17:00 27.08.2013 | Все новости раздела "КПРФ"
Газета «Правда». К 100-летию со дня рождения советского писателя Александра Чаковского
2013-08-27 16:32
Газета «Правда». К 100-летию со дня рождения советского писателя Александра Чаковского 
Как и многие лучшие люди его поколения, свой трудовой путь будущий знаменитый советский писатель и редактор начинал с заводской проходной. Считал себя сыном первых пятилеток и гордился, что рабочие славного московского «Электрозавода» встретили его как товарища. Там же, на заводе, написал первую свою книжку.
В литературе он начинал с публицистики и литературоведения. Одна из первых книг Чаковского посвящена творчеству Барбюса. Умело пользовался риторическими приёмами: у него обнаружился дар убеждения. С 1941 года, когда к штыку приравняли перо, служил военкором там, где шла битва за Ленинград. На Волховском, на 3-м Прибалтийском фронтах. Там он и стал писателем. И главные книги Чаковского посвящены блокаде, Ленинграду — это и «На ледовой дороге», и знаменитая эпопея «Блокада».
После войны он много публиковался, не зная провалов. До сих пор не забыта читателями повесть 1949 года «У нас уже утро», удостоенная в 1950-м Сталинской премии. Чаковский объездил весь Советский Союз и о тружениках Сахалина знал, конечно, не понаслышке. К писателю пришёл настоящий успех. И в 1962 году он становится главным редактором «Литературной газеты», которую возглавлял 26 лет.
«Литгазету» времён Чаковского иногда называют нашенским Гайд-парком, который открыли, дескать, чтобы «выпустить пар» умеренно оппозиционных настроений. Можно добавить: газета соответствовала реалиям «развитого социализма», когда противостояние идеологий и настроений усложнилось, хотя накал уменьшился. Пафос бескомпромиссной борьбы, присущий военным временам, снижался. Потребовались утончённые комбинации, компромиссы — вроде разрядки международной напряжённости. Тот «развитой социализм» должен был стать фундаментом для более совершенного общества. В это твёрдо верил Чаковский, этому служил.
Да и как не верить? Просвещение, наука, согласие внутри страны — вполне резонно предполагать, что этих условий достаточно для прогресса. В журналистской рутине всегда много конъюнктуры и казёнщины. Редактор Чаковский мечтал о еженедельнике, в каждом номере которого будет ощущаться напряжение мысли. И обновлённая под его руководством газета стала властительницей дум и для физиков, и для лириков. Ей доверяли. Не будем недооценивать эту идеологическую победу.
Одна из задач западной буржуазной пропаганды в годы «холодной войны» — перестроить советскую систему ценностей. Так, чтобы успехи Советского Союза казались людям чем-то второстепенным, а достижения буржуазного мира — недостижимым идеалом, венцом творения. Мечту о справедливом образе жизни надо было подменить грёзами о ста сортах колбасы, о джинсах и порнографии: непобедимую крепость можно было взять только с чёрного хода.
Ленинград в блокаду выстоял, а эту войну мы стратегически проиграли. Значит, проиграл и Чаковский. Но не забудем, что сражался он честно, вдумчиво, беззаветно.
Циники не верят в искренность патриотизма, а ведь он естественен, когда судьба человека накрепко переплетена с судьбой страны. Индустриализация и война, ленинградская блокада и восстановление страны — для Чаковского всё это не было абстракцией. Фронтовое поколение превратило страну в сверхдержаву. Коммунисты, прошедшие войну, царили во властных кабинетах вплоть до горбачёвской «перестройки». Чаковский много лет работал под руководством Суслова, с симпатией относился к писателю Брежнев.
В многовековой истории нашей страны эти десятилетия стоят на особом пьедестале. Когда ещё Россия играла столь важную роль в судьбах мира? И уж совсем никогда у нас не было столь просвещённого общества, столь высокообразованного народа. Потому и потребовалась газета, рассчитанная на утончённые вкусы.
А в начале девяностых система просвещения затрещала, и началась деградация. Горбачёв назовёт предшествующее время «эпохой застоя». Но история уже отменила этот лукавый его приговор.
Значение таких личностей, как Александр Чаковский, определяется в первую очередь успехами дела, которому человек служил, величием эпохи. Он был советским писателем, идеологом, организатором прессы. А ведь то было время противостояния систем, войны миров. Две сверхдержавы сражались за будущее. И до горбачёвского предательства сражение не было проиграно! Проблем в СССР хватало: сам Чаковский и его газета нередко о них писали. Но писали также о больших достижениях советского общества. А главным в этом обществе была жизнь не по хищническим законам капитализма!
