить, направить следствие на рельсы объективного расследования не удалось. Бывший президент СССР М. Горбачев прочно занял место рядом с фальсификаторами истории. Более того, он принес публичные извинения польской стороне. В этом же ключе действовали и президенты России. Позиция политического руководства фактически и предопределила исход дальнейшего расследования трагедии польских офицеров, которое проводила уже Главная военная прокуратура страны.
1991 год. Генпрокуратура Союза ССР принимает польскую делегации во главе с послом Польши в СССР. Я был участником этого события. В поведении поляков, особенно в претензиях к нам, сквозило явное высокомерие, доходящее порой до цинизма. На мой вопрос о причинах столь жестких требований в связи с новым расследованием событий в Катыни было заявлено: “Мы хотим правды”. – “Но правда, объективная правда, – возразил я, – давно установлена следствием, проведенным еще в 1944 году”. Тут же последовало возражение, что эта правда их не устраивает. Им нужна была “своя” правда, чтобы шантажировать СССР, Россию и ставить вопрос – он главный – о выплате нами огромной компенсации Польше.
Обладая определенной информацией о катынской трагедии, зная, какой шлейф грязных спекуляций вьется вокруг нее, я и посчитал своим долгом защитить истину, интересы России.
В 2005 году весь мир отмечал 60-летие Победы над фашизмом, решающую роль в которой сыграл Советский Союз. Признанием этого было, в частности, присутствие на параде в Москве 9 мая лидеров ведущих мировых держав. Но в четырех странах – Прибалтийских республиках и когда-то братской Польше – всечеловеческий праздник отметили по-своему: чествованием недобитых эсэсовцев и шумной антисоветской кампанией, поводом для которой в Польше в очередной раз явилась Катынь.
Катынское дело в течение десятилетий считалось совершенно ясным. Раздутые в 1943 году геббельсовской пропагандой россказни о “злодеянии большевиков” повсюду были восприняты так, как того заслуживали, – фальшивка, коварно задуманная и исполненная фашистская провокация. Единственным, кто ее поддержал, было марионеточное “польское правительство” в изгнании, находившееся в Англии.
Отчет советской комиссии во главе с президентом Академии медицинских наук Н. Бурденко по расследованию преступлений фашистов на советской территории внес в вопрос полную ясность. Операцию по якобы уничтожению оказавшихся в советском плену польских офицеров после возвращения Советскому Союзу Красной Армией Западной Белоруссии и Западной Украины совершили сами немцы. Это произошло в захваченной гитлеровцами Смоленской области, чтобы затем приписать зверства советскому НКВД. Такой вывод никто даже не пытался опровергнуть, пока существовал СССР и были живы свидетели преступления в Катыни.
Зато после прихода к власти Горбачева и последующего разрушения Советского Союза польские, а затем и доморощенные антикоммунисты раздули катынскую провокацию до вселенского масштаба. Все советские доводы были отброшены, все геббельсовские объявлены правдивыми. Я уже отмечал, что российские президенты тоже извинялись перед польскими властями, тем самым поддержав Геббельса, о чем он, конечно, и мечтать не мог. В их бедные головы не пришло простейшего контраргумента: прежде чем нам ставить в вину катынский расстрел, пусть ясновельможные паны покаются и извинятся за истребление в 1920–1921 годах в Польше десятков тысяч (по разным источникам – от 40 до 80) советских военнопленных.
Как бы то ни было, но российской стороной извинения принесены, уголовное дело по Катыни прекращено в связи со смертью обвиняемых – бывших руководителей Советского Союза. Главная военная прокуратура вынесла по делу вердикт 21 сентября 2004 года. Официально объявлено: “по результатам проведенного в течение 14 лет расследования данного уголовного дела”, что уже вызывает сомнения в его объективности: расстрел 21 857 граждан Польши (14 552 военнопленных из трех спецлагерей НКВД СССР и 7305 заключенных из тюрем Западной Украины и Западной Белоруссии) датирован апрелем – маем 1940 года. Виновными в совершении катынского преступления признаны члены Политбюро ЦК ВКП(б), руководители Народного комиссариата внутренних дел СССР периода 1940 года и непосредственные исполнители из числа сотрудников НКВД СССР.
В ходе официального визита в Россию президента Польши А. Квасьневского в 2004 году В. Путин заявил о передаче в будущем польской стороне всех материалов этого дела.
