15:30 26.06.2012 | Все новости раздела "КПРФ"
Газета «Правда» про Московский Международный кинофестиваль
34-й Московский Международный кинофестиваль в самом разгаре. Впереди ещё половина программы, но лидеры явно определились. Как и предполагалось, в основном конкурсе наибольший интерес у профессионалов и у широкой публики вызвали два очень разных фильма: «Дверь» знаменитого венгерского режиссёра Иштвана Сабо и «Орда» обретающего всё большую известность нашего соотечественника Андрея Прошкина.
МАЛОБЮДЖЕТНАЯ, с участием всего нескольких актёров, «Дверь», почти всё действие которой происходит на тихой окраинной улице Будапешта не в столь отдалённом от нас времени — середине 70-х годов, ни в коей степени не претендует на открытия в области киноязыка: в ней, казалось бы, всё элементарно с точки зрения ракурса, композиции и монтажа.
Иное дело — «Орда», отсылающая зрителя на почти 700 лет назад, в середину XIV века, в эпоху митрополита Московского Алексия и ордынского хана Джанибека. Производственный бюджет этой картины составил 12 миллионов долларов, общая площадь всех декораций «Орды» достигла 20 тысяч квадратных метров. Для съёмок было специально изготовлено свыше 4000 предметов одежды и реквизита. В фильме снимались десятки актёров и сотни статистов. Яркое, колоритное зрелище, конечно же, достигалось при посредстве современного динамичного киноязыка и квалифицированной компьютерной графики.
«Орду» сравнивали с хорошим голливудским фильмом, а «Дверь» — со «старым, добрым» кино. Но есть нечто объединяющее эти совершенно разные произведения. Обе картины, если вдуматься, моралистские. Обе поднимают нравственные вопросы.
История противостояния двух героинь «Двери», известной писательницы Магды (Мартина Герек) и дворничихи Эмеренс (Хелен Миррен), ассоциируется поначалу с противостоянием города и деревни. Но в действительности она куда глубже и сильнее. Перед нами два способа жизни, два понимания сущности бытия.
Самоуверенная, цветущая Магда привыкла жить для себя. По правде сказать, даже не очень-то верится в то, что она писательница: так замкнут её мир, в котором всё крутится вокруг неё. Даже тяжелая болезнь мужа — этакое облачко, набегающее на её безмятежное существование, ничего по сути не меняет: он поправляется и возвращает ей свободу.
Единственное, что раздражает Магду, — это дворничиха, практически прислуга, которая в грош её не ставит и живёт какой-то загадочной собственной жизнью. Мало-помалу противостояние оборачивается притяжением, и постепенно писательница, умудряясь оставаться в тени и не отвечать откровением на откровение, постигает душу Эмеренс, прислуга оказывается куда богаче и щедрее душой. Как ни била её жизнь, а не убила в ней нежность ко всему живому, способность жертвовать своим покоем и благополучием. Соприкоснувшись с Эмеренс, себялюбивая Магда не становится добрее и лучше, но она подвергает себя и свою жизнь жесткой переоценке и тем самым поднимается на новую ступень личностного развития. Можно сказать, старая Эмеренс вызволяет Магду из заточения в башне из слоновой кости.
Иштван Сабо, что называется, актерский режиссер: он находит исполнительниц, чья индивидуальность с замечательной точностью накладывается на индивидуальность героев. Надо сказать, в этом актерском дуэте первенствует единственная в своем роде Хелен Миррен. Английская актриса, запомнившаяся нам в роли королевы Елизаветы, вошла в образ венгерской крестьянки, не меняя при этом ни своей внешности (она снималась без всякого грима), ни тонкой, богатой оттенками манеры исполнения.
При этом актриса сумела подчеркнуть индивидуальность этой самобытной натуры. Вся порыв и движение, ее Эмеренс даже в статике несет в себе некий заряд энергии, и режиссер с оператором (Элемер Рагайи) подчёркивают это стремительными панорамами и наездами, движением гонимой ветром листвы или падающего снега. Камера умело подыгрывает актрисе, оставляя за кадром всё лишнее, второстепенное. Эта стилистическая чистота позволяет говорить о зрелом мастерстве всех создателей фильма.
