13:45 01.06.2010 | Все новости раздела "КПРФ"

Газета «Советская Россия»: Новый спектакль Николая Губенко «Арена жизни»

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин любил такие оборванные, многозначительные фразы: «Примите в знак!» В знак чего – не уточнял, зная российскую действительность и верноподданническую традицию: главное – примите. Выдающийся русский сатирик, к несчастью нашему, становится все современнее. Вот какую мысль будоражит прежде всего новый спектакль «Арена жизни» в театре «Содружество актеров Таганки». Автор инсценировки и постановщик – художественный руководитель театра Николай Губенко взял за основу публицистику 10-го тома полного собрания Салтыкова-Щедрина: «Дневник провинциала в Санкт-Петербурге», «В больнице для умалишенных», «Господа ташкентцы», «Незавершенные письма и наброски», ну и сказки, конечно.

 

Тексты-то скрупулезно подобраны потрясающие: «Наша мысль: нет мысли! – вот тайна нашего века». Увы, и нашего, информационно-технологичного. Но как воплотить их на сцене: декламировать и резонерствовать? Нет, Н.Губенко ставит спектакль-метафору, спектакль-буффонаду, отталкиваясь от народного мировосприятия действительности. Ведь как реагирует нормальный человек на очередные выходки власти, непроработанные, губительные законы, пустые заявления напыщенных политиков? Две самые распространенные оценки: «Это – дурдом!» и «Просто цирк!». Вот между ареной цирка и домом для умалишенных и разворачивается сценическое бытование печально узнаваемых персонажей. Занавес поднимается, и ты не сразу понимаешь, что находишься в театре: на сцене в движении – жонглеры, акробаты, коверные, клоуны. Представляю, сколько пришлось биться над этим зрелищем, пусть и на уровне любительской студии, постановщику: ведь сегодняшние молодые актеры порой ни плясать, ни фехтовать не умеют, не то, что фокусы показывать.

На пресс-конференции Николай Николаевич выразил благодарность педагогу по жонглированию А.Майоренко и особенно отметил бескорыстную помощь увлеченного В.Переводчикова (иллюзия и изготовление спецреквизита). Конечно, зрелищности яркого спектакля немыслимо было добиться без художника – мастера сцены К.Сереб­ровского. В первом действии посреди этого карнавального мелькания восседает новый предводитель заведения – Сила Терентьевич (заслуженный артист России М.Басов), который говорит с хорошо знакомым южным говорком: «Друзья, жизнь страшна!» – а потом погружается в перестроечное словоблудие и бесконечную пустоту: «Сила совершившихся фактов, без сомнения, не подлежит отрицанию. Факт совершился – следовательно, не прИнять его нельзя. Его нельзя не приўнять, потому что он факт, и притом не просто факт, но факт совершившийся». На арене восхищенный гвалт: «Какая ясность ума! Это, так сказать, фундамент, или, лучше сказать, азбука, или, еще лучше, отправной пункт!»

И спектакль отправляется в трудный путь пробуждения мысли, совести, социального прозрения среди нашей скудной, «предательской природы», как говорится в спектакле словами Салтыкова-Щедрина. С одной стороны, соткать драматургическое действие пусть из самых гениальных публицистических прозрений и обличений – чрезвычайно трудно, но, с другой стороны, произведения самого писателя часто напоминают по форме своеобразную пьесу, где среди выведенных фигур действует и сам автор, с непринужденностью переходящий от выстраданного личного монолога к театрализованному показу, к шаржированному изображению какого-нибудь выцветающего либерала, «играя» в которого, вставляя реплики, писатель одновременно саркастически осмеивает своего героя. Вот и в пьесе сохранена сатирическая пара провинциал (молодой актер Д.Муляр), который в спектакле более литератор и резонер, чем у Салтыкова, и его процветающий столичный друг Прокоп – типичный «питерский», как сегодня сказали бы.

