06:15 27.05.2010 | Все новости раздела "КПРФ"

Германские документы об эксгумации и идентификации жертв Катыни (1943 г.)

Катынская история, вопреки насаждавшимся в обществе наивным ожиданиям, стремительно превращается во все более тяжелую в морально–психологическом и политическом отношениях проблему для России, её народов, прежде всего, русского народа. Совершенно несостоятельными оказались попытки снять ее политическую остроту с помощью признания вины за ни кем не доказанный факт расстрела военнопленных польских офицеров органами НКВД СССР.

Возлагая, без всяких на то серьезных оснований, ответственность советского руководства за их расстрел, политическое руководство РФ всячески затрудняет доступ широких кругов историков к архивным материалам, необходимым для объективного и всестороннего исследования катынской трагедии. Тем не менее, в распоряжении историков имеются источники, позволяющие обойти созданные преграды и развить аргументацию против этой, гитлеровско-геббельсовской по своему происхождению, версии, в пользу советской, сталинской по происхождению, версии её.

Речь идёт о документах органов фашистской Германии, осуществлявших эксгумацию трупов из массовых захоронений в Козьих горах (Катынский лес) и их идентификацию, а также пропагандистское сопровождение «Катынского дела». В них содержится ценнейшая информация, раскрывающая методы, которые германская полиция использовала в ходе т.н. «идентификации», и ставящая под вопрос её ценность. Данным выступлением мне хотелось бы привлечь внимание широких кругов отечественной и мировой общественности, историков к этой группе источников и обозначить их способность прояснить некоторые из наиболее важных вопросов катынской истории.

Но рассказ о них мне хотелось бы предварить фрагментом сообщения Западного штаба партизанского движения в Центральный штаб партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования от 27 июля 1943 г.: «Военнопленные, сбежавшие из Смоленского лагеря 20.7.1943 года, как очевидцы – рассказали:

Немцы, чтобы создать могилы в Катынском лесу, якобы, расстрелянных советской властью польских граждан, отрыли массу трупов на Смоленском гражданском кладбище и перевезли эти трупы в Катынский лес, чем очень возмущалось местное население. Кроме того, были отрыты и перевезены в Катынский лес трупы красноармейцев и командиров, погибших при защите подступов гор. Смоленск от немецких захватчиков в 1941 году и погибших при вероломном нападении фашистской авиации на Смоленск в первые дни Отечественной войны. Доказательством этому служат вырытые при раскопках комсоставские ремни, знаки отличия, плащи и другие виды обмундирования Красной Армии» (см. Приложения №№ 1-6)[1].

В основе гитлеровско-геббельсовской версии катынской истории лежали протоколы допросов местных жителей, проведенные тайной полевой полицией и гестапо, в которых сообщалось о прибытии в апреле – мае 1940 г. на станцию Гнёздово вагонов с польскими офицерами, а также о якобы имевших место слухах, что они расстреливались в той части Катынского леса, которая называется Козьими горами. Основанием для таких выводов якобы служили рассказы о том, что из леса слышались выстрелы. Единственный, кто утверждал, что сам слышал их, – крестьянин П.Киселев, живший рядом с лесом.

К этим показаниям принято относится с доверием, хотя они содержат цифры военнопленных, доставленных в Гнёздово, значительно превышающие число как содержавшихся в Козельском лагере УВП НКВД СССР, так и захороненных в Козьих горах. После изгнания оккупантов те из них, кто выжил, заявляли о вынужденном характере своих показаний и о принуждении подписываться под документами на немецком языке, которым они не владели[2]. Адепты германо-фашистской версии катынской истории эти заявления игнорируют как вынужденные лжесвидетельства. Однако сохранились подлинные протоколы допросов и тексты присяги, подтверждающие правильность их показаний органам советской власти в этом пункте. Они действительно выполнены на немецком языке и подписаны как допрашиваемыми, так и германскими полицейскими и судебными чиновниками (см. Приложения №№ 7 – 12)[3]. Иначе говоря, допрашиваемые подписывали протоколы, не зная их точного содержания, вынужденно доверяясь устному переводу, о правильности которого они судить не могли. Значит, ценность их, как документов, адекватно отражающих содержание их рассказов, оказывается под сомнением. Во всяком случае, она должна быть доказана, прежде чем её можно использовать, как достоверные свидетельства о расстреле польских военнопленных офицеров в Козьих горах весной 1940 г.

В этой связи нельзя не обратить внимания на то, что никто из допрашивавшихся не отмечал зловония, которое должно было далеко распространяться от Козьих гор и выдавать факт массовых расстрелов и захоронений гораздо надежней, чем слухи о выстрелах в лесу. Показательно, что о сильном, трудно переносимом трупном запахе сообщали даже те, кто посещал вскрытые могилы в апреле – мае 1943 г. Особенно странно, что об этом ничего не сообщает П.Киселев, живший примерно в 500 м. от места массовых захоронений и якобы слышавший не только выстрелы в лесу, но и сопровождавшие их крики после того, как туда в закрытых машинах привозили польских военнопленных офицеров. Но «слона-то» он как-то странно «не замечал» - не чувствовал зловония, издаваемого сначала сотнями, а потом и тысячами трупов, разлагающихся в процессе постепенного (примерно, в течение 45 дней) заполнения огромных ям. Не ведал о нём, и все!

Почему о нём ничего не говорили местные жители на допросах? Отсутствие в протоколах допросов упоминания о трупном запахе может служить косвенным доказательством того, что в них зафиксировано не то, что помнили допрашиваемые, а то, что считали важным вписать в них полицейские чины. Правда проста. Ложь – трудное дело, всего не учтешь!

