10:45 21.06.2010 | Все новости раздела "КПРФ"

Газета «Советская Россия»: Восстановление советской власти в Прибалтике. Как это было

Советизация трех республик Прибалтики – как она проходила семь десятилетий назад и почему ныне твердят о ее «незаконности»? Об этом материал в газете «Советская Россия».

Летом 1940 года в трех республиках Прибалтики была восстановлена Советская власть, свергнутая местной буржуазией при активной поддержке иностранных интервентов за 20 лет с лишним до этого. Сейчас в Прибалтийских республиках эти события трактуются по-иному. В Литве, например,  готовят принятие закона, в соответствии с которым подлежат суровому уголовному наказанию все, кто сомневается в том, что после подписания советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 года эта республика, а также Латвия и Эстония были подвергнуты советской оккупации. Трудно даже представить себе, сколько жителей России оказались бы жертвами судебных преследований, а то и заключенными, если бы правительство РФ, которое в последнее время так спешит ублажить страны Балтийского бассейна «покаянными» заявлениями, последовало бы примеру литовских властей. Можно также подумать о том, сколько жителей Литвы и других Прибалтийских республик, разделяющих подоб­ные сомнения, вынуждены в условиях психологического давления и политического террора отречься от исторической правды.

Что произошло после 23 августа 1939 года?

Навязываемые под угрозой уголовного преследования утверждения о том, что после подписания советско-германского договора о ненападении и договоров с Эстонией, Латвией и Литвой Прибалтика подверглась оккупации, вопиющим образом искажают правду. Как бы ни усиливались возможности для политического давления на ту или иную страну у державы, имеющей военные базы на ее территории, это не означает ее оккупацию. Никто ныне не объявляет Японию, Испанию, Анг­лию, Италию, Турцию и другие страны, где имеются американские военные базы, оккупированными США.
Содержание договоров, заключенных осенью 1939 года СССР с Эстонией, Латвией, Литвой, исчерпывалось созданием военных баз на территории трех республик и взаимными обязательствами о помощи в случае нападения. Вскоре после ратификации этих договоров на военных базах были расквартированы советские войска (в Литве – 20 тысяч, в Эстонии – около 25 тысяч, в Латвии – около 30 тысяч).
Советские войска строго соблюдали подписанные договоры. Об этом свидетельствует эпизод из воспоминаний Маршала Советского Союза К.А.Мерецкова: «Как командующий Ленинградским округом, я отвечал за безопасность баз в Эстонии. В одном месте срочно требовалось обеспечить неприкосновенность участка. Я вступил в контакт с правительством Эстонии, взял у него необходимое разрешение, затем получил согласие эстонского помещика, собственника данного земельного участка, и приказал построить укрепления».

«И вот на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) во время моего доклада о положении на новых базах Молотов упрекнул меня за «неуместную инициативу». Я пытался возражать, но он не слушал. Мне было не по себе, однако тут взял слово Сталин и, посмеиваясь, заметил Молотову: «А почему твой Наркомат опаздывает? Армия не может ждать, пока твои люди расшевелятся. А с Мерецковым уже ничего не поделаешь. Не срывать же готовые укрепления». На этом вопрос был исчерпан».
Советские войска, которые без соответствующих международных соглашений не имели права даже договориться с местным помещиком о строительстве насыпи для артбатареи, не предпринимали ничего для вмешательства во внутренние дела. Ни экономическая, ни политическая система в трех странах не была подвергнута изменениям. У власти оставались прогерманские и фашистские правительства. Коммунистические партии были под запретом, а многие лица левых взглядов сидели в тюрьмах. «Сейчас, – подчеркивал в своем сообщении в Москву советский полпред в Таллине К.Н.Никитин, – ни у правительства, ни у буржуазных кругов нет никаких сомнений в том, что мы пакт выполним именно согласно духу и букве, или, как здесь теперь установился термин, «по-джентльменски».

Увидев, что советские войска, оказавшиеся в Эстонии, строго придерживались буквы и духа договора от 28 сентября 1939 г. и не вмешивались в дела страны, правительство Пятса – Лайдонера развернуло репрессии против тех сил, которые рассчитывали на скорые перемены в обществе после прихода Красной Армии. Государственная дума продлила на год положение «усиленной охраны» в стране. Были резко увеличены ассигнования на содержание полиции. Был усилен нажим на профсоюзы. Произведены были аресты среди «неблагонадежных лиц». Председатель Таллинского профсоюза металлистов и организатор профсоюза строительных рабочих были высланы за то, что вели переговоры с торговым представительством Советского Союза о предоставлении их членам работы на советских базах.
Главнокомандующий эстонской армии Лайдонер издал приказ, запрещавший населению «беспокоить Красную Армию и морской флот ненужными приставаниями и расспросами». Как отмечал К.Н.Никитин, штрафам и высылке из мест расположения Красной Армии и флота подвергали «всякого эстонского гражданина, вздумавшего задать краснофлотцу или красноармейцу любой, хотя бы и самый пустячный вопрос. Равным образом это лишало возможности работников Красной Армии и флота в свою очередь обратиться к любому прохожему в городе с вопросом о том: «Как пройти на такую-то улицу?» или, увидев что-либо непонятное, спросить: «Что это такое?», ибо в ответ получали: «С вами запрещено разговаривать». Вместо чувства дружбы и дружественного отношения воспитывали чувство недовольства, так как получалось: «Вот, мол, относились к вам хорошо, а теперь за это расплачивайся».
Аналогичным образом вели себя правительства и других прибалтийских стран. 16 ноября 1939 года Министерство внутренних дел Латвии издало распоряжение, в котором говорилось: «Отдельные граждане на железнодорожных станциях, в местах расположения советских войск обращаются к советским воинам с различными вопросами и пристают к ним со своими взглядами или услугами». В распоряжении указывалось, что «граждан, которые без надобности беспокоят советских воинов и пристают со своими услугами и любезностями, необходимо в незаметном порядке задерживать». Начальник агентурного отдела латвийской охранки Стиглиц приказал 21 ноября: «Обязываю вас в будущем следить, чтобы нигде и ни при каких обстоятельствах местные граждане… не тревожили и не беспокоили советских воинов различными ненужными вопросами, разговорами или иным образом. В отношении лиц, повинных в указанных действиях, обязываю вас начать строгое следствие, не исключая ареста виновных, причем арестовывать следует тогда, когда советские воины не присутствуют, то есть не видят».
За упоминание об СССР как союзника Латвии стали штрафовать. За прослушивание московского радио полагались штраф и тюрьма. В латвийской армии за разговоры с красноармейцами давали 15 суток ареста.
В ответ на старания Красной Армии соблюдать договоры,  власти в Прибалтике стали создавать трудности для размещения советских войск. Ссылаясь на жилищный кризис в трех  рес­публиках, личному составу советских вооруженных сил отказывали в жилье.