Зачастую их разговоры и принципиальные споры служат прямому выражению авторской мысли – живой, не устаревающей, горькой, едкой, бьющейся в противоречиях. Правда, порой кажется, особенно в первом действии, что разговоры эти идут по кругу (одно модное и тогда словечко – «гласность» звучит раз семь!). Салтыкову это простительно: он-то главы «Дневника провинциала в Петербурге» печатал в каждой книжке «Отечественных записок» за 1872 год, исключая июльскую и сентябрьскую. Причем не в первом (художественном), а во втором (публицистическом) разделе – «Современное обозрение», подписывал их псевдонимом «M. M.», а в своей переписке называл эти главы «фельетонами». Ему приходилось возвращаться к главным мыслям (нарушая завет своего гениального предшественника по Царскосельскому лицею – Пушкина: не настаивай на излюбленной мысли!), повторяться, напоминая предыдущие фельетоны, но в современном динамичном спектакле – это недопустимо. Даже появление то на сцене, то на экране Доктора в белом кимоно (актер Д.Петров), волевого, но бесцветного блондина с его твердыми суждениями по любому поводу и категоричными решениями – не всегда разгоняет действо.
Во втором действии председатель заведения меняется. На цирковой лонже прилетает Многоболтаев (народный артист России Н.Губенко) и, пошатнувшись, провозглашает: «Россияне, кровавое знамя социализма – спряталось». Ума не приложу, как Салтыков полтора века назад предугадал речь Ельцина в ООН, его бред: «с коммунизмом – покончено», ну и гвоздь нынешнего нанотехнолога Чубайса, вбитый в гроб коммунизма предвидел? А на арене – еще пуще ликуют: «Мы вами неизъяснимо довольны!». Герой с красным носом, во фраке и… тренировочных штанах, с лампасами в виде власовского триколора – неподражаем. Стал смотреть в программке, кто же автор костюмов? Глазам не поверил: Н.Губенко – однофамилец или тот же худрук?

Спектакль обретает полнокровное звучание, что объяснимо блистательной игрой самого Губенко (это не дежурный комплимент режиссеру-постановщику, а личное открытие: как за всеми цирками и дурдомами бюрократических организаций, заседаниями в Мосгордуме, битвами за существование самого театра не утратить актерской формы?), так и абсолютно точно выстроенной драматургией. Чего стоит одна сцена заседания палаты, состоящей из двух частей – серой и желтой, которая воспринимается как метафора сегодняшнего существования двух «Россий» – «Единой» и «Справедливой». Сцена начинается с нового пошатывания и коронной фразы: «Не так сидите!», а заканчивается после беспрекословного пересаживания «обсуждением» нового закона: «Если бы, например, своевременно было прибегнуто к расстрелянию, то и общество было бы спасено, и молодое поколение ограждено от заразы заблуждений. Конечно, нелегко лишить человека жизни, «сего первейшего дара милосердого творца», но автор и не требует, чтобы расстреливали всех поголовно, а предлагает только: расстреливать, по внимательном всех вин рассмотрении, но неукоснительно. А потому полагается небесполезным подвергнуть расстрелянию нижеследующих лиц:

– Первое – всех несогласно мыслящих.

– Второе – всех, в поведении коих замечается скрытность и отсутствие чистосердечия.

– Третье – всех, кои угрюмым очертанием лица огорчают сердца благонамеренных обывателей.

– Четвертое – зубоскалов и газетчиков». И только».

Только! А на сцене-то все уже лежат поголовно, и зритель прозревает: сегодня нравственному (или экономическому) «расстрелянию» подлежат все те же категории граждан. Однако на днях президент на встрече с активистами «Единой России», с ее кадровым резервом, как высказался вице-спикер, где в первых рядах сидели почему-то сак­софонист Гутман и телетараторка Канделаки, заявил, что развитие коммуникационных технологий и рост образованности граждан в обозримом будущем сделают возможным постепенный переход от представительной демократии к прямой. «Душа моя, – проникновенно сказал бы ему на это Прокоп в замечательном исполнении заслуженного артиста России М.Лебедева, – кто же тебе такое позволит? А куда же мы-то, вечные «представители и слуги народа, денемся»? Актер создает врезающийся в сознание персонифицированный образ расплывчатой «партии власти». На сцене – ее убийственно точный представитель: вальяжный от безнаказанности, подношений, нескончаемых банкетов, но льстиво преданный тому, кого сегодня на цирковой лонже выше всех вознесли.
Однажды наш всезнающий доктор в белом кимоно – Владимир Путин сказал подопечной пар­тии, что надо бы иметь свою идеологию. Тогда один из Прокопов от «Единой России» опубликовал в известной газете статью с анекдотическим заголовком: «Наша идеология – поддержка Путина». Круто… Напоминает фразу из использованной в инсценировке новеллки Щедрина: «Тогда могущественные люди сказали ему: «Хорошо! Мы поможем тебе! Но ты должен поступить в шайку пенкоснимателей и отнимать жизнь у всякого, кто явится противником пенкоснимательству!» Великий сатирик добавляет, как бы подсказывая создателям спектакля общую характеристику: «Некомпетентность «пенкоснимателей» в вопросах жизни не подлежала сомнению. Ясно, что это люди унылые, безнадежно ограниченные и притом злые и упорные. Они способны бесконечно ходить вокруг живого дела, ни разу не взглянув ему в лицо».
Рвачи, крупные и мелкие хищники, примазавшиеся к «казенному пирогу» были описаны Салтыковым-Щедриным в использованной сатире «Господа ташкентцы» (1869), где он, как опытный чиновник-бессребреник, обобщил свои наблюдения над бюрократией и дельцами-промышленниками, которые строили из себя цивилизаторов (выражение Щедрина!) в Средней Азии, а сами, как водится, пилили бюджет при строительстве железной дороги к Ташкенту. Чем же правление этой шайки пенкоснимателей и «ташкентцев» заканчивается для страны, очерчивает писатель устами героя:

