07:15 18.12.2011 | Все новости раздела "КПРФ"
Финансовая политика правительства – неприкрытый грабеж России
В новом бюджете шокируют масштабы несоответствия между провозглашаемыми целями и реальными приоритетами, пишет М.Делягин.
Федеральный бюджет на 2012 и на «плановый период 2013 и 2014 годов» был принят, как и многие другие важнейшие законы, быстро и тихо. Привычно скомканное обсуждение в данном случае имело не только политические (и в самом деле — какой смысл тратить время на говорильню, когда для принятия любого решения достаточно одной фракции), но и объективные внешние причины. Принятие бюджета оказалось зажато между внезапной отставкой казавшегося вечным министра финансов Кудрина, неминуемо дезорганизовавшей процесс, и отвлекающими даже самых безнадежных депутатов выборами в Госдуму.
В результате многие не только интересные, но и весьма существенные элементы бюджета оказались незамеченными российским обществом. А ведь бюджет — это квинтэссенция, наиболее емкое выражение государственной политики: большинство действий государства так или иначе отражается в изменении поступления или расходования средств.
Страшилки о дефиците
Недостоверность российских бюджетов уже стала нормой. Отчасти она вызвана объективными обстоятельствами: действительно, если за все 2000-е годы никому в мире не удалось дважды подряд правильно спрогнозировать цену нефти, стремление российского правительства застраховаться от возможной ошибки путем занижения прогноза вполне естественно.
Ожидаемая в 2011 году средняя цена нефти — 108 долл./ барр. — превышает заложенный в бюджет-2011 уровень более чем на 40%. После такого скачка некоторый откат вполне возможен — и в бюджет-2012 заложена «круглая», удобная для расчетов цена в 100 долл./барр. Поскольку финансовой катастрофы, связанной с масштабным списанием безнадежных долгов в мире, в следующем году ожидать не приходится, а поддержка развитыми странами своих финансовых систем денежной накачкой будет продолжаться, реальная цена нефти, скорее всего, будет выше, причем ощутимо, не менее чем на 10%.
Но в условиях продолжающейся неопределенности действительно лучше подстраховаться. К сожалению, неправдоподобные прогнозы, способствующие занижению доходов, касаются и в принципе вполне предсказуемых сфер — прежде всего инфляции.
Бюджет рассчитан, исходя из предположения об официальной инфляции 2012 года в 6,0%, однако это совершенно неумеренный оптимизм. Да, конечно, ежегодный рост тарифов естественных монополий в 2012 году перенесен с 1 января на 1 июля, на время после инаугурации Путина. Однако не стоит забывать, что, кроме естественных монополий, Россию успешно и с аппетитом рвут на части и монополии обычные. И те деньги, которые в преддверии президентских выборов будут вынуждены оставить народу естественные монополии, с превеликим удовольствием заберут у него обычные монополии, как это уже было после отмены налога с продаж.
Монополисты грабят своих жертв, как правило, путем повышения цен; поэтому замедление роста цен из-за вынужденного воздержания естественных монополий будет полностью компенсировано его ускорением благодаря произволу обычных, прежде всего торговых монополий, и инфляция не снизится.
Если же учесть общее ухудшение конъюнктуры, а также неизбежную предвыборную раздачу денег, в 2012 году следует ожидать ускорения официальной инфляции примерно до 7% и, соответственно, получения бюджетом «инфляционных», но от того не менее приятных доходов.
Другое направление занижения прогнозных доходов федерального бюджета — завышение обменного курса рубля. Бюджет рассчитан на основе предположения, что средний курс рубля в 2012 году составит 28,7 руб./ долл. Это более чем на 10% выше уровня в 32 руб./долл., соответствующего консервативному прогнозу на следующий год.
Столь бесстыдная разница, естественно, обернется для бюджета пресловутыми «дополнительными доходами» — по оценкам, при заложенном в бюджет уровне цен на нефть они составят в следующем году 1,0—1,5 трлн руб. В результате бюджет-2012 с доходами 11,78 трлн руб., расходами 12,66 трлн и утвержденным дефицитом 0,88 трлн руб. на деле окажется практически гарантированно профицитным!