В разгар советско-финляндской войны зимой 1939/40 года в Прибалтийских республиках стали предприниматься действия, направленные против договоров с Советским Союзом. На участившихся секретных совещаниях военные руководители трех республик не скрывали возможности нападения на советские войска, размещенные на прибалтийских базах. На одном из таких совещаний 31 января 1940 года представитель штаба латвийской армии Алкснитис заявил: «Части Красной Армии в Латвии находятся в мешке… Их легко сразу ликвидировать». Намекая на возможность скорого начала военных действий против советских войск, президент Латвии Ульманис 11 февраля 1940 г. заявил: «Если придет этот тяжелый и решительный момент, то в среднем одному из каждого третьего хутора придется надеть военную форму… Если бы это не было важным делом, я бы об этом не говорил».
Советский историк В. Сиполс писал: «Эта речь Ульманиса была воспринята в Латвии как прямой призыв к вооруженному выступлению против советских гарнизонов в ближайшее же время. Айзсарги (члены военизированных фашистских формирований в Латвии. – Прим. авт.) открыто толковали речь Ульманиса таким образом. В городах и селах разбрасывали листовки, призывающие к выступлениям против советских гарнизонов». В английской и французской печати появились сообщения, в которых говорилось о скором выступлении латвийских войск и айзсаргов против частей Красной Армии, размещенных в Латвии.
Характеризуя антисоветскую направленность политики трех республик, американские историки прибалтийского происхождения Р.Мисиунас и Р.Таагепера в своем исследовании, изданном в США, писали: «Вероятно, руководящие круги в Риге и Каунасе разделяли убеждение эстонского президента Пятса в неизбежности германо-советского столкновения к концу 1940 года. Такое мышление убеждало в правильности упрямства по отношению к СССР. Это также требовало усилий, направленных на постепенное усиление германской ставки в этом регионе в качестве противовеса. Такая политика отражалась в росте торговли с рейхом... Между декабрем 1939 года и апрелем 1940 года все три государства заключили торговые соглашения, в соответствии с которыми Германия должна была закупать около 70 процентов всего балтийского экспорта».

Воспользовавшись этой политической ситуацией, Германия стала вновь укреплять свои позиции в Прибалтике. На секретном совещании начальников генеральных штабов армий Прибалтийских государств, на котором обсуждались вопросы боеспособности Красной Армии и общей политики в отношении советских войск в Прибалтике, присутствовал германский военный атташе в Эстонии.
В мае 1940 года в Эстонию прибыл доктор Клее, имевший инструкции от начальника штаба Верховного главнокомандования вермахта В.Кейтеля. Клее встретился с министром внутренних дел Эстонии Юримаа. По словам присутствовавшего на этой встрече начальника политической полиции Эстонии Соомана, «Клее заявил, что Германия скоро начнет войну с Советским Союзом, о чем Гитлер неоднократно заявляет в   пар­тийных и военных кругах».

В. Сиполс писал: «К маю – июню 1940 г. многие латыши стали получать из Германии от репатриировавшихся из Латвии в конце 1939 года немцев письма, в которых они просили о сохранении оставленного ими имущества, о подыскании для них квартир и т.д., так как они в скором времени возвратятся в Лат­вию. Резко усилилась также шпионская деятельность гитлеровцев». Теперь объектами внимания немецкой разведки стали также советские военные части, размещенные в Прибалтике. Продолжалась и засылка из Прибалтики немецких шпионско-диверсионных групп на советскую территорию.

В изданном в Германии календаре на 1940 год была помещена статья, в которой говорилось, что «все города в Польше и Прибалтике с самого своего возникновения являются германскими городами. Немцы не пришли сюда как какие-то потомки славянских народов, а как первые жители, не как гости, а как господа. «Остланд» – Эстония и Латвия как раньше, так и теперь, после репатриации немцев, останутся тесно связанными исторически и политически с немецким народом… На права немцев указывает их труд на востоке, и если здесь было поле деятельности наших предков, то здесь будет и поле деятельности нашего будущего поколения». 

В феврале 1940 года президент Литвы Сметона послал в Берлин начальника департамента политической полиции А.Повагайтиса, дав ему поручение «информировать правящие круги Германии о том, что президент Сметона решил переориентироваться на Германию и надеется получить от последней необходимую помощь». Повагайтис должен был также выяснить, «согласна ли Германия взять Литву под свой протекторат».

В Берлине Повагайтис получил заверения в том, что «протекторат над Литвой Германия, возможно, осуществит до сентября 1940 года и во всяком случае не позднее окончания войны на Западе». Вряд ли подобные контакты с Германией были возможны, если бы Прибалтика на самом деле была оккупирована советскими войсками.