А лгать приходилось! Дело в том, что части и подразделения конвойных войск ГУКВ НКВД СССР, осуществлявшие сопровождение польских офицеров, вообще не конвоировали заключенных, осужденных к высшей мере наказания. Просто это не входило в круг возложенных на них задач! В «Положении о конвойных войсках Союза ССР» (введено в действие приказом Наркома НКВД СССР № 0394 от 20 ноября 1939 г.) определены виды конвоев, их предназначение, категории конвоируемых, действия КВ в особых условия. О конвоировании или охране осужденных на расстрел в нем нет ни слова![4] Документ «Сведения о характере и сроках осуждения заключенных, отконвоированных эшелонными, сквозными и плановыми конвоями частей и соединений конвойных войск НКВД СССР за 2-й квартал 1940 г.» (см. Приложение № 13) [5] позволяет увидеть, что конвойные войска в указанное время действовали в точном соответствии с данным Положением. То же можно сказать и о конвоировании в 1-ом и 3-ем кварталах 1940 г.[6] Это относится и к 136-му батальону (командир майор Межов) 226-го полка КВ, который в апреле – мае 1940 г. конвоировал польских военнопленных офицеров в процессе передачи их из Козельского лагеря УВП НКВД СССР в распоряжение УНКВД по Смоленской области. Всего за второй квартал 1940 г. этот батальон отконвоировал 10.916 человек. Из них осужденных к разным срокам заключения было 5.769, в т.ч. на сроки до 3-х лет – 4.300, от 3-х до 5 лет – 858, от 5-ти до 8 лет – 443, от 8-ми до 10 лет - 134, от 10-ти до 15 лет – 34, свыше 15 лет – 0. Кроме того, было отконвоировано 2.512 подследственных и 2.635 ссыльных и спецпереселенцев[7].

Отсюда следует два важных для нас и непреложных вывода: первый - абсолютное большинство военнопленных польских офицеров, направленных в апреле – мае 1940 г. из Козельского лагеря УВП НКВД СССР в распоряжение УНКВД по Смоленской области, было осуждено Особым совещанием НКВД СССР к лишению свободы на срок не более 3 – 5 лет! Второй – никто из них не был приговорен к смертной казни. Это соответствует также положению об Особом Совещании НКВД СССР. Но и это еще не все хорошее. Дело в том, что в сохранившихся документах конвойных войск («путевые ведомости») содержатся многочисленные прямые указания на то, они конвоировали «лишенных свободы», т.е. осужденных на жизнь в местах заключения, а не на смерть[8].

Невозможно всерьез рассуждать о том, что все это делалось в нарушение решения Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г. о расстреле польских военнопленных офицеров. Следовательно, эти документы служат ещё одним аргументом в пользу вывода о том, что указанное «решение» является не более чем примитивной фальшивкой.

Единственным доказательством времени образования массовых захоронений в Козьих горах, претендующим на объективность, является заключение главного лесничего военного правления Герффа о возрасте деревьев, росших, якобы, на могилах. Он составил его в Смоленске 30 апреля 1943 г. Говоря о нем, фиксируют только вывод: 5-летние деревца, пересаженные 3 года назад. В результате у читателя может возникнуть впечатление, что Герфф сам изымал материал для анализа или присутствовал при этом. В этом случае авторитет специалиста вкупе со свидетельством очевидца, производит сильное впечатление. Между тем во вводной части этого документа содержится важная информация об обстоятельствах предоставления ему деревьев для исследования и о месте их произрастания: «Делегацией иностранных судебных медиков мне были представлены для исследования 6 растений сосен, которые были выкопанылично господином профессором Биркле из Бухареста и господином профессором Бутц из Вроцлавав окрестности братских могил в Катыни (выделено нами. – В.С.)» (см. Приложение № 14)[9]. Ограничивая свою роль исключительно анализом представленного ему древесного материала, Герфф полностью обесценивает если не результаты проведенного им анализа, то самый анализ, превращая его в совершенно бесполезную для установления времени захоронений работу и лишая германо-фашистскую версия катынской истории единственной серьезной опоры в важнейшем вопросе – о времени расстрела.

Очень любимо у адептов германо-фашистской версии катынской истории утверждение об истязании военнопленных офицеров перед расстрелом, в частности, о тугом связывании им рук, о раздроблении костей черепа тяжелым предметом и т.п. На несостоятельность последнего утверждения еще в 1945 г. обратили внимание польские судмедэксперты Ольбрихт Я.С. и Сенгалевич С.Л. в своем заключении, подготовленном для международного военного трибунала в Нюрнберге[10].

Но, что еще важнее, имеется документ ведущего судебного медика профессора д-ра Г. Бутца, руководившего германским медицинским исследованием катынских захоронений, в котором он сам оспорил обоснованность таких заключений: «Обнаружение разрушенных сводов черепа трупов в сочетании с выстрелами в затылок не является надежным признаком того, что сильные удары тупым предметом предшествовали расстрелам. Скорее расщепление свода черепа может быть объяснено в основном гидродинамическим эффектом выстрела, в результате может создаваться видимость, что эти разрушения являлись следствием нанесения ударов тупыми предметами. Это же относится и к связыванию рук, следы от которого могут объясняться особенностями нахождения трупов в могилах, поэтому факт связывания рук не может быть научно обоснован (выделено нами. – В.С.)» (см. Приложение № 15)[11].

Позднее, в официальном «Сообщении» Бутца о катынских раскопках»[12], эта оценка была изменена, чем, однако, не снимаются отмеченные им аргументы против такого вывода; кроме того, не исключено, что окончательный вид соответствующая часть этого документа приобрела без его участия.