И это не в первый раз: весь 2011 год самые разные официальные лица — от президента Медведева (в Бюджетном послании) до занимавшегося адаптацией стратегии-2020 к реальности ректора Академии народного хозяйства и государственной службы, бывшего политического советника Гайдара В. Мау — настойчиво говорили о «снижении дефицитности» бюджета-2011.
Притом что бюджет был уверенно профицитен.
Конечно, Госдума приняла его с дефицитом — в 719,1 млрд руб. (1,3% ВВП). Однако высокие цены на нефть уже к марту не оставили дефициту шанса, а к 1 ноября профицит бюджета достиг 1,4 трлн руб. — 3,2% ВВП!
История России знает примеры стремительного разбрасывания бюджетных средств, ведущего к резкому ухудшению бюджетных показателей. Так, за один лишь декабрь прошлого года дефицит федерального бюджета подскочил с 2,2 до 3,9% ВВП, на 1,7 процентного пункта, но даже подобный скачок расходов и даже усугубленный ударными предвыборными тратами все равно не сможет уничтожить профицит бюджета 2011 года. Он слишком велик.
Почему же правительство и официальные эксперты запугивают Россию дефицитом? Зачем долгие годы подряд занижать прогнозируемые доходы, зачем стращать страну более сложной, чем ожидаемая на самом деле, ситуацией?
«Подушка безопасности» или подарок иностранным банкам?
Конечно, прежде всего нужен запас на «черный день» — пресловутая «финансовая подушка безопасности».
Вот ведь только какая незадача: в необходимом для стабильного развития страны размере она была создана еще в первой половине прошлого десятилетия. Как минимум последние шесть лет ее увеличение — как и нынешние размеры — не имеет никакого рационального оправдания. На 1 ноября 2011 года неиспользуемые остатки средств на счетах федерального бюджета, часть которых заморожена в бюджетных фондах (Резервном и Национального благосостояния), часть (более триллиона рублей) положена на банковские депозиты, а часть просто лежит в Федеральном казначействе, превысили 6,7 трлн руб. Это более 15,5% ВВП, произведенного российской экономикой на эту дату (то есть в январе — октябре) и более 60% годовых расходов федерального бюджета!
Международные же резервы России, которые тоже можно использовать при критических обострениях экономической ситуации, после всех сокращений превышали на середину ноября 515 млрд долларов.
Таким образом, замораживание денег налогоплательщиков в федеральном бюджете с выводом их значительной части за пределы страны (в виде Резервного фонда и Фонда национального благосостояния) превратилось в самостоятельный приоритет российского государства. И этот приоритет сохранится: в 2012 году эти фонды будут увеличены на 575,5 млрд руб., что превышает расходы не только на ЖКХ, охрану окружающей среды, культуру, спорт и СМИ, но и на такие значимые направления, как образование и здравоохранение!
Таким образом, поддержка американской и европейской финансовых систем деньгами российских налогоплательщиков является для правительства, парламента и президента России (который этот бюджет, как стало только что известно, подписал) более масштабной задачей, чем развитие собственно российского здравоохранения и образования! Впору вслед за Майклом Муром спросить: «Где твоя страна, чувак?»
Только, к сожалению, в несколько ином смысле. Совокупную величину Резервного фонда и Фонда национального благосостояния за 2012—2014 годы намечено увеличить с 7,2 до 9,3% ВВП, в абсолютном выражении — более чем в полтора раза: с 4,3 до 6,7 трлн руб. И это притом что за эти же три года предполагается эмитировать государственных ценных бумаг на 5,6 трлн руб. и 21 млрд долл. (по 7 млрд долл. ежегодно). Казалось бы, что проще: откажитесь хотя бы от наращивания бюджетных фондов, в которых умирают российские деньги, и можно будет почти вдвое сократить внутренние займы, сэкономив огромные средства, выплачиваемые в виде процентов!
Но, похоже, задача российского правительства является строго противоположной. Его финансовая политика кажется абсурдной сразу по двум причинам.