Создается впечатление, что те, кто оплакивает «оккупацию» Прибалтики Советским Союзом осенью 1939 года, считают, что «бремя» договоров 28 сентября – 10 октября препятствовало развитию связей Эстонии, Латвии и Литвы и оформлению блока с Германией против СССР. Между тем совершенно очевидно, что действия Прибалтийских стран являлись нарушениями договоров о взаимной помощи. К тому же высока была вероятность быстрого разгрома советских частей в случае, если бы Гитлер, опираясь на возрождающиеся связи с прибалтийскими правительствами, решил напасть на СССР.

 

Как встречали «оккупантов» в Прибалтике

События, которые развернулись в июне 1940 года на западных рубежах нашей страны, нельзя рассматривать в отрыве от хода мировой войны. В Прибалтике понимали, что ход военных действий на Западном фронте, повлияет и на жизнь восточных соседей Германии. По словам латвийского историка Э.Жагарса, «у населения Латвии тяжелое впечатление оставила оккупация Дании и Норвегии в апреле 1940 года... разгром Голландии, Бельгии, Франции в мае–июне 1940 года. Военный атташе Латвии в Германии А.Пленснер, которому (вместе с атташе других стран) гитлеровцы показали разгромленные бельгийские укрепления, писал о полной бесполезности для малых стран сопротивления агрессору. Куда после разгрома Франции двинется Гитлер и его вермахт? Этот вопрос волновал народы Прибалтики и их правительства».
Один из руководителей Коммунистической партии Эстонии тех лет – X.Аллик так характеризовал настроения правящих кругов Прибалтики в начале июня: «Англичане после катастрофы под Дюнкерком эвакуировались на свои острова, а Франция стояла перед капитуляцией. Если до сих пор часть прибалтийской, и особенно эстонской буржуазии была ориентирована на победу Англии и Франции в идущей борьбе, то теперь решительно победила прогерманская ориентация. Буржуазия не без оснований ждала, что после победы на Западе Гитлер обратит оружие на Восток – против Советского Союза, и начала подготовку к созданию подходящего для него плацдарма». Как справедливо констатировали Р.Мисиунас и Р.Таагепера, «Советы, очевидно, понимали, что в случае любого военного конфликта они не могут полагаться на Балтийские государства как на своих союзников».

В конце мая произошло похищение двух солдат советского гарнизона в Литве. 25 и 30 мая правительство СССР выразило свой протест против бездействия полиции в связи с этим событием. Обсуждение этого инцидента продолжилось в ходе поездки в Москву министра иностранных дел Литвы Юозаза Урбшиса, а затем и премьер-министра Антанаса Меркиса. В ходе переговоров с последним В.М.Молотов обвинил министра внутренних дел и директора отдела безопасности МВД Литвы в проведении  антисоветской политики. Кроме того, премьер-министру было сказано, что он превратил Балтийскую Антанту в военный союз, направленный против СССР.

Тревожная информация поступала также из других прибалтийских республик. Имелись сведения о том, что «под видом проведения «балтийской недели» и «праздника спорта» фашистские организации Эстонии, Латвии и Литвы при попустительстве правительств готовились захватить власть и обратиться к Германии с просьбой ввести войска в эти страны. Решающее выступление было назначено на 15 июня – день открытия праздников. К этому времени приурочивалась и кровавая расправа над активными  антифашистами.

14 июня 1940 года, в самый разгар германского блицкрига во Франции, Советское правительство предъявило правительству Литвы следующие требования:
«1. Чтобы немедленно были преданы суду министр внутренних дел г. Скучас и начальник департамента политической полиции г. Повагайтис как прямые виновники провокационных действий против советского гарнизона в Литве.
2. Чтобы немедленно было сформировано такое правительство, которое было бы способно и готово обеспечить честное проведение в жизнь советско-литовского договора о взаимопомощи и решительное обуздание врагов договора.
3. Чтобы немедленно был обеспечен свободный пропуск на территорию Литвы советских воинских частей для размещения их в важнейших центрах Литвы в количестве, достаточном для того, чтобы обеспечить возможность осуществления советско-литовского договора о взаимопомощи и предотвратить провокационные действия, направленные против советского гарнизона в Литве».
Хотя президент Сметона призывал оказать военное сопротивление СССР, а всех членов правительства покинуть страну, он остался в меньшинстве. Правительство Литвы приняло решение удовлетворить требования СССР. Премьер-министр А.Меркис подал в отставку. Сметона в сопровождении нескольких высокопоставленных членов правительства сбежал в Германию.
15 июня советские войска вступили на литовскую территорию. Латвийский посол в Литве писал в официальном сообщении в Ригу: «Войска передвигаются в отличном порядке, соблюдая очень хорошую дисциплину, никого не трогая. По отношению к населению они корректны и приветливы».
По призыву подпольного горкома Компартии Литвы десятки тысяч людей в Каунасе вышли 15 июня на улицы города, чтобы с букетами цветов, красными лентами и транспарантами встретить части Красной Армии. 15–16 июня прошли массовые митинги и демонстрации в Каунасе, Вильнюсе, Паневежисе. Их участники приветствовали красноармейцев. Ничего похожего не происходило во время вступления германских войск в страны Западной Европы в предшествовавшие месяцы.
Демонстрации сразу же перерастали в выступления против фашистского режима в Литве. В Каунасе участники демонстрации направились к тюрьме. Они были разогнаны полицией. В них стреляли. Несколько человек были ранены.