Реальная эксгумация трупов из могил в Козьих горах сопровождалась, во-первых, искусственным «раздуванием» численности эксгумированных, а также, во-вторых, фальсификацией результатов их идентификации. Об этом свидетельствуют документы, которые секретарь полевой полиции группы тайной полевой полиции 570 Восс, руководивший полицейским расследованием, направлял в руководящую «инстанцию». Из них следует, что для увеличения численности «жертв НКВД» достаточно часто в ежедневно составлявшихся списках эксгумированных и идентифицированных пропускались номера (последний номер в списках Восса – 4131). Всего в них было пропущено 124 номера, следовательно, в списках (с учетом одного дублирующего и трех литерных номеров) зарегистрировано 4011 трупов, разного рода комплектов документов, бумаг и вещей, а также погон и фуражек.

В 59 случаях вместо трупов в списках эксгумированных были учтены документы, бумаги и (или) предметы (очевидно, правильнее будет говорить о случаях, которые остались не скрытыми от постороннего взгляда)[13]. Хотя точное число таких «замен» пока установить не удается, тем не менее, можно говорить, что этот метод увеличения численности эксгумированных, а также «идентификации» несуществующих трупов применялся достаточно широко. Очень эффективный прием, позволяющий «одним выстрелом» постоянно «убивать двух зайцев». Более чем откровенные признания в использовании этого метода содержатся в документах Восса.

Так, например, он писал, что «в одной из могил найдены документы. Не известно, к каким трупам эти бумаги принадлежат; тем не менее, они могли бы принадлежать трупам до сих пор не идентифицированным» (выделено нами. – В.С.)[14]. «Дополнительные списки», регулярно направляемые им «по инстанции», свидетельствуют, что это была не единичная находка, и позволяют понять, что происходило с этими документами в дальнейшем. Так, 30 апреля 1943 г. он писал: «в могилах обнаруживаются лишь документы и документы, но не трупыНужно полагать, что эти документы принадлежат до сих пор не идентифицированным трупам» (выделено нами. – В.С.). За 6, 10, 14, 18, 20, 22, 24, 26 и 31 мая, соответственно имеются следующие записи: «В одной из могил найдены документы. Не известно, к каким трупам они принадлежат»; «Два заключительных трупа представлены лишь найденными документами»; «Заключительные шесть трупов представлены лишь pp. найденными документами»; «Заключительные непронумерованные трупы представлены лишь найденными документами», «6 трупов снова могут быть представлены только документами»; «Дополнительно идентифицировано 24 следующих, до сих пор неизвестных трупа. 3 заключительные трупы представлены найденными бумагами»; «Нижеследующие 24 имени принадлежат трупам, до сих пор являвшихся не идентифицированными. 3 непронумерованных трупа представлены лишь pp. документами найденными в одной из могил»; «Следующие 25 трупов до сих пор считались не идентифицируемыми. Непронумерованные имена представлены изъятыми из могил бумагами»; «Идентифицировались дополнительно: 20 трупов… 2 трупа представлены личным знаком и письмом. Сами трупы не были найдены». В последней записке, от 8 июня сообщается: «Дополнительно идентифицировано 26 трупов, порядковые №№ которых занесены в прежних установках. Следующие 3 польских офицера представлены найденным документы; так как трупы не найдены, они не пронумерованы»[15].

С целью увеличения численности «опознанных» трупов достаточно широко использовался метод снабжения их документами и бумагами, не имевшими к ним никакого отношения, но дававшими формальные основания для «идентификации». На это указывают германские документы, в которых содержатся оценки результатов произведенной идентификации трупов. Они свидетельствуют о том, что истинную – ничтожную - ценность произведенной так называемой «идентификации» знали не только германские участники «катынского дела» и их польские подельники. Например, на совещании, проведенном 10 июня 1943 г. в Кракове главным управлением пропаганды правительства генерал-губернаторства было констатировано: «до сих пор предоставленные и в польской прессе опубликованные списки трупов, идентифицированных в Kaтыни, недостоверны, так как только в немногих случаях соответствуют действительности» (выделено нами. – В.С.)[16]. В этом совещании принимали участие представители ПКК.Значит,не только германские власти,руководившие спектаклем в Козьих горах,но и руководство Польского Красного креста (и все те, кого оно информировало), хорошо знали истинную цену подготовленного (на основе списков Восса) списка эксгумированных и идентифицированных. В одном из писем ПКК, в частности, говорилось: «Из до сих пор поступавших списков мы лишь в немногих случаях можем считать данные достаточным основанием для информирования родных, так как при таком большом количестве именотсутствуют личные данные, допускающие несомненное опознание умерших (выделено нами. – В.С.)»[17].

Главное, что беспокоило организаторов катынской провокации, – дублирование имен «идентифицированных». На это указывает частые разъяснения президиуму ГКК причин этого дефекта, имеющие характер установки, инструкции. Так, например, в письме, направленном 27 июня 1943 г. из главного отдела пропаганды правительства генерал-губернаторства (подписано: Шпенглер) в президиум ГКК, говорилось: «бумаги приводились в порядок различными ревизиями документов, в результате документы, принадлежащие одному трупу, при упаковывании раскладывались по различным конвертам. Поэтому, например, бумаги офицера оказывались разложенными по 12 различным конвертам (выделено нами. – В.С.)» (см. Приложение № 16)[18]. В письме министерства пропаганды в президиум ГКК от 30 августа 1943 г. также указывалось, что подлинные документы убитых в Катыни польских офицеров «при упаковывании в конверты неоднократно перепутывались и частично оказывались положенными в конверты, принадлежащие различным покойникам»[19]. Такая версия может казаться убедительной только для тех, кто оставался (и остался!) в неведении о том, что в Козьих горах широко практиковалось «сводничество» неизвестных трупов со «счастливо обретенными» документами.

На основании вышеизложенного мы можем утверждать, что находившиеся в руках германской полиции какие-то документы, бумаги и даже предметы, использовались ею, во-первых, в качестве заменителей реально не существующих трупов и, во-вторых, для «идентификации» трупов, изначально фигурировавших как «неопознанные».