Прежде всего, размещая бюджетные средства в развитых странах по низким процентным ставкам, правительство тут же занимает средства по достаточно высоким ставкам — как на внутреннем, так и на внешнем рынке (бестрепетно планируя размещать деньги дешево и тут же покупать, по сути дела, эти же, собственные средства намного дороже). Это постоянный убыток; на коммерческом предприятии менеджера, предложившего такое, не допустили бы даже на должность уборщицы, — но у российских либеральных реформаторов явно «собственная гордость».
Кроме того, систематический вывод российским государством средств налогоплательщиков за рубеж и подпитка ими иностранных финансовых систем создает поразительную систему кредитования российских предприятий средствами, уже уплаченными ими в виде налогов.
В самом деле: замораживание в бюджете и вывод из страны огромных денежных сумм создает в России искусственную нехватку денег и поддерживает абсурдно высокие проценты по кредитам. Выведенные из страны средства Резервного фонда и Фонда национального благосостояния вкладываются Минфином в государственные ценные бумаги США и стран Евросоюза, подпитывая их финансовые и, в частности, банковские системы. И деньги, которые российские предприятия берут в кредит в развитых странах, радуясь низкому (относительно российских) проценту, — это их собственные (с учетом банковского мультипликатора) средства, уплаченные ими российскому бюджету в качестве налогов! Российское государство, как минимум, дарит иностранным банкам проценты, которые те получают от кредитования российской экономики российскими же, по сути дела, деньгами.
На фоне описанных схем меркнут и «залоговые аукционы», и доведшие страну до дефолта спекуляции с ГКО.
Однако попробуем посмотреть на них с другой стороны: они оглушительно, безумно, неимоверно невыгодны для России и представляют собой, по сути дела, ее неприкрытый грабеж. Грабеж в пользу финансовых систем США и Евросоюза, которые, соответственно, «на ровном месте» получают неимоверные выгоды. Вероятно, смыслом уверенного, на протяжении более чем десятилетия проведения этой политики (уже пережившей своего творца — министра финансов Кудрина) российскими чиновниками являются именно эти выгоды для США, Великобритании и стран еврозоны.
Отказ от модернизации: кудринским курсом
Другое возможное объяснение (отнюдь не исключающее первое) заключается в осознанной политике наращивания государственного долга России. Понятно, что одалживание заведомо ненужных денег (в том числе своих собственных — если оно проводится у банков, в которых на депозитах лежат деньги бюджета) исключительно выгодно для кредитора и потому не может не вызывать его благодарности, которая вполне может выражаться в солидной денежной форме. Однако не менее важно, что управление госдолгом по вполне объективным причинам является непрозрачной сферой; менее прозрачны лишь атомная промышленность и торговля оружием. А отсутствие открытой информации (да еще и высокие профессиональные требования) объективно создает предпосылки для самых разнообразных, порой головокружительных махинаций. Не стоит забывать, что многие российские олигархи стали таковыми именно на операциях с долговыми обязательствами нашего государства; возможно, часть Минфина идет по их стопам. А здесь важны не столько направленность, сколько интенсивность и масштаб операций: большой долг — мы его ударно, сверхпланово сокращаем, не останавливаясь перед штрафами за досрочную выплату, маленький долг — принимаемся его столь же ударно наращивать. Похоже, «черная прибыль» идет с оборота, а не только с характера операций.
Получают ли исполнители этой политики в российском правительстве свой процент — честные комиссионные (и какие) — от приносимой ими своим хозяевам (или «старшим партнерам») баснословной выгоды? Ибо единственная видимая альтернатива заключается в предположении коллективного, длительного и при этом предельно успешного сумасшествия у всего финансовобюджетного блока правительства, которое вполне очевидно не соответствует действительности.
Но у проведения описанной грабительской для России политики, безусловно, есть и иные, некоррупционные мотивы. Прежде всего интенсивное замораживание денег в бюджете под истошные вопли о «черном дне» (которые длятся уже более десятилетия) является способом не допустить модернизации страны, несмотря на беспрецедентный приток вполне достаточных для ее проведения средств.