– Земледелие уничтожено, промышленность чуть-чуть дышит (прошедшим летом, в мою бытность в уездном городе, мне понадобилось пришить пуговицу к пальто, и я буквально – a la lettre! – не нашел человека, который взял бы на себя эту операцию!), в торговле застой... скажите, куда мы идем!

В ответ слышатся вздохи… А еще Прокоп (у Салтыкова – более процветающий литератор) поучает

Провинциала:

– Только, брат, расплываться не надо – вот что! – прибавил он с некоторою таинственностью, – не

надо лезть в задор! Тише! Тише!

 – То есть как же это: не расплываться?

– Ну да; вот, например, ежели взялся писать о ссудосберегательных кассах – об них и пиши! Чтоб

ни о социализме, ни об интернационалке... упаси Бог!

– Это вследствие свободы печати, что ли?

– Ну да, и свобода печати, да и вообще... расплываться не следует!
Прямо разговор в редакции современной либеральной газеты…
Когда-то, до процветания на телеэкранах смеховакханалии ниже пояса и погубления всякой социально-политической сатиры, в народе было популярно четверостишие Юрия Благова, которое приписывали то

Светлову, то Михалкову-старшему:

Мы за смех, но нам нужны подобрее Щедрины и такие Гоголи, — чтобы нас не трогали...
Оно появилось как остроумный отклик на фразу из Отчетного доклада XIX съезду ВКП(б), с которым выступил (5 октября 1952 года) один из выс­ших советских руководителей Георгий Маленков: «Нам нужны советские Гоголи и Щедрины». Чтобы не было впечатления, что поэт иронизирует над официальной линией партии, редактор «Крокодила» в номере1953 года сделал объектом сатиры отдельно взятого бюрократа: эпиграмма начиналась строкой «Я – за смех!» (вместо «Мы – за смех!») и имела название «Осторожный критик».

Ну и что же изменилось за полвека, за два десятилетия «гласности»? Осторожных критиков – море разливанное. В году 200-летия Гоголя из безжалостного обличителя в стране мертвых душ и кувшинных рыл, воров-городничих и депутатов – бобчинских-добчинских постарались сделать прежде всего религиозного писателя. Ну а про традиции Салтыкова-Щедрина вообще никто не вспоминает. А ведь писатель восклицал: «Не одними Прокопами, Менандрами, Толстолобовыми и «православными жидами» наполнен мир; есть в этом мире и иные люди, с иными физиономиями и иному делу посвящающие свою жизнь». Вот и Провинциал вторит своему создателю в поисках совести, полезного дела, и звучит последняя фраза спектакля: «Бедная моя дорогая Родина – Россия». Она повторяется эхом, и на закрывшемся занавесе-экране идет потрясающе смонтированная хроника: танки и триколор Гусинского в 1991 году, расстрел парламента в 1993 году, взрывы на Гурьяновской, подлодка «Курск», «Беслан», далее – без остановок, до «Распадской». И впрямь: «Бедная моя дорогая Родина – Россия»… Но спектакль – не политбеседа, не реквием, а вечное чудо – Русский театр, с его гражданственной нотой, заострением больных вопросов, очищением и верой в будущее. Впрочем, пересказать можно лишь идейную суть, убийственные реплики, мотивы автора и приемы создателей, а спектакль – надо смотреть. Премьера этой злободневной и истинно новаторской пьесы – 14 и 15 июня в театре «Содружество актеров Таганки». Достойнейшее завершение сезона, как говаривал Салтыков: «Примите в знак!».

Александр БОБРОВ.





Источник: КПРФ

  Обсудить новость на Форуме