Как это делалось? Известно, что какой-то массив документов и бумаг «выдерживался» в могильных ямах. Известно, что они использовались для идентификации трупов и для их замещения в списках эксгумированных и идентифицированных; очевидно, из них формировались комплекты «вещьдоков». Какая-то часть их «записывались за трупом» в служебном помещении, где производилась работа с документами и составлялся список эксгумированных и идентифицированных. Но основная часть их использовалась для снабжения трупов, лежащих в могилах. Утверждения о невозможности подложить «вещьдоки» трупам, слипшимся в плотную массу, не разрушив её монолитности, совершенно несостоятельны. Достаточно было, например, по окончании дневных работ, когда на могилах не останется посторонних, «снабдить» трупы верхнего слоя, уже «потревоженные» хождением по ним и работой на них, заранее подготовленными наборами «вещьдоков» - рассовать по карманам, в голенища сапог и т.д. На следующий день при обыске трупа их непременно найдут. Представители ПКК – засвидетельствуют, уложат в конверты, привяжут номера. А сотрудники Восса – зафиксируют в очередном списке: номер по порядку, труп, при трупе то, что было подложено ему накануне. И так день за днем…   Так было или как-то иначе, но подобная профанация «идентификации» авторитетно свидетельствуется самим Воссом.

Мнение, что обнаруженные при трупе документы и бумаги являются надежным основанием для его идентификации, на поверку оказывается совершенно несостоятельным. Уже только «сводничество» трупов с документами неизбежно и основательно подрывает доверие к спискам Восса. Конечно, какая-то часть найденных при трупах бумаг, действительно, принадлежала им. Но даже в тех случаях, когда в списках Восса фиксировались документы, действительно принадлежавшие убитому, то это не может служить гарантией правильной идентификации трупа, т.к. при нем могли быть документы и (или) бумаги либо принадлежащие третьим лицам, либо содержавшие информацию о них (письма, открытки, конверты, записные книжки, визитки, фотографии и т.д.). Очевидно, что текст обнаруженных при трупах документов и бумаг мог говорить что-либо только о них самих и владельцах. Задача отождествления его с извлеченным из могилы трупом оказывалась в тех условиях совершенно неразрешимой. Не спасает положения и наличие документа с фотографией, поскольку состояние лицевой части головы трупа исключало его опознание по ней. Использовать методику восстановления внешнего вида головы человека по его черепу в тех условиях не было возможности. Да и нужды в этом тоже не было. О генетическом анализе говорить не приходится.

К сказанному добавим, что совершенно неизвестно, как определялась национальная принадлежность и польское в прошлом гражданство неопознанного трупа в гражданской одежде. Ничего не знаем мы и о том, в униформе какой армии были неопознанные военнослужащие. А знать это необходимо, поскольку, вместе с поляками в этих могилах, как было показано выше, в неизвестном нам порядке и количестве были перезахоронены трупы погибших в боях бойцов и командиров Красной армии, а также местных жителей с городского кладбища Смоленска. В списках Восса они могут «скрываться» как неопознанные военные («Offizier»), «Leutnant», «Uniformierter», «Leiche in Uniform»), неопознанные («unbekannt») или гражданские («Ziwilist»).

После того, как, благодаря германским документам, прояснилась картина формирования списков эксгумированных и идентифицированных трупов из могил катынского леса, можно обратиться к вопросу о причинах совпадений между ними, а также списками польских военнопленных, отправлявшихся из Козельского лагеря УВП НКВД СССР в распоряжение УНКВД по Смоленской области. Известно, что какая-то часть из них, действительно, была расстреляна немецко-фашистскими оккупантами в 1941 г., поэтому определенное совпадение в общем перечне имен между этими списками не только могло, но и должно было иметь место.

Впервые обратил внимание на имеющиеся совпадения между этими списками Ю.Н.Зоря, а «направлявший и руководивший» его поисками в Особом архиве В.Фалин - один из «главных» «прорабов перестройки» - оценил их, как «потрясающие совпадения» и исчерпывающе доказательство расстрела польских военнопленных офицеров органами НКВД СССР. Этот вывод, освященный политическим авторитетом М.Горбачева, стал первым отечественным «вкладом» в развитие гитлеро-геббельсовской версии[20]. Указание на факт такого совпадения сначала служило в качестве главного аргумента в пользу вывода о виновности советской стороны в расстреле польских военнопленных офицеров. Теперь, после обнародования фальшивок – документов Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г. о их расстреле – он продолжает сохранять свое значение в качестве одного из важнейших аргументов в пользу германо-фашистской версии катынской трагедии.

Однако самый факт значительных совпадений очередности расположения фамилий в «списках-предписаниях на отправку пленных из Козельского лагеря в УНКВД по Смоленской области и эксгумационных списков из Катыни»[21] невозможно объяснить иначе, чем «чудом», если учесть определенную бессистемность обнаружения и вскрытия могил, а также эксгумации и регистрации трупов. Сколь-либо существенное совпадение могло быть только в том случае, если немецкие «инстанции», силами которых осуществлялась идентификация трупов, имели списки присланных из Козельского лагеря бывших польских военнопленных офицеров. Правда, в этом случае «совпадение» перестает быть «потрясающим» и оказывается имеющим весьма прозаическое объяснение.