Тем временем 16 июня В.М.Молотов сделал представление латвийскому посланнику г. Коциньшу, в котором говорилось: «На основании имеющихся у Советского правительства фактических материалов, а также на основании происходившего в Москве в последнее время обмена мнений между Председателем Совнаркома СССР В.М.Молотовым и председателем литовского Совета министров г. Меркисом Советское правительство считает установленным, что правительство Латвии не только не ликвидировало созданный еще до заключения советско-латвийского пакта взаимопомощи военный союз с Эстонией, направленный против СССР, но и расширило его, привлекши в этот союз Литву, и старается вовлечь в него также Финляндию». В ноте утверждалось, что «Латвия вместе с другими Прибалтийскими государствами занялась оживлением и расширением упомянутого выше военного союза».  «Все эти факты, – указывалось в ноте, – говорят о том, что латвийское правительство грубо нарушило советско-латвийский пакт о взаимопомощи, который запрещает обеим сторонам «заключать какие-либо союзы или участвовать в коалициях, направленных против одной из договаривающихся сторон».
На этом основании Советское правительство требовало: «1) чтобы немедленно было сформировано в Латвии такое правительство, которое было бы способно и готово обеспечить честное проведение в жизнь советско-латвийского пакта о взаимопомощи; 2) чтобы немедленно был обеспечен свободный пропуск на территорию Латвии советских воинских частей для размещения их в важнейших центрах Латвии в количестве достаточном для того, чтобы обеспечить возможность осуществления советско-латвийского пакта о взаимопомощи и предотвратить возможные провокационные действия против советского гарнизона в Латвии».

Аналогичное представление было сделано 16 июня эстонскому посланнику в Москве Рею для передачи правительству Эстонии, которое вскоре подало в отставку. Президент К.Пятс поручил формирование нового правительства генералу И.Лайдонеру. Создавалось впечатление, что Пятс и Лайдонер собирались усидеть в правительственных креслах по крайней мере до осени 1940 года, когда, по их расчетам, в Прибалтику должны были прийти немцы. Подобные же усилия предпринимали в Риге К.Ульманис и его окружение.

Требования обеспечить безопасность на территории республики в период ввода советских войск были удовлетворены эстонским правительством. Одновременно Лайдонер решил воспользоваться этими мерами для укрепления репрессивного аппарата и предотвращения выступлений против правительства. 17 июня И.Лайдонер опубликовал постановление, которое запрещало до 1 июля 1940 года «любые публичные и закрытые собрания, скопления народа, сходки, шествия и манифестации, а также обсуждение и принятие на них различных решений и резолюций». Запрещалась и подготовка к подобным собраниям, шествиям и манифестациям.

Такие же меры приняли и латвийские власти. 17 июня по распоряжению правительства Латвии было введено осадное положение в Риге. Было запрещено покидать квартиры с 10 часов вечера до 4 часов утра. Собрания были запрещены.  19 июня осадное положение было распространено на всю Лат­вию.
17 июня советские войска начали вступать в Таллин, Нарву, Изборск и другие города. Генерал Траксмаа и его помощники были приглашены в полпредство для обсуждения вопросов о расквартировании частей Красной Армии. Как отмечалось в обзоре событий в Эстонии с 15 по 25 июня 1940 года, подготовленном первым секретарем полпредства СССР в Эстонии Власюком, «население Таллина сочувственно встречало красноармейцев, посылая дружеские приветы танковым частям и механизированной пехоте. Местные власти не чинили никаких препятствий и внешне стремились поддерживать порядок и спокойствие. Страшно нервно и внутренне злобно реагировали на совершающиеся события торгово-промышленники и коммерческие круги, а также члены различного рода реакционных организаций: вапсовцы, кайцелитовцы. В первый же день вступления наших частей не обошлось без реакционных выпадов. В районе Копли, когда эстонский рабочий приветствовал прибывшие туда части, реакционные элементы набросились на него и сильно избили».

В течение 18, 19, 20 июня продолжалось вступление в Эстонию и размещение там советских войск. В обзоре отмечалось, что «всюду, где только появлялись бойцы и командиры Красной Армии, их тепло встречали, приветствовали трудящиеся Эстонии... Маршируя стройным шагом, красноармейцы распевали песни, и к ним присоединялись эстонцы – рабочие и молодежь... В течение этих дней у здания посольства и по улицам города не прекращается пение советских песен… После того как войска Советского Союза вступили в Эстонию и когда по всей стране стало известно об отставке правительства, в народе пробудилось оживление и дух поднятого настроения – ликование».

Во многих городах Прибалтики население с энтузиазмом встретило советские войска. Такое отношение населения к Красной Армии вызвало взрыв раздражения среди властей, и полиция Пятса и Ульманиса беспощадно разгоняла демонстрации солидарности с красноармейскими частями.
Участник этих событий в Риге П.Черковский вспоминал: «На Привокзальной площади было море народа... Два танка были сплошь устланы цветами. Цветы бросали на танки еще и еще. Вдруг около вокзала прозвучали выстрелы. Полиция старалась рассеять демонстрантов». При разгоне демонстрации в Риге были ранены 29 человек, из них двое скончались. Полицейская расправа вызвала всеобщее возмущение в Латвии.
Аналогичные действия предпринимали и эстонские власти. Под видом помощи вступающим советским войскам по приказу Лайдонера полиция разгоняла митинги и арестовывала ораторов, выступавших с приветствиями в адрес Красной Армии. В этой связи уполномоченный Москвы А.Жданов, прибывший в Эстонию для переговоров по формированию правительства, запрашивал: «Не следует ли вмешаться в это дело или оставить до нового правительства».

Только после получения сообщений из Риги о жертвах полицейских расправ и о разгонах демонстраций в Эстонии Советское правительство решило пресечь эти действия полиции Пятса и Ульманиса. В ответной телеграмме В.М.Молотов 20 июня писал: «Надо твердо сказать эстонцам, чтобы они не мешали населению демонстрировать свои хорошие чувства к СССР и Красной Армии. При этом намекнуть, что в случае стрельбы в демонстрантов советские войска возьмут демонстрантов под свою защиту».