Конечно, у авторов «Орды» было куда больше простора для своей проповеди. Само пространство этого фильма, его многослойная структура давали возможность для вызревания большой идеи. Мифическая история о том, как митрополит Московский Алексий, склонившись на уговоры князя Ивана Второго (Красного), в сущности вассала ордынского хана Джанибека, отправился в Орду, чтобы молитвой исцелить от слепоты мать Джанибека, властную ханшу Тайдулу, казалось бы, совершенно далекая от сегодняшней действительности, по мысли авторов, восходит к нынешним проблемам веры и неверия, идеализма и прагматизма. Твердый в вере Алексий (Максим Суханов) прекрасно понимает: не ему, смертному, творить божеские чудеса, но идет на заклание в надежде хоть немного отсрочить набег «поганых» на Москву — а там, может быть, бог и пошлёт чудо.
Но чуда не происходит, и святой старец оказывается в тех же колодках, что и русские пленные. Страшным испытаниям он может противопоставить только веру и смирение. Истерзанный физически и морально, он принимает свою участь как должное: ведь он посмел просить господа о чуде. (Правда, непонятно, в чём же его вина, ведь сказано в Писании: просите и будет вам дадено). Страдания его усугубляются тем, что неминуемо теперь сожжение Москвы. Но чудо всё-таки свершается: Тайдула неожиданно прозревает, и Джанибек, сменив гнев на милость, вызволяет старца и его спутника Федьку из рабства, вознаграждает и выпроваживает восвояси, обещая пощадить Москву.
Мораль сей басни такова: с богом не торгуются; всё даст в свой срок — и тогда слабость переборет силу. Интересно, что сцены прозрения Тайдулы, мощно сыгранной Розой Хайруллиной, в фильме нет — сам этот акт для авторов не имеет значения. Да и было ли чудо? Это второй вопрос. Главное, старец не поколебался в вере. Страшный мир Орды (сцен жестокого насилия в фильме — через край) не разрушил его личность.
Вот это самое противостояние личности жестоким обстоятельствам роднит оба непохожих фильма и в какой-то мере их героев. Эмеренс — такой же стоик, как и Алексий, даром, что она совершенная безбожница. Душа её — христианка, как сказал бы пастырь. Но если по-настоящему вдуматься, образ дворничихи богаче, объёмнее образа митрополита. И это при том, что Хелен Миррен и Максим Суханов — актёры высочайшего класса. В чём же причина?
Думается, в том, что за Эмеренс стоит сама Венгрия. И это несмотря на то, что картина снята на английском языке — видимо, в первоначальном расчёте на «Оскара». Чувствуется, Иштван Сабо знает свою родину со всеми её просторами и закутками, городами и деревнями, интеллигентами и крестьянами. Он не идеализирует людей — он просто их любит, и этой любовью освещены даже самые жесткие эпизоды. Он — у себя дома, в своём отечестве. Даже в соавторстве с Германией он снимает своё, национальное кино.
Всего этого не скажешь о фильме «Орда» и его авторах. Фильм недаром назвали «голливудским» — такое впечатление, что он снят иностранцами. Митрополит Алексий оторван от родной почвы. И вовсе не по той причине, что большая часть его экранного существования проходит в Орде. В нем, в сущности, нет ничего русского, разве что одна борода. Ни словом, ни вздохом не помянут они с Федькой свою родину.
Окружающие их колодники — такие же беспамятные манкурты. Вообще, сценарист Юрий Арабов, задающий тон этой постановке, не жалует «русичей»: они ему чужды и неинтересны. Отсюда это «рабское быдло», изображенное в фильме: все на одно лицо, ни проблеска мысли в глазах, ни единого живого слова. Куда интереснее «ордынцы» — тут и выразительность лиц, и разнообразие характеров. Прибавьте к этому красочность, броскость «ордынских» эпизодов — оператор Юрий Райский просто купается в этом материале. И ни единой светлой красочки не нашлось притом для России.
Складывается впечатление, что фильм изначально делался «навынос» — для зарубежного зрителя. Кстати, его уже приобрели чуть ли не все западные страны, начиная с США. Здесь, в России, фильм, несмотря на всё мифотворчество, пройдёт как исторический, а там, за границей, — как развлекательный. Там у зрителей не будет дотошных вопросов относительно исторической правды. Никто не удивится, что кинематографические ордынцы разговаривают на современном карачаево-балкарском языке. И, разумеется, никто не обратит внимания на беглый заключительный титр, в котором невнятно сказано о грядущем освобождении Руси от татаро-монгольского ига. Дистрибьюторы останутся в выигрыше, а Россия — в проигрыше.
Проблема национальной принадлежности фильма как произведения искусства давно уже не поднимается нашим кинематографическим сообществом. Не обсуждается она и на этом фестивале, хотя бы в рамках «Русской программы». Да и в самой программе много ли истинно русского — незаёмного и кровного? Но об этом в другой раз.
Обсудить новость на Форуме