Что касается извинений наших президентов перед Польшей, то они, скорее всего, подтверждают их малонациональность и забвение отечественных интересов, полную историческую неосведомленность.
Казалось бы, заклятым друзьям России в Польше пора бы и успокоиться. Но нет, Институтом национальной памяти в Варшаве вынесено постановление о начале самостоятельного расследования обстоятельств катынского дела. Примечательно, что в ответ на этот явно недружественный по отношению к Российской Федерации политический шаг Министерство иностранных дел России по дипломатическим каналам не заявило никакого официального протеста в связи с демонстративным неуважением польской стороной результатов российского расследования.
Тут все ясно. Как нынешние российские власти стремятся свести великую советскую историю к репрессиям, так в Польше хотят развеять благодарную память польского народа, спасенного Советским Союзом от физического уничтожения, спекуляциями на катынской трагедии.
Опровергнуть выводы советской комиссии 1944 года можно только в судебном порядке. А самым главным аргументом в их несостоятельности могла бы стать та же эксгумация, с исследованием останков каждого трупа и сопутствующих материалов. А это в Главной военной прокуратуре не удосужились сделать, видимо понимая невозможность опровергнуть выводы исследования комиссии Н. Бурденко. ГВП ограничила свое расследование фактически сбором различных документов, не очень-то беспокоясь об их подлинности, фальсификации с учетом меняющейся политической конъюнктуры. Следовательно, тяжкие обвинения в адрес СССР в связи с расстрелами поляков в Катыни зависают в воздухе и по своей сути представляют мнение определенных антисоветских и антирусских кругов.
Единственными документами, на которые они опираются, являются “вдруг обнаруженные” в горбачевские времена записка Л. Берии и два решения ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 года о ликвидации находящихся в тюрьмах и лагерях бывших польских офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, разведчиков, жандармов и тюремщиков. Будь они достоверными, Н. Хрущев неизбежно воспользовался бы ими, когда развенчивал так называемый культ личности И. Сталина. А если эти и другие документы и достоверны, то где гарантия, что распоряжения, обозначенные там, исполнены? И как исполнены? Утвердительный ответ на вполне очевидный и правомерный вопрос может дать только повторная эксгумация. Но ее, как уже отмечалось, не проводили. Уже одно это перечеркивает выводы Главной военной прокуратуры, а извинения президентов видятся ничтожными и оскорбительными для нашего народа.
В подлинности упомянутых материалов давно высказывались сомнения. Исследователи указывали на ряд мелких деталей их оформления, подчистки, невозможные в проходивших тогда через Общий отдел ЦК документах.
В. Жухрай, писатель, доктор исторических наук, отмечает, что изготовление и внедрение фальшивок такого рода входят в методику работы английской разведки. Там работают прекрасные специалисты, оснащенные самой совершенной техникой. Он считает, что данные фальшивки были помещены в партийные архивы зарубежной агентурой в смутное после смерти И. Сталина время.
Многозначительная деталь. Все предшествующие годы документы по Катыни хранились в Особом секторе Общего отдела ЦК в запечатанном пакете. Он вскрывался только два раза – Ю. Андроповым и М. Горбачевым, затем был вновь запечатан. И вот к В. Болдину в бытность его заведующим Общим отделом, еще до прихода Ельцина к власти, является корреспондент газеты “Вашингтон пост” и предъявляет на предмет комментариев эти самые документы. Получить их он мог лишь у изготовителей.
Такого рода сомнения может подтвердить или опровергнуть только серьезная экспертиза. К сожалению, российские официальные органы не делают каких-либо попыток опровергнуть обвинения польской стороны.
А жаль.
Было бы уместным провести, например, комплексную экспертизу на предмет установления подлинности всех хранящихся в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) – и не только в нем – документов, касающихся катынского дела. Уверен, она позволила бы вскрыть массу интересных фактов, в том числе касающихся и порядка хранения и использования архивных материалов в так называемый перестроечный, или “демократический”, период. В этом уверены многие историки и исследователи.
Вот что можно прочесть в записке на имя директора РГАСПИ К. Андерсона, подготовленной и направленной на его имя 14 февраля 2005 года группой сотрудников Государственного архива по катынскому делу.