Формирование новых правительств

Тем временем уполномоченные СССР А.Вышинский, А.Жданов, В.Деканозов, прибывшие соответственно в Ригу, Таллин и Вильнюс, вели переговоры с правящими кругами трех республик о формировании правительств. Проявляя готовность поставить во главе правительства лицо, устраивавшее Москву, К.Пятс в то же время старался подобрать кандидатуру из правящей элиты.
Аналогичные усилия предпринимались и в других республиках Прибалтики. Как сообщал на научной конференции лат­вийских историков в июле 1988 года А.Дризул, в эти дни в Лат­вии «представители буржуазных партий, стремясь сохранить господство буржуазии, пытались составить коалиционное буржуазное правительство и передать пост президента государства П.Калныню, бывшему председателю сейма. По их расчетам, такая смена президента и правительства должна была удержать народные массы от революции».

Хотя советские представители старались сорвать эти планы, они сначала не собирались добиваться создания правительств из местных коммунистов. А.Дризул писал: «Первые планы Советского правительства исходили из стремления поставить во главе трех республик просоветские, но не советские правительства. И лишь затем они претерпели изменения как под влиянием резких внутриполитических перемен в Прибалтике, так и международных обстоятельств. Советское правительство могло опасаться того, что Германия, увидев слишком быструю «советизацию» Прибалтики, может ускорить неминуемое нападение на СССР.

Такие опасения имели свои основания. 15 июня В.М.Молотов вызвал германского посла Ф.В.Шуленбурга и официально сообщил ему о вступлении советских войск в Прибалтику. Эта новость была неприятной неожиданностью для германского посла. Как отмечал американский историк У.Ширер, действия СССР «были унижением для Гитлера, но так как он пытался организовать вторжение в Англию, он ничего не мог поделать по этому поводу». Гитлер понимал, что вступление советских войск в Прибалтику наносит серьезный удар по немецким планам похода на Восток. (Эта реакция Гитлера лишний раз свидетельствует о вздорности заявлений о том, что пакт Молотова–Риббентропа передал Прибалтику Советскому Союзу. Если бы было так, то с чего бы фюреру возмущаться событию, о котором было якобы договорено еще 9 месяцев назад?)

Ощутив неблагоприятную реакцию Берлина, Советское правительство постаралось успокоить германское правительство. 22 июня ТАСС опубликовало заявление, в котором сообщалось о том, что в Прибалтике размещено не более 18–20 советских дивизий и что «слухи и пропаганда не смогут подор­вать добрососедские отношения между СССР и Германией».
Рекомендации полпреда СССР Никитина, которые он на­-прав­лял в Москву 26 июня, свидетельствовали о том, что пол­предство в это время даже не помышляло о возможности установления в Эстонии социалистических порядков. Меры, предложенные полпредством, ограничивались следующим: «1) ...помогать новому правительству своими консультациями»; 2)  «развертывая военное строительство, будем привлекать всемерно эстонских рабочих и тем самым ликвидировать безработицу»; 3) создание в Эстонии сети обществ дружбы с СССР, показа советских кинокартин и выступлений артистов; 4) «в организуемой газете на русском языке широко развернем ряд статей о советском строительстве во всех областях народной жизни»; 5) создание консульства в Нарве; 6) назначение помощника полпреда в связи с увеличением работы.

Самая последняя рекомендация звучала осторожно: «В связи с выявившимися на митингах требованиями рабочих об организации легальной компартии необходимо продумать и этот вопрос».
 После консультации с Деканозовым премьер-министром и министром иностранных дел Литвы был назначен Винкас Креве-Мицкевичус. Министром финансов стал Эрнестас Галанаускас, занимавший тот же пост в предыдущем кабинете А.Меркиса. Единственный коммунист в новом правительстве Литвы занял пост министра внутренних дел.

Как правило, работники полпредств в трех прибалтийских столицах рекомендовали кандидатами в члены правительств лиц, которые были известны им как сторонники сотрудничества с СССР, но, разделяя левые убеждения, не являлись членами компартий. Таким был, например, доктор Иоганес Варес, врач по образованию и профессии, которого советское пол­предство рекомендовало на пост премьер-министра. Варес являлся видным эстонским писателем (писал под псевдонимом Барбарус). Принадлежа к левому крылу социалистов, он был членом Общества эстонско-советской дружбы. Его книга «Путевые заметки», в которой он дружелюбно характеризовал СССР, вызвала негативную реакцию правительства.
Среди предложенных кандидатов в состав нового эстонского правительства преобладали левые социалисты, члены фракции «Трудового народа» Государственной думы (И.Варес, министр иностранных дел Н.Андрезен, министр внутренних дел М.Унть, министр юстиции Б.Сепп). Немало было беспартийных (министр просвещения И.Семпер, министр хозяйства Ю.Нихтил, заместитель премьер-министра Г.Круус, военный министр генерал Т.Ромберг). Многие из министров занимались литературной деятельностью, группируясь вокруг журнала «Лооминг» («Творчество»). По оценке полпредства, население одобрительно отзывалось «о качествах и популярности членов нового правительства, за исключением командующего армией Ионсона, о котором говорят как о человеке, не находившемся свыше 15 лет в трезвом состоянии».