Ведь модернизация на деле, а не на словах нужна только народу России. Для полностью свободной от какой бы то ни было ответственности бюрократии модернизация не более чем напрасное напряжение сил, чреватое к тому же заведомо ненужными рисками (так как, если что-то делать, можно ошибиться).
Существенно и то, что выделяемые на модернизацию средства можно украсть лишь частично, в процессе освоения, и достаточно грубыми методами, которые могут быть выявлены и, главное, предусматривают вынужденный дележ с исполнителями работ. Финансовые же операции — как с долгами, так и с выведенными за рубеж средствами — являются «чистыми», малозаметными в силу как своей закрытости, так и своей сложности, позволяют не привлекать к ним лишних людей и по крайней мере создают вероятность воровства «подчистую», без материальных потерь в виде построенных дорог, школ, больниц и предприятий.
Поэтому при наличии выбора между воровством на модернизации и воровством на безделье чиновничество уверенно выбирает второе.
Играют свою роль, конечно, и корпоративные интересы Минфина. Ведь в случае реального проведения модернизации главным (и в содержательном, и в коррупционном смысле) ведомством страны будет непосредственно осуществляющее ее. Минфину же придется довольствоваться своими естественными функциями если и не бухгалтера, то во всяком случае финансового директора. Понятно, что для ведомства, являющегося «вторым правительством» (влиятельность которого во многих отношениях превышает влиятельность первого), это совершенно неприемлемо, и потому вне зависимости от публичной риторики Минфин является, насколько можно судить, непримиримым и последовательным противником модернизации.
Бюджет разоблачает пропаганду реформаторов
Однако изложенное стало за последнее десятилетие уже в целом привычным. В новом бюджете шокирует иное: масштабы несоответствия между провозглашаемыми государством целями и его реальными приоритетами, наглядно проявляющимися в динамике финансирования различных статей.
В бюджете четко видны два периода: 2012 год, на который заметно влияют предвыборные мотивации, и 2013—2014 годы, когда правящая элита, не сдерживаемая более политическими рамками, намерена в полном объеме, без каких бы то ни было ограничений, реализовывать свои представления о прекрасном.
Однако, несмотря на различия между этими двумя периодами, расходы на модернизацию ничтожны и там, и там.
Финансирование национальной экономики сократится за три года на 7,4%; с учетом прогнозируемой (и, скорее всего, заниженной) инфляции этого периода сокращение в реальном выражении составит 21,1%. При этом в 2012 году финансирование не изменится — сокращение начнется после инаугурации президента. Особенно ярко это проявляется в расходах на ТЭК: в 2012 году его финансирование несколько вырастет даже в реальном выражении, чтобы в 2013-м сократиться в 2,5, а в 2014-м — еще в 5,8 раза. Схожая (хотя, конечно, не столь резкая) динамика наблюдается в финансировании исследования космоса, транспорта, связи и информатики, прикладных исследований.
Другая неотъемлемая компонента модернизации — финансирование фундаментальных исследований — увеличится за три года на жалкие 3,6%, что в реальном выражении означает сокращение на 11,8%.
Париями бюджетной политики становятся культура и кинематография (за три года расходы сокращаются на 6,0%, в реальном выражении — на 19,9%), межбюджетные трансферты (на 20,6% и 32,4% соответственно), физкультура и спорт (на 37,0% и 46,3%). Финансирование ЖКХ практически прекращается: в номинальном выражении расходы на него снижаются более чем втрое, в реальном — почти вчетверо.
Финансирование таких «государственных приоритетов», как образование и здравоохранение, несколько увеличивается лишь в 2012 году — вероятно, это связано с президентскими выборами. После 2012 года расходы резко сокращаются, и в целом за три года здравоохранение теряет в реальном выражении 21,9%, а образование — 24,0%.
При этом финансирование прикладных исследований в области образования практически прекращается (вероятно, чтобы они не выявили реальных последствий реформирования этой сферы), финансирование среднего профессионального образования, несмотря на крики о нехватке квалифицированных рабочих, в реальном выражении сокращается почти вдесятеро, а общего образования — более чем вдвое.