Они, например, признают “…отсутствие в деле к пункту 215 “Вопросы НКВД” протокола Политбюро от 22 июля – 24 августа 1940 г…”. Они также отмечают, что в архивном экземпляре выписки из протокола Политбюро от 5 марта 1940 года, касающегося судьбы польских офицеров, направленной бывшему руководителю КГБ СССР А. Шелепину 27 февраля 1959 г., присутствуют грубые подчистки исходного текста, исправления и допечатки текста на пишущей машинке с другим шрифтом. По их мнению, сотрудники архива Политбюро, скорее всего, использовали старую выписку, предназначавшуюся другому лицу, исправив фамилию адресата и дату отсылки. А дальше еще больше. Они высказывают версию, что, возможно, подчищенная выписка оставалась в архиве как контрольная копия, а А. Шелепину посылался экземпляр без поправок. Но в таком важнейшем для России вопросе не должно быть предположений, их не устранила и Главная военная прокуратура.
Исследователи обращают внимание на то, что в упомянутой выше записке Л. Берии, на которой стоит дата “5 марта 1940 года”, на самом деле на бланке нет числа “5”. Архивисты опять заявляют, что отсутствие числа на бланке можно объяснить технической ошибкой секретариата Л. Берии.
К сожалению, таких ошибок, неточностей в документах слишком много, чтобы верить в их подлинность без проведения комплексной экспертизы. Тем более она необходима, ибо к катынскому делу приложил в свое время руку ярый антисоветчик и антикоммунист, бывший член Политбюро ЦК КПСС А. Яковлев.
А теперь рассмотрим вопрос по существу.
В отношении лиц, находящихся в местах лишения свободы, в СССР действовал единый принцип: они трудом должны были искупать свою вину. Расстреливались только те, кто получил соответствующий приговор. Никаких массовых расстрелов после Гражданской войны в стране не было. Если взять число расстрелянных за все годы Советской власти, опубликованное яковлевской комиссией по реабилитации (около 800 тысяч человек) и разделить на 75 лет ее существования, получается чуть больше 10 тысяч в год. А тут, если верить современным фальсификаторам катынского дела, – больше 20 тысяч одновременно. Плохо верится.
Да и зачем их было расстреливать? Те же псевдоисторики пишут, что И. Сталин не собирался воевать с Гитлером в начале сороковых годов. Тогда тем более ему не было необходимости, как говорится, прятать польские концы в воду. Поляки в заключении опасности не представляли, использовались на строительстве важных для обороны объектов – шоссейных дорог на запад и военных аэродромов. Три “лагеря особого назначения”, указанные в составленной для Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков совершенно секретной “Справке о предварительных результатах расследования так называемого катынского дела”, были структурными производственными единицами Вяземского исправительно-трудового лагеря НКВД СССР.
Это были лагеря с особым режимом охраны и содержания осужденных, с отличающимися от других аналогичных ИТЛ условиями трудового использования пленных, а также с отдельным порядком планирования и учета результатов их производственной деятельности.
Вяземский исправительно-трудовой лагерь (Вяземлаг) НКВД СССР с 1936 по 1941 год занимался строительством новой автомагистрали Москва – Минск. 24 марта 1941 г., исходя из совместного Постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР о строительстве полевых аэродромов для нужд ВВС РККА, строительство автомагистрали Москва – Минск было временно приостановлено, а Вяземлаг НКВД переориентирован на строительство аэродромов в Белоруссии на территории Западного особого военного округа. Девять обычных лагерных отделений Вяземлага, в которых содержались осужденные советские граждане, были в апреле – мае 1941 г. передислоцированы ближе к западной границе СССР для строительства новых объектов. Граждане бывшей Польши остались в местах своего прежнего проживания, в 25 – 45 км к западу от Смоленска.
Польские военнослужащие из трех спецлагерей НКВД, “в особом порядке” осужденные весной 1940 года постановлениями Особого Совещания при Народном комиссаре внутренних дел СССР к принудительным работам в исправительно-трудовых лагерях на сроки от 3 до 8 лет, содержались в 1940–1941 годах в трех лагерных отделениях Вяземлага: Купринском, Смоленском, Краснинском. Заключенные этих лагерей строили шоссе Москва – Минск от 392-го до 47-го километра.