Июньские революции

Происходившие события быстро меняли состояние общественного сознания в трех прибалтийских республиках. Отставка правительства Эстонии вызвала всеобщее возбуждение в стране. Вопреки приказу главнокомандующего армии генерала Лайдонера по всей республике проходили собрания и митинги. Как констатировал К.Н.Никитин, «слух, что Советское правительство участвует в организации правительства Эстонии, проник во все самые глухие умы и везде встретил сочувственный отклик, но в некоторых городах он преломился совершенно неправильно. Часть людей не поняла нашей политики и смену правительства расценила как революцию и в демонстрацию внесла элементы Октября». Советский пол­пред явно не был готов к такому повороту событий.

«Элементы Октября» вносили прежде всего члены Коммунистических партий Эстонии, Латвии, Литвы. После многолетних репрессий эти партии были немногочисленны (в Компартии Литвы – около 1500 членов, Компартии Латвии – около 1000 членов, в Компартии Эстонии – 133 члена). Успех их деятельности был возможен лишь при условии широкой поддержки народных масс.
Между тем вступление советских войск на территорию Прибалтийских стран стало мощным импульсом для активизации борьбы против фашистских режимов. Еще более способствовал нарастанию оппозиционных настроений резкий рост антигитлеровских настроений среди широких слоев населения. Осознание, что фашистские правительства Прибалтики готовы вступить в сделку с Гитлером и установить в этом крае режим, подобный тому, который нацисты установили в Польше, Дании, Норвегии, Голландии, способствовало активизации антиправительственных настроений.

Появление крупных контингентов Красной Армии в странах Прибалтики, как справедливо отмечал Э.Жагарс, «явилось своеобразным катализатором. С вступлением частей Красной Армии резко изменилось соотношение классовых сил... 17–20 июня 1940 года – четыре дня – это дни глубокой агонии фашистского режима Ульманиса. Вся власть в его руках: в боевой готовности армия, на улицах полиция и айзсарги. Ульманисом введено осадное положение. Против кого? Против рабочего класса Латвии. Это последние попытки спасти буржуазный строй. «Оставайтесь все на своих местах. Я остаюсь на своем месте», – призывал диктатор в речи 17 июня 1940 года. Но это были тщетные попытки. Если бы в Латвии не было революционной ситуации, то не было бы событий 17 июня 1940 года в Риге, событий 19–20 июня 1940 года в Лиепае. Откуда взялись тысячи участников демонстраций протеста? Почему коммунистам в считанные часы удалось вывести на улицы более 100 тысяч рабочих? Эти силы созрели в условиях революционной ситуации. В одном потоке слились социалистические и антифашистские силы, созданный коммунистами и левыми социал-демократами за годы подполья революционный актив».

Как свидетельствует участник событий 1940 года А.Занд­ман, лозунги о «демократическом правительстве», которых придерживалась до сих пор Компартия Латвии, после событий 17–20 июня уже казались неуместными и устаревшими для коммунистов и сочувствовавших им людей.
«23 июня, – вспоминал А.Зандман, – на Лесном кладбище хоронили товарища Криша, который умер от полицейских ран, полученных 17 июня на Привокзальной площади, когда он приветствовал Советскую Армию. На похоронах было несколько тысяч человек... После них состоялся стихийный митинг. Выступил товарищ Криевс, бывший политзаключенный, хорошо подготовленный теоретически, хороший оратор. Его слушали очень внимательно. Но как только он упомянул о демократической Латвии, так сразу были выкрики: «Долой! Долой!» Он смутился, замолчал, потом пытался возобновить свою речь, но люди не дали. Вот такое было настроение в массах трудящихся в Латвии в 1940 году, то есть подавляющее большинство было за Советскую Латвию».

Движение против буржуазного строя приобретало все более широкие масштабы и перерастало в революцию. 21 июня Компартия Латвии организовала 70-тысячную демонстрацию в Риге. Из тюрем были освобождены коммунисты, в том числе сек­ретарь ЦК КПЛ Я.Калнберзин, члены ЦК КПЛ. Массовые демонстрации с требованием ликвидации айзсаргов, введения контроля над производством и банками и с другими демократическими лозунгами состоялись также в Лиепае, Резекне, Даугавпилсе и других городах Латвии.

Аналогичным образом развивались события и в Эстонии. Как вспоминал очевидец этих событий X.Аллик, «на фабриках происходили стихийные забастовки, на улицах и площадях – митинги. На каждом углу, на улицах собирались люди, шли обсуждения и споры. «Тишина» пятского режима сразу была сметена. Правительство еще пыталось что-то сделать, чтобы помешать свершению неизбежного. Полиция арестовала некоторых наиболее активных профсоюзных деятелей. На углах были расклеены приказы главнокомандующего Лайдонера, в которых запрещались массовые сборища и собрания. Но на них никто не обращал внимания… Вечером 20 июня в Рабочем спортзале на Пярнуском шоссе состоялось собрание представителей рабочих организаций, на котором была дана информация о событиях последних дней и выдвинуто требование ухода правительства Пятса. По всем выступлениям было видно, что настало время решительных действий». После вечернего собрания таллинского партактива состоялось заседание Оргбюро Компартии Эстонии, на котором было принято решение назначить на следующий день всеобщую забастовку и демонстрацию, требуя отставки правительства Юримаа и образования народного правительства.

По словам Аллика, в соответствии с решением руководства КПЭ 21 июня на таллинской площади Свободы состоялся многотысячный митинг. Его участники требовали «убрать правительство, провоцирующее войну против Советского Союза», и «создать правительство, способное неуклонно провести в жизнь пакт о взаимопомощи. Демонстрация рабочих проходила с пением революционных и советских песен. Остановившись у дворца, демонстранты требовали отставки правительства Юримаа, освобождения политических заключенных, предоставления свободы профсоюзам. Появившийся на балконе дворца Пятс заявил, что не может выполнить требований рабочих. Тогда по призыву одного из ораторов демонстрация двинулась на захват арсенала, полицейского управления и тюрьмы».
В это время к президенту К.Пятсу прибыли А.А.Жданов и К.Н.Никитин, предложившие эстонскому президенту кандидатуру Иоганеса Вареса-Барбаруса в премьер-министры. Пятс, по словам К.Н.Никитина, «едва успел прийти в себя после митинга» и «растерянно повторял: «Чудной наш народ, неорганизованный». Предложенную нами кандидатуру... принял без возражений и испуганно повторял: «Только, пожалуйста, поскорее организуйте правительство и приведите все в порядок». Визит наш окончился не более чем в 8 минут».

