12:31 27.04.2012 | Все новости раздела "КПРФ"

Газета «Правда». Он воспел подвиг лётчика-героя

Как и все ветераны «Правды», Владимир Иванович Новосёлов жил в последнее время ожиданием столетнего юбилея родной газеты. Но коварная болезнь убила за две недели до большого нашего праздника…

А Я КАК раз собирался в праздничные дни рассказать читателям о правдисте Владимире Новосёлове и особенно о начале его журналистского пути, которое стало для юного газетчика поистине определяющим. Дело в том, что ему, тогда ещё пятнадцатилетнему подростку, посчастливилось одному из первых написать о герое-лётчике Викторе Талалихине, впервые совершившем ночной таран при обороне Москвы, в августе 1941-го.

Я давно узнал про тот знаменитый очерк, который так и назывался — «Таран», однако не от Владимира Ивановича, с которым бок о бок проработал в «Правде» многие годы (его правдинский стаж превысил сорок лет!). По природной скромности о себе он говорить не любил. А вышло так, что на вечере в Центральном Доме журналиста, посвящённом юбилею Московской битвы (было это в начале 70-х), кто-то из выступавших, говоря о подвиге Виктора Талалихина, высоко оценил очерк «Таран» и назвал его автора: корреспондент «Правды» Владимир Новосёлов.

— Владимир Иванович, оказывается, это вы первым рассказали в «Правде» про Виктора Талалихина? — спрашиваю на следующий день в редакции своего старшего товарища.

— Не совсем так, — улыбается он. — Верно, что написал я в числе первых. Только напечатано это было ещё не в «Правде» — сюда меня взяли позднее.

— А где же? — удивляюсь я.

— В газете «За мясную индустрию». Так называлась многотиражка Московского мясокомбината имени Микояна…

Тогда-то и услышал я вкратце эту знаменательную для Владимира Ивановича Новосёлова историю.

* * *

Жили они в Калитниках, отец и мать работали на мясокомбинате. Так же, замечу, как и родители будущего героя Талалихина. Куда шли молодые после семилетки? Многие выбирали родительскую дорогу — на комбинат: предприятие большое и быстрорастущее, перспективное, как говорили в то время.

Витя Талалихин пришёл сперва в комбинатскую школу ФЗО, чтобы получить специальность. Одновременно поступил и в аэроклуб. Мечта о небе владела комсомольцами 30-х годов, да и порохом явственно пахло в воздухе: надо было готовиться Родину защищать.

Новосёлов Володя — младше, он приходит на комбинат уже тогда, когда война разразилась, — летом 41-го. В коллектив ремонтно-механического завода. Но у него своё призвание: он пишет стихи, ещё школьником печатался в многотиражной газете «За мясную индустрию». Сюда в конце концов и определяют его на работу партком и комитет комсомола, хотя ведь совсем мальчишка — не исполнилось и пятнадцати.

— Сколько же сотрудников, кроме вас, было в многотиражке? — спросил я Владимира Ивановича.

Он засмеялся:

— Кроме меня, никого. Правда, номинально значился главный редактор, но фактически, представьте, почти все дела по выпуску газеты надо было делать самому. И, конечно, много приходилось самому писать.

Однако думал ли он, какая тема и какой герой возникнут перед ним буквально через несколько недель после вступления на стезю профессионального журналиста! Вдруг по радио прозвучало такое знакомое имя — Виктор Талалихин. Молнией в голове: да неужели наш?! Тот, с которым ещё недавней весной сражались в футбол на комбинатском поле, которого чуть ли не каждый день видел то на производстве, то на улице, а то и у него дома…

— Вы что, родителей Виктора тоже знали?

— Конечно! Василий Иванович и Вера Ивановна… Поэтому, когда по радио я услышал: Виктор Васильевич Талалихин, — сомнений не было уже никаких. И сразу рванул по знакомому адресу!

Старший мой коллега признался, что ни один материал за всю продолжительную журналистскую службу не рождался у него с такими необыкновенными чувствами, как этот. И самое главное было в удивительном соединении, казалось бы, несоединимого: парень с нашей улицы, вроде бы такой обычный, похожий на многих других — и настоящий герой, по праву ставший Героем Советского Союза.

В известной песне пелось: «Когда страна быть прикажет героем, у нас героем становится любой». Но если быть абсолютно точным, он же сам, Витя Талалихин, приказал себе быть героем! Никто ведь не отдавал ему команду в ночном августовском небе над Подмосковьем пойти на таран зловещего «Юнкерса», до предела гружённого бомбами и несущего этот смертоносный груз на столицу нашей Родины.