Помимо военнопленных, в этих же лагерях содержалось более 500 бывших польских военнослужащих, интернированных в сентябре – октябре 1939 года на территории Латвии и Литвы и осужденных по “упрощенной” процедуре. Вместе с ними содержалось также и значительное количество осужденных польских гражданских лиц, в том числе ксёндзов. В показаниях бывшего начальника Купринского лагеря майора госбезопасности В. Ветошникова, данных комиссии Н. Бурденко приводятся следующие сведения о численности польского контингента “лагерей особого назначения” по состоянию на конец июня – начало июля 1941 года: не менее 7,5 – 8 тыс. человек. Не вижу никакой логики в необходимости уничтожения этих людей в 1940 году. А кто шоссе будет строить? Хотя знаю по материалам следствия, что отдельные заключенные за их вооруженную борьбу против Красной Армии, убийство красноармейцев и командиров, диверсии были расстреляны.
У профессора Р. Косолапова имеется адресованная И. Сталину записка Л. Берии с предложением создать польские части в СССР. В ней говорится и об использовании в них пленных польских офицеров. Записка написана в 1940 году. Так называемое Войско польское действительно было сформировано, но уже в 1942 году. Оно участвовало в освобождении Польши. Более того, когда англичане создавали у себя польские части под командованием генерала Андерса, Советский Союз через Иран также отправил в Англию тех пленных поляков, которые хотели сражаться с немцами.
Как видите, все это совершенно не вяжется с геббельсовско-польской версией происшедшего в Катыни. А вот подтверждений выводов комиссии академика Н. Бурденко за последние годы получено немало. В 1990 г. смоленская газета “Рабочий путь” опубликовала письмо М. Задорожного, бывшего разведчика 467-го корпусного артиллерийского полка, в котором сообщалось, что в августе 1941 года, во время выхода полка из окружения, на привале в лесу недалеко от Смоленска в расположение его подразделения вышел взволнованный солдат в форме погранвойск НКВД и сообщил, что “...немцы ворвались в расположение лагеря военнопленных поляков, охрану перестреляли и расстреливают поляков”.
Историки сообщают, что в Российском государственном военном архиве есть подлинники протоколов допросов немецких военнопленных сотрудниками СМЕРШа, советской военной контрразведки, в ходе которых допрашиваемые сообщили о своем личном участии в расстрелах поляков в Катыни осенью, после оккупации советской территории.
В печати были ссылки на рапорт начальника “Айнзатцгруппы “Б” при штабе группы армий “Центр” Франца Стаглецкера на имя Гейдриха о действиях группы за период с августа по декабрь 1941 года, где среди прочего указывается: “...Выполнил главный приказ, отданный моей группе, – очистил Смоленск и его окрестности от врагов рейха – большевиков, евреев и польских офицеров”. Оригинал документа хранится в архиве нью-йоркского “Идиш сайнтифик инститьют”, копия есть в архиве Союза антифашистских борцов в Праге.
В свидетельских показаниях Михея Григорьевича Гривозерцева, участвовавшего в числе местных жителей в немецких эксгумационных работах под Смоленском в 1943 году, данных им в январе 1991 года, сообщается, что в ходе раскопок могил с телами поляков в Козьих Горах им вместе с другими местными рабочими была раскрыта яма, где сверху лежали восемнадцать еще не очень разложившихся трупов в крестьянской одежде. К их котомкам были приторочены валенки. Руководивший раскопками немецкий офицер, осмотрев трупы, приказал закопать их отдельно, в стороне. Экспертизе или осмотру со стороны членов Технической комиссии Польского Красного Креста эти трупы не подвергались. Выявленные грубые нарушения немецкими оккупационными властями в 1943 году общепринятых элементарных правил проведения эксгумаций, выразившиеся в умышленном неуказании номера конкретной могилы, из которой было извлечено то или иное тело, также свидетельствуют, что немецкие власти преднамеренно манипулировали информацией, заключенной в эксгумационных списках, с целью сокрытия истины.
Кривой И.И., 1921 г.р., проживающий в г. Солнечногорске Московской области, подробно описал факты личного регулярного наблюдения им летом 1940 года и в начале лета 1941 года подконвойных военнопленных польских офицеров и солдат на дорожных работах к западу от Смоленска, в районе Витебского шоссе. Последний раз он видел колонну грузовых автомашин с польскими военнопленными 15 или 16 июня 1941 года во время перевозки поляков по Витебскому шоссе от Смоленска в направлении станции Гнёздово. Хотя по немецкой и польской версиям они были расстреляны еще весной 1940 года.