Адептам германо-фашистской версии придётся смириться с фактом наличия в распоряжении германских властей таких списков и их использованием в процессе «расследования» «Катынского дела». Дело в том, что во время взятия Смоленска германские войска, в числе прочих документов, захватили «Списки интернированных в Козельском лагере», присланных в распоряжение УНКВД по Смоленской области. Более того, они активно использовались в процессе идентификации эксгумированных в катынском лесу трупов. Об этом свидетельствует переписка министерства пропаганды Рейха с Германским Красным крестом. Например, 23 июня 1943 г. из этого министерства в адрес президиума ГКК было направлено письмо, в котором говорилось: «Вам высылаются обнаруженные в ГПУ Смоленска списки имен (имена на русском языке) для внимательного изучения с просьбой переслать находящиеся у Вас поименные списки установленных в Катыни жертв, имеющихся в обоих списках»[22]. В тот же день особый уполномоченный ГКК сообщал в министерство пропаганды: «списки ГПУ содержат польские имена, которые были переведены на русский язык. Эти польские, по-русски написанные имена были переведены обрабатывающей немецкой инстанцией, к сожалению, не на польский язык, что не представляет никаких трудностей для перевода и может осуществляться с большой точностью, а на немецкий язык… Пересланный материал представляет собой большое значение для всей работы по расследованию пропавших в Советской России польских офицеров. В интересах этой работы и, прежде всего, для сравнения запрошенных списков со списками эксгумированных в Kaтыни, безусловно, необходимо, чтобы списки ГПУ как можно скорее были присланы сюда в точной копии оригинала, или как фотокопия русского текста»[23]. В письме от 8 июля мы вновь встречаем просьбу «передать найденные в здании ГПУ в Смоленске списки интернированных в Козельском лагере либо в оригинале, либо в фотокопии или же позволить снять с них копии на русском языке»[24].

После окончания «полевого периода» расследования массовых захоронений в Козьих горах (6 июня 1943 г.), работа со списками эксгумированных и идентифицированных продолжалась в краковском институте судебной медицины и естественнонаучной криминалистики, куда для дезинфекции и исследования были переданы «вещьдоки», добытые в катынском лесу[25]. Мировой общественности хотели представить документ, лишенный видимых дефектов. Однако эта задача оказалась нерешаемой. Достаточно сравнить списки Восса со списком эксгумированных и идентифицированных, опубликованном в сентябре 1943 г. в сборнике документов «Официальный материал о катынском убийстве», чтобы понять: все основные дефекты первоначальных списков здесь сохранились, а в ходе «работы» над списком был использован метод «идентификации» трупов по документам и бумагам, которые прежде были признаны недостаточными для этого. Поражает обилие имеющихся в нем следов фальсификации и проявлений небрежности, которые свидетельствуют о том, что никакой серьезной работы над списками Восса в «кабинетный период» работы с ними не велось. И это понятно. Работа над ним требовала многих месяцев, а политическая потребность в опубликовании официальных результатов заставляла торопиться.

Это отразилось в оценках, как самого списка эксгумированных и идентифицированных, так и перспектив работы над ним. Процитируем ряд документов. 27 июля 1943 г. новый вариант списка эксгумированных и идентифицированных был направлен сотрудником главного отдела пропаганды правительства генерал-губернаторства Шпенглером в президиум ГКК с уведомлением, что он несовершенен, что требуется «минимум 5-6 месяцев» для его уточнения (см. Приложение № 16)[26]. Президиум ПКК, направляя 16 августа список эксгумированных и идентифицированных в Международный комитет Красного креста (МКК), в сопроводительном письме к нему информировал, что список составлен «на месте» «с помощью изготовленного в Катыни каталога», что «опознавание трупов производилось на основании найденных у них заметок… Имена жертв устанавливались на основании найденных у них документов, например: удостоверения личности, служебные удостоверения, прежде всего, официальные удостоверения, наконец, письма и визитные карточки». Судя по отзыву ПКК, в этом списке сохранились все, прежде отмечавшиеся, недостатки, например, то, что «часть найденных документов, принадлежащих одной и той же личности, находилась в карманах форменной одежды одного трупа, а другие либо в песке могилы, либо при других трупах». Руководство ПКК считало, что этот список «должен рассматриваться как временный», подлежащий дальнейшему уточнению «в соответствии с официальными результатами судебно-медицинской экспертизы, проводимой в Кракове»[27].

В письме Президиума ПКК, направленном 12 октября 1943 г. в Международный комитет Красного креста в Женеве, содержалась следующая итоговая оценка результатов германского расследования «Катынского дела»: «…даже если бы ПКК располагала всеми результатами работ по эксгумации и идентификации, включая документы и воспоминания, она не могла бы официально и окончательно засвидетельствовать, что эти офицеры убиты в Катыни. Неопознаваемое состояние трупов, тот факт, что во многих случаях при двух трупах были обнаружены документы, несомненно, принадлежавшие одному лицу, минимум опознавательных знаков, особенно безупречных вещественных доказательств, найденных при трупах, наконец, то обстоятельство, что военные, убитые в Катыни, пали не на поле сражения, а по прошествии времени, в течение которого должны были происходить смена униформы,  переодевания и попытки побегов, все это дает ГКК основания утверждать только то, что данные трупы имели при себе определенные документы (выделено нами. – В.С.)»[28]. Следовательно, поляки тогда, в 1943 г., признавали, что с уверенностью можно говорить только о том, что данный документ, зафиксированный в списке Восса, был обнаружен при данном трупе. И что нет никаких оснований утверждать, что в прошлом он принадлежал именно этому расстрелянному человеку. Очевидно, лишне говорить, что адепты германо-фашистской версии катынской трагедии избегают таких признаний.

Так президиум польского Красного креста, не желая того, не только «вогнал осиновый кол» в результаты т.н. «идентификации» германскими властями «катынских жертв», но и подвел «мину» под все последующие попытки представить их, как заслуживающие доверия.

Отмеченные выше манипуляции германских «инстанций», «расследовавших» «катынское дело», с трупами и «вещьдоками» исключают принятие на веру каждого отдельно взятого факта установления связи между ними. Что же остается в качестве надежно установленного? НИЧЕГО!

