10:00 09.09.2010 | Все новости раздела "КПРФ"
Как это началось когда-то в семнадцатом: притча для стражей порядка дня сегодняшнего
Плохой был день. Холодный и сырой. Серая, холодная небесная твердь нависала над мрачным городом, прижимая людей к сырым, грязным мостовым. Людям и так было плохо, а их ещё и давила жизнь, власть, царь…
Всем в этом городе было плохо, и ему тоже. Служба, которой и он, и его отец, и дед гордились, и та была теперь в тягость. Треклятая война разорила всех. Баба его отписала письмо. Вчера вечером он его получил. Хозяйство пошло прахом. Корова пала, всё добро поломалось и износилось без его рук. Жена и дети пухли от голода, потому, что некому было вспахать надел. И не на чём. Его конь был здесь, с ним в этом мрачном и обнищавшем городе. И здесь тоже повсюду были беда, разорение и голод. Огромная толпа несчастных, замученных лихом, баб стояла уже много часов у закрытых дверей булочной. Ждали хлеба, но его, похоже, не было и не предполагалось.
Всем в этом городе было плохо, и ему тоже. Служба, которой и он, и его отец, и дед гордились, и та была теперь в тягость. Треклятая война разорила всех. Баба его отписала письмо. Вчера вечером он его получил. Хозяйство пошло прахом. Корова пала, всё добро поломалось и износилось без его рук. Жена и дети пухли от голода, потому, что некому было вспахать надел. И не на чём. Его конь был здесь, с ним в этом мрачном и обнищавшем городе. И здесь тоже повсюду были беда, разорение и голод. Огромная толпа несчастных, замученных лихом, баб стояла уже много часов у закрытых дверей булочной. Ждали хлеба, но его, похоже, не было и не предполагалось.
Толпа уже начала возмущённо гудеть. Терпение этих баб иссякло, и они начали поминать господ, правительство и царя в придачу. Из толпы в полицейских и жандармов полетели заледенелые снежки и камни из мостовой. Загремели выстрелы револьверов. Офицеры побежали за подмогой.
- Бунтуют. Терпелка кончилась… Не могут больше. Щас бить начнут – отстранённо проносились в мозгу мысли – может, и моя баба где-то бунтует. Хлеба требует.
К нему подбежал помятый перепуганный жандармский ротмистр и заорал…
- Урядник, "твоюмать"! Рубить бунтовщиков!!! Шашки наголо! Вперед!!! Чо тянешь, сучий сын!!! В каторги пойдёшь!!! Сгною!!!
- Рубить… Может, и мою бабу и деток кто-то рубит… А я здеся, ентих…
В глазах потемнело, ярость застряла в глотке.
- Рубить гриш, вашвысокоброть… Щас!...
Он ухватил рукоять шашки… Холодный клинок с тихим лязгом вышел из ножен, увидел город, низкое серое небо и через секунду напился крови…
…Казачий урядник зарубил шашкой жандармского ротмистра, приказавшего ему рубить петроградских женщин, собрашихся у запертой булочной и требовавших хлеба…
(из истории Февральской Революции)
- Бунтуют. Терпелка кончилась… Не могут больше. Щас бить начнут – отстранённо проносились в мозгу мысли – может, и моя баба где-то бунтует. Хлеба требует.
К нему подбежал помятый перепуганный жандармский ротмистр и заорал…
- Урядник, "твоюмать"! Рубить бунтовщиков!!! Шашки наголо! Вперед!!! Чо тянешь, сучий сын!!! В каторги пойдёшь!!! Сгною!!!
- Рубить… Может, и мою бабу и деток кто-то рубит… А я здеся, ентих…
В глазах потемнело, ярость застряла в глотке.
- Рубить гриш, вашвысокоброть… Щас!...
Он ухватил рукоять шашки… Холодный клинок с тихим лязгом вышел из ножен, увидел город, низкое серое небо и через секунду напился крови…
…Казачий урядник зарубил шашкой жандармского ротмистра, приказавшего ему рубить петроградских женщин, собрашихся у запертой булочной и требовавших хлеба…
(из истории Февральской Революции)
Обсудить новость на Форуме