В здравоохранении расходы на амбулаторную помощь урезаются в реальном выражении почти вдвое (вероятно, с учетом растущей из-за реформы бюджетных организаций степени платности оказания медицинских услуг), на обеспечение санитарно-эпидемиологического благополучия — на 18,5%, на санаторно-оздоровительную помощь — на 15,5%.
Значительная часть полномочий сбрасывается на регионы, финансовые ресурсы которых при этом урезаются. Так, уже с 2012 года полностью прекращается финансирование федеральным бюджетом «Скорой помощи»: если в богатых регионах вроде Москвы деньги на нее найдутся (московские власти уже объявили, что ее врачи будут получать 84 тыс. руб.), то в бедных, которых в нашей стране (благодаря в том числе и политике государства) большинство, на нее — особенно после урезания трансфертов — может просто не найтись денег.
Интересно, что главными приоритетами трехлетнего бюджета, по которым наблюдается кратное (в номинальном выражении) увеличение расходов, оказались «сбор, удаление отходов и очистка сточных вод» — в 11,1 раза (в том числе в 2012 году — в 9,9 раза: вероятно, ситуация в этой сфере из-за износа советской инфраструктуры действительно стала критической и значимой для голосования), «другие вопросы в области национальной безопасности и правоохранительной деятельности» — в 9,1 раза, молодежная политика — в 6,6 раза (вероятно, имеются в виду вложения в «нашистов» всех мастей), полиция — в 2,3 раза, воспроизводство минерально-сырьевой базы — в 2 раза, вооруженные силы и физическая культура (расходы на которую, впрочем, сокращаются почти втрое уже в 2014 году) — в 1,9 раза.
Если рассматривать укрупненные статьи, приоритеты более выпуклы: финансирование национальной обороны увеличивается в 1,8 раза, расходы на безопасность и правоохрану, а также на финансовые спекуляции («обслуживание госдолга») — в 1,7 раза.
При этом интересно, что расходы на безопасность и правоохрану увеличиваются в 2012 году почти в полтора раза (за счет роста финансирования полиции в 2,2 раза и внутренних войск — в 1,6 раза), а затем растут уже весьма умеренно. Возможно, это свидетельствует об ожидании общественных волнений уже в 2012 году — из-за намеченного на вторую половину этого года беспощадного урезания социальной сферы. А ведь еще без нового витка социальных реформ, в условиях исключительно высоких цен на нефть и ощутимого экономического роста в этом году реальные доходы россиян снижаются так, что число нищих (доход которых ниже прожиточного минимума) выросло за первое полугодие на 2 миллиона человек (это равно численности населения третьего по величине российского города).
В 2012 году безусловным приоритетом станут и расходы на пенсионное обеспечение, которые вырастут на треть. Причина очевидна — продолжающаяся катастрофа пенсионной системы, вызванная не столько демографическими причинами, как нам назойливо пытаются разъяснить, а прежде всего ее разрушительным реформированием, отсутствием должного контроля за пенсионными фондами и, главное, запретительно высокими ставками обязательных социальных взносов. В ситуации, когда налоговая нагрузка на фонд оплаты труда для большинства граждан России составляет 42,6%, а их текущих доходов не хватает на приобретение простых товаров длительного потребления (то есть они бедны), падение собираемости пенсионных взносов неизбежно.
Оно продолжается уже долгие годы — тем более что структура ставок этих взносов носит омерзительный классовый характер: чем человек беднее, тем больше он должен отдавать. Наша страна уникальна: в ней бедные финансируют богатых, и правящая бюрократия, как многократно приходилось слышать от ее представителей, представляет себе справедливость именно так.
При этом после выборов 2012 года рост финансирования пенсионного обеспечения (как и охраны семьи и детства, и СМИ, и прочих предвыборных статей) сокращается и входит в фоновый режим.
«Броня крепка», а кошельки обширны?