Тем временем, подойдя к тюрьме, манифестанты добились освобождения 27 политзаключенных. Некоторые из них сидели по 10–15 лет. В обзоре полпредства указывалось, что «обстоятельства освобождения политзаключенных эстонскими газетами от 22 июня описываются как результат того, что жерла пулеметов и орудий угрожающе были направлены красноармейцами в сторону ворот тюрьмы. Это не соответствует действительности, так как хотя наличие наших частей и способствовало подъему революционного духа рабочих, все же политзаключенные были освобождены без активного вмешательства Красной Армии самими рабочими. Следовало бы по этому поводу написать опровержение».
Демонстрация продолжила свое шествие по городу. По дороге проходили краткие митинги. Как отмечал К.Н.Никитин в своем отчете, «примерно часам к трем или четырем дня народное движение вышло из рамок демонстрации. Были захвачены оружейные склады, роздано на руки оружие, полиция в страхе разбежалась и попряталась куда попало. Город очутился во власти вооруженных рабочих и других граждан».
Объясняя причины того, почему «мирно настроенная демонстрация вдруг перешла к революционным действиям», К.Н.Никитин говорил о том, что «ненавистный режим... в течение 20 лет настолько озлобил население города и деревни, что оно готово было при малейшей возможности к тому, чтобы расправиться со своими поработителями. Уже одно то, что они вырвались после долгих лет молчания на улицу свободными  граж­данами, подняло у демонстрантов настроение».

Выступления в городе вызвали ответную реакцию эстонских войск. В нескольких кварталах эстонские офицеры обстреливали части и танковые посты Красной Армии. Обстрелу подверглось и советское торгпредство. Около десяти рабочих были ранены и один убит. В подавлении этих действий участвовали советские войска совместно с вооруженными рабочими.
Вечером 21 июня А.А.Жданов вызвал депутата Государственной думы М.Унтя и потребовал, чтобы тот разоружил рабочие дружины. Тем временем генералы Лайдонер и Казанкампер звонили в полпредство с просьбой выделить броневик для охраны министерства обороны. Постепенно обстановка стабилизировалась. Ночью с 21 по 22 июня было сформировано новое правительство, и новый министр внутренних дел Унть отдал распоряжение полицейским занять свои прежние посты.
22 июня правительство Вареса объявило свою программу, в которой подчеркивалось в качестве первостепенной задачи «установление действительно искренних и дружественных отношений с великим соседом – СССР и неуклонное выполнение пакта о взаимопомощи». Правительство ставило целью переустройство политической жизни страны в сторону демок­ратизации всей государственной системы, провозглашение свободы слова, печати, собраний, разрешение рабочим иметь свои легальные организации, политическую партию и свою рабочую печать. Новое правительство обещало гарантировать «свободное развитие всех национальностей». Одновременно оно намеревалось повысить заработную плату, улучшить условия труда и жизни, предоставить всем работу и искоренить спекулятивные элементы. С этой целью оно провозглашало проведение чистки государственного аппарата, «изгнав из него антисоветские, провокаторские элементы, распустить организацию кайцелита (вооруженные фашистские формирования, аналогичные айзсаргам в Латвии и шаулисам в Литве. – Прим. авт.)».
Аналогичные события происходили и в Литве. 24 июня в Каунасе состоялся массовый митинг в поддержку нового правительства.

Отчеты полпредств из Прибалтики и воспоминания коммунистов отмечают позитивное отношение широких масс к смене правительств. Даже сторонние наблюдатели констатировали теплый прием советских войск и поддержку перемен в правительствах со стороны значительной части населения. Такое отношение запечатлела в своих репортажах из Литвы американская журналистка А.Л.Стронг.
В то же время часть населения прибалтийских стран негативно относилась к внешнеполитической переориентации на СССР и к осуществленным и намечаемым преобразованиям внутри  трех республик. Газета «Рахва Хеаль» 3 июля в передовой, озаглавленной «Враги народа зашевелились», разоблачала замаскированную кампанию против нового правительства, которую вели газеты «Пяевалехт» и «Удислехт». Резидент НКВД сообщал в Москву 5 июля: «В течение 3 июля в Таллине в небольшом количестве распространились листовки, напечатанные типографским способом с лаконическими лозунгами: «Долой правительство», «Бей коммунистов и евреев» и прочее. В начале июля резидент НКВД докладывал в Москву: «Внешне в Таллине все спокойно… Бывшие члены кайцелита, не отваживаясь на резкие выступления, ходят по улицам с трехцветными национальными эстонскими значками, женщины носят белые цветы, подчеркивая этим, что они белые, а не красные. Но таких лиц немного».
В информации резидента НКВД из Эстонии от 9 июля говорилось: «Буржуазные круги, члены прежнего отечественного союза и прочие реакционные элементы в большинстве случаев выдвижение кандидатур откладывают на последний день регистрации на завтра 9 июля. Так как кандидаты Союза трудового народа ежедневно публикуются в газетах, они рассчитывают в последний день сманеврировать так, чтобы своих наиболее сильных кандидатов выдвинуть против слабых кандидатов «Союза трудового народа».
9 июля резидентура НКВД сообщала из Эстонии: «Враги эстонского народа в период выборов в парламент проводят агитацию среди населения, призывая последнее голосовать за кандидатов сторонников старого реакционного правительства. Враждебные элементы, проводя агитацию среди сельского населения, действуют на собственнические интересы последнего, распуская слух о  том, что коммунисты будут отбирать землю и передавать ее на нужды Красной Армии. Для обработки городского населения усиленно распускают слухи о близком приходе немцев, когда начнется расправа с коммунистами и всеми, кто будет голосовать за них. В русских районах отмечены случаи, когда бывшие члены кайцелитов с оружием пытались помешать проведению митингов, но были разоружены народной самозащитой». 
В этой сложной обстановке в трех республиках началась подготовка к выборам в верховные органы власти. Коммунисты Прибалтики выдвигали своих кандидатов в союзе с представителями левых сил. Такими коалициями на выборах в Народные сеймы Латвии и Литвы, Государственную думу Эстонии стали Союзы или Блоки трудового народа. В предвыборных лозунгах Союза трудового народа Эстонии говорилось: «Высшая власть в Эстонии должна принадлежать народу и только народу». Многие призывы подчеркивали важность дружбы и тесного союза Эстонии и Советского Союза.
С 1989 года состоявшиеся 14–15 июля 1940 года выборы в верховные органы власти трех республик стали  предметом дотошных разбирательств в публикациях, стремящихся доказать «незаконность» вступления Прибалтики в Советский Союз. Но  многие из этих «доказательств» не выдерживали критики. Например, были спекуляции вокруг того, что избиратели получали специальные отметки в паспортах. Однако подобные отметки делались во всех паспортах избирателей на всех выборах в Прибалтике с 20-х гг. В то же время предъявлять к выборам, проходившим в военном 1940 году, требования, сформировавшиеся в общественном сознании страны в конце 80-х годов, без учета реальной обстановки 50-летней давности было нелепо.