У него, советского пилота, конечно же, была всепоглощающая мысль: ни в коем случае не пропустить воздушного разбойника к Москве! И когда фашистские пули пронзили его машину, он понял: выход один — рубануть врага винтом «ястребка» и ударить его всей массой своего самолёта. Пусть враг погибнет, не прорвавшись к советской столице!

…Это всё начинающий журналист Владимир Новосёлов представил и восстановил в своём очерке после того, как земляк, удачно выбросившийся с парашютом, приехал повидаться на родной комбинат. Выступал в цехах и в ФЗО. Встречался с молодёжью. Одна рука у него была перевязана. Почему? Оказывается, вражеская пуля всё-таки задела её… А у журналиста возникали новые и новые вопросы: хотелось знать досконально, как свершается подвиг. Об этом, думал он, непременно должны узнать все. И тогда, конечно же, будет больше таких, как Виктор Талалихин!

И как Николай Гастелло, Зоя Космодемьянская, Лиза Чайкина, Шура Чекалин, Алексей Маресьев, молодогвардейцы Краснодона… Журналистика Великой Отечественной, тон которой задавала «Правда», неизмеримо много сделала, чтобы Советская страна, в полном смысле слова, стала страной героев, которую никому не дано было победить.

* * *

Что же было потом, после памятных встреч юного журналиста с отважным пилотом? Известно, что Виктор Талалихин, выживший в ночь воздушной схватки близ Подольска, собьёт ещё пять вражеских самолётов, но погибнет в октябре, продолжая вместе с боевыми друзьями самоотверженно оборонять Москву. Погибнет смертью героя.

А Владимир Новосёлов будет с честью держать свою газетную и комсомольскую вахту на комбинате, где останутся почти одни только женщины, старики и подростки. С нетерпением ждал, когда по возрасту сможет наконец вступить в ряды Красной Армии. Это сбудется поздней осенью 1943-го.

Что и говорить, мечтал он об авиации. К тому времени, совмещая работу с учёбой, сумел окончить два курса вечернего машиностроительного техникума. Однако призвали его в бригаду ГМЧ, то есть гвардейских миномётных частей. Не огорчился: прославленные «Катюши» — достойное оружие.

Ну а после войны журналистика опять позовёт его. И профессиональной вершиной станет «Правда». Работа в отделе информации, в промышленно-экономическом и отделе писем, многочисленные поездки по стране и встречи с десятками, сотнями людей, о которых рассказывал правдист в своих материалах на страницах главной газеты страны…

Но при этом он, талантливый человек, добрейшей души и благодарной памяти, по-моему, всегда нёс в себе живой отблеск того, кто стал одним из первых героев его публикаций, на кого с мальчишеских лет хотел быть похожим.

Вот и в наших телефонных разговорах, когда уже был он прикован к постели, тема Талалихина и других героев великой войны звучала постоянно. Беспокоился: а помнит ли их нынешняя молодёжь? Интересовался: а что планирует давать «Правда» в связи с 70-летием битвы за Москву?..

Неожиданной для меня получилась последняя наша беседа. Я позвонил ему в начале апреля, чтобы справиться, как обычно, о здоровье, а заодно уточнить кое-что о нескольких ветеранах, с которыми одновременно пришёл он в «Правду». Ответы получил по-новосёловски исчерпывающие и точные.

— А знаете, чем я сейчас занят? — спросил вдруг после этого. — Представьте себе, стихами…

И он впервые поведал мне, что тем летом 41-го во время работы над очерком про Виктора Талалихина всё время невольно переходил с прозы на стихи. Срывающимся от волнения голосом стал теперь читать:

Мерцающая лунная

светлынь…

Ракета в воздухе:

сигнал — лететь.

Какая ночь! Не тьма,

а полусинь,

С любимой бы под яблоней

сидеть.

— Это вы написали тогда? — удивился я.

— Частично тогда, частично позднее. У меня теперь о Викторе целый цикл сложился. Вот прикидываю: может, удастся осилить поэму. Назову, конечно, «Виктор Талалихин». Послушайте ещё немного:

И летело сердце

над простором,

Звонче песен был

моторный гул.

А дозволь лететь на самом

скором —

Он бы шар земной

перемахнул.

— Здесь у вас Талалихин как предшественник Гагарина, — не удержался я от комментария.

— Да так и есть! — обрадовался он. — Лётчики Великой Отечественной в самом деле были его предшественниками.

На этом мы с Владимиром Ивановичем и простились. Оказалось — навсегда…

Источник: КПРФ

  Обсудить новость на Форуме