Неизбежен вывод: учтенные в списках Восса, в качестве «вещьдоков», макулатура и метал, в массе своей либо не могут служить основанием для идентификации жертв германского фашизма, погребенных в могилах Козьих гор, либо не являются надежной основой для нее.

Делопроизводственные документы органов германского Рейха, хотя прямо и непосредственно не затрагивают главного вопроса – о том, кто производил массовые расстрелы и захоронения в Козьих горах (Катынский лес), тем не менее, они, как минимум, полностью разрушают легенду о надежно установленном факте, что в Козьих горах захоронены польские офицеры, привезенные из Козельского лагеря и расстрелянные весной 1940 г. органами НКВД СССР по решению высшего политического руководства СССР. Они служат ослаблению всей системы аргументов германо-фашистской версии катынской истории. Одновременно они развивают и усиливаютсистему аргументации в пользу советской сталинской версии катынской истории.


[1] Государственный архив новейшей истории Смоленской области (ГАНИСО). Ф.8. Оп. 2. Д.160. Л.38.

[2] См.: Amtliches Material zum Massenmord von KATYN. - Berlin: 1943. С.22-30; ГАРФ. Ф.7021. Оп.114, Д.8. Л.65-69, 123-126, 168-174; Д.10. Л.109-115.

[3] Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф.7021. Оп.114, Д. 36, Л. 40-41, 48-49, 51-54, 67-68. См. также: Amtliches Material… . Обращают на себя внимание различия в составе допрошенных, с одной стороны, указанных в официальном германском издании, а с другой – в протоколах допросов и акте приведения их к присяге. Эти разногласия дают дополнительные основание для критики «Amtliches Material …». Данный вопрос требует специального исследования.

[4] Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 40. ОП.1. Д.179. Л.1-2об.

[5] Там же. Д.182. Л.66, 67.

[6] Там же. Д.182. Л.64-65, 68-69.

[7] Там же. Л.66, 67.

[8] Там же. Ф.18444. Оп.2с. Д.278. Л.94-183, 273-285. См. также: Катынь. Пленники необъявленной войны. Документы, материалы. М.: 1999. С.568, 584; Катынь: Расстрел. С.81, 122-123, 144-145.

[9] ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.2. Л.50.

[10] См.: Сахаров В.А. «Отзыв» польских судмедэкспертов на германский «Официальный материал о катынском убийстве» («Amtliches material zum massenmord von Katyn») / Управление: вызовы и стратегии в ХХ1 веке: // Ученые труды факультета государственного управления МГУ им. М.В. Ломоносова. Выпуск 6. - М.: КДУ, 2007. - С.227-228, 249-250.

[11] ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.2. Л.4.

[12] См.: Amtliches Material… С.88-90, 93.

[13] См.: ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.34. Номера в списках: 108, 118, 129, 195, 196, 219, 241, 242, 246, 256, 261, 265, 266, 267, 268, 269, 278, 294, 302, 303, 304, 310, 311, 315, 318, 320, 325, 326, 330, 334, 335, 336, 340, 346, 351, 353, 359, 365, 368, 371, 375, 385, 387, 398, 400, 402, 405, 411, 414, 419, 420, 423, 424, 476, 652, 661, 666, 1592, 3072.

[14] Там же. Д.36.Л.19.

[15] Там же. Л.6, 12, 14, 15, 17, 22, 63, 74, 75, 77, 79.

[16] Там же. Д.23. Л.118.

[17] Там же. Д.38. Л.9.

[18] Там же. Д.35. Л.1.

[19] Там же. Д.23. Л.86.

[20] См.: Яжборовская И.С., Яблоков А.Ю., Парсаданова В.С. Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях. М.: 2001. С.290-291, 294-297.

[21] См.: Там же. С.290-291.

[22] ГАРФ. Ф.7021. ОП.114. Д.23. Л.109.

[23] Там же. Л.108.

[24] Там же. Л.102.

[25] Там же. Д.23. Л.86.

[26] Там же. Д.35. Л.1.

[27] Там же. Д. 23. Л.50-52.

[28] Там же. Д.23. Л.38. Текст цитаты на языке документа: «Anderseits selbst wenn das PRK sдmtliche Ergebnisse der Exhumation und Identifikationsarbeiten einschlieЯen der Dokumente und Andenken besдЯe kцnnte es offiziell und in endgьltiger Form nicht bescheinigen daЯ der betreffende Offiziere in Katyn gestorben ist. Der unerkennbare Zustand der Leichen, die Tatsache, daЯ in vielen Fд1len bei 2 Leichen Dokumente vorgefunden worden sind, die zweifellos einer einziger Person angehцrten, die minimale Zahl der Kennmarken, der einzig einwandfreien Beweisstьcke, die auf den Leichen gefunden wurden, endlich der der Mordtat vorangegangene Zustand, das die in Katyn ermorderten Militдrpersonen nicht auf dem Schlachtfelde, sondern nach einer Zeitraum fielen, in welcher der Wechsel der Uniform, das Verkleiden und die Fluchtversuche  an der Tagesordnung waren, alle diese Urstдnde berechtigen das DRK nur bescheinigen zu kцnnen, daЯ die betreffenden Leichen, gewisse Dokumente getragen hat».

ПРИЛОЖЕНИЯ

к статье В.А. Сахарова

«Германские документы об эксгумации и идентификации

жертв Катыни (1943 г.)» 

Приложение  № 1.

Из разведдонесения 

«Аркадия» в Западный штаб партизанского движения «Попову»*.

До 26 июля 1943 г. 

 «О катынских  могилах. По моему, помещенные в донесении «Леонида» данные о Катыни имеют большое государственное значение. Люди, давшие эти показания, здесь, в отряде Коленченко, так что Вы можете оформить их показания в виде документа и получите все нужные дополнительные сведения».  