Накануне «перестройки» вышел фильм «Победа» — экранизация политического романа Чаковского. Режиссёр Евгений Матвеев снял, пожалуй, самую просталинскую кинокартину в послесталинской истории. Неудивительно, что после 1985-го картину не показывали.
Вспомните, как в те годы относились к Сталину либералы. А Чаковский пошёл на риск. Любопытно, что в «Литературной газете» он, всесильный главред, не публиковал откровенных гимнов Сталину. По разным причинам: «Старая площадь» не рекомендовала, да и со всевидящими «детьми ХХ съезда» газета ссориться не могла. Но на своей «личной территории» Чаковский не скрывал убеждений. Читателей увлекали «тайны кремлёвского двора», и одновременно они узнавали правду о непреклонном вожде, который не дрогнул ни в годы войны, ни в годы атомного шантажа.
Александр Борисович подробно показал в своём романе ключевой эпизод Потсдамской конференции. Вот Трумэн пытается сломить Сталина известием об испытании атомной бомбы:
«— Я хотел сообщить вам, генералиссимус, — нарочито будничным тоном произнёс он, — что у нас, в Штатах, создано новое оружие… — Трумэн сделал паузу, непроизвольно расправил плечи и даже, кажется, привстал на цыпочки, напряжённо следя, как реагирует на его сообщение Сталин. Но тот молчал, глядя мимо Трумэна.
— Это оружие, — снова заговорил Трумэн, решив, что Сталин не оценил смысла сказанного, — необычайной… невероятной силы…
Президент снова умолк, впиваясь взглядом своих близоруких глаз в лицо Сталина. Однако никаких видимых изменений в выражении этого лица не обнаружил, ни одна из его чёрточек не дрогнула. Сталин вроде бы удовлетворённо мотнул головой и безразлично обронил ничего не значащую вежливую фразу:
— В самом деле?..
Повернулся и пошёл к двери. Спустя мгновение его уже не было в зале. Трумэн стоял обескураженный, смущённый.
— Ну… ну что?! — услышал он за своей спиной нетерпеливый шёпот.
Повернувшись, Трумэн увидел Черчилля. Рядом с ним стояли Бирнс и Иден. То ли они наблюдали издалека за происходящим, то ли вернулись в зал, чтобы узнать результаты.
— Вы сказали ему? — спросил Черчилль.
— Сказал, — всё ещё не отдавая себе отчёта в поведении Сталина, произнёс Трумэн.
— Ах, боже мой, сэр, не тяните! — уже не снижая голоса, выпалил Черчилль. — Что вы ему сказали?!
— То, о чём мы условились, — отрешённо ответил президент.
— И какое это произвело на него впечатление?
— Судя по выражению его лица — никакого!
— Никакого? — изумлённо переспросил Бирнс.
— По-моему, он просто не понял, о чём идёт речь!»
И тут мы узнаём, что сразу после этой беседы Сталин «поднялся по невысокой лестнице отведённого ему особняка. В приёмной распорядился: «Москву. Курчатова. Немедленно!»
Безусловно, в романах Чаковского мы видим, что во главе государства в годы войны работал выдающийся политик. Автор «Победы» отбрасывает постулаты XXII съезда, на котором десталинизация достигла масштабов всесоюзной истерики. В романах Чаковского мы увидели Сталина, без преувеличений, гениальным политиком.
Горбачёв, конечно, сперва отодвинул Чаковского, а потом и вовсе отправил в отставку. И с Александром Яковлевым автор «Блокады» не сработался. «Литературка» не стала обер-органом «перестройки» — вроде «Огонька» или «Московских новостей». Хотя и в оплот сопротивления «катастройке» газета превратиться не могла: интеллигенция в большинстве своём в те годы была настроена либерально... Впрочем, писатель навсегда покинул кабинет главного редактора в 1988 году, когда «перестройка» ещё не вошла в суицидальную стадию, когда Горбачёва ещё можно было не считать предателем, когда партийную дисциплину ещё никто не отменял. Отставка вышла не почётной: человека, создавшего самый яркий еженедельник семидесятых, постарались забыть.
В 1993-м восьмидесятилетний юбилей Чаковского остался совершенно незамеченным. Его словно заживо похоронили, даже мемуары не нашли издателя. Развал страны стал для него трагедией. Но сегодня о перестроечных иллюзиях и вспоминать стыдно, а вот политические установки Чаковского из «Блокады» и «Победы» снова актуальны. Всё-таки правда советского народа сильнее клеветников!
Обсудить новость на Форуме