Реальная же обстановка выборов 1940 года в Прибалтике характеризовалась сочетанием разных и противоречивых факторов. С одной стороны, население трех стран впервые освободилось от постоянного террора полиции, айзсаргов, шаулисов, кайцелита. После многих лет можно было проводить свободно митинги, собрания, демонстрации. От участия в выборах были отстранены коррумпированные политиканы, державшиеся у власти с помощью демагогии, подкупа и террора. Взрыв массовой политической активности после ввода Красной Армии был резким контрастом по сравнению с теми событиями, которые в это время творились в Западной Европе. Ведь в это время население Прибалтики узнавало о подавлении свобод, запретах, массовых экзекуциях, которые происходили в странах, оккупированных германскими армиями.
Разумеется, хотя явных свидетельств вмешательства представителей советских войск в ход выборов не приводится, присутствие Красной Армии не могло не оказывать психологического воздействия на избирателей. Однако несомненно и то что верховные органы Эстонии, Латвии и Литвы, провозгласившие установление Советской власти и обратившиеся с просьбой о вступлении в СССР, были избраны всенародным голосованием. В этом их существенное отличие от органов власти, провозгласивших отделение Литвы, Латвии и Эстонии от России в 1918 году.
Победа левых сил на выборах 14–15 июля была абсолютной. 92,8 процента избирателей, участвовавших в выборах депутатов в Государственную думу Эстонии, проголосовали за кандидатов Союза трудового народа. Кандидаты Блока трудового народа Латвии получили более 97 процентов голосов в ходе голосования в Народный сейм. Свыше 99 процентов избирателей отдали свои голоса кандидатам Союза трудового народа на выборах в Народный сейм Литвы.

Выступая с докладом 21 июня в Государственной думе Эстонии, депутат И.Лауристин провозгласил: «Мы должны выполнить волю самых широких масс, которая наиболее ясно выразилась в событиях 21 июня, когда перед Кадриоргским дворцом впервые раздался громогласный призыв: «Да здравствует Советская Эстония!», когда на демонстрациях 16 июля десятки и сотни тысяч во всех концах республики требовали, когда сегодня, когда каждый день самые широкие массы требуют Советов... Будучи испытанными борцами за интересы трудящихся, кандидаты от Союза не могут остановиться на  пол­пути, их цель – довести дело освобождения трудящихся масс до конца, как это сделано в Союзе Советских Социалистических Республик».

В тот же день по докладу И.Лауристина была принята Дек­ларация Государственной думы о государственной власти в Эстонии, в которой говорилось: «Выражая свободную и единодушную волю трудового народа Эстонии, Государственная дума провозглашает установление Советской власти на всей территории Эстонии. Эстония объявляется Советской Социалистической Республикой. С этого момента вся власть в Эстонской Советской Социалистической Республике принадлежит как в городе, так и в деревне трудовому народу в лице Советов депутатов трудящихся».
Аналогичные решения приняли Народный сейм Литвы и Государственная дума Эстонии.
3–6 августа на сессии Верховного Совета СССР были приняты законы о принятии Литовской, Латвийской и Эстонской ССР в Союз Советских Социалистических Республик.

Провозглашение Советской власти и вступление в СССР было результатом широкого волеизъявления миллионов людей, населявших Прибалтийские республики. Эти решения были результатом юридически оформленных актов. У последующих поколений эстонцев, латышей и литовцев была возможность усомниться в правильности решений, принятых их предками,  и пересмотреть их. Однако нет никаких оснований искажать характер событий тех лет и отрицать очевидные исторические свидетельства в угоду политической конъюнктуре. Особенно нагло и нечестно пытаться навязать ушедшей эпохе интерпретацию, основанную на вопиющем игнорировании неоспоримых фактов и откровенной фальсификации, и на этой основе добиться от России огромных материальных компенсаций за события многодесятилетней  давности.   





Источник: КПРФ

  Обсудить новость на Форуме