* «Попов» - Попов Дмитрий Михайлович (1900 – 1952). В данное время был первым секретарем Смоленского обкома и горкома ВКП(б), членом Военного Совета Западного фронта, начальником Западного штаба партизанского движения. 

ГАНИСО.Ф.8. Оп.2. Д.64. Л.87. 
 
 
 
 
 
 
 

Приложение  № 2. 

Из разведдонесения 

«Аркадия» в  Западный штаб партизанского движения «Попову»*.

До 26 июля 1943 г. 

«Бежавшие из немецкого плена бывшие красноармейцы  рассказали о том, что, готовя катынскую авантюру,  немецкие фашисты провели предварительно серьезную подготовку. Они выкопали большое количество трупов на Смоленском гражданском кладбище, а также отрыли все трупы бойцов и командиров Красной Армии, погибших в боях за Смоленск в 1941 году, и перевезли их в Катынский лес, которые впоследствии отрывали как польских солдат и офицеров.

Во время  раскопок очень часто попадались остатки снаряжения и обмундирования бойцов и командиров Красной Армии, что приводило в недоумение фашистских экспертов. Присутствовавшие при раскопках немецкие врачи между собой говорили, что при всем желании определить принадлежность трупов, какой они национальности, не представляется возможности ввиду их разложения». 

* «Попов» - Попов Дмитрий Михайлович (1900 – 1952). В данное время был первым секретарем Смоленского обкома и горкома ВКП(б), членом Военного Совета Западного фронта, начальником Западного штаба партизанского движения. 

ГАНИСО.Ф.8. Оп.2. Д.64. Л.86. 
 
 
 

Приложение  № 3. 

Информация  Западного штаба партизанского  движения

в Центральный  штаб партизанского движения начальнику.

27 июля 1943 г.

Раздел: «Как немцы сфабриковали Катынскую авантюру». 

«Военнопленные, сбежавшие из Смоленского лагеря 20.7.1943 года, как очевидцы – рассказали:

Немцы, чтобы  создать могилы в Катынском лесу, якобы, расстрелянных советской властью польских граждан, отрыли массу трупов  на Смоленском гражданском кладбище и перевезли эти трупы в Катынский лес, чем очень возмущалось местное население. Кроме того, были отрыты и перевезены в Катынский лес трупы красноармейцев и командиров, погибших при защите подступов  гор. Смоленск от немецких захватчиков  в 1941 году, и погибших при вероломном нападении фашистской авиации на Смоленск в первые дни Отечественной войны. Доказательством этому служат вырытые при  раскопках комсоставские ремни, знаки отличия, плащи и другие виды обмундирования Красной Армии.

Эту провокационную стряпню фашистских жуликов не отрицают даже  и сами фашистские врачи, входящие в состав  этой комиссии по расследованию.

Врачи, входящие в состав экспертизы по исследованию трупов, говорили среди военнопленных, работающих при госпитале, что при любом их старании они, по существу, не могли установить времени похорон трупов, их принадлежности и национальности – вследствие их разложения». 

ГАНИСО. Ф.8. Оп. 2. Д.160. Л.38. 
 

Приложение  № 4. 

Из документа:

«Разведывательная сводка № 37/84

Центрального  Штаба Партизанского движения

при Ставке Верховного Главнокомандования»

6 Августа  1943 г. 

«19. О Катынской авантюре

По показанию  бежавших из Смоленска быв. военнопленных красноармейцев, немцы, готовя Катынскую авантюру, выкопали большое количество трупов на Смоленском гражданском кладбище, а также отрыли много трупов бойцов и командиров Красной Армии, погибших в боях за СМОЛЕНСК в 1941 году и перевезли эти трупы в Катынский лес. Впоследствии эти трупы они отрывали под видом польских офицеров. Во время раскопок часто попадались остатки снаряжения и обмундирования бойцов и командиров Красной Армии, что приводило в недоумение фашистских экспертов. Присутствовавшие при раскопках немецкие врачи между собой говорили, что при всем желании определить национальную принадлежность трупов не представляется возможным в виду их разложения». 

РГАСПИ. Ф.69. ОП.1. Д. 709. Л.62 об. 
 
 
 
 
 
 
 

Приложение  № 5. 

Из документа:

«Разведонесение № 4

Западный  штаб партизанского движения»

27 июля 1943 г.  

«Бежавшие из немецкого плена бывшие красноармейцы рассказали о том, что готовя  Катынсую авантюру, немецкие фашисты  выкопали большое количество трупов на Смоленском гражданском кладбище, а также отрыли все трупы бойцов и командиров Красной Армии, погибших в боях за СМОЛЕНСК в 1941 г. и перевезли их в Катынский лес, впоследствии эти трупы они отрывали под видом трупов польских солдат и офицеров.

Во время  раскопок очень часто попадались остатки снаряжения и обмундирования бойцов и командиров Красной Армии, что приводило в недоумение фашистских экспертов. Присутствовавшие при раскопках немецкие врачи между собой говорили, что при всем желании определить национальную принадлежность трупов, это не представлялось возможным в виду их разложения». 

РГАСПИ. Ф.69. Оп.1. Д.931. Л.11об. 
 
 
 
 
 
 
 
 

Приложение  № 6. 

«Копия

СОВКРШЕННО  СЕКРЕТНО 

Экз..№ 3 

ПРОТОКОЛ

ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ  ПО ДЕЛУ ФАШИСТСКОЙ ПРОВОКАЦИИ

КАТЫНСКИХ ЛЕСОВ* 

Свидетель КАРАСЕВ  Михаил Иванович, бывший военнопленный, жил и работал при немецком военном госпитале в гор. СМОЛЕНСКЕ с 10 августа 1941 года до перехода в отряд. В одной комнате с КАРАСЕВЫМ жил военнопленный ВИНОКУРОВ Владимир Петрович, которого в январе 1943 г. немцы отправили в лагерь военнопленных. Впоследствии ВИНОКУРОВ приходил к КАРАСЕВУ в госпиталь с целью сбора больничных отбросов для питания.