Расходы на оборону растут в 2012 году сравнительно ненамного — на 20,5%, — но по итогам трех лет она становится главным приоритетом государства.
Учитывая развал армии, это было бы логичным, если бы продолжающееся уничтожение обороноспособности в ходе военной реформы не сопровождалось бы уверенным ростом финансирования.
Возможно, причина этого парадокса — в чрезмерном даже по российским меркам уровне воровства. По оценкам Национального антикоррупционного комитета, если в среднем по стране «ставка отката» составляла в прошлом году 30%, то в Минобороны она колеблется на уровне 60—70%. По имеющимся данным, стоимость стирки портянок, например, завышена всемеро, а по данным члена президиума Общественного совета при Минобороны И. Коротченко «на одни и те же деньги Россия закупала за год 14 танков, а Индия 100».
При сохранении этой нормы из 19 трлн руб., которые предполагается потратить на перевооружение армии, будет украдено 11,4—13,3 трлн рублей.
О качестве же проработки и обоснования увеличения военных расходов вполне наглядно свидетельствуют фантастические колебания величины оборонзаказа даже на предстоящий 2012 год. В конце ноября вице-премьер С. Иванов отметил, что величина гособоронзаказа на 2012 год может составить 1769 млрд рублей, что почти на четверть превышает все расходы на вооруженные силы (1424 млрд). Причина этого превышения — во включении С. Ивановым в сумму гособоронзаказа кредитов, привлекаемых предприятиями ОПК под государственные гарантии (которые в расходную часть бюджета прямо не включаются). Однако незадолго до того В. Путин сообщил об увеличении гособоронзаказа с 750 млрд рублей в 2011 до 880 млрд в 2012 году.
Учитывая закрытость оборонных расходов, весьма вероятно, что соответствующее увеличение финансирования (особенно в условиях разрушительной военной реформы) пойдет на увеличение не столько обороноспособности, сколько воровства.
Темнота — друг бюджетополучателей
Согласитесь, картина мрачная. Вероятно, чтоб россияне не имели возможности задавать слишком много вопросов и тем портить себе настроение, степень закрытости бюджета 2012 года существенно выросла по сравнению даже с прошлыми годами.
По оценкам специалистов Института экономической политики, кроме традиционных расходов на оборону и безопасность, наполовину засекречены расходы на физкультуру и спорт (вероятно, для сокрытия разбазаривания средств при подготовке к Олимпиаде в Сочи и чемпионату мира по футболу в 2018 году), на четверть — на ЖКХ, на 5% — на дошкольное образование. В военном бюджете за последние шесть лет доля секретных расходов выросла с 40% до 50%, в то время как в военном бюджете США (правда, многократно превышающем российский по объему) она не превышает 20%. В целом же за последние шесть лет доля закрытых статей выросла в российском бюджете на 12%.
Причина этого связана не только с коррупцией, но и с понятным желанием ведомств-бюджетополучателей снизить издержки на проведение бюджетных операций. Ведь «закрытые» статьи просто в силу своей секретности подлежат значительно более слабому контролю, чем все обычные. Соответственно для облегчения проверок и сокращения подготовки разнообразной документации надо засекречивать все, до чего только можно дотянуться. Результат впечатляющ: при возвращении погранслужбы в состав ФСБ доля «закрытых» статей в ее бюджете выросла, по оценкам представителей Института экономической политики, с примерно половины до 100%.
Существенно, что с учетом использования средств, запланированных для покрытия бюджетного дефицита и потому формально не считающихся расходами, а также средств Резервного фонда и Фонда национального благосостояния, непрозрачность бюджета окажется еще выше. Член комитета по бюджету Госдумы О. Дмитриева обращает внимание и на непрозрачность использования средств, выделяемых в виде субсидий регионам и на пополнение капиталов акционерных обществ, в результате чего доля непрозрачных статей бюджета может даже превысить половину.
Правда, если учесть эффективность использования средств и реальные приоритеты бюджета, растущая закрытость бюджета может произвести впечатление едва ли не проявления гуманизма.
Обсудить новость на Форуме