Неопровержимыми остаются факты:
· поляки расстреляны из немецкого оружия, немецкими пулями;
· место, указанное в геббельсовской версии как место расстрела, находилось до войны в
· непосредственной близости от пионерского лагеря и Дома отдыха сотрудников НКВД, и уже это говорит о неправдоподобности уничтожения нами поляков;
· руки многих жертв связаны бумажным шпагатом, не известным тогда в СССР;
· в могилах находились тела и поляков, и русских.
Главная военная прокуратура не опровергла факта расстрела поляков из немецкого оружия. Теперь это выдают за попытку сокрытия НКВД своих преступлений, предпринятую в то время. Но надо быть достаточно ограниченным человеком, чтобы в нее поверить. Для этого необходимо доказать, что И. Сталин и его окружение заведомо знали или планировали в ходе будущей войны с Гитлером отдать ему всю Белоруссию, Смоленскую область, потом разгромить его под Москвой, Сталинградом, освободить захваченные им земли и предъявить в качестве обвинения фашистам расстрел польских офицеров из немецкого оружия. В это здравомыслящему человеку трудно поверить. Тем более что мир помнит массовые расстрелы фашистами граждан разных национальностей в Хатыни, Бабьем Яру, помнит и концлагеря по всей Восточной Европе, уничтожение в них миллионов людей разных национальностей.
На хранившейся в архиве Смоленского УКГБ карте-схеме спецзахоронений Катынского леса в районе Козьих Гор вообще не было обозначено отдельного участка с особыми могилами поляков, а была показана единая система массовых захоронений периода немецкой оккупации 1941–1943 годов из примерно 50 могильников, где были захоронены тела 37 тысяч расстрелянных немецкими оккупационными властями людей (в том числе строители так называемого “бункера Гитлера” в Красном Бору), уничтожавшихся немецкими айнзатцкомандами для сохранения режима секретности строящегося объекта. Могильники польских военнопленных находились в общих рядах могильников строителей “бункера Гитлера”, в пометках и пояснениях к карте прямо указывалось, что захороненные в этих могильниках люди были расстреляны в сентябре – ноябре 1941 года.
И последнее, что остается у наших оппонентов, в том числе у польской официальной власти, а также антисоветчиков, – это ссылка на приговор Нюрнбергского трибунала по гитлеровскому окружению. Он действительно исключил из обвинения расстрел польских офицеров, но этому есть правовое обоснование.
С формально-юридической точки зрения принятое Нюрнбергским трибуналом в июле 1946 года решение об исключении катынского эпизода из окончательного текста обвинительного заключения “за недостатком доказательств” означает лишь то, что трибунал в ходе открытых судебных слушаний не выявил достаточного количества улик, подтверждающих причинно-следственную связь с катынским преступлением неких действий конкретных обвиняемых, непосредственно находившихся в зале суда. Выводы комиссии Н. Бурденко об ответственности немецкой стороны за катынское преступление решение Нурнбергского трибунала не опровергало. К тому же уничтожение немцами 21 тысячи польских офицеров на фоне миллионов людей, умерщвленных фашистами в концлагерях, иных местах, для Нюрнбергского трибунала не было решающим и оказывающим существенное влияние на суть обвинений и степень наказания как отдельных подсудимых, так и на осуждение идеологии фашизма в целом.
Вся же последовавшая после 1944–1946 годов дальнейшая возня вокруг катынского дела с юридической точки зрения является не более чем научными гипотезами, журналистскими публикациями, пропагандистскими материалами, политическими заявлениями или версиями следствия. Без официального дезавуирования Российской Федерацией на государственном уровне выводов комиссии Н. Бурденко версия Главной военной прокуратуры РФ (равно как и немецкая, польская, американская или любые другие версии обстоятельств катынского дела) с юридической точки зрения продолжает оставаться всего лишь предположением различной степени достоверности и не порождает никаких правовых последствий. Без опровержения ее выводов ни одна из указанных версий не может служить юридическим основанием для официального выдвижения Республикой Польшей на межгосударственном уровне финансовых претензий к Российской Федерации с целью компенсации ущерба.
Геббельс, упоминая в своем дневнике о Катыни, писал, что сделает из этого колоссальный скандал, который и много лет спустя будет доставлять Советам огромные неприятности. Видимо, знал, что у него окажутся старательные последователи.
Обсудить новость на Форуме