Во время  одного посещения в частной беседе на вопрос КАРАСЕВА: «как живете»? - ВИНОКУРОВ ответил: «очень плохо, потому что наша команда в 60 чел. занимается очень грязной работой, отрываем трупы на Смоленском кладбище, укладываем в гробы и в закрытых машинах вывозим в Катынский лес, где вываливаем трупы из гробов в большие ямы и закапываем их» .

Подтверждает  отрытие трупов и вывоз их в  Катынский лес местные жители: ФРОЛОВ Михаил Семенович, проживающий в гор. СМОЛЕНСКЕ по ул. Большая Спортивная 21 и КУЗЫТИНА Прасковья, проживающая в гор. СМОЛЕНСКЕ около Нового завода, последняя утверждает, что во время отрывки она видела остатки плащей начсостава Красной Армии. ПЕРЕГОНЦЕВ Василий Андреевич, проживающий в СМОЛЕНСКЕ, по ул. Запольной, который работал при немецком госпитале сапожником, он утверждает, что комиссия в Катынском лесу нашла только 900 трупов, а пишут 12.000. Врач Николай Борисович, житель города РОСТОВА, проживающий на 4-й линии, ездил на экскурсию с немецкими врачами и участвовал в комиссии по раскопке трупов в Катынском лесу, он осматривал трупы и читал акт комиссии, по его словам, комиссией было обнаружено 900 трупов, но не 12.000, как это пишут немцы. Трупа при осмотре совершенно невозможно было определить, какой они национальности. Но им как экскурсантам, было показано несколько предметов польского происхождения как-то: монеты, портсигары, мундштук, пуговицы и кольца.

По заданию  немецкого командования врач Николай Борисович проводил беседу с военнопленными по вопросу о Катынских событиях, но в частной беседе не соглашался с этой провокацией и говорил, что это все ложь.

По этому  же вопросу перебежчик АНАНЬЕВ Сергей и ФИЛЬЯНОВ Михаил имели разговор с очевидцами и показывают то же, что показал КАРАСЕВ. 

КОМАНДИР  ОТРЯДА им.КОТОВСКОГО

МАЙОР – КОЛЕНЧЕНКО 

НАЧАЛЬНТК ШТАБА  ОТРЯДА

МАЙОР – РВАЧЕВ 

Снята копия  в 7 экз. ВЕРНО  МАЙОР: Мамынов  (МАМЫНОВ)

26.8.43 г. пн».  

Примечание: * - Так в тексте («ПРОВОКАЦИИ КАТЫНСКИХ  ЛЕСОВ») 

РГАСПИ. Ф. 69. ОП.1. Д. 750. Л. 61-62 

Приложение  № 7. 

Протокол  допроса

ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.36. Л.40,41. 
 
 
 

Приложение  № 8. 

Протокол  допроса  

ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.36. Л.48. 
 
 

Приложение  № 9.

Протокол  допроса  

ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.36. Л.49. 
 
 
 

Приложение  № 10.

Протокол  допроса  

ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.36. Л.51.

Приложение  № 11.

Протокол  допроса 

ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.36. Л.67. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Приложение  № 12.

«Приведение к присяге» допрашивавшихся местных жителей 

ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.36. Л.52-54. 
 
 

Приложение  № 13. 

Из документа:

«Сведения о  характере и сроках осуждения  заключенных, отконвоированных эшелонными, сквозными и плановыми конвоями частей и соединений конвойных войск НКВД СССР за 2-й квартал 1940 г.» 

(Выборка данных о конвоировании частей и подразделений конвойных войск,

участвовавших в «разгрузке» Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей

УВП НКВД СССР). 

Наименование соединений и частейОсуждено на срокиПодследственныхСсыльных и  спец переселенцевВсего отконвоировано
До 3-х  летОт 3-х до 5 летОт 5-ти до 8 летОт 8-ми до 10 летОт 10-ти до 15 летСвыше 15 летВсего осужденных
11-я  бригада

В т.ч.

22456105934720150566040399747333778555092
236 полк1487787123584107952336288114382622439417
127 б-н19725774084872-3077418-3495
134 б-н61630516253--113615015612847
147 б-н499199956632565469502383-9333
15 бригада

В т.ч.

98773431204453552913016546163773431467237
226 полк406819741339272480120825374451940335101
131 б-н1182273--150219536045949
132 б-н1389576255126151023714222815914752
135 б-н21----33513519
136 б-н430085844313434-57692512263510916
16 бригада

В т.ч.

1451928581120675108531933315988108236403
230 полк10196188580852387441354311090101725650
138 б-н14702369942--18472408384293
139 б-н2049605168616628901121-4011
126 б-н804132454920310531369272449
 

РГВА. Ф. 40. ОП.1. Д.182. Л.66, 67. 
 
 
 
 
 
 

Приложение  № 14. 

Заключение  главного лесничего военного правления  Герффа

о возрасте деревьев, росших в районе могил. 30 апреля 1943 г. 

ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.2. Л.50.

Приложение  № 15. 

Сообщение

ведущего судебного медика группы армий Центр врача штаба

профессора  д-ра Г. Бутца 

ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.2. Л.4. 

Приложение  № 16. 

Письмо главного отдела пропаганды правительства Генерал-губернаторства в Президиум Германского Красного креста. 27 июня 1943 г. 

ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.36. Л.


Источник: КПРФ

  Обсудить новость на Форуме